Пыль в заброшенных помещениях равно раздражает и вызывает одобрение. Точно так, как заставляет безостановочно чихать, она и позволяет определить маршруты и используемые места. Но не в этот раз. Хотя чердачный этаж над клубом работники не эксплуатировали, он выглядел и пустынным, и аккуратным одновременно. Начиная с лестницы, где не было никакого освещения, чувствовался запах моющих средств, однако совершенно не отвратительный, а даже приятный и отдающий свежестью. Телефонный фонарик ярким пятном выхватывал из темноты ступени и кирпичные стены, и потому не приходилось прощупывать пол под ногами на каждом шагу. Спуск заканчивался маленькой площадкой с единственной дверью, которая как раз-таки была заперта, но открыть её не составило проблем. Я ожидал увидеть коридор, но вовсе не это. Обширное помещение было разделено на комнаты перегородками из ткани, свисающей с потолка грязными полотнами, а силуэты предметов за ними казались злостными преступниками, готовыми наброситься в любой момент. Эхо шагов повторялось многократно, а дыхание становилось всё громче, подстёгнутое страхом. Деревянные половицы скрипели под ногами, но даже это не мешало мне услышать не самые характерные звуки из тех, которые ожидаешь услышать на чердаке. В одной из имитированных комнат был виден свет, и я аккуратно завернул туда. Рядом со стареньким ноутбуком на стене висел телевизор с воткнутой в него флэшкой. На мониторе крутилось порно, от вида которого мне стало здорово не по себе.

     Четверо огромных альф сношались — иначе и не скажешь — с миниатюрным омегой, но, против ожиданий, тот был совсем не против и даже радостно подбадривал своих партнёров, пока рот его не был занят членом. А это происходило с завидным постоянством. Небольшое меню в правом углу показывало длительность записи и список файлов. Их было много. Очень. Достав из кармана перчатки и натянув их на руки, я взял со стола пульт и переключил на следующую запись. От раза к разу действующие лица не менялись, зато обстановку они использовали разную: от леса до ванной, включая и кузов минивэна. Закрывать лица они не пытались, как будто в этом не было никакого смысла, а каждый новый фильм начинался со слов о пополнении фильмотеки. Качество съёмки иногда оставляло желать лучшего, как будто писали не на камеру, а на телефон, то поднося его совсем близко к занятой пенисом заднице омеги, то демонстрируя его искажённое удовольствием лицо, залитое спермой. Никакого возбуждения это не вызывало. Одну только тошноту и острое омерзение. Я долистал до самого верха списка и перешёл в ещё одну папку. Включать не хотелось, но я нажал на значок проигрывания и закурил.

     В кадре показался симпатичный юноша в чулках и мини-юбке, задорно цокая высокими каблуками. Не до конца расстёгнутая влажная рубашка очерчивала тёмные маленькие соски, а на шее омеги был неплотно завязан галстук. Собранные в высокий конский хвост тёмные волосы маняще покачивались в такт его движениям, пока он водил из стороны в сторону бёдрами, освобождая последние пуговицы из петель и приподнимая юбку, под которой не было белья. Повернулся к камере спиной и наклонился, продемонстрировав влажные от смазки ягодицы и анус. Немного покрасовавшись, юноша прошёл к ветхому диванчику, который я видел на прошлых записях, и встал на него коленями. Уже хорошо знакомые мужчины тоже вышли из-за кадра и незамедлительно приступили к делу, вот только были куда более грубы и несдержанны, и это я мог бы назвать изнасилованием, если бы не слышал тоненькие сладкие стоны юноши. В противовес ему альфы кривились и костерили партнёра на все лады так, что даже мне стало категорически неуютно. Следующие несколько записей не слишком отличались содержимым, а последняя была абсолютно отвратительного качества. И содержания, что уж там. Юноша в юбке отчаянно отбивался от рослого мужчины и звал на помощь. Сначала я посчитал, что это просто плохая постановка для «любителей» подобного рода практик, но быстро убедился в обратном. Ему отвесили сильную оплеуху, и он со всхлипом затих, повиснув в руках насильника. Омегу вытащили из машины и занесли в тёмное помещение, где и привязали к кровати. Оператор сказал нечто невнятное, и альфа ответил брезгливым фырканьем, сорвав с любовника рубашку.

