Сложно придумать более умиротворяющее зрелище, чем крошечный луч света, прокравшийся через щель между неплотно задёрнутых штор, переползающий с кровати на обнажённую смуглую кожу. Солнечный зайчик лениво покорил поясницу, подсветив укромные и почти незаметные взгляду ямочки, чтобы затем прикоснуться к плавному изгибу талии и по-хозяйски улечься на ней. Сна не было ни в одном глазу, и я любовался тонкими светлыми волосками, слегка приподнявшимся от мягкого сквозняка, гуляющего по спальне и играющего бамбуковой музыкой ветра. Деревянный дракон покачивал головой на длинной шее и будто бы оглядывал владения с высоты своего полёта, обещая защиту одним своим важным покровительственным видом. Спокойное размеренное дыхание спящего у меня на плече омеги приносило умиротворение и слегка щекотало кожу, вызывая лёгкое возбуждение. Чуть повернувшись в кровати, я всё же потревожил супруга, и он с недовольным вздохом повернулся на спину. Пятно света никуда не делось, однако деловито разместилось на слегка округлившемся животе, аккурат на впадинке пупка.

     И тем радостнее мне было понимать, что всё устаканилось, ведь несколько месяцев мой муж лежал на сохранении под пристальным наблюдением врачей. Риск выкидыша во время первого триместра был крайне высок, а нам совершенно не хотелось проходить через это после того, как едва смогли добиться беременности. Теми днями, пока супруга не было дома, я воспользовался по полной: закончил ремонт, обставил квартиру и начал давать консультации по правовым вопросам. Мне казалось, что это не принесёт никаких плодов, однако же множество людей были заинтересованы в том, как правильно делить имущество, как добиться от начальства задержанной зарплаты — словом, порой у меня было открыто несколько чатов, вкладка с письмом для клиента, пока я разбирался с другим по телефону. Потому Роккэна встретил не прокуренный холостяцкий беспорядок, а родной домашний уют, ради которого я закрывал глаза на усталость и порой работу в течение суток. Лет двадцать назад я стонал и с двенадцатичасовых смен, и с пятидневок, но с возрастом приучил себя к мысли, что от этого зависит не только мой профессионализм и опыт, но и то, как хорошо одет Роккэн, могу ли я баловать его, насколько мы можем беспечно сходить в ресторан. Да и легче мне было переносить одиночество, пока я был по уши в делах, а не слонялся по квартире с книгой наперевес. Под подушкой настойчиво вибрировал телефон, привлекая внимание и грозясь разбудить мужа. Вытащив мобильник, я инстинктивно сощурился от высокой яркости, которую всегда выставлял на такой уровень, чтобы уж точно проснуться, не от звука, так от беспощадного света. Время было неприличным — только-только «исполнилось» восемь утра, но я всё равно не спал уже несколько часов, разбуженный тревожным стоном мужа. Увидев имя Мэтью, я невольно напрягся и поморщился. Покидать тёплую постель и оставлять омегу не хотелось, впрочем, я уже давно привык делать что-то через не хочу. Поднявшись и запахнув на себе халат, я вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и только тогда ответил на звонок.

     — Доброе утро, Мэтью, — негромко начал я первым, двигаясь в сторону кухни, чтобы приготовить завтрак и отнести его на деревянном подносе в кровать. Этот романтичный ритуал по утрам грел душу, ведь всякий раз, открывая глаза и видя оладьи или тосты с джемом, Роккэн начинал сонно и счастливо улыбаться. — Долго ты молчал.

     — Да всё надобности не было, — как-то смущённо буркнул полицейский и закряхтел, как делал это всегда, когда был в неловком положении. — Слушай, тут такое дело… ты за новостями следишь?

     — Не совсем. Не обижайся, Мэт, но я отхожу от дел. Скоро переключусь на другое занятие и не хочу брать новые расследования. Могу дать тебе контакты хороших детективов, которые неплохо разбираются в этом всём.

     Говоря всё это, я ставил на плиту турку и засыпал в неё кофе, добавлял корицу с гвоздикой и попутно размышлял над тем, чем же порадовать мужа сегодня. Хотелось приготовить что-нибудь необычное, удивить его и снова увидеть очаровательный румянец на родном лице. Изумительная лёгкость кружила голову и направляла меня, пока я разъяснял коллеге, что не могу оставить Роккэна и броситься на помощь.

     — Я понимаю, — виновато согласился Мэтью после длительного молчания, — но дело дрянное. Почитай новости Провиденса. На нас уже правительство штата наседать начало, грозятся сокращениями и федералами. Ты выслушай меня сначала, а потом уже решай сам?

