Мы остановили детку в паре часов ходьбы от города, потому что мне не хотелось пугать своих односельчан появлением на огромном поезде. Ти Фей и Хотару обнимались уже минут десять, а я сидела на берегу озера, куда часто ходила плавать в детстве, и предавалась унынию.

— Ты точно не хочешь пойти с нами? — спросил Ти Фей, оторвавшись от Хотару. — Вот увидишь, тебе понравится большой мир, он как в твоих играх…

— Ах, Ти Фей, прости, я не могу, — Хотару печально улыбался. — Родители столько вложили в исследования. Я хочу их продолжить. Особенно теперь, когда Кью открыла Лакримосу. Мне нужно наладить с ним контакт, узнать, что он такое…

— Только не обижай его! — попросила я.

— Обещаю не обижать, — усмехнулся Хотару. — Бывай, Скиталица. Чует мое сердце, еще свидимся с тобой. И с тобой, Ти Фей.

Он забрался в детку и завел мотор. Мы с Ти Феем сидели на бережку и наблюдали за тем, как огромный поезд стремительно удалялся по направлению обратно к Петербургу. Ти Фею было грустно, но я в принципе не питала надежд на то, что Хотару уйдет с нами. Он прожил всю свою жизнь в мертвом городе, и жизнь среди общества была бы для него невыносимым испытанием. Как и я бы не согласилась жить в лесу смерти, даже если бы меня звали друзья.

Слова «друзья» и «лес смерти» в одном предложении заставили меня нервно вздрогнуть. Нет у меня таких друзей! Только Ти Фей и есть. А он нормальный человек.

Я встала.

— Ну, пойдем, наверное? Город тут недалеко. Быстренько раздобудем мне эльфийский плащ — и на север…

— Ты не хочешь повидаться со своей семьей?

Я сделала лицо кирпичиком.

— Нет, Ти Фей, не хочу. Совсем не хочу.

Он не стал допытываться. Хороший парень все-таки.

Агд, мой родной город, лежал на берегу живописного залива, и я с детства как-то болезненно любила его квадратные, как коробки, каменные дама, тесно-тесно прижатые друг к другу плечами. У входа в город располагалась довольно знаменитый, огромный постоялый двор «Сутулая Собака», окруженный таким гулом голосов, что даже само здание казалось живым, дышащим, голосящим. Все путешественники, что приходили в Агд по каким-то своим делам, предпочитали останавливаться в Сутулой Собаке, несмотря на то, что внутри города тоже располагалось несколько постоялых дворов — которым просто не подфортило обрасти подобной известностью.

Ти Фей взял меня за руку.

— Я немного устал, — признался он. — И после поезда у меня немного кружится голова. Может быть, остановимся в этой гостинице на ночку?

Я мрачно на него посмотрела.

— Нет, в этой мы останавливаться не будем.

— Почему?

Я задумалась. А в самом деле, почему? Неужели я, Непревзойденная Скиталица, позволю каким-то болезненным воспоминаниям о прошлой жизни взять над собой верх? Я больше не напуганная маленькая девочка. Я сильная. Сильнее многих!

Я остановилась на месте.

— А знаешь, Ти Фей, — сказала я, взглянув на двери Сутулой Собаки. — Пошли туда. Хороший двор, там все останавливаются.

— Кью, ты точно в порядке? — робко спросил Ти Фей. — Мне кажется, ты напугана. Твое лицо совсем бледное.

Я отвернулась. Проницательный придурок!

— Да все в порядке, Ти Фей. Пойдем, пойдем. Там готовят такой великолепный суп…

Сутулая Собака ни капельки не изменилась с того дня, когда я покинула ее. С порога мы с Ти Феем оказались погружены в клокочущее море голосов, а наши ноги прилипли к промасленному, залитому алкоголем и блевотиной полу. Здесь были гости со всех краев Семи Свободных Королевств, и даже люди, и даже русалка, которую кто-то принес в огромном аквариуме. И все эти гости шумели, кричали, смеялись, разговаривали, и их голоса сливались в один неравномерный, но цельный поток, который бил по ушам и вискам с невероятной силой. Я сжала плечо Ти Фея рукой. Для него ведь это была первая таверна, заполненная не-людьми. Однако, испуганным он не выглядел.

Напротив, он казался невероятно счастливым!

К нам приблизилась подавальщица, настоящая женщина эльфийской крови: высокая, с сияющими голубыми глазами, густыми светлыми локонами, собранными в пучок на затылке, белой кожей, похожей на молоко, и таким изяществом в каждом малейшем жесте и движении, что даже смотреть на нее было больно. И это она еще не была экстраординарной красавицей. Все эльфы были такие. Кроме меня.

— Здравствуйте, — произнес Ти Фей, с восхищением глядя на ее лицо, — нам нужна комната!

Я сделала шаг вперед и тихо сказала:

— Здравствуй… мама.

Ти Фей уронил челюсть.

— Это твоя мама? — воскликнул он, глядя то на меня, то на нее. — Не может быть! Вы же, вы же совсем не, ну, это…

— Я в отца, — отрезала я и снова взглянула на мать. — Ты работаешь здесь? Как ты можешь…

— Здесь хорошая оплата, — спокойным, нежным голосом, который я так ненавидела, произнесла Эра Рес. — Я работаю здесь с того дня, как ты ушла.

— Мама, ты же знаешь, почему…

Эра приподняла свою идеально очерченную светлую бровку.

— А ты, значит, связалась с человеком? Какая радость. Ни один эльф бы не взял тебя, а так хоть какой-то шанс на внуков. Что это?

Она коснулась рукой моих шрамов на щеке, и я отдернулась от нее, как от огня.

— Благодарю вас, молодой человек, что вы взяли мою дочь со всем ее уродством.

Я сжала зубы и кулаки. Стерва, стерва, сладкоголосая, красивая, статная стерва…

— Я не брал Кью, — возразил Ти Фей, зачем-то краснея. — Это она великодушно позволила мне пойти с ней. Ведь для каждого путешественника огромная честь отправится в путь вместе с, — он набрал побольше воздуха в легкие и громко крикнул, — Непревзойденной Скиталицей!

Сутулая Собака погрузилась в тишину. А затем содрогнулась от звуков отодвигаемых от столов лавок.

Рядом со мной тут же оказался некий полу-дварф и схватил меня за локоть.

— Не может быть, Скиталица! Это вы! Вы помните меня? Вы участвовали в обороне Деввуда, и если бы не вы!..

— Точно! — воскликнула я. — Помню! На праздновании ты выпил из моей рюмки, и за это я посадила тебя на дерево!

— Я там три дня сидел! — с благоговением сказал он. — Какое счастье снова видеть вас!

Каждый, каждый посетитель Сутулой Собаки имел, что сказать мне. Кто-то знал меня лично, а кто-то лишь слышал легенды о моих подвигах, но оттого лишь более желал посидеть со мной за одним столом. Я не успевала отвечать на их вопросы и пожимать протянутые руки, не успевала улыбнуться каждому и постоянно начинала какие-то истории, но не успевала закончить. Где были Эра и Ти Фей, я как-то не знала, да и у меня просто мозгов не хватало еще и об этих двоих думать; волна обожания соплеменников охватила меня с головой. Какой-то эльф обнял меня и поцеловал. Я влепила ему за это пощечину, и Собака просто взорвалась от восторга.

Все хотели знать, откуда и куда я держу путь, какое задание у меня сейчас и какие умопомрачительные приключения я уже успела пережить, а когда в зал ворвался путешественник и прокричал, что видел в соседнем городе меня внутри огромного железного чудовища, которое подчинялось моей воле, градус восторга стал просто невероятным.

И именно в этот момент я услышала его шаги.

Как и много лет назад, он ступал медленно, тяжело. Подворачивал левую ногу и шаркал ею. Так он и подходил ко мне, когда я лежала на промасленном липком полу и считала его шаги: шаг-шарк один, шаг-шарк два…

И мне показалось, что все голоса восторженной толпы потонули в звуках этих шагов, а когда я обернулась, то, кажется, и вовсе потеряла возможность слышать кого-либо, кроме его.

А ведь я уже пятнадцать лет не видела кошмаров с этим лицом.

— Какое счастье снова видеть тебя здесь, Кью Рес.

Его губы двигались так медленно, словно издевательски.

— Ты так расцвела, Кью Рес.

Улыбка растянула его румяные, толстые, лоснящиеся щеки в стороны.

— Я же говорил, ты станешь красавицей, Кью…

Я вдруг поняла, что не дышу, и отчаянно попыталась вдохнуть, но я не могла. Словно какая-то веревка сжала мое горло и легкие, и они больше не могли набирать в себя воздух. Я стояла, двигала губами, кряхтела, но дышать не могла; комната, его губы и щеки плыли перед глазами, а затем пол вдруг всколыхнулся, словно потянулся ко мне, и я полетела к нему, в его объятия, как тогда, как давно, к этому промасленному липкому полу, к его ногам, к его разным ногам в дорогих ботинках с острыми каблуками…

Я увидела лицо Ти Фея на фоне синего неба и долго не могла понять, где я и что со мной.

