Пять лет. Для чего-то это очень маленький срок. Для чего-то невероятно большой. Время, за которое мир, хоть и не до конца, но смог оправиться от пережитой потери. Не на все сто процентов, такое, кажется, просто невозможным. Должно пройти гораздо больше времени, чтобы боль от потери утихла. Уныние и пустота всё равно разлетелась по воздуху, мелочами напоминая о произошедшей трагедии. Первый год был похож на воплотившийся в реальности постапокалиптический сюжет. Не хватало только бродящих по улицам зомби. Хотя, нет, не надо им зомби.

Мемориальные плиты, появившиеся на площадях, в парках и скверах, стали привычной и неотъемлемой частью жизни. Огромные инсталляции с именами людей, исчезнувших в тот день. попытка показать, что о них помнят. Что горе той трагедии никогда не будет забыто.

За прошедшее время изменилось многое. Людям пришлось научиться жить в изменившейся, новой реальности. На первый взгляд может показаться, что жизнь протекает как раньше, но стоит только лучше присмотреться к мелочам, как становятся видны изменения. Скопившаяся почта или засохшие букеты у дверей квартир, жильцы которых уже их не заберут. Закрывшиеся заведения с выцветшими вывесками, хозяев которых больше нет. Скопления кораблей в портах и самолётов в аэропортах — некому больше на них плавать и летать. И без того малонаселённые города превратились в города-призраки, покинутые последними жителями.

Мир словно потерял краски.

Эти пять лет для мира стали относительно спокойным временем. Словно всё зло попряталось по углам, позволяя привыкнуть к миру без героев и злодеев. Без масштабных угроз. Ни одной причины собирать вновь остатки Мстителей. Никто не был застрахован от исчезновения. Возможно, зло тоже оплакивало свои потери.

Джисон слишком часто пытался представить, какой была бы его жизнь, если бы не произошедшее. Но в этом уравнении слишком много переменных, не дающих прийти к точному результату. старк бы с ним не связался. Возможно, даже бы не вспоминал. Но две тысячи восемнадцатый стал переломным не только для мира, но и для него лично. Появившись в его жизни в этом году, он отчего-то совсем не хотел вновь её покидать. Словно нелепая попытка наверстать упущенное.

Спустя несколько месяц после того разговора, Джисон узнаёт от матери, что Старк всё чаще пишет ей, спрашивая о Джисоне. Интересуясь школьными успехами — «Скорее неудачами», — мысленно поправил Джисон — и жизнью в целом. Джисон только задавался вопросом: зачем всё это. И ждал подвоха. Когда-нибудь Старку точно надоест. Эта мысль поедала изнутри, растаптывая крохи надежды и мыслей, что он правда нужен отцу без каких-то целей и умыслов. Но это всё, в его понимании, близилось к концу. Новостные издания пестрели заголовками о скором появлении у Тони и его жены наследника. Точнее, наследницы.

Как только прогремела новость о рождении Морган Старк, Джисон мысленно, словно мантру, повторял про себя, что это конец. У Старка появился человек, на которого можно переключить своё внимание и свободное время, коего стало непомерно много после завершения деятельности Железного человека. Обида разрасталась сильнее. Джисону порой тоже хотелось на весь мир прокричать, что вот он, он тоже сын Тони Старка. Он бы в любом случае это не сделал. Лишнее внимание прессы его мало интересовало. Просто существовал в своем маленьком мирке, всё больше тонущем в непонимании.

Зачем Старк продолжает писать и спрашивать о нём, особенно после рождения Морган? Джисону всё больше хочется поддаться эмоциям и поверить, что с ним хотят наладить общение. Только в ту первую и единственную встречу он явно показал, что сам этого не хочет. Поэтому и пишет Старк исключительно его матери, донимая расспросами.

Джисон всё же собирается с силами и спрашивает номер, чтобы первый раз написать самостоятельно. Небольшое сообщение с просьбой отстать от его мамы, а по вопросам писать сразу ему. Суховатое, но в тот момент он бы не смог выдать что-то лучше. Старк принимает новые правила игры. Джисону непривычно получать от него сообщения, отвечать на них. С осторожностью, стараясь не сболтнуть лишнего, но всё больше и больше отпуская себя и выстроенные барьеры. Внутренний голос мерзкой интонацией хихикает, что он сдался. Что ему необходимо это общение, сколько бы он не пытался убедить себя в обратном. Что он рад происходящему, хоть и пытается скрывать это за раздражением. Джисон не замечает, в какой момент начинает писать первым, рассказывая о каких-то будничных мелочах, а не ждёт, когда его самого спросят.

Он заканчивает школу, готовится к поступлению в университет. Уверенности, что сможет поступить в Сеульский Национальный — нет. Но щелчок проредил списки кандидатов. Подав документы, Джисон обнаруживает себя в числе поступивших перед началом учебного года. Это только усиливает чувство, что смог он только благодаря щелчку. И, как бы цинично не звучало, порой он радуется открывшейся возможности. Всё же в школе он не видел причины блестать умом. Не хотел, чтобы учителя, видя его успехи, заставляли участвовать в конкурсах и олимпиадах и хоть как-то ещё напрягать мозг. Внеклассное изучение тем совсем не из школьной программы — да, почему бы и нет. Показывать свои знания перед другими учениками и выделяться — спасибо, избавьте. Джисону такое внимание не нравится.

Но поступление именно в этот университет кажется пределом мечтаний. Не только потому что это один из престижнейших университетов Кореи. Год назад в этот университет поступил Минхо. Джисон всеми силами хочет оказаться в этом же учебном заведении. Музыкальный факультет кажется самым лучшим, что он мог выбрать. Ему нравится музыка, нравится создавать новые мелодии. Это направление кажется ему самым подходящим для него. С возможностью реализовать задумки и найти людей со схожими интересами.

Начавшийся учебный год окунает его в реальность, разбивая розовые очки. Контакты с одноклассниками обрываются, из привычного круга общения остаётся только Минхо. А вот взаимоотношения с новыми одногруппниками не клеятся. Джисон чувствует, словно что-то не так. Словно у них совершенно разное понимание общих тем для обсуждения. Джисон в какой-то момент чувствует себя отстающим в группе. Видимо, его самостоятельных занятий музыкой недостаточно, стоило посещать музыкальную школу. И сама учёба не воодушевляет. Джисон думает, что жизнь движется куда-то совсем не туда, а сам он тратит время на бесполезные вещи. Он был уверен, что поступает правильно, так почему сейчас так разочарован в изучаемых предметах? В музыке слишком всё абстрактно, слишком много переменных и субъективных мнений. Ему не хватает точности. Он не общается с одногруппниками, лишь изредка проводит перерывы с Минхо, когда пары проводят в одних корпусах университета.