     Кофе едва слышно булькал в турке, поднимая поверхность воды бурыми пузырями, которые неохотно лопались и опадали, чтобы через пару секунд вновь вздыбиться. Открыв оставленный с вечера на столе ноутбук, с которого мы за ужином смотрели сериал, я набрал пароль и уставился в окно браузера. Мэтью молчал, прислушиваясь к тихому шелесту клавиш под моими пальцами. За время многочисленных собеседований на спокойные должности я успел отвыкнуть от просмотра новостей, да и не осаждали меня последний месяц с предложениями о работе, ведь на своём сайте я указал, что моё скромное «агентство» прекратило работу, а контакты я удалил. Чтобы уж совсем не разлениться, я брал разные надомные работы вроде набора текстов, редактуры и вёрстки, написания простеньких сайтов для начинающих предпринимателей. А вот новости из Провиденса меня совершенно не обрадовали и заставили на секунду забыть про завтрак, и только запах сбежавшего и подгоревшего кофе вырвал меня из чтения. Пепельница с парой окурков перекочевала поближе к ноутбуку, и я раскурил тонкую лёгкую сигарету, которыми изредка баловался на балконе с разрешения Роккэна. Заголовок первой полосы гласил следующее: «Найдена четвёртая жертва Потрошителя из Провиденса. Власти штата подключают Криминальный Следственный Отдел». Статья не пестрила животрепещущими подробностями преступления, однако из неё я понял, что в городе действует серийный убийца, выбирающий своими жертвами омег. По словам журналиста маньяк потрошил молодых юношей, не оставляя в их брюшных полостях никаких внутренних органов. Последнее тело было обнаружено на пустыре, где должен был строиться новый торговый комплекс, два дня назад.

     — Полетят погоны, Рурука, — мрачно подал голос Мэтью из трубки. — Мне-то уж терять нечего, а ребята мои молодые ещё. Эдриан в отставку ушёл и скончался с месяц тому назад, цирроз печени дал о себе знать. Ты много раз работал над делами серийных убийц, с федералами пересекался и знаешь, что нас уже к этому делу не подпустят.

     — И меня тоже, — в тон ему ответил я, попутно листая новостные ленты и открывая новые вкладки со статьями о жертвах. — Если меня вдруг поймают на том, что я провожу своё расследование, мне мало не покажется.

     — Мы тебе обеспечим прикрытие. Возьмёшь моё табельное на всякий случай и можешь свалить на меня. Алекс на седьмом месяце, и мне страшно его из дома выпускать при таких раскладах. А вы с Роккэном…

     — Исключено, — агрессивно отрезал я, — Роккэн тоже в положении. Я давно отстранил его от дел, и не желаю вмешивать в ваши передряги. Поступим так: я приеду в Провиденс, осмотрю трупы, которые ещё не передали родственникам, а дальше передам дело другому детективу. Могу давать вам консультации, но и ты пойми меня. Вечно носиться за маньяками не входит в наши жизненные планы. Тебя такое устроит?

     Некоторое время мужчина молчал, а после согласился и сказал, что сейчас отправит мне контракт и собранную ими информацию. В открытое окно выветривался запах неудавшегося кофе, но дымная завеса плотно повисла в кухне, окружая тесным коконом. Как в старые добрые времена, я прокручивал на экране отсканированные документы и новостные колонки, с жадностью поглощая данные. Пусть в глубине души я и был рад тому, что несколько сменил деятельность, однако куда интереснее было взяться за старое и на время забыть о нудных юридических консультациях, успевших набить мне оскомину. Разброс тел по городу и время их нахождения были самыми разными: в первый раз труп нашли неподалёку от полицейского участка посреди рабочего дня, и то, это были школьники, шедшие с учителем на экскурсию, второй лежал на парковке торгового центра, третий обнаружили две недели назад у въезда в город. Все жертвы были молодыми замужними омегами, занимающимися исключительно домашними хлопотами. Их вдовцы не могли даже толком сказать, куда и зачем вышел их благоверный, к тому же, убийства происходили, видимо, одним днём без похищений и долгих пыток. По заключению следователя полицейского участка мужья были чисты и имели железные алиби в виде работы, где их все видели в момент совершения убийства. Камеры не дали результатов, а химические анализы показали, что жертв перед смертью накачивали мощными обезболивающими. По последним докладам полицейские прочесали все аптеки, но ни в одной не покупали такое количество препаратов, и сразу напрашивался вывод, что убийца либо давно заготовил необходимое количество болеутоляющих, либо покупал их в разных магазинах и в разные промежутки времени. На трупах не было найдено отпечатков пальцев, а кровопотеря была такой мощной, что, можно сказать, на стол к патологоанатомам попадали иссушенные тела. К тому же, не было обнаружено никаких следов сдерживания жертв, зато в последнем трупе были найдены следы наркотика. От фотографий меня начало мутить, и я лишь сильнее затянулся. Ясно было, что федералы вцепятся в это дело, как собаки в кусок мяса, и под подозрение попадут даже те, у кого будут неоспоримые алиби.