— Ти…

— Ох, Кью, ты так всех напугала, — выдохнул он, проведя рукой по моим волосам. — Упала в обморок!

— Как ты вынес меня на улицу…

— Твои фанаты помогли.

Я вздрогнула:

— О, нет! Я их разочаровала…

— Отнюдь! Я соврал, что ты три недели не спала, пока приручала железную змею! Они так восхищены.

— Ну, это уже лишнее, — пробормотала я, не в силах сдержать довольной улыбки. — Ты маленький лжец, Ти Фей!

Он серьезно на меня взглянул.

— Этот эльф сделал с тобой что-то ужасное?

— С чего ты взял? — мои уши покраснели.

— С того… У тебя при виде него случилась паническая атака.

— Никто меня не атаковал! Что это за атака?..

— Ровно то, что случилось с тобой. И еще его вид… Не могу толком объяснить, но он выглядит как ублюдок. Кью, что он сделал с тобой?

Я села, обняла колени и закрыла глаза. Ти Фей ждал. Но у меня не было, совершенно не было моральных сил, чтобы ответить.

Часы на городском соборе пробили шесть часов.

— Ну ладно, Кью, Скиталица, — Ти Фей встал и потянулся, разминая ноги. — Лично я голоден, как волк! Пойдем, поедим?

Я встала и отряхнула одежду.

— Пойдем.

Мы выбрали ближайшую гостиницу за городской стеной, и после того, как я объявила, что я Непревзойденная Скиталица, хозяйка тут же предложила нам с Ти Феем бесплатную ванну, еду и комнаты. У моего друга особенной популярностью пользовалась ванна, у меня — еда, но в итоге мы оба сидели в прогретой очагом столовой, и я рассказывала о своих приключениях собравшейся толпе. Хозяйка была очень довольна и явно срубила за сегодня недельный заработок.

Когда я промачивала горло травяным чаем в перерывах между историями, ко мне подошли две ослепительно красивые эльфийки и, переглядываясь, робко сказали:

— Мы хотели выразить вам свое почтение…

— Ну, что ж, выражайте!

— Вы наша икона! Вы вдохновляете нас на очень серьезные решения, — произнесла одна из девушек. — Мой муж ужасно со мной обращался, он бил меня… он делал… всякое. Но я так долго это терпела! Потому что моя семья ни за что бы не простила мне развод!

Я кивнула. Понимаю ее! В Лавандовом королевстве женщина без мужа — это как бы половина нормального эльфа, а женщина в разводе — и вовсе позор для всей фамилии. Что, впрочем, ужасно. Терпеть одного мужчину добрых пол тысячи лет! Это нужно быть настоящей святой! Я бы даже Ти Фея столько не выдержала.

— Но потом я подумала, — продолжала девушка, — а ведь есть же такая, Непревзойденная Скиталица Кью, которая делает столь удивительные вещи, совершенно без помощи мужчин!

— Да, я такая, — горделиво кивнула я. Девушки захихикали.

— И вот, я подумала… И решилась на развод! Мне стало так легко дышать…

— И теперь у тебя все хорошо?

— Да, — девушка нежно взглянула на свою спутницу. — У меня есть эльфы, которые во всем меня поддерживают, стабильная работа… Мой бывший как-то пытался изнасиловать меня и заставить вернуться в семью, но я сумела отбиться! Потому что в моих руках была ваша сила, Скиталица! Сама мысль о том, что вы сражались с драконами, вы, женщина, эта мысль придала моим рукам крепости!

Я улыбалась и кивала. Вот это действительно приятно!

Ти Фей встал за моей спиной, и обе девушки уставились на него с такими лицами, словно увидели ангела. Я обернулась посмотреть, что же их так удивило. По-моему, обычный Ти Фей.

— Здрасьте, — сказал он, улыбаясь. — Я Ти Фей, я друг Скиталицы.

— Ты какой расы?

— Я человек! Родом из Империи Облаков!

— Там все такие ослепительные красавцы?

— Не-а, только я. Если захотите познакомиться поближе…

— Ти Фей, — окликнула я его, — кажется, тебя зовут.

— Кто? — опешил он.

— Твоя совесть, бесстыдник! — я развернула его и оттолкнула от нас. — Нечего к девушкам приставать, даже если ты красавчик!

Ти Фей рассмеялся и отошел, но я уже была уверена, что ночью в его комнате будет пусто. Вот подхватит что-нибудь, заболеет, нос отвалится!.. Надо будет его припугнуть.

Собрание в столовой длилось до глубокой ночи. После, поднявшись в спальню, я без задних ног упала на кровать — не было сил даже раздеться! Ти Фей просунул голову в дверной проем:

— Кью, э, если что, я буду через две улицы, у Пин…

Я бросила в него подушкой. Он засмеялся, но уклонился.

— Не теряй меня, пожалуйста!

— Уж поди не потеряю.

— Спокойной ночи!

— И тебе… развратник.

Утром довольный и растрепанный Ти Фей сидел в столовой, лакомился сдобой и мечтательно улыбался. Я подкралась сзади и ущипнула его за бока, заставив вскрикнуть.

— Ой, Кью! Как спалось?

— Вообще не помню. Кажется, минуту назад ты со мной прощался, и вот — уже утро! А тебе?

— А мне — чудесно! Столько девушек красивых вокруг…

— Смотри, создашь себе армию потомков…

— Кью, ты чего такая мрачная?

— Просто не люблю мужчин, которые играют сердцами девушек.

— Играют сердцами… но я им любовь до гроба и не обещал. Я им вообще ничего не обещал!

Я пожала плечами.

— Как у вас, подлецов, все просто! А как же любовь?

— При чем здесь она? Я умею любить! Вот, например, люблю тебя. Но я совсем не хочу делать с тобой то, что с ними.

Я представила и поморщилась. Самая мерзкая моя мысль за последние лет пятьдесят… фу.

Но вслух все же сказала:

— Потому что я недостаточно красива?

— Нет, — он покачал головой, — потому что ты достойна большего. Потому что я слишком сильно тебя люблю, чтобы пользоваться твоим телом.

— Мир сошел с ума! — подытожила я, но все-таки мне было чуть-чуть приятно, что он так меня бережет.

После завтрака мы сразу же отправились на рынок, чтобы добыть мне плащ и отправиться дальше, хотя Ти Фей и был бы рад задержаться среди высоких красавиц на подольше. Рынок Агда за эти годы, кажется, стал еще более шумным и большим; из-за криков торговцев мы с Ти Феем почти не могли слышать слов друг друга, а из-за плотной толпы были вынуждены держаться за руку, а то моего очаровательного друга кто-нибудь обязательно бы умыкнул. Я делала ставки на то, что в первой же волшебной лавке смогу выпросить плащ в обмен на рекламу, и мы сможем уйти с этого опасного места, но тут меня ждало разочарование:

— В смысле, эльфийский плащ бесплатно? — потянул торговец, скрестив руки на груди. — Ты, конечно, Скиталица, но и я не сумасшедший! Мне детей кормить надо! А один плащ — это уже неделя безбедной жизни!

— Вы не понимаете! — пыталась переубедить его я. — Я вам такую рекламу сделаю! Народ к вам толпами повалит!

— Это ты не понимаешь, Скиталица. Нет денег — нет плаща. Ясно?

В шести последующих лавках меня ждал тот же ответ, и на этом поиски плаща подошли к концу, ведь во всем Агде было лишь семь лавок, где его можно было купить. Я уселась на речную набережную и подперла голову кулаками. Ти Фей считал наши деньги, а пересчитав, тоже пригорюнился.

— Ну не грусти, — он обнял мою руку. — Мы заработаем!

— Пока будем зарабатывать, потеряем время, — вздохнула я. — А времени нет.

— Может, попросим помощи у твоих фанатов?

— Чтобы я просила милостыню!

— Ну почему же милостыню… Если бы весь город собрал по одной монетке… Ну ладно. А что насчет твоей…

Он, очевидно, хотел сказать «семьи», но сам понял, что идея плохая. Я смотрела на течение реки, и от этого зрелища мне становилось еще более тоскливо. Чего приперлась в Агд! Нужно было сразу ехать на север.

Позади торговец газетами зычно выкрикивал что-то о пропаже наследницы лавандового престола.

— Вспомнила! — воскликнула я, и правда вспомнив. — Я же еще хотела забрать пару платьев для Фрейи!

— Серьезно что ли?..

— А что? — я удивленно на него посмотрела. — Что здесь такого?

— А… Нет, ничего. Пойдем, — он тоже встал. — Я даже рад буду взглянуть на дом, где ты выросла.

— Вот только я не буду сильно рада, — усмехнулась я.