В один из дней Минхо знакомит его с Чанбином. Если быть точным, Чанбин сам прибивается к ним, выбор свободных мест в столовой небольшой, поэтому он примыкает к кому-то знакомому. И Минхо отчего-то это кажется очень удачным. Джисон не сразу понимает, в чём дело. По правде, доходит до него только спустя несколько месяцев. Чанбин когда-то учился вместе с Минхо, пока не понял, что ошибся с выбором направления и не перевёлся на другое, чему он, по его словам, несказанно рад. Джисон в момент разговора как-то пропускает всё это, не заостряя внимание. Это должна быть разовая встреча. Минхо с Чанбином не слишком близки, у Джисона нет поводов с ним пересекаться.

И всё же спустя примерно неделю они вновь сидят втроём за обедом. Чанбин весёлый, с ним легко общаться, хоть на первый взгляд он и может показаться мрачным и закрытым. Впрочем, всё же есть темы, на которые он не говорит. Джисон понимает, он так же пока не готов раскрывать некоторые семейные тайны.

Ещё через какое-то время уже впятером. За одним столиком с Джисоном и Минхо оказываются два близких друга Чанбина — третьекурсник Чан и первокурсник Сынмин. Джисон ловит себя на мысли, что уж очень разношёрстная компания у них собралась. Минхо изучает программирование, сам он — музыку. Чанбин перевёлся на факультет физики, Чан — биоинженер, Сынмин с медицинского. В начале учебного года Джисон и подумать не мог, что сможет назвать настолько разных людей своими друзьями.

К тому же он слышал про Чана. Мало кто не знал о нём, не потому что он был самым популярным парнем университета, по которому вздыхали девчонки, хотя такое, наверное, было. Чан слыл гением своего факультета. На деле он оказался проще, чем казался, серьёзный с виду и заботливый и добрый, если узнать лучше.

Сынмин, напротив, как казался саркастичным и закрытым, таким и оказался. Он из этой троицы хуже всего шёл на контакт и, кажется, проводил время в компании Минхо и Джисона только из-за того, что там были его хёны. Джисон подозревает, что эти трое знакомы достаточно давно, что связывает их что-то большее, чем давнее знакомство. Но он не пытается лезть в это. Некоторые секреты должны оставаться таковыми, пока о них не готовы рассказать. Отчего-то же эти трое не рассказывают о своём прошлом? Значит на то есть причины. У них и без того есть о чём говорить. Учёба, увлечения, происходящие в мире события.

Это был две тысячи девятнадцатый год.

К началу следующего учебного года Джисон в полной мере осознаёт, насколько сильно облажался с выбором направления. На самом деле раздумья занимают несколько месяцев. Примерно всё время после первой сессии, которую он сдал с большим трудом. Джисон задаётся вопросом, настолько ли сильно ему нравится музыка, чтобы изучать её и заниматься ей в жизни? И не поступил ли он на этот факультет только ради того, чтобы доказать себе, что не имеет ничего общего с отцом? Хоть общение с ним и можно назвать наладившимся, Джисон всё равно порой чувствует, что должен быть какой-то подвох. На помощь, неожиданно, приходит Чанбин. Он, как никто другой, понимает, какие сомнения испытывает Джисон, и делится собственным опытом. Джисон же, неожиданно для себя, рассказывает чуть больше подробностей, чем планировал. Теперь ни для кого в компании не тайна, что его родители никогда не были вместе, а отец Джисона — некий богатый и влиятельный человек. Он всё ещё не называет имён.

Точка в этом вопросе ставится одной ночью. Спустя несколько часов попыток уснуть, заполненных абстрактными размышлениями. Джисон всё же решается полностью сменить направление обучения, подавая документы на сайте университета для перевода на первый курс инженерного факультета. За этим следуют дни напряженного ожидания, пока его заявление рассматривают. И всё же он получает подтверждение перевода, а значит со следующего учебного года начнёт обучаться в другой группе. В тот же вечер приходит сообщение от отца с поздравлением. Джисон не понимает, как и откуда он успел узнать.

Там, в первую неделю учёбы, он знакомится с Хван Хёнджином. Встречает этого парня на одной из смежных пар, тот оказывается сидеть рядом, что-то не заинтересовано чиркая в тетради. Джисон старается думать, что он не подвержен всякой вере в стереотипы, но в тот момент очень хочет спросить, не ошибся ли Хёнджин аудиторией. Кажется, что ему самое место на факультете, связанном с искусством или что-то в этом роде. Но Хёнджин ровно там, где и должен быть.

Они пересекаются на парах два раза в неделю, чисто по привычке садясь рядом, а оттого и начинают общаться. В один из дней Джисон предлагает ему присоединиться в обед к их компании. В этом году у всех сменилось расписание, что значило меньше возможностей пересекаться в университете. Но у них всё ещё были три дня в неделю, когда они могли обедать все вместе, теперь уже шестеро человек. Хёнджин, кажется, нашёл общий язык со всеми довольно быстро. Кроме Сынмина. Но мало кому, кроме Чана и Чанбина, удавалось разговорить его.

К началу сессии Чан приводит к ним за стол незнакомого парня. Тот выглядит совсем потерянно, как-то испуганно жмётся к нему, явно обескураженный количеством новых людей перед собой. Его зовут Ли Феликс. Он долгое время жил в Австралии, прежде чем перебрался к родственникам в Корею после исчезновения родителей во время щелчка. Оказывается, с Чаном они сошлись как раз на почве жизни в Австралии. Тот провёл там детство. Это один из немногих фактов о его прошлом, известных в компании. Феликс говорит в основном через Чана, долгое время называя его непривычным для всех австралийским именем Кристофер, его знание корейского оставляет желать лучшего. Иногда переводить помогает Джисон, его знание английского весьма недурно. Постепенно, не без помощи, Феликс осваивает язык, в благодарность подкармливая их сладостями собственного приготовления.

Это был две тысячи двадцатый год.

Последним в их компании появляется Ян Чонин. Перепуганный первокурсник подходит к их столику во время обеда и, что удивительно, просит помощи у Сынмина. Тот более чем удивлён просьбой. Ничего фантастического, некоторые предметы, изучаемые им, те же, что изучал Сынмин в своё время, поэтому он спрашивает о каких-то зачётах, тараторя что-то о том, что всегда лучше заручиться поддержкой кого-то знающего. Удивление Сынмина выливается в некий ступор, после которого он робко отвечает согласием. Чонин радостно благодарит и собирается уйти, чтобы более им не мешать, но Чан почему-то предлагает остаться. Право слово, Чонин в тот момент похож на перепуганного птенца, выпавшего из гнезда, явно смущённый вниманием старшекурсников.

Им с Чаном — Чан вообще самым первым находит со всеми контакт, помимо их компании, у него в университете уйма знакомых к последнему году обучения — есть о чём поговорить, роль в этом играет любовь к Капитану Америке и прочим Мстителям. Чонин становится тем новым младшеньким, о котором Чан берётся заботиться и опекать. И сколько бы он не пытался отмахиваться и выпускать колючки — в этом было у них что-то общее с Сынмином — Джисон уже несколько раз замечал, как в ответ на такую заботу от Чана, у Чонина краснеют щёки.

