Ночь проходит в тишине, лишь изредка сменяемой короткими и очень тихими, чтобы не разбудить Лаурисса, фразами. Полностью отвлечься от мыслей так и не выходит, они все норовят вернуться, но к восходу солнц все же становится легче и спокойнее. Черная кайма в волосах Кини немного отступает, пусть и все еще остается весьма широкой. Аль подставляет лицо выглянувшему солнцу и, зачерпывая его энергию, закрывает глаза. Приятное тепло разливается по телу, хоть и кажется не таким ярким и сильным, как обычно. Возможно потому, что вокруг довольно прохладно, а вплетенные в артефакты чары все же создавались при более теплой погоде и им сложнее подстроиться под изменения. В другое время Аль бы создал еще пару сфер поблизости или изменил бы чары в артефакте, но сейчас он опасается обращаться к связи. Да и холод все же не так силен. 

После сытного и вкусного завтрака крылатые все же решают перебраться дальше от иллюзий и трещин на грани, и короткое обсуждение быстро сводится к небольшому поселению мярапсов. Рядом с этими существами почему-то по-особенному легко и спокойно, словно их окружают какие-то особые, влияющие на настроение чары. А может, так оно и есть, Аль бы этому совсем не удивился. 

И пусть даже крылатые прилетают к домам ближе к вечеру, заметившие их мяпсы выходят на улицу, и их голоса быстро доносят новость до всех обитателей. Крылатых окружает множество вопросов, что скрывают те земли, и что распространяет тот пугающий аромат, на что они лишь переглядываются и просят подождать хотя бы до утра. Сейчас об этом совсем не хочется думать.

На ночь они устраиваются в одном шатре Лаурисса, но все равно засыпают не сразу, да и спят беспокойно. Аль снова видит во сне нарисованный на земле круг. Размытые разрывы в нем так и не пропали, хоть и стали меньше, и это тревожит. Что если связь так и не восстановится? Он потратил слишком много сил в этот раз, да и Кини говорила, что связь слабеет. Вдруг это тоже повлияет? Он не сразу находит в себе силы, решимость ступить на линии круга. В голове слишком много мыслей, страхов, что ничего не изменится, круг так и останется разорванным, что уходит, наверно, не меньше квара, чтобы их унять, а вид того, как линии смыкаются и слегка сияют под ступнями, заставляет выдохнуть и с большей уверенностью идти вперед. Все будет в порядке. 

Просыпается Аль ближе к полудню, снаружи слышится шелест дождя. Лаурисса в шатре не видно, должно быть, нашел уже себе занятие, а вот Кини сидит неподалеку, размышляет о чем-то и разглядывает лежащие перед ней листы. 

— Доброе утро, — произносит Альдемар, прислушиваясь к ощущениям. Связь все еще ощущается очень слабо, как во время затмения. 

— Скорее уже день, — Кини поворачивается к нему с легкой улыбкой. Кайма на цветах стала тоньше, хоть и не пропала совсем. — Мярапсы уже не раз заглядывали, интересовались, что ты так долго спишь и почему я никуда не ухожу. В более короткой форме, но все равно. 

— И что ты им ответила? — любопытствует Аль, поднимаясь и перемещаясь ближе к Кини.

— Что ты потратил много сил и устал, ведь в целом так и есть. Лаур обещал им рассказать подробнее, но не знаю, что они поймут, — Кини слегка покачивает крыльями, а ее взгляд становится серьезнее. — Как себя чувствуешь?

Он догадывается, что интересует ее больше всего, и едва ли ответ ее порадует. 

— Связь все еще ощущается очень слабо, и линии круга во сне размыты, как во время затмения, я тогда думал, что это только из-за него, но видимо нет. Сейчас уже не так сильно, как прошлой ночью, но все равно заметно. И я не знаю, что это значит. Вдруг с каждым разом их будет все больше, а потом и весь круг станет размытым? 

Кини вытягивает черное крыло и накрывает им Альдемара. 

— Едва ли хоть кто-то знает, что значат эти круги и линии в них, — подбадривающе улыбается она, — не думаю, что дома кто-то так сильно тратил силы, чтобы их увидеть. Это здесь, с чарами этого существа и всем остальным иначе не выходит, — она тихо вздыхает. — Но раз этих размытых линий становится меньше, думаю, все хорошо и скоро она уже совсем восстановиться. И, надеюсь, будет такой же яркой, как и раньше, хоть я все еще чувствую, что она немного слабее, чем была до последнего затмения. 

— Я постараюсь сравнить и рассказать.

— Спасибо, — Кини кивает и опускает взгляд на листы. Аль смотрит туда же и различает строки текста. Письмо домой? Возможно. — Я подумала, если мы туда вернемся, нам пригодятся пластины, — она говорит гораздо тише, — но не хочу, чтобы родители волновались, а они ведь будут, даже если мы никуда не полетим. И я не знаю, отправлять ли письмо и что в нем написать. 

 Аль накрывает ее ладонь своей. 

— Я тоже об этом думал, — признается он, — но так ничего и не решил. Родители в любом случае будут волноваться, когда узнают, но когда все уже позади это словно немного проще, а тут… не знаю, может, попытаются уговорить не идти, пусть даже понимают важность поисков, а может, посоветуют, на что обратить внимание, или может кто-то разобрался, как лучше использовать пластины. — Он задумывается, оглядывается в поисках сумки: там где-то должно быть письмо о первой иллюзорной пластине. Возможно, оно тоже сможет помочь. — Если сомневаешься, подумай еще, не обязательно спешить, если не хочется. Я сегодня точно писать ничего не буду. 

