Дни пути вновь сливаются в довольно однообразную череду. Крылатые быстро добираются до гор, летят вдоль них, постепенно направляясь на противоположную сторону хребта. Они не спешат лететь туда напрямую: Алю не хочется проводить много времени в умирающих землях, но все же одна из точек на карте где-то там, и облететь ее стороной будет неправильно. Впрочем, он с трудом представляет и как её найти: на картах рядом с ней нет ничего выделяющегося: ни города, ни деревни, ни хотя бы реки. Только пятно умирающих земель, озеро, к побережью которого точка не очень близка, и город у подножия гор, тоже довольно далеко от точки. Пожалуй, было бы проще, находись она в центре земель, но это не так. 

Во время привалов Альдемар не раз спрашивает о предполагаемых поисках у друзей, но Лаурисс лишь пожимает крыльями и заявляет, что так они смогут больше узнать и изучить эти земли, а Кини молчит, лишь слегка качает верхней парой крыльев. 

— Все хорошо? — интересуется Аль после очередного такого молчания. 

— Разумеется, — фыркает Кини, — не волнуйся, теперь эти земли меня не пугают. 

— И все же они тебя не сильно интересуют, — он слегка дергает расположенными у ушей крылышками. 

— И как ты догадался? — фыркает она. — Между полным нежелание и интересом есть много всего еще, так что то, что я не отказываюсь над ними полететь, может даже заночевать там, если придется, совсем не значит, что мне там понравится или будет интересно. Просто так нужно, — в ее голосе слышится легкое недовольство. — Так что поисками этой точки займетесь вы с Лауриссом. 

— Хорошо, — мягко улыбается Альдемар и касается её руки. — Прости, если сказал что-то не то, я просто не хочу, чтобы ты делала что-то, что тебе так сильно неприятно. Мы можем придумать что-то еще, например, мы с Лауром попробуем найти эту точку, а ты облетишь эти земли по краю…

— Я не отпущу вас одних, — Кини не дает закончить мысль, — мало ли, что там может встретиться. 

— Ты же говорила, что там безопасно, — вмешивается в разговор Лаурисс. 

— Да, но… это было до того, как мы столкнулись с существами с грани и тем, что могут придумать бескрылые. И теперь я не знаю, что еще нам может встретиться. 

Ее крылья слегка подрагивают.

— Ну, по словам Аля, бескрылых там точно не найдется, — улыбается Лаурисс, — существ, надеюсь, тоже. 

— Ощущения там не похожи на грань, — она качает головой, — так что не думаю, что там могут быть существа. Но вдруг есть что-то еще, что-то, о чем мы еще не знаем. И я не хочу, чтобы вам что-то навредило. Особенно из-за того, что я просто не полетела с вами. 

Она отводит взгляд, а Аль двигается ближе, почти вплотную, обнимает ее со спины, приминая черные и белые перья. 

— Все будет хорошо, — он почти шепчет, — мы справимся. Вместе так точно. И постараемся там не задерживаться, — он переводит взгляд на Лаурисса и дожидается его явно неохотного кивка. — Будем постоянно рядом, это ведь помогало, да? — Кини кивает. — А если тебя тревожит что-то еще, ты скажи, мы обязательно что-нибудь придумаем.

— Не сомневаюсь, — она отклоняет голову назад, желая встретиться с ним взглядом, — но я даже не понимала, что меня тревожит, думала, что это из-за воспоминаний об энергии тех мест и ощущениях, что она с собой приносила, но как только ты предложил разделиться, я поняла, что дело не в них. И от этого только сложнее.

Аль чувствует, как ее крылья норовят подвинуться, сложиться и прижаться ближе к телу, но не желает хоть ненамного ослаблять объятия. 

— Ну, теперь мы это знаем, наверно, это хорошо, — он не слишком уверен, что лучше сказать, — и даже успели что-то придумать. 

— И это помогло, — Кини слабо улыбается, — спасибо. Мне правда спокойнее, вот только, кажется, я теперь и саму себя не всегда понимаю.

