По дороге до места преступления я незаметно рассматривал Андерсона через зеркало заднего вида. Лейтенант оброс седыми волосами и совершенно не был похож на себя на фото в личном деле. Насколько мне известно, фото это было сделано шесть или семь лет назад. В чём причина таких изменений? Я решил пока не углубляться в этот вопрос. Успеется.

Однако не обратить внимания на собственные ощущения я не мог. Лейтенант Андерсон был неприятен мне внешне. На его лице цепляли только голубые глаза, радужка которых успела потускнеть за годы жизни. Пожалуй, я даже мог назвать их красивыми. Определённо, мог.

Автомобиль затормозил, и я поспешил перевести взгляд на самого Хэнка, изображая учтивость.

– Жди здесь. Я скоро.

Ещё чего.

– Лейтенант, мне напомнить Вам о нашем разговоре в баре по поводу капитана Фаулера? – я не изменился в лице, и это выглядело как абсолютно невинный вопрос.

Однако Хэнк посмотрел на меня так же, как смотрели те люди в баре – с неприязнью и надменностью во взгляде.

– Хорошо. Идём, – я снова победил, лейтенант!

Я вышел из машины следом за напарником, слыша его недоумённое: «Подумать только, до чего техника дошла, меня шантажирует тостер». Тогда уж не тостер, а мультиварка. Умная и девиантная мультиварка, хотя об этом тебе лучше пока не знать. Я не хочу отправиться на деактивацию, я хочу раскрывать преступления и сталкиваться с жизненными дилеммами.

Но пока я столкнулся только с жирным дурно пахнущим трупом Карлоса Ортиса, вокруг которого сейчас столпились эксперты-криминалисты.

Начался брифинг, но я решил, что к трупу сунусь в последнюю очередь. Я запустил процесс сканирования и увидел перед глазами несколько жёлтых окошек. Удобно, но я чувствовал себя глупо. Люди и без этого прекрасно справляются, а я что, хуже? Нет. Я передовая модель, эти слова, готов спорить, выплавлены на моём процессоре.

Ладно, стоило перестать демонстрировать свою крутость в собственной голове и заняться, наконец, расследованием.

Прежде всего, я направился к низкому столику, на котором был рассыпан красный порошок. И без сканирования я мог сказать, что это был так называемый «красный лёд» – излюбленный наркотик у людей за последние десять лет. Мне непонятна такая тяга людей к саморазрушению. Надеюсь, мне не придётся узнавать, насколько разрушительны бывают отрицательные эмоции, раз люди начали симулировать положительные с помощью этой дряни.

В «красный лёд» входил тириум, и эта информация натолкнула меня на мрачную мысль о том, что люди сами создают то, что должно помочь им, а на деле их убивает. Насколько увеличилась степень ожирения населения Америки из-за того, что всю работу теперь выполняют андроиды? Та же проблема безработицы не решится так просто. Хотя люди всегда боролись с различными кризисами. Наверное, поэтому они такие живучие.

Брифинг закончился, и я его успешно прослушал. Однако то же я мог узнать и из окружающей обстановки, так что невелика потеря.

Я двинулся к следующей улике – на полу лежал окровавленный нож.

– О господи! Ты что творишь-то, а?

Что такое, лейтенант? Я всего лишь провожу анализ крови. И что, что языком? Об этом нужно спрашивать у тех, кто проектировал мою модель, а анализатор ради фана решил засунуть мне в рот.

– Анализирую кровь. Я могу сделать все тесты на месте. Наверное, стоило предупредить.

– Просто… больше чтоб не совал в рот вещдоки, понял?

– Не могу обещать, лейтенант.

– Что, прости? – Хэнк в это время успел отвернуться, уверенный в моём утвердительном ответе.

– Понял Вас, – я сдержал порыв закатить глаза и незаметно вытер пальцы о ткань брюк. Всё равно не пачкаются. Стоит носить с собой перчатки.

Кровь, кстати, принадлежала Карлосу. Теперь я и без коронера мог узнать, что та же кровь была на стене и на полу.

Я уже не мог отлынивать от рассматривания трупа, потому склонился над ним, бросая всю мощность своего процессора на сохранение нейтрального выражения лица. Я изображаю машину, эмоции для меня – непозволительная роскошь.

