Самое враждебное время суток – утро. С этой мыслью проснулся Джисон в то злополучное утро понедельника. С этой мыслью он чистил зубы и одевался полулёжа в кровати, когда стоит лишь поддаться на убеждения внутреннего голоса и прикрыть глаза, и ты проиграл, ещё толком-то не начав день. С этой зудящей мыслью Джисон опустил кулак на входную дверь квартиры Минхо, точнее его бабули, которая встретила его сочувствующим взглядом и изляпанным мукой фартуком, до странного похожим на платок, на котором он ел тот самый пирожок, а после этого Минхо коснулся его губ своими ... пальцами, конечно! Вот бы ему не досталось от бабули за все его косяки... Как только дверь распахнулась, Джи уже был готов принять всю вину на себя и выпалить извинения на всех языках мира, ну или как минимум на корейском и английском, но его опередили:

– А Хо приболел, не могу его отпустить в школу, ты уж прости. Он спит сейчас. – Бабушка Ли хлопнула обеими ладонями по фартуку, мол, что уж тут поделаешь, и в воздух поднялись белые хлопья. Полный джингл белз.

– Что? Мы вот недавно вместе гуляли, он был живее всех живых! Как его угораздило? – Кажется, дерьмовое утро Джисона становилось ещё дерьмовее. Бабуля лишь похлопала его по плечу и удалилась вглубь дома. – Мы же всегда... – Он не заметил, как она ушла, оставив его со своими мыслями. – ... вместе.

Расстроенный Джисон поплелся в школу один, пиная ни в чём не повинные камушки, что попадались под его злые подошвы. Дурацкое утро. Дурацкие камни. Дурацкий Ли Минхо! Как он мог оставить его в такой неподходящий момент? Хотя какой момент мог считаться подходящим для того, чтобы оставить человека? Как будто бы так поступать бесчеловечно в любой ситуации, если только это не предатель, месть которому ты готовил всю жизнь, и внезапно подвернулась возможность растоптать его и бросить! Хотя даже предатель должен иметь шанс на искупление...

- Хлоп! -

Уже во второй раз за день на плечо Джи опустилась ладонь, но в этот раз без мучного следа, за чем последовало немного неловкое "Привет?"

Ему улыбался тот самый парень с собакой, которого он увидел как-то из окна в школе, только в этот раз он был без шерстяного приятеля.

– Привет, кажется, я тебя помню! У тебя собака крохотная есть, – припомнил Хан шпица, с которым видел парня в прошлый раз.

– Ну не такая уж и крохотная, особенно когда мне на лицо заберется и дрыхнет! – со смехом начал ... как его там, кстати? – Ой! Забыл представиться! Хенджин. Хван Хенджин, – сказал Хенджин и протянул руку новому знакомому.

– Хан Джисон, приятно познакомиться, – Джисону стало стыдно за свои прошлые мысли о возможных романтических отношениях с Хенджином, ведь он совсем его не знал, но руку это ему пожать не помешало. – Как зовут твою собачку?

– Леон. Потому что он похож на львёнка. – И Хенджин рассмеялся самым очаровтельным смехом, который когда-либо слышал Джисон. Он откинул голову назад и пальцами принялся стирать слёзы, а затем с абсолютно серьезным лицом добавил: Ну и потому что резик люблю.

И закатился смехом во второй раз.

Как Джисон выяснил в ходе последующей беседы с новым знакомым, под "резиком" имелась в виду игра "resident evil", одним из героев которой и являлся тот самый Леон. Хенджин оказался очень разговорчивым человеком, несмотря на едва уловимую стеснительность: он рассказал ему об играх, в которые любит играть (всегда что-то пугающее и вызывающее эмоции), фильмах, которые любит смотреть (тоже хорроры и триллеры, но иногда не против ромкома) и музыке, которая ему по душе (в отличие от меланхоличного плейлиста Джи у Хенджина он состоял из разных жанров и ответвлений – бурлящая смесь, как и сам Хенджин). И кажется день переставал быть таким дерьмовым.

– Могу я называть тебя Джинни? – они как раз подошли к зданию школы в обнимку и им нужно было расходиться по разным классам – Хенджин учился в "а", а Джисон в "б", – ну или хотя бы Джин? Как из лампы, а? Выполнишь три моих желания? – Хана снова начинало распирать от смеха. Боже, этот парень такой смешной.

– Для тебя я буду кем угодно, – с улыбкой поддевает его Хенджин, – а желания успеются, ты ещё не потёр мою лампу, – подмигивает он.

– Боже, это мерзко! – смеётся Джисон и виснет на парне, – что за дешёвые подкаты?

– Эй, мы знакомы минут пятнадцать от силы, дай мне время разогреться! – их игру в пинг-понг прерывает звонок и разводит новых знакомых по разным классам.

Игривое настроение Джисона замечает Феликс, который подсаживается к нему на математике и интересуется отсутствием Минхо: их редко видят раздельно, поэтому его любопытство объяснимо, но вот вопросы насчёт Хенджина (~Джинни~) уже чуть менее объяснимы, и это заставляет Хана насторожиться.

– Вы с ним встречаетесь? – заходит Феликс с козырей, – я видел, как вы обнимались у входа. У вас все серьезно? – не унимается он, пальцы барабанят по парте.

– Боже, мы просто разговаривали. А тебе-то что? – отвечает на удар Хан. – И почему ты так наседаешь? У тебя к нему что-то есть? – Кажется, это его немного смутило. Отлично.

– Ничего. У меня. Ни к кому. Нет. – Отчеканил Феликс слишком резко для того, у кого ничего ни к кому нет. Но от Джисона не отсел.

Через семь бесполезных метематических формул Феликс всё же продолжил, но мягче:

– Джисон, расскажи, пожалуйста, какой он.

Так они и проболтали всю математику о том, что касалось их общего интереса.

Весь оставшийся день ничего интересного не происходило, не считая разлитого в столовке сока, которым случайно облились и Феликс, и Джисон. Сперва они хотели разораться друг на друга, но потом кто-то первый прыснул, а другой подхватил. Они жили в разных местах, поэтому домой пошел каждый своей дорогой, но оба облитые соком.

Здорово, что иногда даже дерьмовые дни удается разбавить чем-то приятным.