Их стайка брела по пустующим коридорам. Томми жадно, но осторожно изучал каждый метр глазами. Разве тут не должны бегать ученики? Или хотя бы доноситься шум из других кабинетов, где идут уроки? Ничего этого не было. Только неаккуратные стены и шкафчики, редкие картины на стенах, кажется, портреты. Но Томми не успевал рассмотреть их, потому что дальние стены не были видны в темноте. Еще одна странность: почему не включить свет? Раз уж сделать окна в этой части школы никто не потрудился. Но учительница двигалась уверенно, четкой походкой, будто военный на параде, с прямой спиной, забрав руки за спину.

Свой новый подготовительный класс она завела в небольшое помещение с доской, партами и шкафами. Выходит, тут они и будут учиться. Пройдя к столу и взяв линейку, учительница развернулась к ребятам и, не говоря ни слова, хлестко стукнула себя по ладони. Повела головой. Самые понятливые бросились занимать ближайшие к ним последние парты. Томми спохватился чуть позже, и ему досталось место во втором ряду. Лола так вообще двигалась очень медленно, поэтому добрела до первой парты по центру, справа и спереди от Томми, и печально положила на стол свой портфельчик.

Когда все расселись, учительница обвела класс своим приторным взглядом и в такой же улыбке растянула губы. А затем, будто шпагой на дуэли, ткнула линейкой в доску. Там мелом уже были нарисованы какие-то значки. По очереди рассмотрев их, Томми понял, что это нехитрые правила. Не шуметь на уроке, слушать учителя, не уходить из дошкольного крыла, не выходить из комнат вне уроков и перемен, есть только в комнатах и один раз в классе во время перерыва. Учительница ничего не объясняла, только тыкала линейкой в каждый знак по очереди и сканировала глазами учеников: правильно ли они все поняли. Интересно, она действительно могла это распознать или же на самом деле ей было все равно и она только делала вид? От ее взгляда у Томми кожа на голове покрывалась мурашами, по ней словно начинал кто-то ползать, шевелить волосы. Рука так и тянулась к голове — почесать и прервать это мерзкое ощущение. Но каждый раз, когда Томми собирался это сделать, встречался взглядом с учительницей. И что-то такое было в ее морщинистом лице, улыбке и глазах, что рука оставалась лежать на парте, но голова начинала чесаться только сильнее.

Томми повезло, и их первый «урок» закончился быстро. Вскоре учительница сделала странный жест, как бы разрешая им шевелиться. И действительно, Томми наконец смог поскрести макушку, и, если честно, блаженство этого момента так захлестнуло его, что он ни на что больше не желал обращать внимания. Только послушно потопал строем по коридору в их новые спальни, по пути ковыряясь в волосах и избавляясь от ощущения копошащихся там муравьев. Уходя в спальню для девчонок, Лола робко взглянула на него и, когда Томми поймал ее взгляд, мотнула головой. Что это значило, мальчик не понял, но на всякий случай мотнул в ответ.

Спальня мальчишек была явно больше. А еще было видно, как парочка ребят уже готовы сорваться с места, чтобы занимать верхние койки. Но не смели делать этого в присутствии учительницы. Впрочем, она строго оглядела их компанию и вышла, закрыв дверь. Так что новоявленные ученики тут же метнулись к понравившимся местам. Томми скромно занял дальнюю от прохода, но у той же стены, что и дверь. Оттуда все неплохо просматривалось, а если кинуть взгляд при входе, эти кровати остаются как бы слепым пятном. Во всяком случае, это Томми так оценил.

Уже лежа в темноте и глядя в дно верхней койки, Томми подумалось, что никаких новых открытий первый урок не принес. Ничего нового, фантастического, только какие-то глупые правила. Не ради этого он так хотел сюда попасть. Может, поэтому Билли так здесь не понравилось? Впрочем, это не объясняло, почему мама вдруг о нем забыла. Билли принес плохие оценки? Томми поежился. Если причина в этом, то он постарается не разочаровать родителей, а также найдет брата и поможет ему с уроками. Так они вместе станут умнее и смогут спокойно вернуться домой.