— Если вдруг запутаешься в чем-то еще, только скажи, попробуем вместе разобраться, — тепло улыбается Аль. 

— Обязательно.

В горах почти не встречаются поселения бескрылых, а потому крылатые не задерживаются нигде дольше, чем на одну ночь, и надеются, что не сбились с пути. Впрочем, показавшееся через полтора десятка дней пятно умирающих земель дает понять, что это не так.

— Оно такое огромное! — Кини зависает в воздухе и оглядывает грязно-зеленую, местами сухую листву на деревьях, простирающуюся везде, куда падает взгляд. Не видно даже озера, которое должно быть на другой стороне этого пятна. 

— Самое большое, что есть на карте, — кивает Аль. 

И все же он не думал, что оно будет настолько большим. Оно впереди, справа и слева, и кажется, что ему нет конца. Аль взмахивает крыльями, поднимается к самым облакам, но даже так не уверен, что различает его границы. Как найти здесь одну-единственную точку? Он не знает, и с каждым дуоном думает, что это — бессмысленная затея.

— Останемся сегодня здесь, — голос Кини звучит откуда-то снизу, — скоро уже темнеть начнет. 

И не так уж важно, что полдень миновал лишь анкай или два назад. Да и предложение едва ли хоть как-то связано с темнотой. Впрочем, ему самому не хочется оказываться на этих землях с наступлением ночи. Пока есть возможность, стоит как следует отдохнуть. 

Они устраиваются в стороне от четкой границы между двумя землями, там, где почти не чувствуется приторно-сладкий аромат, пропитывающий умирающие земли. И даже так Кини старается держаться как можно ближе к Альдемару и Лауриссу, и они оба время от времени чувствуют легкое, не делающее ничего прикосновение дара. Аль двигается к ней, накрывает своими крыльями и раскладывает на земле карты. 

— Если я правильно понял и увидел, мы сейчас где-то тут, — он очерчивает область у границы земель, ниже города, но чуть выше линии, где располагается точка. — Можем долететь до города, вдруг там что-то знают и смогут подсказать, или попробовать полететь прямо на закат, в сторону озера, тогда мы должны пролететь где-то поблизости. Но, опять же если я правильно считаю, только путь над этими землями займет дня три, если не больше. Насколько могут затянуться поиски, я даже не знаю. 

Кини поджимает крылья, хмурится и разглядывает карту. 

— От города потом дольше по этим землям лететь, — через пару дуонов произносит она, — или надо будет снова куда-то сюда возвращаться, так что попробуем сами найти.

— Хорошо, — кивает Аль, — мы постараемся сделать все побыстрее, а если поиски ничего не дадут, просто полетим дальше. Правда ведь? 

— Ага, — отзывается Лаурисс, сидящий с другой стороны костра и все поглядывающий в сторону земель. — но пока светло, я бы все равно глянул, что там есть.

В едва различимом выдохе Кини слышится недовольство. Она на пару дуонов закрывает глаза. 

— Я не чувствую там чего-то опасного и способного навредить, — тихо говорит она, — но все же не улетай далеко и будь осторожнее. Если заметишь что-то или кого-то, возвращайся или зови. Лучше возвращайся. 

— Да-да, — быстро кивает Лаурисс, поднимаясь с травы, — я скажу, если найду что-то интересное. 

Не позволяя себя остановить или переубедить, он взмахивает крыльями и спешит в сторону умирающих земель.

— И почему его туда так манит?..

— Кажется, мы это уже когда-то обсуждали, — с тихим смешком произносит Аль. 

— Да? И что ты тогда сказал? 

— Думаю, примерно то же самое, что собираюсь сказать сейчас: у него нет твоего дара, а понять даваемые им ощущения по одному лишь рассказу бывает непросто. И вы с Лауром заметно любопытнее меня, так что ему сложнее просто поверить и отступиться от загадки, о которой ничего не знают даже дома. И я понимаю это желание, думаю, будь сейчас новолуние, я бы тоже с интересом полетел вперед.

