Темнело всё ещё рано, и окна чужого дома тускло сияли из-за штор, прикидываясь пристанищем уюта. Частные дома на Форт Стрит нельзя было назвать роскошными или убогими, но это были хоть какие-то земельные участки, о которых многие могут только мечтать. Дом семьи Лантрэ не слишком выделялся из прочих, разве только мне не хотелось даже подходить к зданию, которое словно бы не определилось, во что ему одеться: покрашенный в ржаво-красный цвет фундамент переходил в белый сайдинг, а второй этаж красовался кирпичной кладкой. Высокая массивная крыша с красноватой черепицей даже не была ничем украшена, если, конечно, не считать одинокий дымоход от камина, выглядывающий на стороне заднего двора. Я только тогда заметил, что под окном комнаты Лиены держится внешний блок сплит-системы. Винты не вращались, а возле дома не было ни капельки от конденсата, зато из трубы поднимался редкий дымок. В этот раз меня не вышли встречать и мне даже пришлось прождать под дверью не меньше минуты, прежде чем дверь недружелюбно резко распахнулась с угрозой расквасить мне нос. Благо, что застеклённая прихожая в маленькой пристройке позволяла увидеть, какие намерения у хозяина и посетителя. Майкл смерил меня взглядом и изобразил на лице вежливое удивление, но не успел начать скалозубить — из дома раздался голос Дэниэла, пригласившего меня войти в дом. Омега наигранно улыбнулся и сделал шаг в сторону. Я не стал нарываться на скандал и разулся, оставил плащ на вешалке у входа. Разговор мы начали классически: обсудили хорошую погоду, поинтересовались друг у друга о прошедшем дне, пока устраивались за обеденным столом в небольшой столовой. Именно там тускло горел камин, распространяя по дому чудесный запах можжевельника. Прежде чем я успел приняться за ужин, супруги сложили руки и, закрыв глаза, начали в один голос произносить молитву.

     — Я думаю, что за это, — я потыкал вилкой зелёный горошек на своей тарелке, — стоит благодарить тех, кто вырастил, если это вообще имеет естественное происхождение.

     — Моя семья сама выращивает продукты, — холодно отрезал Майкл и посмотрел на меня абсолютно убийственно. Мне оставалось только радоваться, что Роккэн обладает куда более покладистым характером да и в принципе намного нежнее. — Мы, между прочим, не берём магазинные продукты уже много лет, потому что на нашей ферме достаточно и овощей, и пшеницы, и скота. И эти продукты — оттуда.

     — Вот как? Прошу прощения, — удивлённо ответил я, под другим углом взглянув на свою порцию ужина. Стало выглядеть капельку аппетитнее. — Я знаю, что вы часто посещали ферму, но и подумать не мог, что там настолько масштабное домашнее хозяйство. И давно ваша семья занимается этим?

     — Уже на протяжении двух веков, — с определённой долей гордости в голосе заявил Майкл и даже приподнял вверх нос для пущей убедительности. — Иногда даже поставляем свои продукты в города, но это не главное наше занятие.

     Я понимающе кивнул и изобразил на лице уважение, которое подобает такой ситуации. Дэниэл странно косился в мою сторону и помалкивал, точно ждал, что я вдруг вскочу на ноги и кинусь на них со столовым ножом в руке. Возможно, он действительно считал меня этаким чудовищем, но лезть в его голову пока что не входило в мои планы. Тишина, назревающая между нами, становилась всё более гнетущей, и вкус «настоящих продуктов» постепенно растворялся. Вежливый кашель главы семейства быстро выпроводил омегу из-за стола, что, впрочем, не помешало ему снова злобно зыркнуть на меня перед тем, как уйти с опустевшей посудой на кухню. Дверь за ним закрылась более шумно, чем следовало. «Вот и говори после этого за едой, — мрачно вздохнул я, уговаривая себя впредь держать язык за зубами. — Ну и надо же было поддеть этого фанатика?» Когда раздался плеск воды в кухонной раковине, Дэниэл всё же соизволил заговорить:

     — Итак? Вы же приехали не для того, чтобы злить моего мужа?