За этими мыслями Томми заснул, не замечая гомона мальчишек. Во сне вокруг него ходили строем сгорбленные учительницы с одинаковыми морщинистыми лицами и линейками, которые они держали за спиной. Откуда-то из-за их хоровода Томми звал Билли, но рассмотреть брата не получалось. А как только его голос звучал громче, учительницы синхронно вскидывали линейки и стучали по ладоням, напоминая о главном правиле: не шуметь на уроке.

Утром Томми даже не понял, что его разбудило, но когда он свесил ноги с кровати, его одноклассники уже повскакивали и натягивали форму. Потерев глаза, мальчик попытался вспомнить, что же ему снилось. Но воспоминание ускользало, как тоненькая ниточка из пальцев. Оставив попытки, Томми тоже решил одеться, после чего от какого-то тощего мальчишки он узнал, где можно умыться. В спальне царил сущий беспорядок. Кто-то уже раскидал вещи не только на свою, но и на кровать соседа. Кто-то затеял драку и теперь катался по полу с противником. В этом хаосе Томми хотелось сделаться тенью, незаметной и легкой. И ему почти удалось. Если бы через некоторое время после того, как он умылся, не пришлось выйти на свет, его бы никто так и не заметил. Вот только завтракать, как оказалось, им придется все в той же спальне.

Томми не заметил за чужими спинами, как в комнате появилось что-то вроде столика на колесиках, на котором стояли тарелки. А вот впереди стоящие ребята все заметили и очень быстро сориентировались. Томми не нужно было ждать, чтобы понять, что начнется. Драки. Он предполагал, что в школе будет поощряться самостоятельность, но воображал ее не совсем так. Томми совсем не ожидал, что придется красться мимо сцепившихся, словно уличные псы, учеников, чтобы стянуть тарелку с кашей и стакан с чаем.

Навыки шпиона явно подвели Томми. На полпути к своему углу его остановил наглый голос:

— Куда прешь, мелкота?

Томми застыл, вспоминая самые зрелищные приемы из мультфильмов, которые он смотрел с Билли. Вдруг поможет? Медленно повернувшись, Томми успел проглотить несколько ложек каши на ходу и опрокинуть стакан с чаем. Перед ним топтался упитанный мальчик, которому явно не хватило бы такой маленькой порции. За его пухлыми щеками могло бы поместиться пять порций каши. Томми готов был биться об заклад, что даже вместе с тарелками.

— Мы одного возраста, — отозвался Томми. Если бы они были в настоящем первом классе, можно было бы предположить, что здоровяк остался на второй год. Но в в подготовительном классе такая возможность вряд ли была. Наглый сосед хохотнул:

— Верно, вот только на тебя, кажись, подуешь — улетишь. А я не только дунуть могу. Гони завтрак.

Томми взвесил перспективу отдать остатки завтрака, который и так пропадет в драке, и стать грушей для битья или получить боевые шрамы в честной или не очень битве. «Шрамы украшают мужчину», — вздыхала мама, когда мазала зеленкой его разбитые коленки. Томми был с ней согласен, поэтому расставил ноги пошире, чтобы устоять на земле, и прикинул, как бы поточнее отправить тарелку с кашей в лицо врага. Удивительно, что тот напирал один, без сообщников. Это укрепило в Томми уверенность, что не такой уж он и грозный. Здоровяк хмыкнул и начал закатывать рукава.

От первой школьной драки Томми уберег звонок, прозвучавший одинокой и почему-то очень неуверенной трелью. Приглашение на урок отзвенело как будто с помехами. А ведь сигнал должна была услышать вся школа. Вывалившись в коридор, их не слишком собранный и аккуратный класс не встретил толпы учеников постарше. Вообще никого. Коридоры были все так же пустынны и тихи. Когда к ним присоединились несколько девчонок из класса, пришлось идти куда-то. Получилось плестись знакомой дорогой. Обратно в единственный знакомый класс. По пути их пару раз настигал звонок, заставляя поторопиться. Интересно, сколько раз он должен прозвучать, чтобы учитель посчитал, что они опоздали.