Мы прошли по извилистой улочке, утопающей в осенних деревьях, между одинаковых каменных домов, очень простых и даже банальных с архитектурной точки зрения. По пути я рассказывала Ти Фею, что обычно города эльфов полны различных статуй, лепнин, памятников, но Агд — город очень старый, и поэтому в нем сохранилась древняя, упрощенная архитектура. Мы оба понимали, что эти дома строили люди, но не поднимали данную тему.

Мой родной дом, обшарпанный и грязно-желтый, выглядел точно также, как в день, когда я в последний раз покинула его стены. Я поднялась на порог и потянула дверь на себя. Было открыто.

— Это потому, что у нас очень низкий уровень преступности, — сказала я с крайне умным выражением на лице. — Можно не запираться.

— Как здорово!

— Но теперь-то точно начнут, ведь в городе завелся сексуальный маньяк.

— Какой маньяк?

— Ти Фей, ты.

— Тьфу на тебя, Скиталица, — тепло усмехнулся он.

Внутреннее убранство дома тоже не изменилось. Я шла, с замиранием сердца рассматривая знакомую мебель, на которой я так часто играла дома, картины на стенах, которые изучила до мелочей, статуэтки, которые Рэн изготовлял на уроках в школе, и которые мама сохранила, и даже пятно на ковре от травяного чая, который я разлила, когда мне было двадцать три года. Какое же тут все… родное!

— А вот моя комната, — улыбнулась я, открывая дверь, до сих пор еще покрытую моими детскими рисунками. — Здесь я рос…

Это совершенно не было моей комнатой.

Всю мою детскую мебель вынесли, заменив взрослой, как и все мои вещи; здесь явно кто-то жил, и вряд ли этот кто-то имел отношение к моей семье. Я в ужасе бросилась к шкафу и распахнула его — там были мужские вещи. Я выдвинула ящик, в котором лежали вещи Эммы — там было мужское белье. Здесь не осталось ничего моего.

Ти Фей вполне догадался, в чем дело.

— Кью…

— Подожди, подожди, — я выбежала из комнаты и бросилась к дверям спальни Рэна. — Подожди…

В носу засвербело. Так и знала. Его детские вещи были на месте. Его комнату никому не сдали. Ах, Эра Рес, старая ты су… супница!

— Кью, — Ти Фей осторожно коснулся моей спины. — Я тебя понимаю…

— Нет-нет, все хорошо, — я покачала головой и решительно вышла из комнаты. — Если честно, я так и думала. Он ее любимчик всегда был.

— Кью, ну что ты… не плачь.

— Я не плачу, — я смотрела на него совершенно сухими глазами. — Мне немного больно… но я не плачу.

— Мы для Фрейи сделаем сколько угодно новых платьев…

— Глупости это все. Мне уже поздно играть в куклы.

— Даже если тебе нравится?

— Даже если… Ах.

Позади Ти Фея стоял Рэн Рес.

Какой же он был красивый! Сколько силы и благородства было в его голубых глазах! Он был вылитая Эра, только с мужественным подбородком и плечами шириной в целую сажень. Костюм, пошитый по последней моде. Завитые светлые волосы на плечах, блестящие, словно шелк. Подведенные сурьмой брови (нелепо, но модно). Воистину, писаный красавец на государственной службе. Как же я его ненавидела!

— Здравствуй, сестрица.

— Здравствуй, братец.

— Я надеюсь, ты не разнесла по глупости все вещи нашего постояльца?

— Я вообще их не тронула.

— Как славно. Ты должна понимать, что дела нашей семьи не настолько хороши, чтобы комнаты могли простаивать.

— Прекрасно понимаю, — сказала я, хотя его комната тоже, очевидно, простаивала. — Как ты поживаешь, милый братец?

— О, у меня все чудесно. Дом, жена. Полная чаша.

— И деточки?

Рэн поджал губы.

— А кто твой спутник?

— Ти Фей, мой друг.

— Ты никогда не умела выбирать друзей.

— Как раз недавно научилась.

— Но все равно водишься с кем попало?

— Э, — подал голос Ти Фей, — знаешь, что я тебе на это скажу?

— Что, карапуз?

— Пошел ты к черту, козел кудрявый, — сказал Ти Фей и выпустил маленькую искорку в налаченные волосы Рэна. Братец закричал и принялся прыгать на месте и размахивать руками, думая, что горит, и ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, что огонь холодный.

— Спасибо за выступление, — усмехнулась я. — Танцуешь, как курица, братец.

— Ах вы!

Я увидела магическую искру в его голубых глазах и успела лишь ахнуть. Наши с Ти Феем ноги опутали длинные живые лианы, и подняли нас к потолку. Я побледнела, задергалась, а вот Ти Фею это было смешно.

— Маг растений, да?

— У нас почти все маги растений, — сказала я, пытаясь разорвать лианы руками.

— Как, наверное, скучно.

Рэн подошел к нам с торжествующим видом и заглянул Ти Фею в лицо, намотав на руку его длинную косу.

— А если я тебе волосы подожгу, а, идиот?

— Тогда я скажу: хорошо, что ты стоишь так близко!

— В каком смысле?

— Вот в этом, — сказал Ти Фей и вцепился ногтями в его щеки. Я намотала лиану на запястье, дернула, разрывая, и ловко приземлилась на ноги. Эти два идиота вцепились друг другу в волосы и шипели, как дикие кошки. Прелестное зрелище, но локоны Ти Фея все же жалко.

— Это вот так ты сестру приветствуешь! — воскликнула я, с размаху шлепая брата по мягкому месту. — Это вот так ты с гостями обращаешься! Что ты после этого за старший брат!

— Ай! Ай! Дура, больно же! Мне еще шесть часов в министерстве сидеть!

Его лианы снова потянулись ко мне, но я отпрыгнула в сторону, а затем — прямо на него, обхватила ногами за пояс и замахнулась.

— Ну, держись!..

И расцеловала его исцарапанное лицо. Рэн настолько не ожидал поцелуев, что выпустил Ти Фея из объятия лиан и даже не попытался сбросить меня с себя.

— Ты ошалела?!

— Я соскучилась.

— Прекрати меня целовать, фу, какая мерзость!

— Это же твоя сестра, — развел руками Ти Фей. — Что тут такого?

Мне прилетело в челюсть, и я охнула — забыла уже, как ощущается удар существа, равного по силе. Пришлось слезть. Рэн смотрел на меня очень злыми глазами и вытирал лицо.

— Ты совсем сумасшедшая!

— Люблю тебя, братец, — сказала я, не потому, что любила, а потому что точно знала — для него нет ничего отвратительнее этих слов из моих уст. — Могу я навестить тебя с женой на днях? Ух, гостинцы привезу!

Рэн в сердцах послал меня очень, очень далеко, бросил взгляд на разозленного Ти Фея и поспешил смотать удочки. Я смотрела ему вслед и чувствовала, что, кажется, все-таки заплачу. Повезло мне со старшим братом, ничего не скажешь.

— Кью? — Ти Фей взял меня за локоть. — Ты расстроилась опять…

— Нет, нет, брось. Я никогда не думала, что он меня любит, — я подмигнула ему. — Но трюк с искрой был вне всяких похвал! Так что скажешь, сядем на поезд на север? В городе есть вокзал. Там, конечно, поезда не такие, как детка…

— Ты не хочешь остаться здесь еще на пару дней?

— Зачем?..

Ти Фей долго смотрел на меня, но не мог придумать, зачем. Долг звал нас на север, в земли короля Струт’гада. А на юге меня поджидали лишь болезненные воспоминания. Истерические эти атаки, или как их там…

На пороге дома мы встретили двух девушек, с которыми я познакомилась вчера, и, судя по лицу Ти Фея, он с ними тоже познакомился.

— Ах, вот и вы! — воскликнула одна из них. — Какое счастье! Нам поручено передать вам приглашение на вечер Розы!

— На вечер Розы, — повторила я задумчиво. — Извините, девушки, я не любительница ходить по балам.

— Какая жалость… ведь вас пригласила сама Мирей!

— Сама Мирей?! — позади нас появился Рэн с открытым ртом. — Не может быть!..

— Закрой рот, муха залетит, — посоветовала я, хотя и сама была удивлена.

— Дура, какая муха? Осень на дворе!

— Идиот, это выражение такое, — вздохнул Ти Фей. — А кто такая Мирей, Кью?

— Мирей — это правительница города, — пояснила я.

— И она точно не могла ее позвать! — воскликнул Рэн, оттолкнув меня и выйдя к девушкам. — Вы что-то перепутали!

Они недоуменно переглянулись.

— Перепутали?.. Да у нас одна Непревзойденная Скиталица… И вот, — они потянули ему приглашение, на котором было написано имя «Кью Рес» и стояла личная подпись Мирей. — Она сама нам передала!

Лицо Рэна было просто великолепно. Ради такого вида я готова и на бал пойти!