     Просмотр занял у меня несколько часов, и я то и дело проверял телефон на тот случай, если вдруг со мной пытался связаться Роккэн. Муж молчал, а я не стал ставить его в известность о найденных мною записях. В соседней «комнатке» нашёлся шкаф без дверец, в котором висело множество платьев разного кроя и стиля. Были и простецкие тканевые накидки домохозяйки, и замысловатые кружевные гот-лоли, и прозрачные тоненькие ночнушки. Под ним в рядок стояли туфли и сапоги. Резкий громкий звук заставил меня подскочить и обернуться, но позади никого не нашлось, но я уже знал, что увижу дальше. Смутные очертания призраков один возле другого невысоко парили над полом в абсолютной неподвижности, изредка начиная горестно завывать. Ещё реже они потерянно оглядывались по сторонам и снова выли, взывая. Когда я приблизился, души взволнованно затрепетали и зашевелились, часто шевеля губами и ещё более жалостно кривясь. Их призрачные одежды, в которых они покинули жизнь, беспощадно изрезанные на лоскуты, были темнее от пролившейся когда-то крови. Повернув голову и взглянув на замерших в отдалении личинок, я поманил их рукой, и призраки спешно заскользили в сторону родителей. Наблюдать за воссоединением было больно и радостно одновременно, особенно учитывая задний план. На скорую руку сколоченные полки едва крепились к стене возле огромной замызганной ванной, от которой особенно сильно несло химией, но даже она не могла сдержать отвратительный запах. На полках стояли большие трёхлитровые банки, заполненные формалином, который отлично чувствовался на таком расстоянии. Много его, должно быть, использовали на этом чердаке. Подойдя к стеллажу, я окинул взглядом экзотическую коллекцию Потрошителя. Эмбрионы ещё с хвостами и жабрами, кисти рук, половые члены, пара сердец и чьё-то глазное яблоко — в горле собрался тошнотворный ком, а в глазах ощущались слёзы. С закоптившегося потолка изредка сыпались сажа и хлопья пепла. Достав дрожащими руками телефон и открыв сообщения, я принялся писать Мэтью. Следовало действовать быстро.

     Когда я уселся за руль, Роккэн не стал меня заваливать вопросами, по моему виду поняв, что я пока не готов к разговору. В зеркале заднего вида я видел и своё измазанное сажей и ржавчиной лицо, и покрасневшие от слёз глаза, и хлопья пепла в волосах. Сигарета истлела за несколько больших затяжек, но не принесла должного успокоения.

     — Куда мы едем? — робко поинтересовался омега, дождавшись, пока мы проедем квартал. — Что ты нашёл?

     — Пожизненное для нашего Потрошителя. Сейчас полиция оцепит клуб и соберёт все улики, а мы пока поедем выбивать чистосердечное.

     Омега кивнул и неуютно поёрзал в кресле. Погода не улучшалась, и с потоком воды по лобовому стеклу не справлялись даже дворники, работающие без остановки. Вместо дороги я видел кадры с телевизора и хотел остановиться, чтобы прочистить желудок. Ничего более гадкого мне ещё не доводилось видеть. От сигарет тошнило только сильнее, давал о себе знать и недосып, и постоянное нервное напряжение. Верхняя губа и мышцы ног подёргивались против моей воли. С влажным шумом автомобиль въехал на гравийную дорожку и остановился возле двухэтажного дома. На стук долго никто не выходил, но после почти десяти минут моего ожидания в застеклённую прихожую вышел худой омега. Завидев меня, он остановился и широко раскрыл глаза, даже сделал маленький шаг назад, но я покачал в руке набором отмычек, как бы намекая, что даже без помощи хозяев смогу войти. Прибегать к взлому не пришлось, и через пару минут мы отогревались в гостиной с горящим камином.