Этот учебный год запоминается не только этим. Но и неожиданно вскрывшейся тайной. Произошло это, кажется, накануне сессии. Все были на взводе из-за приближающихся экзаменов. Джисону, несмотря на несколько автоматов, всё равно приходилось зарываться в книжки, чтобы подготовиться к зачётам. Он и Хёнджин вчитывались в конспекты, устроившись на одном из подоконников в пустом коридоры. В самом разгаре пара, а они смиренно ждут её завершения, чтобы уйти вместе с Чаном. Остаётся совсем немного до конца, когда в коридоре становятся слышны голоса. Группка старшекурсников выруливает из-за угла и, видимо от нечего делать, цепляется к ним с вопросами. Джисон, раздражённый тем, что их отвлекают ради какой-то ерунды отвечает и просит отстать. Весьма в грубой форме. Видимо, такой тон от кого-то младше возрастом им не нравится. Поэтому отставать они не планирует. Джисон несколько раз отмахивается от тянущихся к нему рук, не прекращая конфликт, только распаляя его, пока Хёнджин в общий чат строчит мольбы о помощи. Когда ответа не следует — никого нет в сети — а дело конкретно начинает пахнуть жаренным, оба приходят к единственному разумному выходу из ситуации: бегут. Шутка ли, семеро против двоих. Джисон не хочет ввязываться в эту драку и жалеет, что постоянно отказывался от предложения Чанбина сходить в зал.

Они не берут в учёт, что этот корпус университета славится запутанными коридорами, а сами они редко в нём бывают. Оттого и загоняют себя в тупик. Как только они останавливаются, в мгновение осознавая безвыходность ситуации, позади слышатся ещё шаги. Перебивая все прошлые мысли, Джисон концентрируется на новом. На факте, что теперь ему больше страшны не семеро обидчиков, а стоящий позади них Чан. Разъярённо смотрящий на студентов, он отбивает первую попытку толкнуть его к стене. Первую и, судя по всему, последнюю. Тот студент в мгновение ока оказывается оторван от земли, поднятый в воздух одной рукой. Чан рычит какие-то ругательства на английском.

Такое Джисон даже представить не мог. Ни ситуацию, ни последствия. Чан всегда казался самым спокойным и миролюбивым. Но в гневе он действительно страшен. И, судя по всему, невероятно силён. Нечеловечески силён, сказал бы Джисон. Потому что летящий в него гаечный ключ — из какой мастерской только стащить успели — оказывается пойман и согнут в баранку. Джисон готов поклясться, что обычный человек на такое не способен. Даже Чанбин с его внушительными мышцами. Он только жмётся к стене, переглядываясь с Хёнджином, не менее удивлённым происходящим.

Какие-либо претензии у этих семерых сразу же исчезают. Как и они сами, спеша убраться из поле зрения разозлённого Чана. Чан как-то виновато опускает голову и бормочет, что ему надо забрать вещи из аудитории. Джисон согласно кивает, отвечая, что они его подождут. И тут же практически ставит перед фактом, что после они, как и планировали, собираются у него, а там Чан может объясниться. Чан мрачнеет, но не возражает.

Он молчит всю дорогу до дома Джисону. Квартира быстро наполняется гвалтом восьмерых человек — почти все ждали их троих уже у подъезда. В моменты общих встреч Джисон радуется, что происходят они не в его старой комнате, где, объективно, не настолько много места для восьмерых парней. Встречи происходят в его квартире. В этот факт периодически не верится. Конечно, своими силами он бы на такую накопил ой как не скоро. Подарок отца на двадцатиоднолетие. Квартира не очень далеко от университета, комнат в ней явно больше, чем Джисону необходимо, он не верит своим ушам, когда впервые слышит об этом. Он всё ещё периодически задаётся вопросом: зачем всё это, но Старк просит не отказываться от подарка. А количество комнат аргументирует возможностью водить к себе друзей. Но у Джисона есть некоторые другие планы на это.

Сидя в просторной гостиной, Чан бормочет какие-то оправдания, не поднимая взгляда. Мол ключ тот не железный никакой, так, игрушка, чтобы напугать. Да и весил тот паренёк совсем мало. Наблюдая за его поведением, у Джисона только больше укреплялась уверенность, что Чан всеми силами увиливает и очень не хочет говорить правду. Часть его говорит отстать от него, не выпытывать, но другая нашёптывает раскрыть правду любой ценой.

На некоторое непонимание со стороны остальных приходится пересказывать произошедшее. Хёнджин уж очень хорошо с этим справляется, чуть ли не по ролям отыгрывая, вводя всех в курс дела. Минхо обеспокоенно поглядывает на Джисона, изредка вставляющего свои комментарии, и тихо интересуется, в порядке ли он, получая в ответ утвердительный кивок. Он понимает, что Минхо о нём беспокоится, и очень хочет унять эти волнения, убедить, что ничего страшного не произошло.

К окончанию рассказа Хёнджина, Джисон подумывает, не слишком ли будет попросить отца пробить Чана по базам. Наверное, всё же слишком. Несправедливо и нечестно по отношению к другу. Мысль приходится отбросить. К тому же, пока Феликс и Чонин слушали историю с нескрываемым удивлением, Чанбин и Сынмин словно бы застыли в страхе. Понимая это и факт, что они с Чаном знакомы дольше всего, Джисон начинает подозревать, что им что-то да известно.

 — Да, должно быть это просто адреналин в кровь ударил, — подаёт голос Сынмин, пытаясь подтвердить все оправдания Чана. — Мало ли что ещё человек может сделать в такой ситуации. Сколько случаев было…

 — Я не мог оставить всё так, — тихо перебивает его Чан. Он опускает голову на ладони, пряча лицо на мгновение, словно бы собираясь с силами. Спустя мгновение он делает глубокий вздох и снова заговаривает, начиная откуда-то издалека. — Вы что-нибудь знаете про Гидру?

— Лернейская гидра? — переспрашивает Хёнджин. — Она же в Греции живёт… — бормочет себе под нос, что проходит мимо всех ушей.

— Гидра? Это же те террористы, с которыми сражались Мстители. При чем тут они? — одновременно с ним заговаривает Чонин, подаваясь вперёд, словно желая первым услышать все подробности.

 — Они… Скажем так, помимо всего прочего, они очень любили ставить эксперименты над людьми.

 — Чан-хён, — дрожаще начинает Феликс. — Неужели ты попал туда? Но… Разве их не уничтожили? — предположение звучит безумно. В комнате на какое-то время повисает тишина. Чан медленно кивает.

 — Да… Мстители уничтожили базу совсем скоро после н… моего побега. — говорит он. Джисон вскидывает голову на явную осечку во фразе. Он уверен, что там должно быть «нашего побега». Осталось только понять, о ком ещё могла идти речь? Ответ кажется более чем очевидным. — Моя сила является чего-то вроде сыворотки суперсолдата, как у Капитана Америка. Точно не знаю, что это, скажем так, нам не давали читать составы и ознакамливаться с техникой безопасности, — пытается пошутить.