— Пожалуйста, пойдемте, — уговаривали меня девушки, — мы вас нарядим, подкрасим! И Ти Фейку тоже! Вы отлично проведете время!

Я для вида помялась еще минут десять, но в итоге все же приняла приглашение. Ти Фей был на седьмом небе от счастья, а Рэна трясло от гнева. Идеально.

По дороге домой я рассказывала Ти Фею, что Вечер Розы — это традиционный ежегодный бал, проводимый в Розовом зале — прекраснейшем примере эльфийской архитектуры. Сама традиция насчитывает всего лишь около двухсот лет, что для эльфов действительно очень мало, но для Семи Свободных Королевств стала практически символом Агда. И что быть приглашенным на этот Вечер — великая честь. И Ти Фей, вероятно, первый человек, которому такая честь выпала.

Он был очень доволен и горд собой, а ночью опять восстанавливал свой род.

Дни, оставшиеся до Вечера Розы, мы либо бездельничали, либо пинали балду. Я подыскивала себе варианты подзаработать, но, к сожалению, никто не был готов отвалить мне такую кучу денег за один-два дня труда. Удалось наскрести лишь на спальные мешки, что, впрочем, тоже было кстати, ведь мы шли на север зимой. Чудная идея, ничего не скажешь!

В день Розы с самого утра я была занята одной из двух уже знакомых девушек, имя которой я все забывала спросить. Меня натирали какими-то ароматизированными жидкостями, взбивали мне волосы, словно это было какое-то тесто, и запихивали меня в неудобное платье с оборками на груди — чтобы казалось, что есть грудь, и пышной многослойной юбкой — чтобы, значит, казалось, что есть талия. Мне эти приготовления действовали на нервы, но я не возмущалась, ведь на Вечер без платья никак нельзя. Лишь когда на мое лицо высыпали целый килограмм пудры, чтобы скрыть татутровку и шрамы, я чихнула и сказала крепкое словцо, от которого моя сегодняшняя служанка густо покраснела.

Из зеркала на меня смотрела какая-то совершенно не знакомая женщина, похожая на клоуна. Белая напудренная рожа с красными щеками, подведенные черным цветом глаза, наклеенные ресницы, похожие на двух мохнатых пауков, и губки бантиком! И я могла бы ворчать на свою визажистку, если бы не видела, что на ней все то же самое смотрится просто великолепно. Все-таки дело было не в моде, а в том, что я совершенно не похожа на большинство женщин. Ну да и какое мне дело? Если на Ти Фея потратили хотя бы половину тех же усилий, что и на меня, то за ослепительным сиянием его красоты вряд ли кто-то что-то разглядит, даже если среди ночи взойдет солнце!

О внутреннем убранстве Зала Розы я знала лишь понаслышке, но слухи меня не обманули. Это был огромный стеклянный купол, сложенный из тысячи тысяч цветных осколков нежных тонов, отчего сам воздух внутри казался пастельным. Осколки на крыше купола складывались в изображение алой розы, и днем солнце, проходившее через них, окрашивало Зал в красный, а ночью изнутри казалось, что небо до сих пор закатное, розовое. Поскольку я бывала у бабушки в деревне и видела там теплицы, я справедливо полагала, что под стеклянным куполом должно быть душно и влажно, но в действительности там оказалось прохладно и пахло морской свежестью. Колдовство, не иначе.

Дамы придирчиво осматривали мое платье, но я держалась горделиво, выпрямляя спину — плевать, как я выгляжу, ведь они все — безымянные эльфийские жены, и лишь одна я Скиталица, которую пригласила сама Мирей!

— Благодарю за то, что почтили нас своим присутствием, — сказала мне дама в розовом платье и с маленькой розой, приколотой к груди. — Это большая честь для Вечера, Скиталица.

— Это я благодарю вас за приглашение, госпожа Мирей, — я присела в неуклюжем реверансе. — Хотя не скрою, я не создана для таких вечеров.

— Прошу вас, милая Скиталица, не говорите глупостей. Ваши подвиги прославили наш город на весь мир! Ешьте, пейте, веселитесь, и все! Большего от вас сегодня требовать не станут.

— А танцы? — настороженно спросила я.

— Не желаете — так не танцуйте, — усмехнулась Мирей. — Вы здесь почетная гостья, а не рядовая супруга уважаемого мужа.

Я осталась очень довольна ответом и спокойно отошла к столу с закусками. В толпе эльфов-гостей я увидела Рэна и его жену, миловидную и болезненную леди, и стала выдумывать остроту, с которой можно было бы подойти к ним и заткнуть братишку за пояс.

Что-то неладное я заподозрила тогда, когда оркестр заиграл первый танец, но ни одна пара не закружилась под его звуки. Я оторвалась от стола с закусками, который успела практически обчистить, и двинулась туда, где столпились абсолютно все гости и гостьи Вечера, включая и Мирей, и моего брата, и невестку. Подходя к толпе, я уже, в принципе, догадывалась, что там происходит, и скоро мои предположения подтвердились. Само собой. Центром собрания был Ти Фей.

Воистину, у его визажистки это была легкая работа, ведь на ним и трудиться-то особенно не надо было, он и так был ослепителен, словно лампа накаливания из Петербурга. Но она все же постаралась, и его эльфийский костюм, перешитый на человеческий рост, сидел, словно вторая кожа, и так выгодно подчеркивал золотой оттенок его лица, что казалось, будто Фей обшит нежнейшим шелком цвета топленого молока, и вообще он кукла, а не человек. И как хороши были его глаза, подобные двум сияющим самоцветам, и его подведенные краской губы, манящие, словно губы вампира! Мне страшно было на него даже дышать, ведь казалось, что он не то фарфоровый, не то вообще хрустальный, и вот-вот разобьется на тысячу маленьких кусочков; а вот другие женщины явно были не против с ним не только… подышать.

Он заметил меня, поднял точеную руку, помахал и улыбнулся, а девушки, стоявшие передо мной, чуть не попадали в обморок, думая, что это им. Я хохотнула, помахала в ответ и вернулась к столику с закусками. Он точно будет главным событием всего вечера, можно не сомневаться. А я зато смогу нормально поесть и отдохнуть, пока никто ко мне не пристает.

Вечер и в самом деле протекал чудесно, пока главная звезда не подошла ко мне с довольным видом.

— Могу я пригласить вас на танец?

— Окстись, Ти Фей, я в этой шторе даже стоять не могу толком.

— Но Кью, ты же совсем не веселишься. Мне совестно.

— Это я-то не веселюсь? Ти Фей, да ты только глянь, тут же сыры со всех краев Семи Свободных Королевств! Я особенно люблю камамбер. Вон он, попробуй.

— Фу, ну и запах…

— Ну и ладно, мне больше достанется. И не волнуйся за меня, я не скучаю. Я тут вообще в роли клоуна, посмотри на эти красные щеки.

Он провел пальцем по моему лицу, стирая румяна, и я постаралась дышать быстрее, очень уж вкусными духами были надушены его запястья.

— Согласен. Без всей этой краски ты нравишься мне больше.

— Не поверишь, но ты мне тоже, мистер аккордеон.

— Наверное, Аполлон?

— Не знаю, — честно сказала я, — но очередь желающих подарить тебе танец начинает терять терпение.

Ти Фей сделал вид, что очень от этого устал, но я прекрасно видела, что это был самый счастливый вечер в его жизни. Быть всеми желанным и обожаемым, кажется, стояло на вершине пирамиды его желаний. И я едва ли могла это понять, но оставляла за Ти Феем право самому себе выбирать счастье. Что ж, вернемся к камамберу…

Видит Богиня, вечер проходил восхитительно. Я наелась до отвала, посидела на мягкой тахте, наблюдая за танцующими парами, а затем и вовсе сбежала в сад, подышать свежим воздухом и полюбоваться на серое лицо Луны. Ти Фей все отплясывал, но я совершенно не боялась оставлять его там без присмотра, ведь вряд ли толпа затанцевала бы своего любимца до смерти.

В саду пахло осенью и цветами. Поздние сорта роз склоняли свои бутоны к глади небольшого пруда, специально выкопанного для сада, и в его прозрачной воде отражалась луна, красные головки роз, яркие звезды на небосводе и мое лицо, такое неказистое и дурацкое. Я набрала в ладони воды, плеснула ее на свои щеки, стирая краску, а затем подняла глаза, и сердце замерло в моей груди.

Я увидела его.