Увидев в классе учительницу, Томми подумал, что она так и посчитала. Поджатые губы и резкие движения выдавали раздражение. Тот короткий жест, которым она показала им рассаживаться, не вселял никаких эмоций, кроме тревоги. Томми сел за тот же стол, что и вчера, и поймал опасливый взгляд Лолы. Ободряюще улыбнувшись ей, Томми сделал вид, что полон предвкушения: выпрямил спину, сложил руки на парте, как положено. И, кажется, заслужил одобрительный взгляд учительницы.

А вот тот здоровяк, что утром пытался отобрать его завтрак, таким похвастаться не мог. Он вертелся и ерзал, что Томми замечал даже боковым зрением, чуть повернув голову. И учительница то и дело останавливалась возле неспокойного ученика, вытягивала шею в его направлении.

Сегодняшним уроком было чистописание: ученики аккуратно выводили кусочки букв в новеньких тетрадках, копируя их с доски. Учительница ходила между рядов, цепко вглядываясь в то, что они пишут. Томми наконец получил то, чего ждал: настоящие уроки. Он так увлекся письмом, что перестал замечать и учительницу, и своих одноклассников, а только усердно, чуть нахмурившись, работал. Из рабочего транса мальчика вырвало твердое касание к голове. Дернувшись от неожиданности, Томми столкнулся взглядом с учительницей и тут же опустил глаза. Она как будто улыбалась, пытаясь показать то ли ласку, то ли одобрение, но морщины на лице делали эту попытку жуткой. А самое главное: она погладила Томми по голове линейкой. Той самой увесистой твердой линейкой, которой могла так хлестко лупить по ладони.

На несколько ударов сердца Томми застыл, как мышка, весь сжавшись и попытавшись стать меньше в несколько раз. Впрочем, линейка быстро перестала касаться его макушки, а учительница повернулась спиной, чтобы пройти дальше. Томми мысленно постарался убедить себя, что в этом нет ничего такого. В этой школе так принято, вот и все. И почему он должен ощущать дрожь в коленках и слабость в кистях рук? Ни одна, даже самая простая буква у него сейчас не получится. А ведь его вроде как похвалили. Томми очень осторожно проследил за фигурой учительницы. Она как раз остановилась рядом с наглым упитанным мальчиком. Внимательно посмотрела в его тетрадь, вытянув шею.

Затем сделала очень резкое короткое движение, замахиваясь линейкой.

Томми моргнул в этот момент. И после был уверен, что что-то пропустил. Он мог поклясться, что слышал свист, и видел, как съежился мальчишка. Учительница отошла от него, двигаясь дальше, а Томми не выдержал и обернулся. На это движение ушла вся его храбрость: от собственной смелости у него закружилась голова. Здоровяк опустил нос в тетрадь, но ничего не писал. Он сжался так, будто хотел слиться со стулом и дрожал крупной дрожью. Было видно как качается его тело туда-сюда, сталкиваясь с партой.

Томми заставил себя оторвать взгляд и вернуться к написанию крючочков. Но забыть затравленный взгляд мальчишки не вышло: Томми смотрел на пустой тетрадный лист, а видел его глаза. Что-то знакомое было в их выражении. Томми не мог сосредоточиться, из-за чего боялся прослыть бездельников в глазах учительницы, которой только-только вроде начал нравиться. Нет, Томми не набивался в «любимчики», но очень хотелось одобрения. Чтобы его старания оценили и похвалили, поставили хорошую или даже отличную оценку. В свою очередь из-за подобных мыслей Томми нервничал еще больше. Наверное, его спасло то, что в минуты беспокойства он не ерзал на месте, как его соседи по классу, а замирал, переставая, казалось со стороны, дышать. Быть может, поэтому Томми и не досталось замечания.

Через какое-то время снова прозвенел неуверенный звонок. Но дети даже не шелохнулись. Никаких криков, попыток к баловству или бегству в коридор за долгожданным отдыхом. Каждый вжал голову в плечи и сидел, уткнувшись в тетрадь. Как и Томми. Однако учительница сделала легкий жест, разрешая им двигаться, а затем плавно выплыла из класса, приказывая следовать за собой.

Томми сначала хотел было увязаться за ней хвостиком, но заметив неуверенную качающуюся походку мальчишки-хулигана, притормозил. Глупо было лезть с расспросами, но Томми мучило любопытство. Мучило сильнее, чем страх драки и ее вечных спутников: разбитого лица, ссадин и синяков.