 — Чан-хён, — заговаривает Чанбин, не давая ему продолжить. — Думаю, если рассказывать, то всю правду. — Тяжёлый вздох. Джисон понимает, что его догадка оказалась верна. — С базы Гидры бежали Чан-хён, я… — Он останавливается, но поймав взгляд Сынмина и получив от него кивок, продолжает. — И Сынмин. Скипетр Локи успел побывать не только в Заковии, но и на местной базе.

 — Вы трое были на базе Гидры? И подвергались там экспериментам? — голос Феликса подрагивает. Он прикрывает ладонью рот, смотря на них широко раскрытыми глазами, в которых застыл неподдельный ужас. — О… Это же так ужасно…

 — Не это я ожидал услышать, — вздыхает Хёнджин, откидываясь на спинку кресла и погружаясь в собственные размышления. Стоит согласиться, он выражает мнение всех присутствующих. Джисон поджимает губы. Множество чувств бурлят внутри. И злость на произошедшее, на то, что его близким друзьям пришлось пережить подобное. И страх от осознания всего. И невероятное облегчение от понимания, что сейчас все базы Гидры уничтожены. иначе он бы сам пожелал разнести их в щепки.

Воцарившуюся тишину нарушает лишь разразившийся дождь, бьющий каплями по стеклу в окне и карнизу. Всем надо обдумать и переварить услышанное. Первым не выдерживает Феликс. Он, спотыкаясь на ровном месте, перебирается ближе к Чану, Чанбину и Сынмину, сидящим на одном диване, пытаясь сгрести в объятия сразу всех троих, через всхлипывания шепча, как ему жаль, что им пришлось пройти через подобное. Джисон не может не задаваться вопросом, насколько сильным человеком надо быть, чтобы пережить такое и не сойти с ума.

Вопросы в головах не утихают, растут в геометрической прогрессии и стремятся быть озвученными. Как они скрывались так долго? Как смогли сбежать? Почему их не поймали — самый главный? Джисон возвращается к прошлым мыслям о базах, доступ к которым есть у отца. Ему уж очень интересно, известно ли ещё хоть кому-нибудь о них?

 — Всё не так просто, — начинает говорить Чанбин, отвечая на вопрос о побеге. — На момент похищения, так совпало, ни у кого из нас не было удостоверения личности. Во-вторых, к моменту побега Мстители наступали Гидре на пятки, им просто стало не до нас, пытались спасти свои шкуры от зачистки. Конечно, что они, что… ЩИТ, наверное, я не уверен, эта ли организация была, они посылали за нами людей. К счастью, наш Сынмин-и гений, быстро научился использовать свои силы и манипулировать память, — говоря это, Чанбин нахохливается, словно гордится его достижениями, как своими. Сынмин же смотрит куда-то в диванную обивку, сев, прижав колени к груди.

 — Разве вас не пытались найти семьи? — спрашивает Феликс, ближе жмясь к Чану. Чонин кидает на него обеспокоенный, полный сочувствия взгляд. Джисону кажется, что он бы тоже хотел подсесть к Чану, но места по обе стороны заняты Феликсом и Сынмином.

 — Конечно, пытались, — вздыхает Чан, глубже погружаясь в неприятные воспоминания. — Но разве удалось бы им найти детей, спрятанных на базе Гидры? Мне тогда только шестнадцать было… К тому же моя семья живёт в Австралии, мы приезжали совсем ненадолго, к родственникам. Не думаю, что они всё ещё держат надежду, что я вообще жив. После побега мы старались сделать всё, чтобы нас не нашли. Вернуться к семье тогда значило подвергнуть их опасности. Всё так закрутилось, Танос, щелчок, стёртая половина… — с каждым словом голос звучит всё тише и тише. — Девять лет прошло уже, не думаю, что они узнают меня при встрече.

 — Хоть мои и жили в Корее в то время, — вклинивается Чанбин. — Но я точно знаю, что обоих стёрло щелчком. Как бы ни хотелось, я не могу сказать им, что жив.

Сынмин не торопится рассказывать о своей ситуации попадания в Гидру. Он всё так же молчит, не вставляя ни слова в рассказ. Кажется, для него это самая больная тема, а говорить о ней — бередить старую рану. В конце концов он всё же поднимает голову. Теперь пустой взгляд устремлён куда-то в стену.

 — Они сами сдали меня на эксперименты. Мысль, что их ребёнок будет самым обычным в мире с супергероями настолько претила… Неудивительно, они же работали на Гидру. Не знаю, что с ними сейчас. Мертвы или в тюрьме на пожизненно. Может стёрты щелчком. Мне без разницы, я не хочу знать.

 — Кошмар какой-то, — шепчет Минхо, прикрывая глаза.

Феликс поджимает губы. Раньше он считал себя единственным в компании, потерявшим обоих родителей, но сейчас с болью осознаёт, что это нет. Он, в какой-то степени, понимает их, но всё равно не в силах исправить произошедшее, как бы ни хотелось оградить близких людей от беды.

 — Так ваши способности появились из-за скипетра Локи? — произносит Хёнджин, стараясь хоть немного перевести тему. Но они всё равно не могут сдвинуть фокус с их пребывания на базе Гидры. Сейчас ни одна тема для разговора не сможет настолько завлечь внимание.

 — Он с раздачей способностей не был особо уникален, — усмехается Чанбин, поглядывая на Сынмина. — А может другие просто не приживались в людях, кто его знает… В любом случае, научиться контролировать сверхскорость было тем ещё квестом… Чтобы не биться о бетонные стены из-за внезапного ускорения. — он морщится, словно от фантомной боли, пронзившей всё тело вместе с воспоминаниями.

— Телепатия и телекинез, — тихим голосом вставляет Сынмин. — Не знаю, насколько сильно эта способность развита, если сравнивать с той же Алой Ведьмой… — Он не заканчивает говорить, отводя взгляд куда-то в сторону. Чуть поодаль на столе лежала пара ручек. Через мгновение их окутывает лёгкое голубое мерцание, плавно перемещаясь по воздуху, они оказываются в центре комнаты, зависнув так на какое-то время. Удивлённые взгляды задерживаются сначала на них, а затем переходят на Сынмина, чьи карие глаза теперь сияют льдисто-голубым. — Телепатию и ей сопутствующее демонстрировать не буду. Но благодаря этому мы могли долгое время скрываться от преследователей и с меньшим количеством хлопот получить новые документы.

 — Так ты у нас Голубая Ведьма? — пытается разрядить атмосферу Джисон, неловко посмеиваясь. Сидящий рядом Минхо с трудом сдерживает улыбку и смешок.

 — Голубой здесь только ты, — фыркает Сынмин. — Со своей перманентной влюблённостью в Минхо. — Он легонько взмахивает рукой и направляет ручки в Джисона.