     — Доброе утро, — раздался сонный голос, и я оторвался от ноутбука, против воли вздрогнув. Роккэн тёр глаза и прижимался плечом к косяку двери. Неизменный телефон в руках, к которому он, казалось, прилип намертво, говорил о том, что омега уже успел поваляться в кровати, сходить в туалет, а теперь пришёл на разведку. Он поморщился от дыма, отмахнулся и прошёл к испачканной плите, где давно остыл кофе. — Что-то случилось? Вся квартира в дыму.

     — Твой любимый Провиденс на связи, — поделился я, быстро пролистав фотографии и дойдя до заключения криминалистов. — У них там чёрти что творится. Объявился серийный убийца, налетел КСО, и Мэтью просит меня взяться за это.

     — Надеюсь, ты отказался? — прохладно уточнил муж, одной рукой беря в руки губку и отмывая плиту, а другой продолжая тыкать в экран смартфона, откуда доносились тихие звуки его любимой браузерной игры. — Ты же уже не детектив.

     — Услышал бы тебя мой профессор из университета, так сказал бы, что детекив — это состояние души, а не должность. Как тебе такой план: мы доедем до Провиденса, я посажу тебя на самолёт во Францию, там тебя встретят Артемис и Гилберт, а я присоединюсь через неделю-другую?

     — Отвратительная идея. Ты предлагаешь отпустить тебя к Потрошителю местного розлива и делать вид, что всё хорошо, пока я под заботливым крылом? Идиотизм. — Я изумлённо смотрел на напряжённую спину Роккэна, и он понял моё молчание правильно. — Я видел новости. Знаю, что там происходит. Это очень плохая задумка, Рурука. Давай ты откажешься? Тем более, ты же говорил, что не так давно общался с очень разумным японцем, который перебрался в США? Почему не отдать это дело ему?

     — У Накамуры опыта с твой ноготок. Он просто не сможет тягаться с ФБР.

     — Так оставь это им! — разозлился омега и обернулся на меня, угрожающе держа в руке турку. Тут же выражение его лица смягчилось, а уголки губ печально опустились, как и плечи. — Я же не из вредности это говорю, милый. Боюсь, что в этот раз тебе могут не только рёбра сломать.

     Поднявшись со стула, я приблизился к мужу и крепко обнял его. Этот страх был знаком и мне тоже. Берясь за новое дело, я всегда прикидывал риски, и в этот раз он был слишком высок. Мы оба понимали это. Отставив кофе, Роккэн ласково прижался к моей груди, а я чувствовал, что он держит руки на животе. Следовало оставить его дома или прямо в тот же день посадить в самолёт, чтобы не бросался за мной в самое пекло. Завтрак готовил Роккэн, пока я молча собирал вещи и смотрел с телефона расписание рейсов, которые бы подошли. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что сам омега никуда не полетит, поэтому я и его вещи тоже положил в чемодан, твёрдо настроенный вместе с ним доехать до Провиденса, а потом и до аэропорта. Мои действия муж сопровождал недовольными вздохами и расстроенными взглядами, от которых, конечно, становилось безумно совестно, но в этот раз я не собирался идти у него на поводу. Ели мы в полной тишине, которую раздражающе прерывали звуки игры.

     — Да убери ты этот чёртов телефон, — всё же не выдержал я, ревниво глянув на смартфон, лежащий рядом с тарелкой Роккэна.

     Даже понимая, что в этом нет совершенно ничего дурного, не мог сдержать раздражение, особенно когда мне предпочитали эту игрушку. И столь же хорошо понимал, что в большинстве случаев эта вещь гораздо интереснее меня самого, а уж после такого разговора — подавно. Супруг взглянул на меня с досадой и заблокировал телефон, затем изобразил на лице наигранный интерес, точно ждал, что я развею его скуку. Я смог лишь с досадой потупиться и отломить от поджаренного тоста кусочек. Ни джем, ни масло не придали хлебу вкус, который бы согнал с языка привкус горечи. Собрав с тарелки остатки желтка от яичницы, я ненадолго замер и прокашлялся, чтобы прочистить горло.