     — Это приятный бонус, — осклабился я в ответ, и мужчина нахмурился. — Раз уж зашёл разговор о домашнем хозяйстве, я заметил, что ваша дочь часто в детстве бывала в тех местах, если не сказать выросла на ферме. Мне бы хотелось посетить это место. Я допускаю тот факт, что она могла оказаться там.

     — Семья бы оповестила нас, если бы Лиена к ним приехала, — неуверенно возразил мужчина, а я иронично хмыкнул. — Что вы хотите этим сказать?

     — Если Лиену похитили, если она смогла сбежать, то знакомые места для потерпевшего становятся лучшим прибежищем. Не хочу строить голые теории. Где находится ферма?

     — Рядом с границей между Род-Айлендом и Конектикутом. Точного адреса, сами понимаете, нет, но если конкретизировать, то на север по Гринхаус в лесной массив. У меня есть координаты, как туда добраться, — живо ответил Лантрэ и встал из-за стола. Мужчина снял с зарядки массивный спутниковый телефон и приблизился ко мне. — Сейчас найду и передам вам.

     — Куда-то собираетесь? — кивнул я на дорогое устройство в руках Дэниэла, и он удивлённо моргнул. — В городе спутниковые не нужны.

     — Верно. Майкл взял отпуск на работе. Он каждый год ездит к родителям на ферму, и со вчерашнего утра собирался туда. Если хотите, его брат может вас довезти вместе с ним.

     — Нет, благодарю, я привык ездить на своей машине.

     Понимающая улыбка мужчины не сбила меня с толка, и я на всякий случай запомнил её. Координаты пришли мне в сообщении. Было бы глупо не проверить их, и вскоре на экране отобразилась карта. Даже если местоположение было указано неточно, красный кружок мигал северо-западнее от перекрёстка двух дорог — Гринхаус и Ньюпорт. Скорость, с которой мне пришла эта наводка, несколько смягчала мою подозрительность. Не было похоже, чтобы Дэниэл долго искал точку на карте, просто чтобы избавиться от меня.

     — Это ещё не всё, — расстроил я Лантрэ. — В альбоме я нашёл фотографии только одной Лиены. Возможно, у вас есть снимки и других членов семьи? Мне бы хотелось поговорить с ними всеми. По возможности.

     — Майкл! — помедлив немного, позвал Дэниэл. Омега выглянул из кухни с заинтересованным выражением лица. — Принеси мистеру Орту свои семейные альбомы.

     Это, похоже, обрадовало Майкла, и он быстро подошёл к застеклённому книжному стеллажу, откуда достал несколько больших ухоженных книг. Сам омега устроился на диване и похлопал рядом с собой по сидению, приглашая меня присоединиться к изучению снимков. Я сел с одной стороны, Дэниэл с другой. Начать он решил с самых первых фотографий. На фоне огромного деревянного дома стояло пять человек.

     — Это мои прапрадеды, — представил Майкл и достал снимок, как и те, которые я уже видел, подписанный с обратной стороны. — Грегор, самый старший, он по середине, первым подал идею уехать из Бостона и начать вести хозяйство. Они вместе строили дом на протяжении пяти лет. Мельницу возвели, колодцы, место для скота определили.

     — По тем временам огромные суммы, — подметил я, рассматривая смуглые лица братьев. — Даже представить не могу, сколько они потратили.

     — Их родители занимались морской торговлей и могли позволить себе участок и материалы. Самый младший, Александр, он справа, взял на себя уход за скотом и принёс больше всех денег. Постарше, близнецы Джон и Боб, слева от Грегора, занимались огородом, и им тяжелее всего пришлось. Почва там почти неплодородная, но им удалось справиться с этим. Годы возни с землёй, удобрениями, и вы сами попробовали, что получилось в итоге. Второй по старшинству организовывал поставки туда и оттуда, ну, а Грегор вёл все документы.