— Ложь и провокация! — практически визжит Джисон, закрывая себя руками и пытаясь спрятать голову за спиной Минхо, чтобы укрыться от столь вероломного нападения. Минхо на такое заявление только глаза закатывает, прежде чем рассмеяться вместе с остальными. Кажется, именно эти слова разрядили обстановку, а не его глупая шутка.

Джисон, если говорить по правде, даже не помнит, в какой момент и с чего начались все эти шутки про его влюблённость в Минхо. И, достаточно редкие, про ответную влюблённость Минхо в него. Но про Минхо шутили не часто. Джисон может сколько угодно возражать, указывать, что те же Чанбин и Сынмин намного больше похоже на женатую парочку, что десять лет в браке, или Феликс с Хёнджином, что уже какое-то время ходят вокруг да около с очевидными сердечками в глазах, или Чонин, бросающий на Чана многозначительные взгляды, а они с Минхо вообще-то много лет уже знакомы, они вместе прошли через старшую школу, экзамены и краши сначала на девчонок, а потом на парней. Но мысли эти не озвучивает. Даже в голове они звучат, как жалкие попытки оправдаться. И это настораживает.

Джисон слишком часто размышляет над этим в бессонные ночи. Задаётся вопросами как, зачем и почему. Пытается воспроизвести в голове какие-то логические цепочки, обосновать и аргументировать появление всех этих шуток, подчеркнуть моменты, из-за которых они появились, проанализировать отношение Минхо к ним, но… Как же это всё глупо. Отключить мозг, что хочет думать лишь какими-то формулами, получается не часто. Но именно в такие моменты он осознаёт, что Минхо действительно всегда рядом, готов поддержать в любую минуту, несмотря на некоторую холодность по отношению к другим людям, всегда будет ласков к нему. Если бы его попросили описать Минхо, он бы потерялся в словах. Хотелось бы сказать так много, но букв словно нет, только светлый образ в голове. Минхо внимательный, чуткий, заботливый. Конечно, можно сказать, что у них есть тот же чан, который тоже проявляет заботу ко всем своим младшим. Но то другое. Чан таких чувств внутри не вызывает. Правда Джисон никак эти чувства идентифицировать не может. Или отказывается, давая им какие-то ложные имена.

Он так отчаянно не хочет признавать, что Минхо ему нравится. Нравится. До пресловутых бабочек в животе, замирания сердца и дрожи в коленках. От этого чувства так хорошо и так паршиво. Джисон просто радуется, что кризис ориентации уже пережит, остаётся только заталкивать это «нравится» куда подальше и подпинывать, чтобы не высовывалось в ненужный момент. Он не хочет и попросту боится испортить многолетнюю дружбу. Каким бы хорошим ни был Минхо, он может начать относится по-другому после признания. Джисон не хочет чувствовать в свою сторону осторожность, отрешенность и холодность. Между ними в любом случае стеной встанет неловкость.

За собственными мыслями Джисон не замечает, как разговор переходит на какую-то другую тему, совсем отличную от того, о чём говорили до. Но, может, это и к лучшему. Они и так достаточно выпытали, чтобы продолжать копаться в болезненном прошлом друзей.

Позже ночью, после того как все расходятся по домам — все, кроме Минхо, что уже так привычно остаётся ночевать у него в одной из свободных комнат — Джисон снова обдумывает произошедшее. Почему-то эта новость всё ещё не кажется реальной. словно что-то подобное могло произойти, но не с ним, не в его окружении, не с его друзьями. Люди со сверхспособностями были в окружении отца, а теперь и в его. Невольно приходит мысль, что них гораздо больше общего, чем Джисону хотелось бы признавать.

Он тянется к телефону, несколько минут просто смотрит на экран, прежде чем решается перейти в диалог и задать вопрос:

Каково это, понять, что в окружении появились люди, которые не люди?

Ну, со способностями какими-нибудь

Или мутациями, сыворотками супер-солдата

Сообщения подвисают в статусе «Отправлено, не прочитано». Джисон со вздохом откладывает телефон. Ну, конечно, помимо прочего разница в часовых поясах всё ещё существует. Да и Старк может быть занят. Ему не стоит ждать ответа мгновенно.

Он ворочается в кровати ещё какое-то время. Минхо уже спит, а дождь давно закончился, чтобы он под предлогом страха грома пробрался в ту комнату и нарушил его покой. Да и слишком нагло это будет с его стороны.

Гидра, их эксперименты и последствия. Всё это оказалось так близко. И во всём этом он чувствует себя ужасно беспомощным. Кажется, если что-то подобное произойдет снова, если какие-нибудь агенты всё же доберутся до его друзей, он просто ничего не сможет сделать. Осознавать свою беспомощность паршиво.

Телефон раздается вибрацией от пришедшего ответа. Джисон снова тянется к нему и морщится от ударившего в лицо света.

Мистер Старк (отец)

Нормально?

У них, конечно, сила всегда при себе, это удобно

Но у меня костюмы теперь тоже вполне переносные

У всех свои игрушки, каждый развлекается по-своему

К чему вопросы?

Рассказывать или нет? Всё же и первый его вопрос весьма опрометчив, но его не покидает чувство, что он отчаянно нуждается в совете, а Старк наилучшая кандидатура для вопросов.

Я сегодня узнал, что трое из моих друзей сбежали с базы Гидры

Они там вроде подопытных были

Сбежали незадолго до уничтожения базы

Мистер Старк (отец)

Интересная информация

Я видел достаточно демонстрации силы, чтобы отбросить сомнения

Но…

Пока они рассказывали, через что пришлось пройти

Я чувствовал себя таким беспомощным

Если произойдёт что-то плохое, если кто-то попадёт в беду, я же смогу просто наблюдать со стороны

Я даже не смогу помочь

Мистер Старк (отец)

Знаешь… Есть у меня одна мысль.

Она мне совсем не нравится, но всё же будет лучше, если я сам помогу в этом вопросе

Семестр же скоро заканчивается?

Есть какие-нибудь планы на каникулы?

Если нет, то прилетай в Америку, отправлю за тобой самолёт. Покажу кое-что

Джисон поражённо замирает и ещё несколько раз перечитывает сообщение. Отец только что пригласил его… в гости? Правда? Всё их общение всегда ограничивалось перепиской. Он удивлён. И не уверен, что должен ответить на это предложение.

Да, хорошо

Я согласен

Он всё же пишет ответ, тут же блокируя телефон. Диалог, кажется, дошёл до логического завершения, а все зачатки сна окончательно пропали. Хоть ему завтра в университет, он явно не сможет сейчас уснуть, а потом проснуться вовремя. Но на этот случай у него есть Минхо. А ещё он зарекается больше не увиливать от тренировок, на которые зовёт Чанбин.

 Это был две тысячи двадцать первый год.

