Это была последняя осень Миядеры. 

   На белом свете ей было всё привычно.

Белые халаты.

Белые стены.

Белые люди.

   От кафеля воняет хлоркой. От шкафов и халатов — медикаментами.

   Эти букеты ароматов болезненно въедаются в подкорку и как будто разъедают мозг.

   Но нос Миядеры привык. Любой, кто встречает смерть здесь, рано или поздно смиряется.

   Жужжат лампы. Жутко неприятно жужжат, разжижают мысли и сгущают их в мерзкую жижу. А свет слепит глаза.

   — Можно ли выключить свет?

   Не до неё. У врачей есть другие заботы.

   Ей повезло лишь однажды: Киё каким-то чудом добился для неё места у окошка, чтобы свет был не от ламп, а от самого солнца.

   Сейчас темнеет уже намного раньше, чем летом, и приходится терпеть.

   Миядера любит сидеть у окна и смотреть в одну точку.

   Но не здесь.

Зима своей белизной ничем не отличается от больницы. Холодно. 

Весна пышет молодостью. Завидно.

Лето жарит солнцем. Мухи летают, как будто над трупом.

Осень пахнет урожаем и гнилью.

   И вот она, осень. Снова.

   Октябрьский дождь не прекращается всю неделю. Никаких просветов, никаких пауз. Капли стучат то громче, то тише, то сильнее, то слабее.

   — Ты всё так же не можешь навестить меня? Это всё из-за того проекта «Гофер»?

   Нет ответа — потому что нет собеседника.

   — Почему ты не можешь хотя бы заскочить ко мне?!

   На чёрных ресницах дрожат крупные капли слёз. Исколотые капельницей руки сжимают букет засохших хризантем.

   — Побыть со мной хотя бы немного?!

К ней никто не пришёл.

Опять.

   Миядера едва дышит — слёз не осталось у неё — и смотрит в окно на желтеющие и краснеющие клёны.

   С прогулки в день, когда было солнечно, она принесла аккуратный листик. Острые углы, приятный алый цвет.

   Но глаз цепляется за жилку.

   Одну. Другую.

   Этих жилок много. Так много вен. Так много сосудов.

   Глаз цепляется за каждую клеточку.

   Мерзко.

   Этот лист тоже засохнет. Этот лист тоже сгниёт.

   Миядера цепляет иголкой жилку листа и прокалывает его ткань. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё.

   Весь лист исколот иголкой.

   Миядера смотрит сквозь него пустыми глазами.

   От него пахнет чем-то… с другой стороны.

   Миядера знала, что это её последняя осень.

   Но сегодня она пока не начнёт гнить.