— Эй! — пробираясь «против течения» в конец строя, Томми окликнул мальчишку. Тот отшатнулся и опустил голову. Но Томми успел заметить у него на щеке длинный красный след. Даже… порез? Томми не был уверен.

— Что это? — бесхитростно спросил он.

— Не твое дело! — огрызнулся хулиган, но голос его дрогнул. Из-под челки блеснули злобные угольки-глаза, и Томми снова различил длинный след на щеке.

— Она тебя все же ударила?! — шепотом ахнул Томми, не веря своей догадке. Да, он слышал свист, виде замах, но самого удара не было. Он мог поклясться, что учительница только замахнулась, стремясь напугать наглого ученика. Но след говорил об обратном.

— Я же сказал! — выкрикнул одноклассник с надрывом, почти плача. — Не твое дело!

И он протаранил Томми, пихнув в сторону. Отстраненно и почти равнодушно тот отметил, что хотя яркий след полосой и светился на коже, само лицо мальчишки блестело гладко и отполированно. Совсем как у Билли в их последнюю встречу. Томми бы решил, что это опять его воображение его подставляет, подкидывая ассоциации и воспоминания, но был еще запах. Тот странноватый химический аромат. Когда мальчишка с полосой на лице толкнул его, Томми ясно его ощутил. И это заставило кожу покрыться ознобом.

— Все в порядке? — его руки коснулась мягкая ладонь Лолы. Она взяла его за руку и непринужденно ввела в строй, чтобы не отставал. Однако сама косилась в сторону противоположного коридора, куда умотал хулиган, с беспокойством.

— Ты же тоже видела след на щеке? — не таясь, спросил Томми.

— Да, — медленно проговорила девочка. — Хотя я была уверена, что никакого удара не было.

Они помолчали, прислушиваясь к равномерному гомону. Ничего интересного.

— А куда мы идем?

— Сказали: в столовую, — отозвалась Лола.

— А куда пошел… — Томми внезапно понял, что не знает имени того мальчишки.

— Без понятия, — девочка пожала плечами. — Но к тихому часу он вернется: деваться некуда.

Томми не был так в этом уверен, но быстро забыл о мальчишке со следом линейки на щеке, потому что они зашли в столовую. Учительница внутрь не пошла, — только проверила, помыли ли все руки в мутноватой воде из-под крана.

Сама столовая производила впечатление ресторана после нашествия зомби. Томми, конечно не знал, как такие столовые выглядят обычно. Но разнообразные игры с братом научили свободно представлять такие вещи в голове.

Вот и сейчас Томми пялился на перевернутые кастрюли и разбрызганную по стенам и полу кашу и представлял, как это похозяйничали зомби. Потому что дети, даже самые непослушные бесята, такой погром устроить не могли. Посуда валялась по всему полу ковровой дорожкой, те же поварешки, что торчали из кастрюль, валялись в горе мусора, перевернутые подносы своим содержимым составляли непонятные композиции. Запах стоял… Странный. Вроде пахло едой. Вкусно, аппетитно. Но в то же время примешивался аромат грязи и тот самый химический привкус. то напрочь убивало аппетит. Зато одноклассникам почему-то понравился местный антураж: они разбрелись кто куда и принялись учинять свой порядок, пытаясь внести в разгром что-то новое. Это было весьма проблематично, но они старались. Томми как можно боле плавно увел Лолу, с которой они все еще не расцепили рук, подальше от особо активных, уже переворачивающих полную кастрюлю каши. Компания подхихикивала и косилась на дверь, за которой осталась стоять учительница. Видимо, прикидывали, заметит она новый завиток в общей картине или нет.

Томми же больше занимал сам вопрос, почему столовая в таком состоянии и зачем их вообще притащили сюда. Поесть? Это даже не похоже на издевку. А вот то, что учительница не стала заходить в этот гадюшник в своих лакированных туфлях, не удивляло. Вот только как его вообще допустили? И почему даже в столовой совсем нет окон?..

— Ты что-нибудь понимаешь? — шепнул он Лоле. Та помотала головой, выпученными глазами следя за одичавшими детьми. Большая часть бесилась, разрушая остатки порядка. Некоторые, как и их парочка, забилась по углам и лавкам у стен. Но таких было меньше.