     — Какие неожиданность, детектив, — вместо приветствия произнёс Дэниэл, появившись из кухни с чашкой чая. — Что привело вас в наш дом? Ностальгия?

     — Проезжал мимо и действительно вспомнил один из наших разговоров. Помните тот, о связи детей и родителей? Вы не против, если я закурю? — Лантрэ растерянно кивнул и отпил чай. Сигарету удалось раскурить только со второго раза. На дым Роккэн недовольно хмыкнул и демонстративно достал смартфон. Звуки из него бесили с каждой секундой всё больше. — Так вот, у меня было время не только подумать о семье, но и добиться её создания. Верно, что кровные родственники близки априори, но есть и нечто большее. Может я и приёмный ребёнок, однако более чем уверен, что мой опекун питал ко мне не только так называемую родительскую любовь, но и был мне другом. Можете ли вы сказать тоже самое о своих детях? — я перевёл взгляд на Майкла, но тот не потупился и не сжался, но ухмыльнулся уголками губ. Дэниэл непонимающе нахмурился. — Или, быть может, все эти ваши байки о молитвах за близких оставались только красным словом? Впрочем, это волнует меня в последнюю очередь, если позволите. Куда интереснее то, действительно ли вы так слепы, как это выглядит, или же просто замешаны в такую сложную и тошнотворную путаницу? Скажите, Майкл, ваш супруг знает о вас хоть что-нибудь? Вероятнее всего нет. Что касается вас, я и вовсе не уверен, что вы снова когда-нибудь окажетесь на свободе. Но для начала ответьте мне на один вопрос: зачем всё это было сделано?

     — Я отказываюсь разговаривать с вами в отсутствие адвоката, — резко бросил омега и злобно скривился. — Вы можете плести что угодно.

     — Как скажете. Тогда вам, Дэниэл, будет интересно послушать одну увлекательную историю, которая началась ещё в девяностых годах. А может и раньше. Так вышло, что у одной семьи была действительно крепкая связь. Я бы даже сказал, что они были в сцепке не раз и не два. Не так ли, Майкл? Иными словами, до брака с вами ваш благоверный позволял себе разное в компании своих старших братьев, следуя, насколько я понимаю, старой традиции. Это не новость: многие фанатики придерживались идеи чистоты крови, игнорируя все научные доказательства, демонстрирующие итоги кровесмешения. Безусловно, они были не глупы и частенько приводили в дом новых людей, чтобы снизить вероятность появления мутаций и отклонений, которые неизбежны в таком ключе. Я боюсь представить, сколько выкидышей было у вас, Майкл, но догадываюсь, что с первой течки, которую вы провели в компании Томаса и прочих, предостаточно. Оно того стоило?

     — Что вы себе позволяете?! — взревел Дэниэл и подорвался на ноги. Чашка полетела на пол и разбилась вместе с блюдцем. — В этом доме говорить такие богомерзкие вещи о моём супруге?!

     — Вам было легче жить, когда вы верили в то, что Майкл просто ездит к родственникам и проводит там время? Что он предсказывал свою беременность? Не думаю, что вы задавались вопросом о том, почему же ваш муж рожает на несколько недель раньше положенного доношенных детей? — Лицо священника перекосило в бешеной гримасе, и он кинулся на меня, но я без особого труда заломал руки ему за спину и вынудил сесть рядом с собой, лицом к безразличному супругу. Омега скрестил на груди руки и как-то задумчиво хмыкнул, свёл вместе колени. — И как же удобно сложилось, что Томас работает… работал в ЗАГСе. Подумать только, какая расчётливость. Однако они на этом не остановились, и единственное, что смогло ненадолго прервать их оргии — последний ребёнок Майкла. Такая трагичная история, не так ли? Я искренне сочувствовал Лиене и считал вас тем ещё монстром, даже не подозревая, что кроется за заботливыми родственниками с фермы. Но мне бы хотелось узнать, как же вам удавалось так долго скрывать правду? Это невероятный труд и большие траты. Не говоря о том, что это попадает под статью о подделке документов и подкупе государственных служащих.