Это был самый прекрасный на свете мужчина. Он был совсем не такой, как Ти Фей, нет, при виде этого человека мне не хотелось дать ему пирожок и повязать бантик. Он был воплощенная сила и мужественность, под его загорелой кожей читались контуры железных мускулов, его лицо было четко очерченным, с широким, крепким подбородком, ироничной легкой улыбкой и густыми черными бровями над медово-карими, теплыми, как топленое молоко, и бездонными, как океан, очами. Стоило мне заглянуть в эти глаза, и весь мир померк, и весь мир перестал что-либо значить для меня, я позабыла обо всем; в моем сердце и душе отныне был только этот человек, и отныне лишь он имел для меня хоть какое-то значение, он и еще лучи лунного света, игравшие в его черных волосах. Когда я поняла, что он идет ко мне, я почувствовала, что схожу с ума от счастья, что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди, но смогла лишь глупо улыбнуться ему и потупить глаза, чувствуя, как щеки пылают адским огнем. В отражении в пруде я видела его прекрасный образ, и блеск золотой цепочки, шедшей от его ноздри к уху. Такое необычное, но такое изящное украшение…

— Простите за мой вопрос, — произнес он самым нежным на свете голосом, пока я пялила глаза в свое смущенное отражение и вдохнуть боялась, — но ведь вы — Непревзойденная Скиталица, верно?

У меня буквально в зобу дыханье сперло, и я смогла лишь пролепетать:

— Д-да… Вроде как…

— Ах, какая чудесная встреча! — человек всплеснул руками, и сережка в его ухе мелодично звякнула. — Я так давно желал познакомиться с вами, и воистину, ваша красота превзошла все мои ожидания!

— Прекратите, — я усмехнулась и осмелилась взглянуть на его прекрасное лицо. — Я не выношу лесть.

Он закусил губу и смутился.

— Всего лишь дежурный комплимент деве…

— Я не злюсь, — я поймала себя на том, что накручиваю локон волос на пальчик, и одернула руку. — А вы кто будете?

— Мое имя Мака Дее, и я посол Империи Облаков в Семи Свободных Королевствах!

— Хм, — удивилась я. — Я думала, Империю Облаков никто не покидает.

— О, это справедливо только для восточной ее части. Западная часть более открыта миру, мы даже имеем устоявшиеся торговые отношения с Семью Свободными Королевствами. Мы лишь номинально принадлежим к Облакам. Иногда мы даже выделяем себя в отдельное государство, Царство Слонов. Просто народам, живущим под одной сферой, лучше держаться рядом, вы ведь понимаете?

— Конечно понимаю, — кивнула я, мечтая никак не выдать перед ним того, что я дура. — Итак, Мака Дее…

— Для вас, Непревзойденная, просто Мака.

— Хорошо, Мака. Почему же вы гуляете по саду, а не веселитесь там, в Зале, вместе с другими?

— Потому что я не великий любитель балов, — непринужденно засмеялся Мака, махнув рукой в золоте. На востоке все любят золото? — Я предпочитаю уединение с природой. Вы понимаете меня, Непревзойденная?

— Прошу вас, просто Кью.

— Не уверен, что смогу, ведь ваше величие невозможно не заметить!

— Опять вы льстите.

— Отнюдь! Всего лишь говорю то, что вижу. Ведь передо мной могущественнейшая из ныне живущих женщин, и я воистину горжусь тем, что имею честь разговаривать с вами!

Мне было так хорошо и радостно, что я даже боялась собственных чувств. Мака протянул мне руку.

— Коль скоро мы здесь вдвоем… Давайте потанцуем?

— Я не танцую! — я отвернулась, чувствуя, что краснею пуще прежнего. Как мне хотелось сказать «да»!

— Ни за что не поверю, — судя по голосу, он стоял уже совсем близко, и его теплое дыхание обжигало мне обнаженное плечо (все-таки, как человек, этот статный красавец был ниже меня, эльфа). — Женщина, приглашенная самой Мирей, обязана подарить этому Вечеру хоть один танец.

— Мака, говорю же вам…

— Нас здесь никто не увидит.

Я уже слышала все то же самое от Ти Фея, тогда, в Петербурге, когда мы с ним танцевали под музыку из волшебной коробки, но что тогда, что сейчас я не смогла не дать себя уговорить.

Я взяла его руку, и мне казалось, что я сплю и вижу самый сладкий на свете сон. Из Зала до нас доносились отголоски музыки, и мы медленно, осторожно начали вальсировать по саду, и его рука лежала на моем поясе, теплое дыхание его губ обжигало мою нагую кожу. И все смешалось, все превратилось для меня в фейерверк: озеро, луна, розы, его золото, мед его глаз, тепло его рук, его голос, когда он говорил мне, как я хороша, его улыбка, когда наши взгляды сталкивались, и истории, которыми он утолял мою жажду общения до самого рассвета, а также тяжесть юбки, промокшей от росы, и бесконечные, бесконечные мелодии танцев, которые я один за одним дарила ему, не замечая, как я неуклюжа в своих движениях, как спотыкаюсь и путаюсь в юбках. Да, это было похоже на сон! Сон, от которого я никогда, ни за что не хотела просыпаться.

В тот день я впервые узнала, что такое быть любимой, и мне казалось, что я никогда не смогу наесться этой любовью.

Как жаль, что Вечер Розы и в самом деле не мог длиться вечно! На рассвете я вернулась в гостиницу, стянула платье и распустила волосы, и упала на кровать, но во сне снова и снова видела Мака, видела, как мы танцуем, как он смотрит на меня, видела его губы, украшение от носа к уху, его золотую, бархатную на ощупь кожу, и впервые, абсолютно впервые в жизни я хотела, чтобы мужчина коснулся меня.

Утро наступило для меня где-то в районе ужина. Я слезла с постели, кое-как умылась, с трудом пришла в себя и хотела выйти из комнаты, чтобы поесть, но когда я открыла дверь, я увидела, что на моем пороге кто-то оставил невероятный букет красных и розовых роз. Присев на корточки и взяв его дрожащими руками, я заметила среди цветов записку, и лишь мельком взглянув на нее, сразу поняла, от кого. «Непревзойденная, незабываемая…». Какое счастье, что я теперь умею читать!

Вся моя усталость словно улетела, я была готова снова танцевать, петь и смеяться, и прижала ароматные розы к себе с такой нежностью, что, казалось, я вот-вот взорвусь от нее, меня просто разорвет, ведь нельзя любить так сильно…

Какое, оказывается, это счастье, любить!

Я спустилась в столовую, попросила ужин, и лишь после еды заметила, что здесь был Ти Фей. Он все это время заинтересованно смотрел на меня и улыбался, а когда я все-таки удостоила его взглядом, игриво подмигнул.

— Смотрю, кто-то влюбилась!

Я покраснела.

— Глупости!..

— А-а, покраснела! Значит, точно влюбилась! Ну, давай, давай, Кью, кто этот счастливчик? Мне так интересно!

Я всеми силами пыталась сдержать улыбку, но все было тщетно.

— Не скажу, — глупо хихикала я, — это секрет!

— Ну Кью! Я же твой лучший друг! Я хочу порадоваться за тебя.

— Не скажу, — повторила я, а перед моими глазами уже стояли картины вчерашнего вечера, эти руки на моей талии, это дыхание, голос…

— О-о, да тут все серьезно! — воскликнул Ти Фей, сжав мою руку. — Ах, как романтично! Влюбиться на балу…

— Еще лучше…

— А?

— Еще лучше! Не на балу, а в саду, сбежав с праздника, и до рассвета танцевать под звуки, доносившиеся с бала, и весь сад как будто наш, и он смотрит на меня, а я на него, и это такое невероятное чувство, Ти Фей, ты даже не представляешь это чувство, как будто весь мир только для нас, как будто розы только для нас цветут, как будто Луна светит потому что нам с ним нужен свет… Ах, Ти Фей, ты не представляешь…

Он встал и обнял мою голову, прижал к своей груди.

— Все я представляю, — сказал он нежно. — Какое счастье! Моя девочка влюбилась!

Я засмеялась так глупо, что мне даже стало бы стыдно, не будь я так счастлива.

Хозяйка гостиницы подошла сказать, что ко мне кто-то пришел, и я с замиранием сердца пошла за ней, глядеть, кто был мой гость, и не могла не мечтать о том, что это будет он. Ти Фей пошел за мной, любопытствуя, но я хотела, чтобы мой лучший друг видел.

Мака Дее стоял в дверях, и я поняла, что это он, еще до того, как увидела, настолько на моей душе запели птицы.

— Ах!

— Я вижу, вы в порядке, Непревзойденная, — он тепло мне улыбнулся и пошел навстречу. — Я немного волновался, как вы будете чувствовать себя после вчерашних нагрузок.

— Я в порядке! Я сильная, честно! — зашептала я, не желая, чтобы он волновался. — Смотри, какие мышцы…

Я согнула руку в локте, демонстрируя ему рельеф, а Мака хихикнул и осторожно поднял с плеча локон моих волос.

— Никто не говорил вам, что ваши волосы действительно красивы? Это не лесть. Вчера вы их собрали, но с распущенными вам куда лучше.

Я пожирала глазами его лицо и не могла наглядеться. Никогда, никогда не смогу…

— Не говорил…

— Какое преступление! Ваши уши должны слышать комплименты каждый день.

— Вы так считаете?