Джисон действительно летит к Старку в каникулы между семестрами. Он на тот момент даже представить не может, что ждать от этой поездки. Он в основном только восхищённо наблюдает и слушает, слишком смущённый собственным присутствием в доме Старка, среди размеренной жизни его семьи. Они кажутся невозможно далёкими и чужими. Возможно, сердце колет укол ревности, когда он видит взаимодействия Старка с маленькой Морган, но он просто старается не думать об этом всём. Что в таком возрасте у него отца не было.

Помимо какого-то сближения во взаимоотношениях эта поездка дарит Джисону неожиданный итог. Он, по правде, не верит своим ушам, когда слышит ответ Старка на его очередные размышления о собственной беспомощности и невозможности заниматься какими-то разработками.

 — Ты всё равно сунешься в это всё, как бы или твоя мать не пытались запретить. Я в этом… — Старк усмехается. — Уверен на все сто процентов. Чем раньше научишься направлять мозги в нужное русло — тем лучше. И кто-то же должен унаследовать мою лабораторию, не стоять же ей без дела.

За этими не слишком понятными словами следует предложение обустроить небольшую лабораторию в Джисоновой квартире. Воспрянув духом, он незамедлительно соглашается, пока внутри вовсю хлещется восторг. Они согласовывают некоторую перепланировку, благо квартира расположена на последнем этаже, соседям мешать не будут много. Правда Джисон совсем не ожидает, что для этого Старк выкупит соседнюю квартиру, устроив масштабный ремонт. Он старается не жаловаться, но не может не ворчать на шум от ремонта. Так, на самом деле, проще. Ему не приходится объяснять что за масштабный погром у него дома. Просто соседи делают ремонт. По завершению которого у него появляется дополнительная дверь, ведущая в обустроенную лабораторию с навороченными компьютерами и аппаратурой, которой он, чёрт возьми, даже пользоваться не умеет. Джисон в этот момент чувствует себя ребёнком, которому достались игрушки совсем не по возрасту. Самая главная из которых гордо стоит по центру дальней стены, с небольшим стикером, прилепленным сверху. «Надеюсь, он не пригодится, но пусть будет, ” — гласит на нём почерком Старка. Джисон спешно выходит из помещения, не веря, что ему не показалось. О таком дополнении в его квартире он пока никому не рассказывает. К тому же ему во время учёбы немного не до исследований и разработок, которые ведутся лишь немного. Есть и другие дела.

Например наслушаться от Чонина и Чана, как главных фанатов, следящих за жизнью всех Мстителей по мере возможности, что какие-то СМИ раздобыли информацию, что у Старка есть сын. Мол появился не так давно в каких-то документах, семейных реестрах. Новость и правда разлетается. Мнения разделяются: Старк прятал ребёнка много лет или просто никому не рассказал о недавнем пополнении в семье? Джисон бледнеет, когда всё это слушает, параллельно читая вырезку из статьи. Сына зовут Питер Джеймс Старк. И Джисон узнаёт в этом своё американское имя, которое во время поездки обсуждал с отцом. Вопросов только больше, а отец не спешит на них отвечать, предлагая больше времени уделять учёбе.

Раскрытие тайны Чана, Чанбина и Сынмина никак не изменило отношение к ним. Что, в общем-то, хорошо. Они не приняли бы в свою сторону излишнюю жалость или наоборот некую настороженность. Джисон на одном из своих компьютеров всё же однажды пытается пробить их. Какая-то информация есть, но у него нет достаточного уровня доступа. Но кое-что неощутимо меняется. Словно в их присутствии все трое не боятся случайно воспользоваться своими силами. И, конечно же, появляются нюансы в общении. Например шуточные просьбы к Сынмину перенести материал из книги сразу в голову для нормальной сдачи экзамена. На такие просьбы Сынмин отфыркивается и грозится стереть уже имеющиеся воспоминания.

Практика совместной подготовки к экзаменам становится своеобразной традицией. Они собирались у Джисона, располагались, кто где мог — за столом, на диване, на полу — и учили каждый своё. Конечно, не обходилось без постоянного отвлечения на какие-нибудь бессмысленные разговоры, которые то и дело прерывал Чан. Он выпустился из университета в прошлом году и сейчас взялся за работу в каком-то небольшом исследовательском центре. Времени на встречи остаётся совсем мало, поэтому он старается присутствовать на всех, на которых может. Но что-то подсказывает, что на этой работе он долго не продержится. Уж слишком много негативных комментариев об условиях работы и коллективе они слышат от обычно доброжелательного Чана. Больше усердия предпринимают разве что Минхо и Чанбин — для них этот год последний, выпускной. И, Джисон не уверен, совпадение ли это, но оба проходят стажировку в Stark Industries, только в разных отделах. Но он честно не просил отца замолвить за друзей словечко.

 — Агхр, всё равно никто ничего не учит, — разорвав только установившуюся тишину, восклицает Феликс, с шумом захлопывая книгу и тетрадь с конспектами. Это мгновенно привлекает внимание всех. — Я долго над этим думал и решил всё же рассказать. Сначала я боялся реакции. Да и в принципе такую тайну надо было сохранить. Но потом раскрытие Чанни-хёна, Чанбина и Сынмина. Но я всё равно сомневался… Хотя сейчас мне кажется, что вы нормально это примите, хотя всё ещё побаиваюсь реакции. Да, у меня ушёл где-то год на раздумья… — он сам не замечает, как начинает тараторить, бегая взглядом по предметам в комнате.

 — Ликс-и, — ласково перебивает его Чан. Феликс замолкает и фокусируется на нём, поджав губы. — Ты тараторишь. Вдохни, выдохни и спокойно объясни, в чём дело, — успокаивает он, подвигаясь на диване, норовя сесть ближе к расположившемуся на полу Феликсу. Но к тому приближается Хёнджин, садясь напротив и беря его руки в свои, успокаивая мягкой улыбкой.

 — Ликс-и, у тебя что-то случилось? — спрашивает он.

 — Так, ладно. — Феликс делает глубокий вдох. — Я владею магией. Колдую. Не как те гадалки-шарлатанки из интернета, а по-настоящему.

— В смысле? — спрашивает Чонин.

— Как доктор Стрэндж? — уточняет Джисон.

— Ну… Да? Я скорее маг-неоучка. Хоть и занимаюсь всем с детства… Мои родители были магами, но я сбежал из храма после щелчка Таноса. Технически, моё обучение не было закончено, там такой бардак был после исчезновения, никто бы искать не стал.

Не дожидаясь каких-либо недоверительных возгласов — никто и не собирался ставить под сомнения его слова — Феликс сосредоточился и, вырвав руки из хватки, проводит ими в воздухе. Меж ладонями тут же разгораются два золотых круга — магические печати. Он блестят несколько секунд, после чего Феликс снова укладывает руки на колени, с силой сжимая ткань джинс. Печати растворяются.

 — Вау, — тянет Чан. — Ликс-и, тебе точно не о чём беспокоится. Не думаю, что кто-то из нас плохо отнесётся к твоим силам… — Он многозначительно окидывает всех взглядом. — Или расскажет о них посторонним.