     — Прости. Виноват, что не посоветовался с тобой, прежде чем согласиться на это расследование, но я обещаю тебе, что оно станет последним в моём послужном списке детектива. Мэтью предлагает щедрый гонорар и готов выплатить аванс, если я дам своё согласие. Заметь, что я не взялся за него полностью. Я обещал приехать и осмотреть всё, а после передать дело тому, кто бы справился. И при необходимости давать свою консультацию.

     — Значит, мне нет необходимости улетать без тебя, — нервно перебил меня омега и скрестил руки на груди, тем самым прикрыв живот. Глаза его блестели, выдавая волнение. — И значит, что я буду с тобой заниматься этим. Не пытайся избавиться от меня и сплавить куда подальше. Знаешь же, что это не сработает.

     Хотелось закусить удила и нагрубить, но во мне нашлись силы промолчать, чтобы окончательно не поссориться с мужем. В конце концов, если Мэтью выдаст мне оружие, у меня будет способ справиться с убийцей. Но я смел надеяться, что маньяк не посмеет приближаться к Роккэну. Да и я был наслышан о том, что происходит с теми, кто разделяется в таких ситуациях и оставляет спины друг друга без прикрытия. Успокаивая себя таким способом, я отмывал посуду и думал, как бы осторожнее посадить супруга на самолёт. Омега ушёл переодеваться, а я малодушно написал отцу, как можно более кратко изложив ситуацию и попросив помощи. В ответ мне пришло сообщение, что я осёл и не научился слушаться старших, за что мне обязательно устроят головомойку. А следом пришло сообщение от Гилберта с фотографией забронированного билета на самолёт, который должен был прилететь в Провиденс следующим днём. Намёк был ясен, и я спешно убрал собственный телефон в карман. Не хватало ещё, чтобы Роккэн прознал об этом заговоре. И ведь по-другому с ним нельзя было сладить!

     Чем больше был срок, тем более капризным он становился, а его прихоти вроде желания съесть солёную клубнику посреди ночи и вовсе могли бы загнать меня в могилу. Но я не злился и не сетовал на судьбу, которая щедро одарила нас счастьем. Несколько дней назад он вернулся с консультации, и я привычно спросил, как там наш ребёнок, искренне заинтересованный в их здоровье. Роккэн растерянно посмотрел на меня в ответ, затем медленно поднял руку и показал мне указательный и средние пальцы. Я тогда растерялся и несколько секунд рассматривал кисть супруга, пытаясь понять, что же значит этот жест.

     — Хочешь пересмотреть «V — значит Вендетта»? — неуверенно уточнил я. Омега покивал, потом спохватился и отрицательно покачал головой, и тут ко мне пришло страшное осознание. — Господи, Роккэн, успокой меня и скажи, что это не римская цифра.

     Он тогда кивнул и робко улыбнулся, затем вопросительно приподняв брови и сделав ко мне маленький шажок. Столько счастья, разом свалившегося мне на голову, едва не заставило меня рухнуть. Я и подумать не мог, что после всего этого мы станем родителями в двойном объёме. И оттого делал всё возможное, чтобы присмотреть за мужем и обеспечить его безопасность и хорошее самочувствие. Вспомнив выражение его лица, когда я упомянул Провиденс, я пришёл к выводу, что получилось у меня плохо. Пока Роккэн в комнате перебирал вещи и решал, что его не полнит, я нарезал в пластиковый бокс огурцы и укроп, к которым затем добавил масло и соли. Этот простенький и лёгкий салат почему-то очень нравился мужу. На секунду я представил, как было бы прекрасно ненадолго уехать в отпуск вместе с любимым, посадить его греться на солнце возле моря и любоваться довольной мордашкой. Почти тут же ко мне в голову пришло воспоминание о том, что загорать Роккэн не любит, хотя против тепла ничего не имеет и даже обожает, а к воде в принципе испытывает острейшее отвращение. И ведь в поход его не позвать — в лесу комары сожрут, а ноги омеги быстро откажутся от длительного путешествия. Не то чтобы мои собственные ноги могли похвастаться исключительной выносливостью, нет, скорее уж Роккэн бы успел навернуть вокруг меня несколько кругов, чтобы подстроиться под неспешный шаг. Каждая такая мысль заставляла меня чувствовать себя раздосадованным, злиться на приличную разницу в возрасте и смотреть на каждого молодого парня, как на конкурента. Да, с появлением метки вряд ли бы хоть кто-то позарился на Роккэна, однако это не могло угомонить меня.

     И с каждым днём я чаще задавался вопросом, глядя на своего омегу: «Что же ты будешь делать через десять лет? Не уйдёшь ли ты, когда я стану совсем стар?»