— Если бы я был с вами, я бы не пропустил ни дня! Послушайте, Непревзойденная, могу ли я рассчитывать на прогулку с вами завтра?

Я яростно закивала, шепча:

— С вами куда угодно и когда угодно, Мака… Мака…

— Как приятно слышать! Сейчас мне пора, но скоро я приду за вами… Моя Непревзойденная Скиталица.

В другой момент меня бы оскорбило это «моя», но в этот вечер для меня это было самое приятное на свете слово.

Он ушел, а я села на стул и еще с полчаса не понимала, где я и кто я, и только улыбалась от уха до уха так сильно, что даже щеки разболелись. Ти Фей все это время сидел рядом и ухмылялся, глядя на меня.

— Что? — спросила я в конце концов.

— Ничего, — усмехнулся он. — Просто я рад видеть тебя такой счастливой. Ты улыбаешься — и у меня на сердце розы распускаются!

— Розы, — меня захлестнуло волной воспоминаний, и я упала на плечо Ти Фея. — Я сейчас умру!

— Еще рано, — хихикнул он, обнимая меня, — тебя еще ждут такие удивительные вещи… И избранник у тебя очень симпатичный. Мне нравится эта штука в его носу. Когда в мой дом приезжал гость из Царства Слонов, он тоже такую носил, и мне ужасно хотелось дернуть… Ну, мне было пять лет.

Я не слушала его, слишком глубоко задумалась о том, какие вещи меня ждут, и в моем животе как будто затрепетала маленькая птичка. Он прикоснется ко мне… Он поцелует меня, он будет меня обнимать… Нет, я точно сейчас умру! Как же он хорош…

— О нет! — меня вдруг как обухом по голове огрели. — Ти Фей! Это что, у меня завтра свидание?

— Ну, вроде, — усмехнулся Ти Фей, откровенно умиляясь моему поведению. Мне было все равно.

— У-у-у тебя же ост-осталась та пудра? — спросила я, заикаясь. — Я хочу попытаться запудрить шрамы!

— А… я бы тебе не рекомендовал, — он положил руку на мою забитую щеку. — Если этот парень тебя любит, то ему нравятся и твои шрамы. Не надо никого играть, Кью. Просто будь собой. Ты прекрасна сама по себе, понимаешь?

Я надулась.

— Не надо лести.

— Это не лесть, а правда! Я же не только про внешность. Поверь мне, милая Кью, нет прекраснее женщины, чем естественная! И нет нелепее, чем играющая чуждую ей роль. Понимаешь? Просто будь собой. И все будет хорошо.

— А если я ему не понравлюсь? — испуганно спросила я. Ти Фей улыбнулся:

— Я видел его глаза, Кью. Ты очень ему нравишься.

Я расцеловала его в обе щеки за эти слова.

Мысль о завтрашнем дне так меня будоражила, что пришлось выпить сонной травы, чтобы уснуть, и все равно я проснулась на рассвете, и с самого утра сидела у зеркала, думая, как получше заплести косы, пусть Ти Фей и советовал мне быть собой. Все-таки это свидание, а не прогулка! Все-таки я должна его очаровать.

Собрав в итоге волосы в хвост, я вышла из дома, и почти сразу же за углом встретила его. Не знаю, что было дальше! Мне казалось, что я лечу, что я воздушный шар, наполненный счастьем; мы где-то ходили, разговаривали, глядели друг на друга, и мое сердце ни на минуту не переставало безумно колотиться о ребра, и могло даже показаться, что я вот-вот потеряю сознание! От удовольствия кружилась голова…

На закате одного дня мы поцеловались. В беседке, утопающей в рыжих кустах, среди кремовых колонн, под розовым высоким небом, и он держал меня в своих сильных руках, и я млела, даже, кажется, забыла, как дышать… И с того дня мы целовались всякий раз, когда никто нас не видел, и мне было так хорошо, так легко, что даже Ти Фей замечал, что я расцвела — хотя я почти не замечала Ти Фея, ослепленная любовью, ослепленная нежной заботой Мака и его бездонными медовыми глазами…

Так страшно! Но с каждым днем мне хотелось все большего…

И вот Ти Фей сказал:

— Кью, я конечно понимаю, что влюбленные часов не наблюдают, и вообще… и не то чтобы я был чем-то недоволен, — он вздохнул. — Но мы уже две недели торчим в Агде, а ведь у нас миссия.

Я вскрикнула. Не может быть! Как я могла?.. Ведь я Скиталица!

— Ты прав, ты прав, — горячо зашептала я. — Наша миссия важнее… Ах, Ти Фей! Нам нужно отправляться на север…

— Я понимаю, расставаться с любимым тяжело, — он взял мою руку, но я покачала с улыбкой головой:

— Нет-нет, глупости. Со мной все в порядке. Мы так любим друг друга, Ти Фей, ты не можешь и представить, как… и я уверена, он дождется меня! Или я отправлюсь за ним в его царство! Даже километры не разлучат нас!

Он тепло улыбался, глядя на мою влюбленную мордашку, и кивал каждому моему слову. Как настоящий друг, Ти Фей поддерживал меня в моей любви и от всей души желал мне счастья.

Но впереди меня ждало серьезное испытание: я должна была сказать своему любимому, что на некоторое время нам придется расстаться. Но ничего! О такой любви, как наша, писали поэмы, и какие-то пара месяцев ничего для нее не значат!

При встрече Мака нежно прижался к моим губам, и я на мгновение позабыла о том, зачем пришла и что хотела сказать, и мечтала лишь, чтобы навсегда остаться в его горячих объятиях… Но нет! Долг превыше всего! Даже превыше любви.

— Мака, — прошептала я в его губы, проводя пальцем по его щеке, — мне нужно тебе что-то важное сказать.

— В самом деле? — спросил он своим шелковым голосом, и мое сердце словно билось в голове. — Я внимательно слушаю тебя, Афина.

Ноги подкашивались, так что пришлось сесть.

— Мака… мне так хорошо с тобой, так хорошо! Я бы хотела остаться с тобой на всю жизнь! Но… — я почувствовала, как эти ужасные слова жгут мне горло. — Прости, но… мне нужно выполнить поручение. Мне нужно идти на север.

К моему удивлению, Мака принял эту новость довольно спокойно, и лишь прижал мою руку к своим губам.

— Все в порядке, Кью, моя принцесса. Разлука не сможет повредить мои чувства к тебе.

— И я так думаю! — я расплылась в счастливой улыбке. — О, я люблю тебя, Мака…

— А я тебя обожаю, моя отрада! Дышу тобой, Непревзойденная! Ты нужна мне, как воздух…

Я слушала эти сладкие слова, сказанные его нежным голосом, и мне казалось, что я плыву…

Но тут он сказал:

— Послушай, голубка моя. Раз уж нас ждет разлука, может быть, скрепим нашу любовь?

У меня глаза наполнились слезами счастья!

— Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?!

— О, нет! То есть, да, конечно, я этого хочу! Но не сейчас: вдруг в пути ты встретишь другого, я не хочу принуждать тебя…

— Я никогда не встречу другого, ты единственный для меня!

— А раз я единственный, — он прижал мою руку к своей груди, к своему бьющемуся сердцу, — я хочу стать и твоим первым. Пойдем ко мне.

У меня в горле пересохло от шока, но я не могла, не хотела отказать ему. Мы так любили друг друга, так зачем нам ждать свадьбы? Это то, что делают любящие люди. Это нормально. Это то, что делает Ти Фей. То, чего я желаю. Объятия любимого человека!

Крепко держась за руки, мы пошли к его дому, который я уже хорошо знала. Сердце замирало от предвкушения, мир плыл перед глазами… но я видела его, видела его прекрасное лицо, и его улыбка дарила мне храбрость на любой поступок.

Я никогда не думала, что позволю кому-то сделать это с собой, но в тот момент я не думала и вовсе. Уже с порога мы начали целоваться и снимать друг с друга одежду, и я скользила руками по его идеальному телу, чувствовала каменные мышцы под кожей, наслаждалась ароматом его длинных черных волос и глубиной медовых глаз, и почти совсем не стеснялась своего исписанного шрамами тела. Мы были так возбуждены, что не могли дойти до кровати; Мака толкнул меня на свой письменный стол, и я раскинулась на нем, дрожа от предвкушения, не чувствуя рук и ног, пылая, словно в жерле вулкана, желая, желая, желая…

Но сама Богиня руководила мной, когда я повернула голову и увидела свое имя на листе бумаги.

— Мака, — я остановила его, упершись рукой в его грудь, — что это?

— Ах, не важно, моя принцесса, — он попытался забрать у меня лист, оказавшийся длинным свитком, — ты же все равно не умеешь читать.

— Нет, умею, — обнаженная, я села на столе и вырвала свиток. Волосы зашевелились у меня на голове: «Мэн Кид, Лян Сон, Аля Вер … Кью Рес, Ния Вис, Сиен…». — Что это за список, Мака? Кого ты записываешь?