— Спасибо, Чанни-хён, — шепчет Феликс, опуская голову. — Наверное, стоило рассказать об этом в тот же день, что и вы… Было бы не так неловко…

 — Хей, Ликс-и, — окликает его Хёнджин, вновь беря его руки в свои. — Тебе было бы легче, если бы кто-то ещё в чём-нибудь признался? — уточняет он. Феликс закусывает губу, неловко поглядывая на него, и наконец кивает. — Хорошо. — Хёнджин дарит ему ещё одну нежную улыбку. — Тогда мне тоже есть, что показать.

Он не отпускает руки Феликса. Только на мгновение закрывает глаза, выпрямляясь в спине. Феликс чуть отшатывается, когда видит, как на пальцах словно вырастают красные когти, а запястья покрываются странным узором. Стоит Хёнджину открыть глаза, как они уже сияют светлым розовым цветом. Словно драгоценные камни. Феликс смотрит в них завороженно, только после этого обращая внимание на поднявшиеся на голове два белых, лисьих уха. За спиной веером раскрываются девять белоснежных хвостов с красными кончиками.

 — Так вот… Я кумихо, — заговаривает Хёнджин.

 — Поправь меня, если я не прав, но разве кумихо не девушки-лисицы, которые соблазняют мужчин, а после съедают их сердце и печень? — спрашивает Минхо совершенно спокойным тоном. Хёнджин мрачнеет и закатывает глаза.

 — В мифах и легендах — да, может, в прошлом так и было, я не знаю. Но сейчас мы не в мифах и легендах. Как бы объяснить… Такие легенды есть не только в корейской мифологии, но и в японской и китайской, но только у нас закрепился образ исключительно злых лисиц. А у них есть версия с добрыми. К тому же лис осталось совсем мало… Многие из них никогда не показывают свою человеческую форму, — объясняет он. — К тому же, не беспокойся, я видел, чем ты питаешься, и не стал бы тебя есть, — ухмыляется напоследок. Минхо фыркает в ответ.

 — Но в мифах же все девушки… — вставляет Чонин. — И им обязательно очень много лет.

 — О, я могу обернуться девушкой, но какой смысл? В этой комнате девушка никого не привлечёт… Или настолько хочется посмотреть?

 — Нет, не стоит утруждать себя, — останавливает его Чан.

 — И, да, мне на самом деле чуть больше двух сотен лет.

 — Называть тебя хёном не буду, не дождёшся, — тут же проговаривает Минхо. Чан и Чанбин беззвучно усмехаются. Хёнджин укладывает хвосты рядом с собой.

 — Мне это и не надо. Предпочту, если мы продолжим делать вид, что мой возраст такой же, как вы думали раньше. — Он краем глаза замечает, как Феликс осторожно тянет ладонь к хвостам и перемещает их ближе, так что мягкая шерсть сама ложится под ладонь. Феликс ойкает, сначала испуганно одёргивая ладонь, но всё же возвращает ее на место, проводя вдоль.

 — Они такие мягкие и нежные, — заворожено шепчет он. Кажется, рассказ Хёнджина о своей сущности действительно помог ему расслабиться и перестать чувствовать себя неловко.

 — Что ты делал в университете, если тебе двести с хвостами лет? — спрашивает Чанбин.

 — К твоему сведению, — отвечает Хёнджин, не отрывая взгляда от Феликса, продолжающего поглаживать хвосты. — В Чосоне не преподавали ядерную физику.

— Резонный аргумент, — кивает Чонин. — Это получается, я, Минхо-хён и Джисон-хён единственные здесь обычные люди? Или будут еще признания? — уточняет он.

— Расстрою тебя, но не будет, — отвечает ему Джисон. — Мы совершенно обычные. — На секунду ему хочется тоже рассказать. Наконец раскрыть тайну, что за загадочная личность его отец. Но он молчит, это не только его тайна.

 — Но если бы кто-нибудь сейчас рассказал, что родственник кого-то из Мстителей, я бы уже не удивился, — вздыхает Минхо. Джисон нервно хихикает, поглядывая на него боковым зрением. Он что-нибудь знает? Но нет, Минхо сидит совершенно невозмутимый.

 — Железный человек, Чёрная Вдова и Соколиный Глаз тоже обычные люди, но это не мешает им быть крутыми, — говорит Чанбин. На самом деле звучит как неудачная попытка утешения от кого-то со сверхспособностями. — Можем таким составом собирать супергеройскую команду.

 — Корейских Мстителей? — насмешливо фыркает Сынмин. — Только какой толк от этого? На город никто не нападает.

 — Ну, не обязательно же сразу против инопланетян сражаться, — обиженно бормочет Чанбин, складывая руки на груди и показательно отворачиваясь от него.

 — Да и почему сразу «Корейские Мстители»? Что за плагиат? Неужели мы не способны своё название придумать? — вторит Феликс.

— И заменить Мстителей после их распада, дав людям новую надежду?

 — Я смотрю, кто-то всерьёз задумался об этом, да, Чанни-хён? — Феликс с улыбкой смотрит на Чана.

 — Не заменим, — поправляет его Чан. — Нельзя просто взять и заменить тех, кто уже оставил весомый след в истории. К тому же Мстителей собирали с определённой целью, так и название у них появилось. А нас бы ждала совсем другая история, свой путь. Если когда-нибудь Сеул будет нуждаться в героях, то у него будем мы, появимся, словно гром среди ясного неба… Что-то я разошёлся… — Он смущённо трёт затылок.

 — Ого, как поэтично, — тянет Феликс.

 — Так значит, Громовые? — уточняет Джисон, делая вывод из слов Чана. — Осталось только найти злодея.

 — Но всё же стоит понимать, что геройство — это не увеселительная прогулка, — нравоучительно тянет Сынмин.

Комната заполняется бурным обсуждением возможности формирования геройской команды, прозвищ и костюмов. Кто-то в шутку предлагает попросить спонсорства у ЩИТа или Старка. Джисону снова нервно икается. Об учёбе никто уже даже не вспоминает до самого вечера, когда все разбредаются по домам.

Джисон делится этим открытием с отцом, только после отправки сообщения подумав о том, что, наверное, должен был сохранить тайны Феликса и Хёнджина ото всех. Несправедливо по отношению к ним, учитывая, что свою Джисон хранит как зеницу ока. И всё же он думает, что может доверять отцу, тот достаточно повидал, чтобы не сильно удивиться. За окном уже глубокая ночь, а ему не спится из-за множества мыслей в голове и подготовки к экзаменам. Минхо, к его огромному сожалению, в этот раз нет в его квартире. Ему пришлось уехать домой, потому что там осталась часть книг для подготовки. Только Феликс почему-то спросил перед уходом, как долго они планируют ходить вокруг да около. А Хёнджин как-то многозначительно посмотрел. Джисон это взгляд не понял и расшифровывать не пожелал. По спине и без того мурашки пробежали.