     Дальше мне показали снимки самой фермы с многих ракурсов. Занимательно, что это были даже не карточки для проекторов, а самые настоящие фотографии. Качество было отвратным, но мне хватило и этого. Следом шли снимки со свадьбы Грегора, а сразу после этого следующее поколение.

     — Из пятерых женился только один? — удивился я, забирая альбом в руки и снова рассматривая семью. — Удивительно. Может, с вашей любовью к истории семьи есть и гениалогическое древо?

     — А то, — просиял омега и снова рванулся к шкафу. Он извлёк из нижнего ящика на свет потёртый временем гобелен. — Здесь, правда, только до середины двадцатого века.

     Полотно разложили на обеденном столе. У меня закружилась голова. К тому времени, как перестали вышивать на этом гобелене, семья Лантрэ разветвилась даже не как дуб. Если я верно посчитал, то в наше время их было не меньше сотни. Майкл же подложил под конец древа лист и провёл ещё несколько линий до себя и супруга, попутно рассказав про братьев и их детей. И хотя я изобразил на лице скуку, слушал крайне внимательно, заинтересованный в этой части истории.

     — Верите или нет, но у меня четыре старших брата, — похвалился омега.

     — Я смотрю, в вашей семье это какая-то традиция?

     — Что-то вроде того. С того времени, как Лантрэ перебрались в Америку, мы старались придерживаться именно такой схемы. Это удобно, когда есть, кому продолжать семейное дело.

     — Но вы решили перебраться в город и даже устроились на работу? Дэниэл сказал, что вы каждый год берёте отпуск, чтобы наведаться к родне.

     — Я помогаю брату в ЗАГСе, — равнодушно пожал плечами омега, но нежно поглядел на супруга. — Мы с Томасом приехали в Провиденс, когда мне было пять. Он сам воспитывал меня. А потом я познакомился с Дэниэлом и переехал жить сюда.

     — Вы выбились из семейного порядка, — подметил я, — с детьми. Ещё планируете рожать?

     — Нет, — вдруг холодно бросил Майкл и отстранился. — С меня достаточно и Лиены. Позор.

     Омега отодвинул древо и без слов удалился, оставив нас с его мужем наедине. Продолжать этот допрос было бы вершиной хамства и неуважения, но я узнал не всё, что было нужно. Фотографии мы рассматривали в полной тишине, довольствуясь подписями. Добравшись до братьев Майкла, я стал более бдителен. Все, как на подбор, темноволосые и широкоплечие, образчики мужской силы и красоты. Их младший брат рядом с ними смотрелся неуместно и комично. Этакий Мальчик-с-пальчик, непонятно как оказавшийся среди великанов.

     — У Лиены были хорошие отношения с братьями Майкла? — поинтересовался я, вглядываясь в мрачное лицо Томаса на фотографии. — Они её не обижали?

     — Куда там! На руках её носили, почти баловали. Вы не смотрите, что Майкл так себя ведёт. Он обожает свою семью, хотел, чтобы было так, как и у них: пятеро детей, и чтобы обязательно четыре альфы и никак иначе. Старшие-то наши отлично показали себя, выросли на радость. Потом было ещё четыре беременности и всё заканчивалось выкидышами и долгими депрессиями. Он в петлю лез, лекарства глотал пачками. А Лиена… это стало для него настоящим ударом. Я говорил ему, что традиции, конечно, надо уважать и чтить, но человеческая жизнь — ценнейшее чудо, а дети — наше всё. Пока ей не исполнилось шесть, он отказывался принимать, что это его ребёнок, часто впадал в истерики, а потом успокоился. Врачи говорят, что он больше не сможет родить, а потому он старался воспитать нашу дочь, как полагается. Не всё проходило гладко, я помогал по мере своих сил. Когда выяснилось, что она ещё и особенная, что обладает этим странным даром, а после бросила колледж и пошла работать, Майкл и вовсе отчаялся. Хотел увезти её на ферму, чтобы помогала там, но больше для того, чтобы спрятать свой… позор. Я благодарен Томасу за то, что он смог повлиять на него и вразумить. Лиена бы исстрадалась там, а так шла к своей мечте. Майкл остепенился и поборол депрессию, стал прежним и куда более тепло начал относиться к ней. Когда она исчезла, мы сперва не придали этому значения. Мало ли случаев, когда дети покидают родителей и уходят в свободное плавание? Но я понял, что не всё так просто. Она постоянно писала нам, как она, что с ней, где, а тут словно в воду канула. Потому я и пошёл в полицию. Хочу, чтобы она вернулась к нам. У вас удивительный послужной список, я справлялся о вашей работе в участке и думаю, что вы сможете вернуть нам дочь.

