Ева называет имя: Стивен Роджерс, — и Блум хватается за живот. Демон Капитан Америка! Сразу представляется красавец-блондин, накачанный и голубоглазый, любящий справедливость патриот. И демон — огромный рогатый качок, жрущий души людей. Два образа слишком далеки друг от друга, но Ева настаивает: её обожаемого красавца зовут Стивен Роджерс, и да, он блондин.

Они сидят под огромным зонтом, пьют холодный кофе с мороженым, жарятся под чужим солнцем. Манкр — планета преступников. Одна из планет. Дорога из жёлтого кирпича привела их в этот город, условную столицу, Корлен, где правит мафия. Шлюхи скалятся из-за углов, втягивают местную духоту через тонкие трубочки сигарет. Небо красное, тяжёлое, смрадное. Блум отхлёбывает кофе и вопросительно смотрит на Еву. Эта планета — не место для феи Винкс. И вообще для феи. Всё пропитано безысходностью, нищетой и криминалом.

Смуглая официантка с короткой шапкой чёрных волос пытается надуть их, но Ева ругается с ней, кричит, швыряет деньги в лицо и за руку утаскивает Блум с этой улицы. Возле кафешки сидит нищий без обеих ног, просит подаяние, смотрит подслеповатыми глазами. Блум отворачивается от него, от его гнилых зубов и обвиняющего взора. По дороге из жёлтого кирпича, грязного, рыжего под красными небесами, они вдвоём идут на улицу Красных Фонарей. Там живёт Евин жених, которого нужно обработать. Помочь родиться малышам-демонам. В одном из них может найти своё воплощение душа погибшего от рук Блум демона. Глупо ведь воплощаться в представителя другого вида.

— А тут улица Солярия, — тараторит Ева, виляя бёдрами из-за слишком тонких и длинных каблуков. — Говорят, солярийская знать обожает драть местных шлюх. Вон там улица Зеленщиков, за ней Рыночная площадь. А Стивви живёт на втором этаже борделя. Чёртов ублюдок, трахает человеческих потаскух вместо того, чтобы жить по-нормальному!

Воздух пыльный, пересушенный. Блум закашливается с непривычки, останавливается, припав спиной к какому-то зданию. Солнце палит с ненавистью, пыль забивается в нос. Кажется, сам Дракон ненавидел это место и живущих тут людей. Блум слышит над ухом вкрадчивый голос:

— Красавица желает стать богатой? — и чьи-то пальцы перебирают волосы на затылке, массируют голову. Блум отскакивает, молится, чтобы ей не занесли вшей, видит низкорослого мужика напротив. Смуглый, курчавый, он хохочет, блестит золотыми зубами. — Великий любит экзотику, красавица легко заполучит место в гареме Гийаса. Глаза цвета чистого неба, локоны, подобные непокорному пламени — Великий ждёт таких красавиц!

— Нет, вы, наверное, ошиблись… Я не знаю никако-

— Не твоего поля ягодка, — грубо перебивает Ева, вдруг оказавшись рядом с мужчиной, нависает над ним и глядит в глаза. — Пошёл прочь! Не разговаривай с местными, Блум, — приказывает фее, обернувшись слишком резко. — Гийас главный в городе, держит огромный гарем и похищает редких туристов. Идём, нечего торчать у всех на виду.

На Еве ультракороткая юбка в клеточку и топ, туго обтягивающий грудь. Местные женщины оборачиваются на неё, недовольно урчат и кутаются в свои разноцветные сари. Их не очень много, жара заставляет людей сидеть дома. Блум на ходу собирает волосы в хвост, чтобы не липли к лицу, держится ближе к демонессе, пока они не подходят к низкому дому с красными фонариками над входом.

— Влетим в окно, — командует Ева, взмывая в воздух. Блум превращается, призывает свой Огонь для предстоящей битвы.

Ева открывает высокое окно, поколдовав над металлом рамы, и ныряет в квартиру. Блум приземляется за ней на блестящий дощатый пол, окидывает чужое жилище взглядом: низкий столик с подушкой для сидения, узкая кровать и огромный, на всю стену, рисунок огненной птицы, сплетённой в любовном танце с крылатым змеем. Квартира-студия, кухонный угол выложен красной плиткой. Не слишком шикарно.

И пахнет костром, пахнет тлеющим вишнёвым садом. Будто пожар, потушенный дождём. На столике лежат ароматические палочки с запахами ванили, шоколада и кофе. Под столом клубочком свернулся лохматый кот. В узком холодильнике Ева берёт банку пива, шипит крышкой и щедро отхлёбывает, цыкает:

— Или на толчке с наушниками, или свалил к своей шмаре, — она проходит к неприметной двери, захватившей хвосты Феникса и Дракона, слившихся в любовной игре, и открывает её с ноги. — Козёл! Полетели, можем его перехватить!

Блум зачем-то вдыхает густой аромат огня и вишни перед тем, как вылететь обратно на жару. Ева опускается на кирпичную мостовую, царствующую здесь повсюду, и объясняет:

— Тут волшебников не слишком много, нечего светиться. Вот гад! Свалил к своей шкуре, опять будет её звать к себе! Прикинь, случайно сделал детёныша человечице!