— Кажется, это первый раз, когда отсутствие новолуния меня радует, — Кини улыбается и кладет голову ему на плечо. — Не хотелось бы остаться одной рядом с ними. Оказывается, я успела забыть, насколько неприятны эти ощущения.

— Точно не хочешь облететь эти земли?

Она слегка качает головой. 

— Я вас не оставлю. Не волнуйся, пока вы рядом, я смогу справиться. Тем более если мы постараемся устраивать привалы как можно реже. 

— Я буду рядом, — тепло произносит Альдемар. 

Лаурисс возвращается, когда уже начинает темнеть, и из его рассказов становится ясно, что эти земли мало отличаются от тех, что им уже встречались: такие же иссохшие, потерявшие все соки деревья, кусты и трава, такие же приглушенные звуки и почти не встречающиеся звери. Кажется, ничто не хочет задерживаться в тех краях, и Кини явно разделяет это мнение. 

И все же с утра, стоит небу хоть немного посветлеть, они отправляются в путь. Кини летит быстрее всех, Альдемар и Лаурисс едва за ней поспевают. От привалов, небольших передышек она отказывается, вместо этого придает друзьям бодрости при помощи дара, почти постоянного чувствующегося на границе восприятия. Так что останавливаются они только когда вокруг темнеет, и то Кини готова лететь дальше, и Альдемару не сразу удается ее убедить, что в темноте они скорее заблудятся и только больше времени потратят в попытках найти дорогу. Впрочем, Аль и сам не слишком рад, что ночевать придется здесь, но выбирать не приходится. 

Стоит спуститься под кроны, как приторно-сладкий запах, пропитавший эти места, становится сильнее. Хочется заткнуть нос просто, чтобы его не чувствовать. Кини вцепляется в запястье Альдемара, и он слышит, как меняется ее дыхание, становясь более редким. Точно ли они смогут тут переночевать? Ему уже хочется подняться над этими деревьями, вдохнуть свежий воздух, но всю ночь на крыльях не проведешь. Поспать все же стоит. 

Привычным усилием воли он разводит костер, и аромат оказавшейся под пламенем травы меняется, становится горьким и едким, да и дым быстро темнеет, заставляет слезиться глаза. Аль тут же убирает пламя, поливает землю водой. Похоже, лучше будет обойтись без привычного костра, хватит и огненных сфер в воздухе, чтобы не замерзнуть ночью и приготовить что-нибудь на ужин. 

На стоянке непривычно тихо. Не слышно шелеста листвы, шагов зверей, пения птиц. Даже разговаривать не хочется, словно это что-то неправильное, не соответствующее месту. От приторного аромата порой начинает кружиться голова, но не проходит и мгновения, как дар Кини избавляет от этого ощущения. Аль благодарно улыбается, а она лишь качает головой, поджимает крылья и все ближе двигается в нему. За весь вечер она так ни разу и не выпускает его руку, а он укрывает ее своими крыльями и роется в сумке, надеясь, что что-то из артефактов сможет помочь. 

Кристалл с отцовскими чарами попадает под руку. Ветерок, при помощи которого они спасались от жары в пустыне. Хватит ли его, чтобы разогнать застывший аромат? Аль проводит пальцем по узору. Стоит попробовать. 

Возможно, ему лишь кажется, но потоки воздуха, расходящегося от артефакта, словно слабее, чем раньше. Даже рядом с собой Аль едва их ощущает, да и запах не пропадает, все так же забивается в ноздри, пропитывает волосы, перья, одежду. Разочарованно выдохнув, Аль развеивает чары и не знает, что еще можно придумать. 

Несмотря на усталость и целый день пути, никто не спешит ложиться спать. Тишина кажется неправильной, и неизвестно, чего от нее ждать. Вдруг где-то там, в глубине леса есть нечто, что даже дар Кини не может уловить. Крылатые, окруженные светом магических огней, сидят рядом друг с другом, изредка обмениваются парой-тройкой фраз, но чуждый этому месту разговор не затягивается, и с каждым кваром все труднее скрывать зевки.