— Мне как-то не по себе… — пролепетала Лола. — Страшно.

Томми кивнул. Что-то иррациональное было в том, как их одноклассники с радостью восприняли предложенную игровую площадку, даже не задумавшись, кто и ради чего ее организовал. Томми и сам бы не задался этим вопросом, если бы не масштаб разрухи и хаоса.

— Надо дождаться звонка, — сообщил он скорее для себя, чем для Лолы. — И нас заберут на урок.

Девочка не ответила, вжавшись спиной в стену. Томми огляделся.

— Я осмотрюсь, — шепнул и попытался вытащить руку, но Лола дернулась и усилила хватку. — Это будет полезно! — громким шепотом заявил Томми и все-таки освободил руку. Лола как-то скукожилась и стала меньше. Гаденькое чувство расползлось в горле.

«Это не подлость, — попытался убедить себя Томми, — с ней все будет хорошо, а мне нужно поискать подсказки». Отдаляясь от Лолы, Томми ощущал холод одиночества все ярче, но на месте сидеть не мог. Он обследовал деревянные лавки и края столов. Подумав, залез под один из них. На удивление, это оказалось хорошим способом скрыться от глаз. Томми полз на четвереньках, задрав голову. На внутренней стороне стола то тут, то там встречались какие-то царапины, грубые надписи и кривые рисунки. Глаз выцепил один: тоже кривой, но совсем не уродливый, а знакомый. Томми привстал, протянул руку, чтобы коснуться царапин пальцами, но не удариться головой. Провел подушечками по шероховатости древесины. Знакомая родная рука выцарапала на ней мордочку песика Роджера — героя детских рассказов Билли. У него был характерный носик в форме спиральки и забавные уши. Когда они были маленькими, в их путешествиях их часто сопровождал Роджер, то боевая собака, то опытный четвероногий шпион, он всегда появлялся на той же тропинке, что и мальчишки. А изображение Роджера перекочевало на все их детские рисунки.

И теперь та же мордочка смотрела на Томми в разгромленной столовой глазами Билли. Только брат мог выцарапать настолько точное изображение. Но зачем? Что он хотел сказать этим? Это было лишь теплое воспоминание минувших дней, а не тайный шифр. Однако, даже не понимая ее смысла, Томми ощутил через картинку родство, как будто брат был совсем рядом. Разумеется, Томми и так знал, что Билли в этой школе: в конце концов, он сам был на празднике в начале года. Но видеть подлинное доказательство этому — совсем другое дело.

Преисполнившись решительности выяснить что-нибудь о настоящих школьниках-первоклашках, а не о своем подготовительном звене, Томми выполз из-под стола. Снаружи как раз прозвенел звонок, и учительница заглянула в открытые двери столовой. Томми вздрогнул. С его ракурса казалось, что учительница вытянула шею, как жираф, а ее тело стоит далеко от дверей. Конечно, всего лишь оптическая иллюзия, но она только укрепила опасения Томми в отношении этой женщины.

Они выбрались в коридор с трудом: кто-то подволакивал ноги, кто-то шатался, а кто-то зажимал разбитые носы. Что удивительно, учительнице до этого не было дела. Ее тонкая сухая фигура все так же плыла по коридорам с прежней невозмутимостью. Они вошли в класс, и уроки продолжились. Вот только Томми обратил внимание, что парта пухлого мальчишки, который сегодня заслужил неодобрение и тот короткий замах линейкой от учительницы, пустовала. Женщина же и бровью не повела в ту сторону. Что с ним случилось? Так расстроился, что решил прогулять? Опрометчиво, учитывая, что из школы без разрешения не выйти. Рано или поздно придется вернуться. И Томми почему-то ежился при мысли, что за прогулом последует наказание.

Беспокойство только усилилось, когда мальчишка не появился в спальне вечером. Его постель так и осталась заправленной.