     — Я родил это чудовище у родных. Сказал этому придурку, что поеду на свежий воздух. Лиена… выродок, — выплюнул Лантрэ, — вот, что это такое. Томас настоял на регистрации ребёнка и сам провёл все необходимые дела. А я знал, что больше мне с братьями делать нечего. Зачем им такой старый омега, когда есть молоденький и нетронутый?

     — Майкл? Что ты несёшь? — осипшим голосом перебил его Дэниэл и закачал головой. — Одумайся, твоя дочь…

     — Вам врали, Дэниэл. Всю жизнь вам лгали в лицо и не испытывали никаких мук совести. Даже ваши старшие сыновья знали о секрете младшего, но не вы. Знали и пользовались братом, как и братья Майкла им. Родная кровь, связь, ну вы понимаете. И всё же договорите. Как у вас получалось скрывать запах Лиены?

     — Иен. Его имя должно было быть Иен. До первой течки он не пах, но потом его поили подавителями, он носил прокладки и мазал кожу жирным кремом. Он забивал все поры, и никто не чувствовал, кто это. Как всё просто, не находите? А потом… потом вы со своими чокнутыми мутациями, эти пожары. Лучше было посадить Иена за решётку, чтобы он сдох там от воспаления лёгких и не напоминал о своём рождении.

     — Это не за горами, — согласился я и отпустил руки ослабшего Дэниэла. Мужчина схватился за голову и зажмурился, словно это могло помочь ему пережить услышанное. — Проявление способностей Иена стало для него толчком к освобождению от инцеста. Так я думал сначала. Нет. Не знаю, что уж творилось в голове бедняги, но ваши братья знатно промыли ему мозги и смогли убедить в правильности происходящего. Одно они не учли. Лекарства, которые принимал Иен, начали нейтрализовать друг друга, и он забеременел от Томаса. Когда он якобы пропал, он был уже приблизительно на третьем месяце, а во время любовных утех… выкидыш. С ним не были нежны и аккуратны, даже наоборот, и я жалею, что Иена не осмотрели после его возвращения. Много ударов в живот, ограничение свободы в передвижении и движениях в принципе — список достаточный, чтобы посадить Томаса на десяток-другой лет. Но его наказали лучше. Иен смог убить вашего брата и избавиться от тела. Свиньи? Или поджог? Не могу сказать точно, но без следов. Всё бы закончилось благополучно, если бы Иену оказали психологическую помощь, и тут мой прокол, признаюсь. Он пошёл дальше. Мстил. Но не Лантрэ, не вам, что было бы логично. И кто стал его жертвами? Вы догадывались, что ваш сын причастен к тому множеству объявлений о розыске пропавших людей, которые развешены по всему городу, но ничего не предпринимали. Ждали, что появится кто-то вроде меня и избавит вас от вашего домашнего монстра. Должен признаться, что меня сбила с толку личность «Лиены» и публично выброшенные трупы. Беда многих серийных убийц заключается в том, что они хотят подчеркнуть свою трагедию, выставить себя жертвой и вызвать сожаление. — Я достал из рюкзака прихваченную тетрадь и распечатку фотографий выпускного альбома. Открыл первую попавшуюся страницу. — Запись от февраля текущего года: «Я достаточно набила руку на этих бродягах и наркоманах. Теперь мне понятно, как нужно резать и какие препараты давать, чтобы было меньше крови, а жертва не сопротивлялась. Что может девчонка против них? Ничего. Они считали меня никем всю мою жизнь. Шпыняли с самой школы и кичились своими телами, как проститутки перед клиентами. Гордились тем, что за ними будут бегать, чтобы засадить по самые яйца. Гордились, что смогут дать новую жизнь. Велик труд раздвинуть ноги перед вонючим самцом и попрыгать на нём! Посмотрим, как они запоют, когда я вырву эту жизнь у них из брюх и покажу эту отвратительную массу». Когда я понял, что убивают омег, которые учились в одной школе, я занялся изучением выпускников, и Лиена сразу попалась мне на глаза. Думал, что найду её в списках посетителей или среди тех, кто ведёт курсы, но и тут попал в тупик. Но Иен хотел показать мне, что знает, как я буду разматывать клубок. Эрн Коллинз, двадцать лет назад насиловавший омег в Провиденсе, был причастен и к вашим развлечениям с братьями. Когда его родители умерли при пожаре, он обратился к религии, что было видно при его задержании. Полагаю, Томас пересёкся с ним в прошлом и пригласил на ферму. Пару раз вы спали с ним, после чего он и начал череду своих преступлений. Иен знал об этом. Думаю, он посчитал эту шараду забавной. Теперь я дам вам шанс выдать местонахождение своего сына. Это несколько ослабит пыл полицейских.