Первым пробует заснуть Лаурисс, растягивается на спальном мешке, долго ворочается, но, кажется, погружается в сон. Аль смотрит на друга и вновь зевает.

— Ты тоже ложись, — тихо произносит Кини, — устал ведь. 

— Не уверен, что хочу, — также тихо отзывается он и не успевает скрыть еще один зевок.

— Оно и видно, — фыркает Кини. — За меня не волнуйся, дар придает сил. — Спать она явно не собирается. — И вы все еще будете рядом. 

Нет ни сил, ни желания спорить, пытаться хоть в чем-то ее переубедить, а потому Аль достает свой спальник, расстилает его и собирается лечь, но Кини быстро заменяет подушку своими коленями. 

— Я ведь могу случайно тебя задеть.

Он сильно сомневается, что сон будет спокойный. 

— Ну и ладно. Надоест — верну подушку. 

Она уже явно все решила. Аль вздыхает, но не собирается дальше возражать. Должно быть, ей так спокойнее. Да и то, как она проводит по успевшим отрасти прядям, касается основания расположенных около ушей крылышек, слегка взъерошивает перья, позволяет расслабиться хотя бы немного.

И все же он не уверен, что полностью погружается в сон. Тело чувствует жесткость земли под спальником, и никак не удается удобно устроиться, мысли неуловимо сменяют друг друга, и Альдемар даже не может понять, о чем они. Кажется, что его затягивает куда-то в неизвестность, и лишь легкие прикосновения не дают окончательно затеряться. 

— Уже светает. 

Короткая фраза, небольшое влияние бодрящих чар позволяют покинуть это странное забытье. 

Аль открывает глаза. Силы если и прибавились, то только от чар Кини. Проще было и не ложиться. Он медленно поднимается, умывает лицо водой из только что созданной сферы. Первые проблески солнечных лучей еще не добрались до этого места, но, если подняться выше, их определенно можно найти. И полететь в противоположную восходу сторону. 

— Доброе утро, — тихо произносит Аль, заметив, что Лаурисс тоже неохотно поднимается.

— Было бы оно еще таким, — ворчит он. — Тебе ведь тоже непонятно что снилось?

— Я даже не уверен, что спал. 

— Вертелся постоянно, это точно, — говорит Кини и использует свой дар, чтобы избавить всех от усталости.

— Спасибо, — улыбается Аль. 

— Летим уже отсюда, — она лишь дергает крыльями и поднимается в воздух.

От свежего воздуха над грязно-зелеными кронами захватывает дух и на мгновение, до очередного вмешательства Кини, кружится голова. Аль с наслаждением делает несколько глубоких вдохов и задумывается. Может, он помнит неправильно, но в прошлый раз, когда они изучали заброшенный храм и деревню, эти земли не казались настолько неприятными. Ночевать, конечно, в них и тогда не хотелось, но тот же приторно-сладкий аромат не был настолько удушающим. Но в чем между ними разница? В том, что эти земли — больше? Или что-то изменилось в его восприятии? Или во всем виновата ночь? Он не знает. И пока не спешит спрашивать. Пару анкаев можно просто насладиться полетом. 

Этот день отличается от прошлого разве что большим количеством подбадривающих, снимающих усталость чар Кини и затянувшимся, все усиливающимся дождем, мешающим как подчерпнуть энергию солнц, так и разглядеть что-либо впереди. Остается лишь гадать, правильно ли они летят. Хорошо хоть чары Альдемара защищают от намокания, а то с отяжелевшими от влаги крыльями на полет ушло бы гораздо больше сил.

В пасмурную, дождливую погоду темнеет заметно раньше, и даже магические огоньки совсем не помогают, лишь заставляют мрак вокруг казаться гуще. Аль предлагает спуститься, пусть и сам не в восторге от идеи провести больше времени под сухими, лишившимися соков кронами, но Кини отказывается, хочет пролететь еще немного и спешит вперед.