Нет, Томми не за что было его любить, да и друзей из них не получилось бы. Но мальчика беспокоил сам факт череды странных совпадений и последовавшая за этим пропажа. Вспомнились слова Билли: «Запомни: если не удастся сбежать из школы, это тебе обойдется дорого. Но риск того стоит». Может, проказник последовал похожему совету и сбежал? Тогда Томми хотел бы знать, как. Чтобы, когда он отыщет Билли, сбежать вместе с братом.

школьные дни текли медленно. На плечах ощущался гнет каждого часа. Задания все еще казались Томми интересными, может, потому он и не плакал по ночам, как некоторые мальчики, но вот способ контроля учительницы давил. За все время дети не видели никого из взрослых, кроме нее. Более того, она не выпускала их дальше подготовительного крыла и столовой. Туда они ходили исправно каждый день — искали в меняющем очертания, но не масштаб разгроме еду. Но если с этим можно было смириться, представив, что все они — группа каких-нибудь исследователей древних руин, потерявшая связь с базой, то отвлекаться на фантазии на уроке было чревато. Любая попытка витать в облаках пресекалась коротким замахом линейкой и свистом.

Томми еще ни разу не почувствовал этого на себе, сидя тише воды, но постоянно замечал, как наказывают других учеников. А после, на перемене, издалека высматривал синяки, которые прятались под рукавами, и слезы, тщательно игнорируемые всеми. Его одноклассников как будто действительно били. А затем они сбегали куда-то, больше не появляясь на уроках. Томми воображал, что их просто переводили в какую-то отстающую группу. Но прекрасно понимал, что это самообман. Зачем в таком случае менять спальню?

Лола на его догадки только дрожала и шикала. Она совсем перестала разговаривать, даже шепотом. Ее взгляд стал затравленным и шустрым, а фигурка — как будто еще меньше. Возможно, из-за того, что девочка стала напоминать тень, ей еще ни разу не досталось. Лола ходила парой с Томми, крепко держала его руку, но никогда не бродила по столовой. Находила что-нибудь съедобное в углу и забивалась туда, не желая двигаться с места. Томми не одобрял такой подход. Лола, конечно, девчонка, но каждому понятно, что столовая — такая тренировка. А разве можно чему-нибудь научиться, сидя в углу? В их группе, между тем, девочек осталось всего три, включая Лолу. Другие две постоянно ходили друг с дружкой, нервно хихикали и тыкали во всех пальцами. Томми удивлялся про себя, как их еще не перевели к «отстающим». Но девчонки здорово маскировались под тихонь на уроках.

Мягко говоря, учеба оказалась не такой, как представлял Томми. Однако он сумел подстроиться под здешний ритм и правила. Все было не так уж сложно. Будь начеку, не издавай лишних звуков при учительнице, выполняй задания. С этим Томми справлялся на «отлично». Во всех смыслах. Мальчика куда больше угнетало, что они никак не пересекались с первыми и старшими классами. Томми пытался сам на переменах найти другие коридоры, но ничего не выходило. Он был в шаге от того, чтобы заблудиться, когда появлялась учительница и с приторной улыбкой провожала его в класс. Кроме мордочки Роджера в столовой, следов Билли нигде не было. Однако Томми не терял надежды.

И однажды он набрался смелости и совершил невероятное. Подняв дрожащую руку на уроке, он заикаясь спросил, когда они познакомятся с другими учениками школы. Учительница медленно, с грацией часового механизма повернула к нему голову. Томми сжался, уже понимая, что свист линейки через мгновение проводит его в класс к «отстающим». Но учительница не остановила своего взгляда на нем. Вместо этого она обвела всю группу и скрипучим, но сладким до оскомины голосом сообщила:

— Верно. Вас уже достаточно.

Больше она ничего не сказала. В их классе на тот момент осталось восемь учеников: три девочки и четыре мальчика. С теми тремя мальчишками Томми близко так и не сдружился. Они как-то скучковались и обособились, с подозрением косясь на юркого одноклассника. Так что Томми к ним и не лез, потому что не чувствовал с этими ребятами единства. Их класс условно поделился на три компании: мальчики, девочки и Томми с Лолой. Он так и не понял, что имела в виду учительница под «достаточно», и сначала решил, что она забыла про вопрос и ушла от ответа. Но не тут-то было. В этот день они отправились в столовую на две перемены раньше, что было неслыханно для пунктуальной учительницы.