— Кому? — переспрашивает Блум, спеша за быстрой демонессой. Та вздыхает:

— Человеческой самке. Этот умник трахнул домработницу Гийаса, и она родила от него мелкую человечинку. Так Стив теперь таскается за ней и просит отдать ему эту девочку! Покупает ей всё хорошее: еду, одежду, игрушки. Возит везде на выходных, развлекает, а девочка его боится пуще огня. Он даже школу ей нашёл какую-то крутую на Солярии, а мамашка ни в какую.

Блум осматривается по сторонам. Видит огромный купол дворца Гийаса и мелкие грязные домики, в которых живут люди. Ребёнку не место в таком месте, а Стив молодец, раз пытается вывезти дочку. Ева зовёт его козлом, ругается на всю улицу, потрясая кулаками, грозит снести голову.

— На месте этой дуры я уже собирала бы вещи! А она держится за дохлика-мужа, как привязанная. Живут за его счёт и в заросли его шлют, а дочка в три года даже до десяти считать не умеет. Людишки! Пришли, дорогуша.

На улице, вымощенной жёлтым камнем, совсем нет людей. Торговые лавки закрыты, вдалеке подвывает какой-то попрошайка. Из окна какого-то дома доносятся ругань, крик и звуки ударов. Все дома на этой улице низкие, хоть и двухэтажные. На втором этаже вовсю скандалят, швыряют посуду, и вдруг хлопает входная дверь. Из дома выкидывают сначала обшарпанную сумку, полную одежды, а потом и саму «человечицу». Она прижимает к себе светловолосого ребёнка, и Блум спешит им на помощь. Следом вылетает и обманутый муж — смуглый кучерявый брюнет, явно перебравший с выпивкой. Он выкрикивает проклятия и ругань, а женщина в ответ поливает руганью его.

А ребёнок слезает с рук матери и усаживается на камни рядом с сумкой. Некоторые вещи выпали, и малышка спокойно приводит их в порядок, складывает и разглаживает ладошками.

— Привет, — Блум садится рядом, и девочка обращает на неё свои ледяные голубые глаза. Кошачьи — так и вертится на языке у Блум: они будто обведены карандашом, выделяются на фоне смуглого лица с пухлыми детскими щеками. — Почему ты такая спокойная?

— Меня зовут Вивиан.

— А я Блум. И всё-таки, почему ты та-

— Они всегда так делают. Кричат.

Девочка теряет к Блум интерес и продолжает аккуратно складывать красивое синее платьице. Купили его явно не здесь — хорошее, дети носят такие в Магиксе. Еванжелина оттаскивает Блум от ребёнка и шёпотом талдычит, что нечего лезть со своей помощью. Просто у этой парочки кончились деньги, как и всегда в конце недели, и они ждут прибытия своего благодетеля.

Почему мужчина, который готов обеспечивать своего ребёнка, пусть и случайного, терпит подобный цирк, Блум не уточняет. Смотрит на ангельские кудри девочки и аккуратные, уверенные движения её маленького тела, и улыбается. Когда-нибудь, очень скоро, она тоже станет мамой. И её ребёнок тоже будет милым. Даже милее этой светловолосой малышки, которой не слишком повезло с родителями.

— Ева, давай вмешаемся! Вдруг мужик начнёт бить маленькую?

— Этот? Ещё полгода будет в гипсе валяться, пусть посмеет.

Взрослые всё кричат друг на друга, муж называет маму девочки потаскухой и велит убираться, забрав с собой дьяволово отродье, которое его, оказывается, пугает. Малышка даже не смотрит в их сторону, всё складывает свои платьица и штанишки. Соседи даже не высовываются из окон, им плевать. Мужик орёт и орёт, машет руками, угрожает. В бок тычут локтем, Ева кивает на подъехавший автомобиль. Всё-таки объявился её ненаглядный.

Он выходит из машины и поправляет рукава своей белоснежной рубашки. Воздух красный, и его волосы кажутся рыжими. Они лежат надо лбом высокой волной, и без дурацкой чёлки его сложно узнать. Впрочем, будь он с чёлкой, Блум бы всё равно не поверила.

Он замечает её первым. Подходит и заряжает Еве крепкий подзатыльник, от которого она чуть не падает.

— Как видишь, Блум, я сейчас очень занят. Если хочешь уменьшить шансы на моё возвращение к прежней деятельности, убери от меня эту сумасшедшую демоншу, — бормотание про демонессу он даже не слышит, кивает в сторону девочки. — Пока не разберусь с этим, за старое точно не возьмусь. Да и не хочется. Давно они орут? Обычно начинают позже.

— Наверное, решили порепетировать, — Блум улыбается знакомой усмешке. Демон разворачивается, чтобы уйти. — Валтор! Ты… Прости… За волосы. Но так тебе тоже идёт!

— Спасибо.

— И… Это. Не теряйся больше. Я скучала.

Он хмыкает, неопределённо качнув головой, и идёт разбираться. Блум глупо улыбается ему вслед и не может понять, что там кудахчет Ева. Да и не хочет понимать.