Антону нужен отдых.

Впустую потраченные часы поперёк перемятой кровати отдалённо напоминают сон, но бодрости не прибавляется. Скулы калечат его, когда он плещет воду в измученное лицо. Опускаются руки, тонут в карманах пальто. Надломленно ноет шея, будто тело сорвалось с петли.

Не прибавляют смысла ни таблетки от недосыпа, ни симфонический оркестр, разрывающий гнетущую тишину завыванием медных труб. Антону хочется провалиться под воду, захлебнуться пеной, дезинтегрировать до простых веществ.

Антону хочется, чтоб Олежа был рядом. Чтобы подставил плечо под его уставшую голову, чтобы выгнал все мысли прочь, чтобы накинул им на колени плед и, убаюкивая, гладил его по растрёпанным волосам.

Чтобы Олежа сказал: «Возьми выходной». Чтобы сказал: «Герои должны отдыхать».

Антон выныривает из сковавшей его полудрёмы на светофоре. Машины толпятся вокруг с осуждающим визгом, торопят его, кричат. Антон слышит их сквозь белый шум.

И отчаянно ищет выход.

Падая на кровать вместе с пустым стаканом, Антон пережёвывает горькое послевкусие, стелющее во рту. Может быть, сегодня сон наконец-то его найдёт. Может быть, ему снова приснится Олежа. Может быть, в этот раз сознание, помутнённое триптофаном, позволит ему забыть.

И тогда — может быть — Антон не проснётся. Не пролежит до утра, пересчитывая полоски на потолке. Отдохнёт. Выдохнет.

Может быть, Антон. Может быть.