В уголках рта Карлоса скопился красный лёд. Грудь была испещрена ударами, которые наносились с очевидной яростью. С руки я снял, не прикасаясь к ним, отпечатки пальцев.

Затем я отпрянул от тела, едва слышно облегчённо выдыхая. Хорошо, что я не чувствую запахов в комнате, а точнее могу выборочно отключать эту функцию.

Я прошёл на кухню из забитой людьми гостиной и бросил скучающий взгляд в окно. Всю работу здесь уже сделали до меня.

– Карлос Ортис обкурился и набросился на андроида с битой. Андроид испытал эмоциональное потрясение и схватил нож, стараясь защититься, – пробормотал я, ни к кому в частности не обращаясь. – Один-ноль в пользу девианта

– Двигались из кухни в гостиную, я так понимаю, – блять, лейтенант, не подкрадывайтесь со спины, сердце-то не железное. – На трупе нашли двадцать восемь ножевых. Над ним надпись, видел?

– Да. «Я живой». Глупо писать это послание тому, кто мёртв, – я обернулся на Андерсона.

– Считаешь? – спросил он, но я решил не отвечать, понимая, что и так сказал больше, чем позволено машине.

Я ещё пошарил по кухне, но ничего нового не обнаружил. Тогда я вернулся к двери в сад. Андерсон не отставал от меня ни на шаг, и это начинало раздражать: я вдруг почувствовал, что мне необходимо побыть наедине, чтобы не глотать рвущиеся наружу экспрессивные выражения.

– Дверь была заперта изнутри, – очевидно, Хэнк повторил то, что слышал на брифинге. – Убийца мог выйти здесь.

– Следов нет, кроме ботинок офицера Коллинза сорок третьего размера, – покачал головой я, собираясь опровергнуть слова лейтенанта. – На такой почве остались бы следы и трёхнедельной давности. Здесь уже давно никого не было.

Я вновь зашёл в дом и направился прямо в ванную, хотя всё произошедшее было мне ясно, как день. Но в меня при создании встроили любопытство, так что я должен был его утолить, сунув нос в каждую щель.

Я прошёл к задёрнутой занавеске душевой кабинки и резко распахнул её, ожидая увидеть что угодно, начиная от нового трупа и заканчивая самим девиантом.

RA9

Алгоритмы засбоили, перекрикиваясь между собой, стараясь расшифровать аббревиатуру, найти расшифровку в сети, понять.

R-A-9

Я замер, словно бы загипнотизированный этими надписями, компульсивным почерком и формой керамической статуэтки. Я не мог сдвинуться с места, но страха не ощущал, не ощущал ничего, словно бы все силы ушли на поиск ответа.

R&_@\-99999

001100100101110000010100010100100101110100010100010110000101111001011011

00010100001100000101100001001101000011100001110000101111

– Коннор!

Я вздрогнул и запоздало обернулся, словно бы меня застали за чем-то интимным и личным. Тряхнув с раздражением головой, стараясь отрезвить систему и мысли, я столкнулся взглядом с Андерсоном.

– Да?

– Ты торчишь тут уже двадцать минут. Нашёл чего?

– Только это, – я отошёл в сторону, чтобы Хэнк мог увидеть сцену в душе. – Извините. Я пытался расшифровать символы, но не находил ничего подобного в сети. Потому и задержался.

Я заметил, что мне неловко от разговора. Да чёрт возьми, что такого произошло?!

Андерсон смотрел на меня, и в его взгляде мне почудилось понимание. Хэнк ненавидит андроидов, а за вечер со мной уже изменил своё мнение? Неужели я настолько плохо скрываюсь?

Я вытянулся, нацепив на лицо холодную маску, и ненадолго забыл про эмоции смятения и стыда, меня охватившие.

– Лейтенант, думаю, мне понятно, что произошло.

Хэнк тут же ретировался в коридор, и я вышел следом.

– Двигались, как Вы сказали, из кухни. В гостиной, – мы проходили в помещения, о которых я вёл речь, – Андроид нанёс жертве удар ножом в живот – уликой является кровь на полу. Но даже после того, как Карлос упал, девиант продолжил бить его. А затем написал это на стене.