     — Но откуда…

     Я кивнул на окно: сплошные потоки воды засияли бликами от мигалок полицейских машин, которые парковались на улице. Смутные тёмные силуэты были вышедшими под дождь служителями закона. Открыв им дверь, я отошёл в сторону, наблюдая за тем, как парни в форме демонстрируют значки с пистолетами и требуют следовать указаниям.

     — Покажите им записи, — кивнул я старшему лейтенанту, остановившемуся рядом со мной в ожидании указаний. — Роккэн…

     — Я буду присутствовать, — невозмутимо отозвался омега и сделал звук погромче. Терпение моё лопнуло, и я, подойдя к мужу, без слов забрал у него телефон. — Эй!

     — Иди в машину. Немедленно. Хватит с меня. Давно пора начать прислушиваться ко мне!

     Зло зыркнув на сохраняющих нейтралитет полицейских, мой супруг быстро поднялся и вышел, бормоча себе под нос проклятия. Семейная чета Лантрэ и я в сопровождении криминалиста и ещё двоих служащих поднялись в их спальню, где поставили ноутбук и подключили к нему уже знакомую мне флэшку. Самые старые и первые видеозаписи идентифицировались без особого труда: тогда ещё на каждой фотографии и записи в углу обозначались дата и время, когда велась съёмка; более поздние были лишены такого неудобного элемента, но это заботливо было внесено в название файла. На Дэниэла было страшно смотреть. Мужчина, не скрываясь, ронял слёзы и тихо бормотал себе под нос, что не верит в это. Майкл же с отвратительно нежной улыбкой смотрел в экран и изредка прикусывал губу.

     — Вы скажете, где ваш сын? — повторил я.

     — Не знаю. Никто не знает. Он иногда приходил ночевать, а я был только рад не видеть его рожу на пороге, — без тени страха или сожаления пожал плечами омега.

     Взвизгнула сигнализация машины, и я вздрогнул. Посреди комнаты мельтешили крохотные призраки, высоко пища и шевеля множеством ножек. Свет в комнате быстро замигал. Я не мог забыть о том, что отправил туда Роккэна, и было логично, что он спрячется от дождя в автомобиле, однако же духи вели себя слишком обеспокоенно. Попросив не отвлекаться от показания улик, я вышел из комнаты и спустился в прихожую, после выйдя из дома под дождь. Машины и след простыл.

     — Сэр? В чём дело? — обратился ко мне полицейский, стоявший у двери гостиной и видевший моё шествие.

     — Здесь стояла машина. В ней был мой муж. Куда он поехал?

     — Не видел, сэр. Позвоните ему.

     И только набрав номер супруга я понял, что совершил фатальную ошибку. В нагрудном кармане рубашки завибрировал смартфон Роккэна. Медленно достав его, я уставился на входящий звонок от самого себя и смахнул кружок на отклонение. На экране сияла надпись: «Вы проиграли!» Нарисованный дракон разочарованно понурил голову.