Сегодня узнал, что Феликс оказывается маг

Как Стрэндж

А Хенджин — кумихо, лис из мифов

И ему больше двух сотен лет

Разговоры о создани геройской команды вышли на новый уровень

Я, Минхо-хен и Чонин единственные обычные люди>

Не свэг

Отец Старк

Что плохого быть обычным человеком?

Сначала боги Асгарда, потом магия, инопланетяне, а теперь и лисы.

Добавим его в нашу коллекцию оживших мифов.

И, Джисон, у вас там три часа ночи

Ты почему опять не спишь?

Я к экзамену готовлюсь!

Отец Старк

Но не ночью же

Ты и сам часто ночью сидишь

И раньше ночью изобретал, я смотрел интервью, ты сам в это признавался

Чьи гены?

Отец Старк

То есть, ты меня виноватым сделал?

В это раз быстро нашлось достойное оправдание. Забавно, еще пару лет назад он ни за что бы не признал, что имеет что-то общее со Старком. Он закрывает диалог с отцом и переходит в диалог с Минхо.

Спишь?

Ответ не приходит. Да и вопрос глупый. Джисон даже не знает, зачем спросил и о чём хотел вести разговор дальше. Минхо давно спит, а потому не отвечает. Ему отчего-то очень сильно захотелось с ним поговорить. В голове воспоминанием всплывает вопрос Феликса и поддакивающий ему Хёнджин. Неужели он настолько очевиден? Для всех? И для Минхо? Как же много вопросов…

Это был две тысячи двадцать второй год.

Шутки про супергеройскую команду не утихают. Эта мысль вообще была воспринята всеми слишком серьёзно. Нет, они не направились сразу на улицы города спасать людей от мелких хулиганов и дебоширов, это всё ещё входит обязанности полиции. Но слишком много говорили о возможности в будущем взяться за что-то серьёзное. Джисонова квартира, как место постоянных встреч, не слишком подходила даже для шуточных тренировок или спаррингов. Небольшой заброшенный склад становится новым пристанищем. Товар с него вывезли и, судя по всему, со времён щелчка никто его не навещал, оставив территорию пустовать. Возможно, владельцы просто испарились. Натаскав туда мебель и кое-какую аппаратуру, им удалось сделать это место весьма неплохим импровизированным штабом. Комната отдыха в одном помещении, тренировочный зал — во всех других. Штаб стал практически постоянным местом встречи, вполне комфортным и уютным, насколько это вообще возможно для заброшки.

В этих стенах праздновали выпускной Хёнджина, Феликса, Сынмина и Джисона.Встречали совершеннолетие Чонина. Радовались тому, что Чан наконец-то уволился из этого ужасного исследовательского центра.

О нападении узнают тоже находясь там.

 — Чонин-а, я понимаю, что на улице жарко, но это не повод сидеть в холодильнике, он так сломается, — ворчал Чан, за плечо вытаскивая Чонина из небольшого однокамерного холодильника, используемого ими для охлаждения газировки. Чанбин и Сынмин молча наблюдают за ними, сидя на низком, продавленном диванчике.

 — Но тут даже нет кондиционера, — хнычет Чонин, но не сильно сопротивляется тому, чтобы оказаться в объятиях крепких рук Чана.

 — Я принесу вентилятор, хорошо? — говорит Чан, потрепав его по макушке.

 — Я смотрю, вы не скучаете, — хмыкает Джисон, заходя в помещение и скидывая на пол свой рюкзак. Он проходит дальше, здороваясь с полузавядшим фикусом — их общим, смертельно больным ребёнком.

 — Как успехи в поисках работы? — интересуется Чан. Джисон смотрит на него тяжёлым взглядом, вновь ловя себя на мысли, что ему очень непривычно видеть Чана с рыжими волосами, вместо привычной тёмной вьющейся копны. Он и Феликс, в общем-то, вместе покрасились, из-за какого-то глупого спора. С поисками не вяжется, Джисону что-нибудь да не нравится. Но он упорно не готов принять предложение отца о работе в его компании. словно чувствует, что сдастся и примет подачку, хотя рациональная часть мозга понимает, что это было бы отличным стартом.

 — Отвратительно. Всё не то. Мне кажется, если я найду идеальный вариант, меня в итоге туда не возьмут…

— Хэй, народ, это же какая-то постановка, да? — окликает их Чанбин. — У нас снимают фантастический фильм?

Они переводят внимание на телевизор. Шедшая по каналу дорама прервана экстренным выпуском новостей. Диктор спешно вещает о красном шаре, зависшем почти над центром Сеула, между высоток, пульсирующем, словно живое сердце. Их оповещают, что проезд на ближайших улицах перекрыт, граждан, в целях безопасности, эвакуируют. Власти просят жителей города сохранять спокойствие, не поддаваться панике и не приближаться к месту оцепления, обещая как можно скорее разобраться с проблемой.

 — Это же просто шутка? — встревоженно бормочет Сынмин, переводя взгляд с экрана на Чанбина, а затем на Чана.

 — Я… Даже не знаю, что сказать… — сдавленно произносит Чан.

— Вы слышали новости? — окликает их звонкий голос. в помещение пулей влетают Феликс, Хёнджин и Минхо. Теперь все в сборе, но спокойствия это не прибавляет.

— Только слушали, — кивает Джисон, указывая на телевизор.

— Мстители же не станут нас спасать? — спрашивает Чонин. Не вопрос, скорее утверждение. О Мстителях уже пять лет ничего не слышно, команда не собиралась со времён щелчка, даже по отдельности не мелькали. — Может, тогда пришло наше время? Наш шанс попробовать и показать миру новых героев? — голос его полон непонятной надежды. Чонин словно бы больше всех цеплялся за возможность стать героем.

 — Все же придётся начинать с инопланетян, да? — спрашивает Чанбин, чуть ли не подпрыгивая от распирающего энтузиазма. — Если это вообще они. я бы мог сгонять туда и разузнать? — сразу же предлагает он.

 — С чего вы взяли, что мы справимся? У нас опыта ноль без палочки, — одергивает его Сынмин.

— А кто тогда, если не мы? Если у этого города есть ещё кандидаты в герои, что ж, я с радостью на них взгляну. Но я уверен: каждый в этой комнате тогда будет жалеть, что не мы стали первыми. И ты тоже. У Мстителей тоже н было опыта в борьбе с инопланетянами, когда Локи напал на Нью-Йорк.

 — Но у них был другой опыт! — парирует Сынмин.

— Успокойтесь! — останавливает их Чан. — Сейчас никто никуда не пойдёт. Мы не знаем что это и насколько опасно. В любом случае надо понаблюдать за поведением этой штуки. Как она будет вести себя сегодня и завтра. Последить за информацией в сети, там будет куда больше, чем в выпуске новостей. Нам нужен план действий, а не лезть сломя голову на рожон.

 — Значит, пришло время для Громовых?

Это был две тысячи двадцать третий год. На Сеул напали.