     Будь я чуть более сентиментальным, обязательно бы испытал прилив нежности, но как и у всякого работающего человека, у меня была профессиональная деградация. Начинаешь смотреть на мир и людей по-другому, ищешь подвох в их словах, поведении, рассматриваешь через призму мотивов и учишься на каждого примерять маску преступника. Каждый, кто попадался мне на глаза, лишался ангельской чистоты и виделся в другом свете. Видя улыбчивую старушку в магазине, я думал не о том, хватает ли ей денег на жизнь, а не переклеила ли она маркировку с дешёвого продукта на дорогой. Глядя на романтичные парочки, гуляющие под лучами фонарей, я прикидывал, как скоро заботливый и нежный альфа решит избить любовника, и когда потерпевший осмелится отравить его или тихо зарезать ночью. Дети на игровой площадке — кто из них зачат законным супругом, а кто насильно пьяным соседом, не вынесшим запаха течной омеги? Редкими были люди, действительно не имеющие скелетов в шкафах, и я мечтал о том дне, когда моя должность исчезнет за ненадобностью. Но скептицизм говорил: «Этого никогда не случится. Соблазнов слишком много, а искушение велико».

     Я ещё раз изучил фотографии и поднялся в комнату Лиены вместе с её отцом, который то ли ждал от меня ответ на свой пылкий рассказ, то ли надеялся выпроводить поскорее. Время давно перевалило за полночь, но меня пока не выставили вон, и я сунулся в комод с одеждой. Брюки, мешковатые свитера и толстовки, пара спортивных бюстгальтеров, носки — вот и всё богатство.

     — Скажите, Дэниэл, а где же её юбка?

     — Юбка? — переспросил мужчина с таким выражением лица, что я даже постыдился повторять и молча кивнул. — Никогда не видел у неё юбку.

     — Странно. Её коллега взахлёб рассказывал о блузочке, каблуках и юбке. И говорил, что она в таком наряде аж два месяца гуляла. Вы не замечали изменений в её расписании?

     — Лиена всегда уходила очень рано и возвращалась поздно. Уж на что я к утренней службе поднимаюсь, но она порой убегала рано даже по моим меркам.

     Меня терзало нехорошее чувство. Если слова Марка правда, то зачем Лиене было выходить из дома в одной одежде, переодеваться и идти на работу в другой? Мысль о проституции возникла сама собой, неприятно покривив мою душу. Могла ли она влезть в какие-то долги настолько, чтобы ей срочно требовалось больше денег? От Дэниэла и тем более Майкла я не думал получить ответ на этот вопрос. Скорее всего, Лиена скрывала от них больше, чем я считал сначала. Или дело было куда грязней? Дэниэл подтвердил мои мысли о том, что семью я найду на ферме и смогу с ними побеседовать о девушке и обо всём, что может мне показаться важным. Мужчина любезно предложил мне остаться у них на ночь и не садиться лишний раз за руль, но я не хотел оставаться там больше ни минуты.