— Это экономические дела, — отмахнулся он и полез целоваться. Я больно пихнула его между ребер и еще раз перечитала список. Сплошные женские имена! Некоторых из них я даже знаю!

— У меня с тобой никаких экономических дел нет! — воскликнула я, уже понимая, что это, и чувствуя, что сейчас умру от этого знания. — Что это за список, Мака? Почему я в нем не последняя?

— И надо же тебе, женщина, испортить такой момент! — он словно переменился в лице, стал разом из доброго злым, из нежного грубым. — Я не виноват, что ты так долго ломалась!

Его любовницы. Я была в списке его любовниц. Даже не на последнем месте.

— Подонок, — из-за слез я не видела ничего вокруг, — как ты мог? Ты ранил меня в самое… в самое сердце…

— Прекрати, — насмешливо сказал он, — кто другой бы согласился сделать это с тобой?

Я вытерла слезы и взглянула на свое тело. Мужицкое, угловатое, без груди и пышных бедер, все покрытое шрамами, словно письменами… Кто другой? Да никто…

— Какой же ты урод, — прошептала я, задыхаясь от слез, — подлец… Мое имя никогда не будет стоять в этом списке.

Я схватила ближайший карандаш и перечеркнула строчку «Кью Рес» с такой силой, что разорвала бумагу и проделала в свитке прямоугольную дыру.

— Ты что делаешь! — взревел он. — Ты же его испортила, дура! Я столько лет его заполнял!

Я махнула рукой, желая его ударить, но промахнулась, и была даже рада этому — я любила этого урода, любила так сильно, что ни за что не смогла бы сделать ему больно… ни за что!

Рыдая, словно ребенок, я спрыгнула со стола и бросилась прочь, на ходу подбирая свою одежду и кое-как прикрывая свое уродливое тело. Мне было так плохо… так плохо… ужасно… Сколько хороших слов он мне говорил, сколько признавался в любви! И все это было для него лишь пустым звуком? Всего лишь местом в длинном списке женских имен…

Да как могут такие люди вообще существовать!

Я выбежала за стену города, бросилась в лес, и там упала на колени, затем и вовсе на бок, и принялась, рыдая, кататься по земле. Меня словно разрывало изнутри от отчаяния, и — как странно! — ненавидела я в этот момент не его, а себя, только себя, и свое уродливое тело, которое никто не мог полюбить.

В моих руках оказался карманный нож. Первый удар я нанесла, почти не понимая, что делаю, но боль, пронзившая мою руку, показалась мне подобной удовольствию, и я принялась резать свою кожу, со всей силой, со всем гневом, что были во мне, разбрызгивая свою кровь, разрывая свою плоть и наслаждаясь этой невыносимой болью, как лаской любимых рук. Я заслужила. Я дерьмо. Я мерзкая и отвратительная. Я должна умереть. Меня уже давно должны были убить, я заслуживаю смерти. И я сама это сделаю.

На левой руке уже не осталось места, и я сжала нож ею, начав резать правую, в исступлении продолжая причинять себе боль. В действительности я не чувствовала и половины той боли, которую должна была бы, и только рыдала неистово, как безумная, и кромсала свою плоть ножом, словно это были не мои руки, а его. Но его руки всегда были так нежны со мной! А мои, мои мерзкие, уродливые, кривые, грязные лапы, пусть им будет плохо, пусть мне будет плохо, меня никто не полюбит, так зачем тогда мне вообще жить?

— Сука, сука, сука, — повторяла я громким шепотом сквозь слезы. — Тупая мерзкая бесполезная сука, сдохни, сдохни, сдохни, к черту, сдохни, сука, сука, сдохни…

Увидев его, я так испугалась, что завизжала и попыталась убежать, но он удержал меня, выбил из моих ослабевших рук нож и обхватил мою голову, прижал к своей груди. Его волосы пахли мятой и лавандой…

— Что же ты делаешь, — прошептал Ти Фей перепугано. — Ты с ума сошла, Кью?..

— Отпусти меня! — взревела я, вырываясь из его объятий, оказавшихся неожиданно крепкими — или это я так ослабела? — Ненавижу тебя тоже! Ты такой же подонок! Подлец! Ты тоже всем лжешь, что любишь, только чтобы трахнуть!

Ти Фей сжал меня крепче.

— Серьезно? Он воспользовался тобой? — прошептал он дрожащим голосом, закипая. — Вот червяк! Ну я ему… Ах, Кью, ты вся в крови!

— Оставь меня, — простонала я почти жалобно. — Хочу сдохнуть… сдохнуть…

Мои руки охватило тепло, и я опустила глаза на них — Ти Фей лечил меня. Я хотела вырвать руки, но сил не было.

— Оставь… сдохнуть…

— Не могу в это поверить, — печально произнес Ти Фей. — А как хорошо играл! Даже меня убедил, что любит тебя…

— Вы, подлецы, так в этом хороши! Вы заодно…

— Перестань! Я никому не лгу, что люблю их! И вечных чувств не предлагаю.

Я подняла глаза к небесам. Снова текли слезы…

— Пожалуйста, Фей, просто дай мне умереть…

— Из-за этого урода, что ли? Вот еще!

Я увидела свой нож, лежащий на земле, и потянулась за ним. Ти Фей порывом ветра откатил его в сторону.

— Не вздумай! Хватит. Это тебе не поможет.

— Пожалуйста, — прошептала я, — пожалуйста, мне так плохо… я не могу… прошу тебя, дай нож…

Ти Фей покачал головой и опять обнял меня, прижав мою голову к груди. Мои руки безвольно повисли вдоль тела, а горло по-прежнему раздирали рыдания, и я принялась плакать ему в жилетку, и рыдала так долго, что, кажется, сорвала голос, и в висках гудело, болело, резало, но я все рыдала и рыдала, хотя прежде и не представляла, что во мне есть так много слез…

Когда я сумела немного успокоиться, был уже вечер. Похоже, я проистерила часов пять! Зато теперь в моей душе все словно умерло, и мне стало совершенно, совершенно, абсолютно все равно на все-все на этом белом свете.

Ти Фей, такой же заплаканный, заглянул мне в глаза и нежно погладил по волосам.

— Как ты?..

— Ужасно, — тихо сказала я. — До сих пор не могу поверить… Он же мне такие слова говорил, стихи писал… «Так я молчу, не зная, что сказать не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать моя любовь, которой нет предела…». Представляешь! «Любовь, которой нет предела»!

— Кью, это же Шекспир, — Ти Фей вздохнул. — Он успел воспользоваться тобой?

— Не-а. Я увидела свое имя в списке вовремя. Еще и не последним пунктом…

— Еще и список!

— Представь, как он бы хвастался… Непревзойденная Скиталица в его постели! Представь…

Показалось, что я снова заплачу, и я сжала зубы, чтобы сдержаться. Этот урод получил уже достаточно моих слез!

— Как ты нашел меня, Ти Фей?

— Ты промчалась мимо, рыдая. И я побежал следом! Но ты такая быстрая, я все равно опоздал…

Я взглянула на свои руки, покрытые бледными следами ран — его магия помогла.

— А ты, значит, списки не ведешь?

— Кью, мы не одинаковые! Я никогда бы не стал врать девушке, что люблю ее, ради ее тела.

— Почему?

— Потому… потому что я знаю, что такое любовь, — он заметно погрустнел. — И для меня это чувство свято, Кью. Им нельзя разбрасываться.

— Вот значит как.

— И еще, знаешь, Кью… я люблю тебя.

Я улыбнулась ему, насколько могла.

Мы просидели в молчании еще примерно полчаса, пока не стало совсем темно.

— Ну, — осторожно начал Ти Фей. — Пойдем домой?

Я ужаснулась при этой мысли. Вернуться в город, где в каждом укромном уголке я целовала или обнимала его! Нет, не могу, я не смогу… я не выдержу, Богиня! Я разорвусь от горя!

— Нет, — тихо сказала я, — я не смогу. Я хочу остаться в лесу. Мне в лесу хорошо.

Он кивнул.

— Ладно. Тогда я схожу сам, принесу наши вещи и вернусь к тебе. Хорошо?

— Хорошо, — я смотрела в хмурое вечернее небо.

— Пообещай мне, что больше не будешь делать себе больно.

— Обещаю.

— Нет, Кью, обещай, глядя мне в глаза.

Я взглянула в его теплые карие глаза и увереннее сказала:

— Обещаю, что не причиню себе вреда.

— Чудно, — удовлетворенно кивнул он, — но ножик я все же возьму с собой, не обессудь.

— Не обессудю.

Он ушел, а я растянулась на полянке, вытянув ноги, прикрыла пересохшие после рыданий глаза, и на секунду постаралась просто ни о чем не думать, не вспоминать, не восстанавливать в памяти его прекрасное лицо, его руки, губы, слова, сладкие слова…

Но Богиня была милостива ко мне, и, изможденная, я скоро заснула.