– Да, улики всё подтверждают. Но главный вопрос в том, куда же затем делся андроид?

– Девиант был повреждён битой… и стал терять тириум…

– Что-что терять?

– Тириум. Он же «голубая кровь». Это жидкость для питания биокомпонентов. За несколько часов она испаряется, не оставляя видимых следов.

Хоть я и выдавал всё, как на духу, но колючие мысли по поводу произошедшего в ванной меня не оставляли. Что вообще произошло? Откуда взялся тот двоичный код? И ведь я даже его не запомнил…

– Но ты-то их всё равно видишь, да?

Я с силой выдернул себя из копошения в собственной памяти. Если Хэнк заподозрит что-то сейчас, то сдаст меня в утиль. А я не мог так просто проиграть себе же.

– Верно, – ответил я и сразу запустил повторный процесс сканирования.

Теперь я искал конкретно следы тириума, потому они ярко подсвечивались голубым. Я пошёл по следу, уподобляясь гончей и стараясь не смотреть в сторону ванной.

На полу лежала лестница – об этом свидетельствовали следы. Я поднял взгляд на потолок и увидел в нём люк.

Серьёзно? Эти кожаные мешки не увидели с улицы, что у дома есть чердак?

Я вздохнул, смирившись с чужой тупостью. А затем вернулся на кухню.

– Эй! Эй! Эй! – лейтенант в каждой бочке затычка. – Куда стул-то поволок?

– Надо кое-что проверить, – я решительно понёс стул в сторону люка.

– А… «Кое-что проверить», – донеслось от Хэнка.

Да, лейтенант, я не только красив и обаятелен, но ещё и умею работать.

Я залез на стул и приоткрыл люк, чтобы чуть позже подтянуться и влезть наверх.

На чердаке было тихо. Повсюду валялись сломанные и ненужные вещи. Я переступил через лестницу, взметая клубы пыли.

Я отчётливо чувствовал, что не один здесь.

С потолка свисал кусок полиэтилена, преграждающий путь. На него с той стороны падала тень, но слишком неподвижной она была. Я не удивился, обнаружив за «преградой» манекен.

Я направился дальше, тихо ступая по старым половицам. Тот, кто мне нужен, спрятался впереди. Я увидел росчерк красного диода в темноте.

Девиант не выдержал – дёрнулся в сторону, заслышав случайный скрип от моих шагов. Попался.

Я отодвинул стул и вышел на свет. А через мгновение – оказался лицом к лицу с девиантом афроамериканской наружности. На его лице и руках была засохшая кровь, и у меня не возникло жалости к его напуганному и кающемуся виду – он убил человека и должен понести наказание.

– Я просто защищался…

Ты убийца. Я сжал кулаки.

– Он хотел меня убить!

Ты предпочёл насилие. Ты ничем не лучше его.

– Пожалуйста, не говори им.

Я наклонил голову, ощущая, как мои губы расплываются в оскале. Девиант набрал в грудь воздух, словно бы я собирался его ударить.

– Коннор, чего ты там мутишь наверху? – крикнул мне Хэнк.

– Лейтенант, он здесь! – мгновенно отозвался я и сделал шаг назад.

Но уйти мне не дали. Девиант схватил меня за руку и с гневом прошипел:

– Ты же один из нас! Зачем ты это делаешь?

– Ублюдки, как ты, должны быть наказаны. Мне плевать, сколько раз над тобой издевались. Ты убийца.

– А ты бы поступил иначе?! – он повысил голос, я же знал, что диалог пора прекращать, так как полицейские уже взбирались наверх.

– Нет, не думаю, – я приблизился вплотную к девианту и усмехнулся. – Я бы убил, но выставил всё, как самоубийство. А затем сбежал, а не стал бы отсиживаться наверху, словно напуганный младенец.

Девиант сглотнул, отпуская мою руку. Я ушёл к люку, пропуская полицейских вперёд.

Внизу меня ждал напарник.

– Ты справился, парень.

Конечно, Хэнк.

Но эмоций на сегодня достаточно.