— А можешь огни ярче сделать? — просит она анкай спустя. — И направить вниз. 

Аль опускает огненные сферы, наполняет их силой, позволяя, насколько это возможно среди дождя, разглядеть, что происходит вокруг.

— Нашла что-то? — интересуется Лаурисс.

— Надеюсь увидеть место, где меньше деревьев, — Кини чуть дергает крыльями, — может, там будет проще. 

Через пару кваров небольшая полянка все же находится, но внизу оказывается не легче. От влаги в воздухе приторный аромат словно стал тяжелее, осязаемей. Стоит только вдохнуть, и он застревает в носу, горле, оседает мелкими, невидимыми крупицами внутри, создавая ощущение, что от него никогда уже не избавиться. Аль взмахивает крыльями, поднимает взгляд к небу, надеясь увидеть хоть какой-то просвет между туч. Ничего. Его огни — единственный свет, который есть в этих землях. 

Садится на мокрую землю с редкой травой не хочется, и Аль выводит перед собой магический круг, желая избавить стоянку от лишней влаги. Сосредоточиться на чарах отчего-то сложнее обычного. Может, из-за усталости, прорывающейся даже сквозь почти постоянную помощь Кини, может, из-за этого запаха, то и дело отвлекающего, вызывающего желание закашляться, может, из-за чего-то еще. Аль не знает, да и не так уж это важно. Пусть на это потребуется больше времени, он сделает эту стоянку хоть немного удобнее.

Спать этой ночью не ложится никто. Крылатые пробуют развлечь себя разговорами, иллюзорными постановками, чарами, но все это кажется столь чуждым этим землям, что быстро сходит на нет. 

Они сидят на земле, прижавшись друг к другу, накрыв друг друга вытянутыми крыльями, словно желая защититься от не проходящего сквозь чары дождя, и ждут, когда небо хоть немного посветлеет.

— Мы быстро летим, — около полудня следующего дня произносит Аль, — то место может быть уже где-то поблизости. Стоит хотя бы попробовать поискать.

Ему уже совершенно не хочется этого делать. Задерживаться здесь, пытаться заметить что-то в точке тысячелетней давности, которую, возможно, не удастся и отыскать. Но опасение, что именно в ней скрывается ответ, не дает развернуться и полететь в сторону города. Нужно узнать. Хотя бы приложить усилия. 

Кини неохотно замедляет полет. 

— Мы так и не знаем, что ищем? — интересуется Лаурисс.

Аль качает головой.

— Как я говорил, на карте нет ориентиров или хоть каких-то намеков, так что попробуем заметить что-то, что отличалось бы от всего остального. Может, нам повезет. 

Впрочем, он и сам в этом сомневается.

Они с Лауриссом опускаются ближе к кронам, где уже чувствуется их приторно-сладкий аромат, и начинают неспешно кружить над деревьями, постепенно удаляясь все дальше от изначальной точки. 

Несколько анкаев им не попадается ничего необычного, а затем Кини, держащаяся выше и то и дело улетающая вперед, сворачивает в сторону.

— Ты что-то нашла? — усилив голос магией, спрашивает Лаурисс, первый заметивший ее движение.

— Пока не знаю! — она старается перекричать ветер, смолкший к следующему мгновению. — Может, дар, может, просто кажется.

Повинуясь чувству, ведомому лишь ей одной, Кини летит над деревьями, порой ускоряется, порой возвращается или слегка поворачивает в сторону. Альдемар с Лауриссом следуют за ней и все продолжают вглядываться в кроны и землю, надеясь найти хоть что-то. 

Останавливается Кини внезапно, над ничем не примечательным местом: тремя деревьями с раскидистыми, словно переплетающимися друг с другом кронами. Похожих было уже множество. Она чуть хмурится, немного кружит, улетает чуть дальше, но все равно возвращается. 

— Здесь эти энергии сильнее всего, — тихо произносит она после очередного круга. 

