Ты знаешь, эта роль настолько важная, что она переживет тебя.

В роль самостоятельно вжиться не выходит — ты не знаешь, как правильно шьются костюмы и как кладется грим. Тебе нужен кто-то, кто нарисовал бы афиши.

Он знает о театре всё. Он знает, как крутятся шестеренки, заставляющие сложную машину двигаться, какой рычаг поднимает декорации. Он и гардеробщик, и гример, и костюмер. Он незаметно присутствует всегда — стоит тихо за кулисами, вовремя протягивает реквизит, подрабатывает суфлером. Ты знаешь — он незаменим. Ты знаешь, что без его руки сцена потонет во мраке без софитов.

Он знает о театре всё изнутри.

Но из вас двоих только ты ступаешь на сцену. Только на тебя светят огни рампы. Только тебе он делает грим и подгоняет костюмы. Потому что главный герой пьесы — ты. Главный и единственный.

«Моноспектакль», — говорит он и улыбается невесело. Ты знаешь — он мечтал о сцене. Ты знаешь — ты рожден для этой роли. Только тебе по силам нести эту маску.

«Ни пуха ни пера», — говорит он и открывает кулисы. Овации сбивают с ног. Ты главный герой, зрители откладывают программки подальше — они хотят показать, как сильно тебя ждали. Он кутается в тень тяжелых портьер и терпеливо ждет антракта, чтобы помочь переменить тебе костюм. Костюм второго акта тебе не нравится — слишком он простой, неброский. Костюм маскирует тебя под декорации картонного города. Зрители отворачиваются и ждут твоего нового выхода, не замечая тебя на сцене. На сцене тебя видит только он — и он знающе отводит прожекторы от твоего лица, путает и сбивает с толку даже самых внимательных. Твой костюм он бережет — ждет, когда надо будет вновь менять образ. Тот образ тебе нравится — роль была рождена для тебя.

Маска скрывает лицо и являет другое. Ты вжился в роль настолько, что перестал понимать, кто ты.

«Не переигрывай», — просит он тихо. Он знает всё о том, как работает мир за сценой. Он понятия не имеет о том, как работает сама сцена. Он не понимает, что в этой роли у тебя «переиграть» не выйдет — эта роль рождена тобой для тебя же. Он не понимает, но усиленно делает вид, что прочитал весь сценарий. Ты отлично знаешь — он умеет фехтовать по-театральному, красиво и зрелищно, эффектно и безопасно, но настоящей рапиры он никогда в руках не держал.

Он ставит свет и дает советы — ты думаешь, что он хочет занять место режиссера. Ты идешь на уступки маленькими шажками, потому что гримера лучше тебе не найти. Ты позволяешь примерить ему костюм и еще отчетливее осознаешь — эта роль только твоя, и если ты отдашь ее кому-то другому, то вместе с маской потеряешь и свое лицо.

Он спорит с тобой — вносит ремарки и указывает, как лучше стоять. Ты делаешь выговор, грозишь увольнением... и он растворяется в неосвещенной софитами тени кулис.

Зрители негодуют — ты с ужасом ждешь, что они покинут зал, не дождавшись второго акта. Ты внимательно оглядываешь стропила — не подпилил ли он их; но стропила и дощатый пол сцены все также крепки. Ты пытаешься понять, что делаешь неверно, маска сползает, оставляя пустое место под собой, костюм становится не по размеру. Роль переросла тебя — ты стал ее заложником. Он знал лучше, как работает театр. Второго акта не будет — ты сам судорожно тянешь кулисы, прячась в декорациях от прожекторов. Ты не понимаешь, почему зрители от тебя отвернулись. Ты думаешь, что он ушел, потому что ты не позволил стать ему режиссером.

Зал пустует, хоть все билеты были раскуплены, и ты переходишь ко второму акту, не закончив первого. Роль стала больше чем ты сам, но ты не можешь ее примерить — грим у тебя никогда не удавался.

Ты думаешь о том, чтобы позволить ему посидеть в кресле режиссера, если он согласится вернуться. Ты готовишься и репетируешь, но не успеваешь — стропила подпилил кто-то другой. Навыки театрального фехтования оказались бесполезны.

Механизм, закрывающий кулисы, ломается — кажется, он говорил, что тянуть тяжелую ткань нельзя. Ты не слушал — твое дело было вживаться в роль. Твои делом было играть ее безукоризненно, а его — гримировать и подавать реквизит. Софиты перегорают. Ты выглядываешь из-за кулис на темный зал. Сцена подламывается под твоими шагами, декорации падают.

Тебе ничего не остается, кроме как оставить костюм в гримерке. Роль изжила себя.