     Не зря говорят, что, перемещаясь из одного места в другое, не важно, каким способом: пешком, на общественном транспорте, на своём автомобиле или на спортивном велосипеде — мы можем позволить себе роскошь размышления. Не такой вес имеет его содержание, как возможность оформить мысли и углубить, рассмотреть всесторонне и разобрать на мельчайшие частицы. Потому я так не любил, когда дело концентрировалось в пределах одного города, и наоборот обожал долгие поездки из штата в штат. К моему несчастью Род-Айленд считался самым маленьким из штатов, и пересечь его можно было бы за пару часов, а навигатор любезно сообщил мне, что до нужного места езды всего на сорок с лишним минут. Перед тем, как сорваться в путь, я заглянул сначала в участок и оставил дежурному сообщение для Мэтью о своём предположительном местоположении, а после в круглосуточный магазин, где взял пару бутылок воды и готовый салат, чтобы в случае чего перекусить. Можно было доехать до фермы и прямо посреди ночи начать обыскивать всё, но я рисковал таким образом нарваться или на сторожевых собак, или на дробь в задницу. Ни то, ни другое не прельщало меня после того случая, как тупоголовые курсанты полицейского училища приняли меня за нарушителя и открыли по мне огонь. Именно поэтому я предпочитал работать без прикрытия и непосредственного общества других служб. Меньше шансов схлопотать из-за человеческого идиотизма.

     Дороги не были пусты, но пробки не образовывались, и это несколько грело душу. Вместо того, чтобы ехать в полной тишине, как и подобает образу, я негромко включил радио. Мне это наоборот помогало сосредоточиться и перестать искать вчерашний день. Музыка и невнятные слова будто запускали в голове деятельность, помогали активизироваться и давали хороший задний фон. Я специально не слишком разгонялся и почти полз по крайней полосе. Возможных вариантов произошедшего на мой взгляд было маловато. Лиена вряд ли бы села в машину к незнакомцу по собственной воле, а значит хорошо знала или хотя бы доверяла водителю. Я почти не сомневался в том, что это был один из братьев Майкла, и он же донимал девушку до этого. Мне следовало побеседовать с ними всеми и выяснить, зачем и куда дели младшую Лантрэ. И почему это скрывалось от её родителей? А если всё же не скрывалось, то для чего такая сложная схема? Мне не хватало сведений и улик, не было толковых мотивов преступления. Допускать, что девушка сама попросила увезти её прочь, не хотелось. Однако я думал и над этим. Майкл или Дэниэл, несмотря ни на что, могли слишком сильно давить на неё.

     Вскоре с хорошо освещённого шоссе я свернул на заросшую и избитую колдобинами лесную дорогу. Машина ползла неохотно, увязая в весенней грязи и иногда начиная буксовать. Растущие у обочин деревья иногда показывали корни и цепляли ими брюхо автомобиля, грозясь сорвать его к чертям и оставить неподвижную коробку в глуши. Пришлось ехать с совсем уж черепашьей скоростью. Свет фар выхватывал из темноты узловатые стволы деревьев и след проехавшей до того машины. Широкая коллея, оставленная массивными колёсами, наводила на мысли о мощном внедорожнике с высокой посадкой. Ферм в округе было предостаточно, но для меня эти места оставались непроходимой глушью. На свой страх и риск я съехал с дороги и оставил машину, предусмотрительно записав координаты импровизированной парковки. Безлюдность безлюдностью, однако мало ли кому вздумается позариться на транспорт. Для таких случаев под капотом был закреплён маячок, по которому я бы мог отыскать свой «Опель», где бы ни находился. Паранойя, что бы там ни говорили, в некоторых случаях облегчала жизнь. Закинув рюкзак Роккэна на плечо, я двинулся по следам до того проехавшей машины. Меня не особо волновало, что обо мне могут подумать местные аборигены, если вдруг увидят этот аксессуар, увешанный мягкими брелками с котами. Подсвечивать путь приходилось ярким телефонным фонариком. Он прилично сжирал зарядку, но лежащий в кармане портативный аккумулятор успокаивал. След увёл с дороги в лес, на ещё менее ухоженную и проходимую тропку, из которой торчали пеньки и стелились прижатые кусты. То место, к которому я вышел, с натяжкой можно было бы назвать жилым домом, скорее какой-то охотничьей сторожкой, если в этих краях вообще было на что охотиться. Дверь заперта не была. Сквозь замызганные окна не проступали очертания внутренностей здания. После нескольких сделанных фотографий с пометками координат я рискнул зайти внутрь и убрать палец с фонарика. Стало, конечно, не так светло, как днём, однако мне хватило, чтобы рассмотреть и низкую постель, и расшатанный стол, и огромное грязное корыто. На полу валялись засохшие листья и травинки, но свежие следы грязи от больших сапог свидетельствовали о том, что не так давно здесь кто-то ходил. Под засаленной половицей виднелась крышка погреба с кольцом, которое я незамедлительно потянул вверх.