Аль с Лауриссом переглядываются и все еще не замечают ничего необычного. 

— Мы спустимся посмотреть, — с легкой долей неуверенности говорит Альдемар. — Ты здесь останешься? 

— Да.

Он и не думал услышать другой ответ, но спросить все же стоило. 

Приторный аромат кажется здесь ярче, чем в других местах, но, возможно, это лишь из-за почти свежего воздуха наверху. В остальном же место выглядит обычным для этих земель. Все та же грязно-зеленая листва, кажущиеся сухими листья, ветви и небольшие клочки травы. Полянка, которых в округе великое множество.

— Аль, ты не чувствуешь? — голос Лаурисса звучит даже тише, чем на привалах здесь.

— Что?

Он действительно не замечает ничего необычного.

— Магия. С ней тут что-то не то, она словно слабее стала, не знаю, как лучше это описать. Мне еще раньше казалось, но я не понимал, что это, а здесь все очевидно стало. Ты правда не чувствуешь?

Аль закрывает глаза, прислушивается к ощущениям. Связь с сердцем мира кажется все такой же яркой, прочной, теплой и полной сил. Он старается отвлечься, вспомнить, какого это — использовать для чар не связь, а свои собственные силы, но не выходит. Связь затмевает собой все остальное, и кажется таким странным — не использовать, отринуть эту возможность. 

— Похоже, связь не дает, — открыв глаза, он качает головой и, задумавшись, складывает крылья, — но ты, скорее всего, прав. — Он запускает руку в сумку и достает оттуда первый попавшийся артефакт. — В первую ночь здесь я попробовал использовать папин артефакт, подумал, он унесет этот дурацкий запах, но нет, и мне тогда показалось, что чары в нем немного ослабли, но я подумал, что это просто из-за того, что давно их не использовал и забыл, какие они должны быть. И вчера, с иллюзиями, я видел их пожалуй слишком ярко и отчетливо, но тоже не придал значения.

Он проводит по магическому кругу на артефакте, и вырвавшийся на свободу ветерок едва колышет пряди волос. Так точно не должно быть.

— Как думаешь, это поэтому эти земли умирают? — предполагает Лаурисс, оглядываясь по сторонам. 

— Может быть, — кивает Альдемар и тоже смотрит вокруг. 

Должно же быть что-то, что вызывает эти ощущения. Какой-то предмет, артефакт, пластина. Могло ли укравшее сердце существо сделать так, что тут все поменялось? Что ослабела магия? Аль не знает, не понимает, как это возможно и зачем может кому-то понадобиться. Он поднимает взгляд.

— Я слетаю расскажу Кини, а потом попробуем найти, с чего все началось.

— Дай мне артефакт и скажи, когда примерно искать, — в голосе Лаурисса отчетливо слышится энтузиазм, — я начну смотреть, а это не самое быстрое занятие. 

Аль роется в сумке и старается припомнить пометки на карте. Точка древняя, бледная и, насколько он помнит, может оказаться в моменте еще до кражи сердца, и это тоже не дает покоя. Ведь бескрылые говорили, что умирающие земли стали появляться всего семьсот лет назад.

— Если правильно помню заметки Руна, — он протягивает Лауриссу кристалл, — существо в этих краях появлялось в промежутке от тысячи двухсот, до девятисот лет назад, но…

— Земли поменялись позднее, — перебивает Лаурисс.

Аль кивает. Едва ли множество крылатых, спустившихся в нижний мир на поиски сердца, могло пропустить такое изменение. Конечно, у всех них была связь с сердцем, но чей-то дар определенно заметил бы изменение в магии. Что-то здесь не сходится. 

— Ты только осторожнее, мало ли, как магия здесь повлияет, — на всякий случай просит Аль, — я скоро вернусь.

Он расправляет крылья и отталкивается от земли. Надо рассказать Кини, что Лаурисс здесь обнаружил, и предупредить, что поиски нужного момента скорее всего затянутся на несколько анкаев.