Разбудила меня жуткая жажда, в час, когда еще не взошло солнце. Я пошарила руками вокруг, наткнулась на бутылку и промочила горло. Должно быть, Ти Фей позаботился обо мне. Все-таки у меня хороший друг. Хотя бы с ним повезло.

Полежав еще минуты две с закрытыми глазами, я разлепила веки, села и огляделась. Ти Фей спал неподалеку, лежа на своем спальном мешке. Мой был свернут и подложен мне под голову, и при этом я была накрыта чем-то тяжелым и теплым, похожим на одеяло.

Сердечко екнуло…

Ахнув, я сорвала с себя покрывало и принялась осматривать его. Не может быть, не может быть! Мои руки дрожали от возбуждения, мысли путались. Я не могла поверить своим глазам… Я держала в руках новенький эльфийский плащ! Темно-зеленый, с прекрасной золотой застежкой на шее, с едва заметными искусными узорами на капюшоне! Это была самая прекрасная вещь, какую я видела в своей жизни… И почему она оказалась у меня? Откуда? Как? За какие деньги?

Я хотела как можно скорее все узнать, немедленно, прямо сейчас, и бросилась к Ти Фею. Он беззаботно спал на спине, одну руку держал на голове, а другую на своем лбу, и я уже почти наклонилась, чтобы разбудить его, как вдруг осознала, что что-то было не так. Это был Ти Фей, мой друг и товарищ, но что-то неуловимое было в нем совершенно другим… Что-то изменилось…

Раз! И картинка в моей голове полностью сложилась. На руках Ти Фея не было ни одного маминого кольца, а в моих руках был дорогущий эльфийский плащ.

Дыхание замерло в моей груди, и я упала на холодную траву рядом с ним. Нет, не может быть, этого не может быть! Он так берег их, так любил их, он не мог продать кольца, чтобы купить мне плащ! Это безумие! Он бы никогда так не поступил, нет, не может быть…

Я была так растрогана, что готова заплакать, хотя мое тело уже выплакало все слезы. Перекинув плащ через плечи, я застегнула золотую застежку на шее, встала, и тихонько покружилась по поляне, чувствуя, как благодаря магии плаща сам лес обнимает и защищает меня, как я сливаюсь с ним, превращаюсь в дуновение ветерка, в луч света, пробивающийся сквозь деревья… Ти Фей совершил невероятный поступок, такой, на какой я сама была не способна. И не только я! Едва ли кто-то еще в целом свете был достаточно добрым, чтобы отдать последнее напоминание о доме и любимой матери ради подарка подруге. Нет, не бывает такой доброты! И она точно не должна остаться без вознаграждения.

Агд еще спал, хотя на горизонте уже зиждился рассвет. Натянув поглубже капюшон, я пересекла городскую стену, бесшумно опустилась на узкую улицу и побежала по ней, сливаясь с тенью, падающей от высоких домов. В городе было всего семь магазинов, где можно было купить эльфийский плащ, а у меня было всего лишь полчаса, чтобы найти нужный. Сложное дело! Но не невыполнимое.

Останавливаясь у окон магазинов, я пристально всматривалась в полки, пытаясь разглядеть, нет ли среди них пустых мест, откуда вчера вечером был взят мой плащ. За этим делом я потратила без малого двадцать минут, так что до колокольного звона, который будит город по утрам, оставалось всего ничего. Черт возьми! Но в пятом магазине меня ожидала удача: недалеко от витрины стоял пустой манекен, и я была вполне уверена, что моя плащ сняли именно с него. Ох уж этот Ти Фей, такой дорогой магазин выбрал! Мой хороший, как я его, идиота, расцелую, когда он проснется…

Я схватилась за козырек над входом лавки, подтянулась, осторожно проползла по нему, боясь, что ткань навеса порвется под моим весом. Снизу раздался подозрительный треск — похоже, деревянные подпорки козырька собирались сломаться — и мне пришлось прибавить ходу, броситься к стене и залезть на подоконник небольшого окна. В окне была гостиная. Мне, наверное, нужна спальня. Во всяком случае, если бы мне попались в руки шесть прекрасных колец, я хранила бы их именно в спальне.

На третьем этаже меня наконец-то посетила удача! Да еще и в двойном объеме: мало того, что через окно я явно видела спальню, где спал хозяин магазина и, вероятно, его жена, так еще и окно было приоткрыто, видимо, хозяева любили спать с прохладой! Я просунула внутрь руку, повернула ручку соседней половины окна, осторожно толкнула ее, придержала в руках цветочный горшок, чтобы не упал, и наконец-то смогла кое-как протиснуться в комнату. Хозяева не проснулись. Хорошо, что благодаря плащу я совершенно бесшумна!

«Будь я богатым торговцем», — думала я, осматривая комнату, — «куда бы я сунула шесть золотых колец?».

На туалетном столике стояло с десяток различных шкатулок, но ни в одной я колец Ти Фея не нашла. На прикроватном столике — тоже. Вот черт! Колокола вот-вот начнут бить…

Нагнувшись к спящим, я прошептала:

— Господин и госпожа, ну куда же вы дели новенькие…

И увидела кольца Ти Фея на руке спящей дамы! Сразу же на себя надела, значит.

— Пожалуйста, сделайте одолжение, не просыпайтесь…

Я сняла с ее руки первых три кольца, затем осторожно отогнула одеяло, достала вторую руку спящей и принялась снимать и эти. Одно, второе…

«Дин-дин», донесся с улицы колокольный звон, «дон-дон»…

Жена торговца открыла глаза и взглянула на меня. Я в спешке сняла с ее руки последнее кольцо, спрятала все шесть в карман и помахала перепуганной женщине на прощание. Ничего, что увидела, это не первые мои проблемы с законом!

— А-а! — донеслось мне в спину. — Воришка!

Но я уже сидела на подоконнике и готовилась спрыгнуть на улицу. Дом всполошился, весь заполнился испуганными криками и суетой, а я спрыгнула на козырек, проехалась по нему, как по горке, ловко приземлилась на землю и дала деру со всей возможной скоростью. Да, меня начнут искать! Но я все равно уже давным-давно должна была отправиться на Север, а когда вернусь, они, может быть, уже и забудут обо всем…

Я легла на траву рядом с Ти Феем и терпеливо ждала, пока он проснется, спрятав кольца в карман. Он долго спал, а потом еще дольше просыпался, полежав то на одном боку, то на другом, то на животе, то на спине, пошевелив ногами, руками, почесавшись, и лишь после этого открыв глаза. Я изо всех сил старалась не улыбаться и вообще никак не выдавать своего хорошего настроения.

— Кью?..

— Ти Фей, доброе утро, — потянула я, глядя на него. — А что это?

Я указала на плащ. Он улыбнулся, сел, потер глаза кулаками и еще немного сонно сказал:

— Ты так плакала вчера, вот я и… извини, ты не обрадовалась? Я хотел сделать тебе приятно. Порадовать. Чтобы ты больше не рыдала по пустякам. Понимаешь?

Я кивнула.

— Но где же ты взял деньги?

— А, — он отвел глаза и спрятал руки без колец под мышки. — Да там, у меня чуть-чуть было, плюс взял пару долгов… все равно уедем, да?.. В общем, какая разница!

— Большая, большая, Ти Фей, — я села ближе, вытащила его руку и погладила подушечками пальцев, — ты совершил настоящую жертву. Я знаю, как они тебе важны.

— Ах, Кью, это же мое прошлое, — Ти Фей кисло улыбнулся. — А ты, Скиталица, мое настоящее. И, надеюсь, будущее… ты мне очень важна.

Я усмехнулась.

— Ты такой хороший парень, Ти Фей. Очень хороший. А хорошие мальчики должны быть награждены за свои жертвы, — и я осторожно надела на его палец первое кольцо.

— Что? — он попытался вырвать свою руку, чтобы рассмотреть его, но я не дала, надевая второе. — Откуда, Кью?

— Да какая разница, — я довольно усмехнулась, надевая третье колечко. — Все равно же уедем. Главное, что они снова твои. Чтобы ты не смел плакать, ясно?

— Я и не собирался…

Я взяла вторую его руку и надела кольца и на нее. Ти Фей не мог поверить своим глазам и все рассматривал и ощупывал их, словно боялся, что это сон, что кольца вот-вот возьмут и исчезнут.

— Скиталица…

— Спасибо за то, что ты сделал, Ти Фей, — сказала я, обнимая его. — За то, чем ты пожертвовал ради меня. И я не только о кольцах.

Ти Фей с улыбкой взглянул на мое лицо.

— Говорил же я тебе, что люблю. На все пойду.

Я усмехнулась и закрыла глаза. На что мне нужен Мака Дее! У меня есть настоящая любовь. И он никогда не узнает, сколько счастья приносит это чувство.

Потому что любят люди душами, а его душа прогнила насквозь.