     Белое существо с красными глазами внимательно и без тени страха уставилось на меня в ответ, будто ждало чего-то, а я чуть не уронил тяжёлую дверцу. Огромным усилием воли я успокоился и унял отвращение.

     — Чей ты дух? — твёрдо спросил я, отчётливо шевеля губами. Призраки плохо слышали человеческие голоса, но внимали эмоциям и читали по губам. Орать посреди леса мне не хотелось. — Зачем ты ходишь за мной?

     Сущность часто зашевелила мелкими лапками и начала водить головой из стороны в сторону, издавая тонкий писк. Живые тоже не всегда могли воспринимать речь бесплотных существ, граничащую с ультразвуком. Включив диктофон, я повторил вопрос, и призрак снова ответил, но, похоже, был сильно обеспокоен. На этот раз его писк то набирал громкость и всё длился, длился, то становился совсем неразличимым и часто прерывался. Потом призрак замолк и закрутился на месте, тревожно перебирая ногами. Щетинки на его теле заходили ходуном, и он снова уставился на меня немигающим взглядом. Я закопался в рюкзак и вытащил альбом, чтобы показать фотографию Лиены:

     — Ты видел эту девушку?

     Меня почти оглушило визгом, а пока я жмурился и проклинал собственную восприимчивость, дух уже исчез, оставив меня одного в затхлом домишке. Я понимал, что нахожусь в месте преступления, связанного с Лантрэ, но мне требовалось расшифровать запись и обследовать комнату. Там, где я обнаружил призрака, места было совсем немного. В этом крохотном углублении и взрослому коту было бы тесно, что уж говорить о человеке! Пол маленького тайника, как и в помещении, был почти сплошняком устлан травой и обрывками ткани. Впрочем, даже при паршивом свете фонарика я разглядел редкие неприятные пятна подозрительного бурого цвета. Сюда следовало направить полицейских с их экспертами-криминалистами, которые бы собрали отовсюду отпечатки и провели доскональный анализ всего, что имелось внутри. Новая запись с координатами появилась на телефоне. Сторожить это место означало большой шанс попасться на глаза владельцу жутковатого домика. Но больше всего тревогу вызывал странный запах, витающий вокруг. Он не давал мне покоя и приводил в состояние неприятного оживления и беспокойства разом. Мне никак не удавалось его классифицировать, а потому я вышел на свежий воздух. Телефон продолжал уводить маршрут к ферме, до которой бы я запросто дошёл пешком за какую-то четверть часа.

     Стоило мне вернуться к машине, как сигнал мобильника возвестил о входящем звонке. «Странно, что ты звонишь мне в четыре утра, Мэтью. Для тебя это время никогда не существовало, — усмехнулся я себе под нос и смахнул кружок активации на приём вызова. — Мне даже любопытно, что сподвигло тебя на это геройство».

     — Рурука, у меня для тебя новости! — сонным, но оживлённым голосом поприветствовал меня коп. — Ребята смогли простроить маршрут машины, но она скрылась на тех дорогах, где нет камер.

     — Удиви меня, Мэт. Может быть, она проехала по 117-й дороге и тогда пропала из поля зрения? — весело подзудил я мужчину, зная, как это ему прижмёт нос.

     — Как ты узнал? — после затянувшейся тишины уточнил полицейский. — Тебе уже позвонили?

