Олежа ставит перед ним чай аккуратно, наработанным движением. Ставит рядом какой-то очередной десерт, щедро украшенный ягодами.

Антон отлично знает, что десерт будет вкусным, свежим – Олежа сам делал его не далее, как сегодня утром. И все равно, сладкое – не его. Антону иногда хочется сказать Олеже, что в обычной жизни сладости он ест не чаще, чем раз в несколько месяцев, но каждый раз это желание вдребезги разбивается о сияющие глаза и нетерпеливое: «ну как тебе?». Антону сладко. Антону очень сладко, и один раз он осторожно об этом сказал. Олежа сказал, что что-нибудь придумает и в следующий раз дал Антону что-то мятное, прохладное и немного желеобразное. Это приятное зеленоватое Антону понравилось.

Олежа устроился в эту кондитерскую на лето, Олежа сразу стал брать полные смены и выходил подменять всех, кто об этом просил. Для владельцев осень, когда Олежа перейдет на вечерний график или уйдет вовсе, станет ударом.

Антон помнит, как Олежа помог выбрать ему для родителей манговый торт. Торт оказался восхитительным даже по меркам отца, а у отца мерки были еще те. Антон тогда подумал, что Олежу зовут Олегом – потому что зашедшая следом за ним женщина сходу назвала его Олеженькой. Антон сделал выводы – как оказалось, неверные. Но Антон потом приехал еще и в этот раз согласился выпить чашку чая за одним из маленьких и чистых столиков, и не смог отказаться от чего-то кремово-безешного, хоть это и было на его вкус ужасно сладким. И потом приехал еще и согласился на кусок фисташкового торта. А потом на что-то вишневое и немного пряное. Отказался только один раз – когда Олежа предложил ореховый торт. Олежа про аллергию на арахис запомнил с первого раз и больше не предлагал.

Антону было сладко и вкусно, но больше все-таки сладко. Олежа сидел напротив на стуле и увлеченно рассказывал про все на свете, от каких-то умных космических терминов до простого рецепта шарлотки. Антону было хорошо. Антон пил ароматный чай из заботливо принесенной Олежей кружки.

Антон и сейчас пьет что-то очень ароматное и пытается согнать этим сладкую ягодность с языка. Антон приезжает сюда не за чаем и не за десертами – он приезжает сюда за сияющими глазами Олежи.

— Мне очень нравится, — говорит Антон, и Олежа расплывается в улыбке. Олежа поправляет козырек, который сдерживает его вьющиеся волосы. Антон уверен, что если бы ему вздумалось их понюхать (а ему вздумывалось, и не раз), то они бы пахли ванилью. Может быть, немного мукой и совсем немного корицей. Олежа чуть касается пластыря – на днях неудачно достал противень, обжегся. Олежа предлагает принести Антону еще чего-нибудь. Антон отказывается.

Олежа сидит рядом пока нет посетителей и внимательно слушает, если Антон все-таки говорит что-то сам, но больше, конечно, рассказывает. Рассказывает сегодня про университет и про сестру, прерывается, когда слышит звон колокольчиков над дверью, возвращается за стойку, говорит вежливо и улыбается дружелюбно. Антон на посетителей почти злится.

Антону совсем не нравится сладкое, но ему очень нравится Олежа. Симпатию он не скрывает – сложно скрыть причину, почему он приезжает почти каждый день чуть ли не на другой конец города. Вслух он об этом не говорит, но ему кажется все очень очевидным. А вот нелюбовь к сладкому Антон скрывает тщательно – съедает принесенные десерты до последней крошки, каждый раз хвалит их. Олежа каждый раз счастливо улыбается. И эта улыбка стоит каждой съеденной ложки.

Антон считает себя почти гениальным актером, пока Олежа не говорит, глядя на то, как Антон в очередной раз отправляет в рот крем и ягоды:

— Тебе же сладкое совсем не нравится, да?

Антон чуть не давится. Где он прокололся? Где забыл текст, который обязывает сказать, что молочный шоколад отлично сочетается с клубникой?

Олежа опускает глаза, улыбается мягко и почти нежно. Антону очень хочется поцеловать его прямо в эту мягкую улыбку. Олежа говорил, что иногда пробует, что готовит. Антон хочет узнать, сохраняют ли губы Олежи эти вкусы. Что ответить он не находит, поэтому делает глоток благодатно несладкого чая.

— Приезжай завтра, я договорился с владельцем о том, что приготовлю экспериментальную партию кое-чего. Я буду тебя ждать.

Антон приезжает позднее обычного – внезапный коллапс на обычно не сильно забитой дороге знатно попутал все карты.

Олежа методично протирает столы, но улыбается особенно радостно, когда видит его.

— Я думал, что уже сегодня не приедешь. Садись, я сейчас чай тебе сделаю, или кофе хочешь?

— Чай подойдет, спасибо.

Вместе с чашкой Олежа приносит очередное красивое нечто на аккуратной тарелочке. Антон по запаху понимает – что-то апельсиново-шоколадное. Нечто оказывается очень вкусным и совсем не сладким. Десерт богато и пьяно раскрывает горечь шоколада и кислинку апельсина. Антон почти готов зажмуриться от удовольствия. Олежа смотрит с улыбкой и сегодня спрашивает знакомое «ну как тебе?» с особым волнением.

— Это очень вкусно. И не сладко.

— Тебе правда нравится, или ты опять мне льстишь?

— Правда нравится, — «А еще мне очень нравишься ты, но, я думаю, ты уже понял».

Олежа улыбается особенно радостно.

— Людям тоже понравилось, и владельцу тоже. Будем их делать постоянно. Но от тебя это было услышать важнее всего.

Олежа начинает рассказывать историю из детства, как-то связанную с апельсинами, потом смотрит на часы.

— Я не успею дорассказать сейчас, — он опускает глаза, теребит немного кармашек на фартуке. – Если хочешь, можешь остаться уже до закрытия, подождать, пока я тут все уберу минут десять и тогда на улице закончу уже.

И Антон остаётся до самого закрытия.

Он остаётся, чтобы уже возле Олежиного подъезда узнать, что губы у него на вкус как мята и марципан.