     — Нет, что ты. Но если бы ты успел добраться до участка, то узнал бы от дежурного, куда я поехал. Я как раз нахожусь в этих окрестностях. А если ты готов покинуть нагретую твоим муженьком постельку и отправиться спасать мир, то я сейчас пришлю несколько координат, где твоим ребятам найдётся работка. Нужны криминалисты. Могу сказать только то, что у нас труп. Не Лиена.

     — Опять эти твои закидоны? До чего же жутко и восхитительно работать с тобой, Рурука! Отправляй мне данные, а мои парни уж позаботятся о том, чтобы всё прошло гладко.

     На этом наш разговор закончился, а я смог спрятаться от холода в салоне. Фары я включать не стал, но двигатель разогрел, чтобы не окоченеть. С той позиции, где я засел, как партизан в зарослях укропа, открывался хороший обзор на просёлочную дорогу. Через узкую щель приопущенного окна задувал прохладный воздух, не давая задохнуться. Мне бы не хотелось, чтобы у меня закончился бензин, и я старался вспомнить, как давно пополнял канистры, лежащие в багажнике на случай долгого переезда. Слегка окоченевшие пальцы неохотно набирали текст сообщения, и я время от времени поднимал голову, чтобы осмотреться и убедиться в том, что ко мне никто не подкрадывается. Та же паранойя приучила меня блокировать двери всегда, что бы ни происходило, даже если я знал, что проведу в автомобиле не больше пяти минут. Я надеялся, что полиция среагирует быстро и мне не придётся торчать в одиночестве до полудня. От того, как быстро они приедут, зависело и то, как скоро я отправлюсь на ферму, чтобы отвлечь на себя внимание Лантрэ. А ещё я ждал, когда мимо проедет брат Майкла, чтобы отвезти его к семье. «Он каждый год ездит к родителям на ферму, — повторил я про себя слова Дэниэла и не сдержал усмешку. — Какой же плохой памятью надо обладать, чтобы не помнить, как доехать до родных земель? Полный заряд спутникового телефона для такого мероприятия совершенно не нужен. Передать кому-то? Или ехать окольными путями?» Сонливость накатывала прохладными волнами, и мне приходилось прикладывать куда больше сил, чтобы не задремать. Соблазнительно светилась на верхней информационной панели телефона иконка сообщения из мессенджера. Занимаясь делом, я постоянно ставил статус «не беспокоить», и знающие меня люди не торопились спамить или пытаться поболтать со мной.

     Роккэн Миррор: «Мы приехали домой к Артемису. Тут действительно много народа!»

     Роккэн Миррор: «Меня покормили обалденным рыбным пирогом. Спрошу рецепт, а ты мне ещё такой приготовишь».

     Роккэн Миррор: «Фотография».

     Роккэн Миррор: «Фотография».

     Роккэн Миррор: «Я соскучился. Без тебя спать не тянет».

     Роккэн Миррор: «Найди Лиену побыстрее. Надеюсь, ты найдёшь время поспать. Спокойной ночи».

     Каким бы великим ни был соблазн открыть чат и посмотреть, что же он там мне прислал, я смахнул сообщения в сторону, чтобы не испытывать собственное терпение. Вместо этого я открыл текстовый редактор и принялся сосредоточенно набирать текст, чтобы зафиксировать произошедшее за день, разложить в голове всю полученную информацию. Этот простой способ помогал не забыть мелочи, а после расставить всё по местам, не перебирать в голове крошечные детали, которые бы могли стать знаковыми для дела. Чаще меня нанимали, чтобы проследить за кем-то, собрать информацию или найти компромат, и тогда я вооружался камерой, чтобы сделать побольше снимков, однако в расследованиях криминального типа мою голову использовали для нахождения того, что упустили штатные следователи, а после и для выстраивания связей. Убийцы на моей практике куда чаще оказывались неумехами, действовавшими в состоянии аффекта, или же дилетантами, допускающими кучу ошибок, но встречались и такие, над которыми приходилось поломать голову. Сидя в немного прогревшемся салоне и уже представляя, как верну девушку домой, я и представить не мог, что это дело серьёзно испытает меня и заставит как следует поседеть.