Все же это тоже чары, простые, знакомые с детства, как и многие другие, и прибегать к ним пока еще не хочется. Кини кивает, но все еще не сводит взгляда с листов. Кажется, ей все же хочется написать, рассказать об увиденном, но она не решается. Аль чуть сильнее сжимает ее руку, улыбается, желая подбодрить. 

— Мы со всем разберемся, — тихо произносит он. 

— Не сомневаюсь, — так же тихо отзывается она, — но, наверно, напишу, вдруг родители и правда смогут подсказать, что тут можно сделать. Поможешь составить?

— Конечно, — Аль обнимает ее. Он сам будет рад увидеть ответ, хоть и догадывается, что начнет еще сильнее скучать.

За несколько дней, проведенных среди мярапсов, и правда удается отвлечься от мыслей о чужих иллюзорных чарах и немного расслабиться. И Альдемару все больше кажется, что этих существ и правда окружают какие-то особые чары, которые никто из крылатых не может уловить, иначе у него не получается объяснить, почему рядом с ними мысли и страхи отступают, хочется лишь зарыться пальцами в мягкую шерсть, чему мяпсы только рады. 

Ощущение связи постепенно возвращается к почти что прежнему, яркому и прочному уровню, впрочем, Альдемару порой кажется, что оно все же слабее, чем раньше. И к чарам он возвращается осторожно, опасается, что энергия сердца вновь обожжет ощущения, но все проходит спокойно. Связь дарит приятное тепло, рядом с которым хочется провести время, погреться, тем более за пределами шатров и домов становится все холоднее. 

Струи дождя сменяются белыми хлопьями снега, укрывающего землю, и крылатые какое-то время любуются этим зрелищем. На островах такого не встретишь. И им никогда не приходило в голову просить кого-то создать хоть что-то похожее при помощи чар. Они разглядывают снежинки, Аль даже пробует взять их под контроль, но не выходит, все же их нельзя отнести к обычной воде, и снег налипает на крылья, делая их тяжелее, хоть и почти сразу тает благодаря теплу, поддерживаемому чарами Альдемара. 

А вокруг его становится все больше. Мярапсы, особенно юные, радуются, хватают снег руками и стараются кинуть его во всех проходящих мимо, а те, в кого снег все же попадает, кидает его в ответ, и судя по громкому смеху им это нравится. Крылатые, сначала наблюдавшие за забавой с легким удивлением и непониманием, присоединяются к ним и, пусть и не сразу, находят игру весьма увлекательной и не такой вредящей другим, как им показалось сначала. Тем более дар Кини тут же дает забыть о попадании даже самого крепкого снежка, а Аль своими чарами не дает одежде и крыльям промокнуть. 

На следующий день, когда выпадет еще больше снега, мярапсы зовут крылатых строить что-нибудь из снега, и это занятие увлекает даже больше прошлой игры, хоть Альдемару и приходится заметно ослабить дающие тепло чары, ведь рядом с ними снег тает, а не лепится. 

И даже полнолуние среди мяпсов ощущается немного проще: Аль, как обычно, старается проводить время в одиночестве, но перемена настроения словно чувствуется мягче, чем обычно, да и мярапсам на удивление легко удается объяснить связь между полнолунием и его желанием остаться одному. И один услышавший объяснения мярапс быстро рассказывает обо всем остальным, и во всем поселении становится тише, чем обычно. 

А на следующий день после окончания полнолуния, заметно после полудня, в шатер Альдемара приходит Кини, сжимающая в руках небольшой сверток — послание из дома.

— Не хотела его одна открывать, — произносит она, садясь на край кровати. — Прочитаем вместе?

— Конечно, — Аль подбирает крылья, давая Кини возможность устроиться удобнее. 

Она раскрывает сверток. Внутри — небольшой, мягкий мешочек и много листов, сложенных вместе и перевязанных тонкой лентой. Верхний лист самый маленький, должно быть, записка. Аккуратно развязав ленту, Кини берет листок и улыбается слегка печально. 

— Мы сначала хотели записать иллюзию, поговорить хоть так, но потом подумали, что с иллюзиями, даже своими, вам сейчас едва ли захочется столкнуться, — читает она. — Так что тут будут письма для каждого со всем, что нам хотелось бы сказать, и одно для всех. Они подписаны, да и сложены ровно, так что перепутаться не должны. 

Кини замолкает, откладывает лист и перебирает стопку. 

— Надо Лаура позвать, для него ведь тоже письмо должно быть, — произносит Аль.

— Давай, — кивает Кини, — я пока их разложу, чтобы не перепутать. Сначала же то что для всех прочитаем?

— Ага.

Аль поднимается, выходит из шатра и оглядывается, пытаясь понять, где может быть друг. Лаурисс все время весьма активно изучал окрестности вместе с мяпсами, звал и Кини с Альдемаром, но они присоединялись заметно реже, так что угадать, куда они направились сегодня, можно не сразу. 

— Лаур! — окликает Аль и смотрит по сторонам, надеясь, что друг где-то рядом и дар позволит быстро все услышать.

Он ждет пару мгновений, но не слышит ни хлопанья крыльев, ни шагов. Значит нужно искать где-то дальше. Аль создает вокруг себя дающие тепло чары, чтобы падающий снег не прилипал к перьям, а сразу под ними — отталкивающие воду, чтобы крылья не промокли. На поддержание такого порядка чар, а особенно того, чтобы они не пересекались друг с другом, все же требуется чуть больше концентрации, чем только на тепло, но так зато летать гораздо удобнее. 

Альдемар расправляет крылья, взмахивает ими и отталкивается от земли. Он старается подняться выше, чтобы лучше разглядеть, что происходит внизу, но при этом так, чтобы хлопья снега не застилали весь обзор. Усиливать чары, чтобы лучше видеть происходящее впереди не хочется. Все же в последнее время он все чаще с ними осторожничает, словно опасается, что это снова может сказаться на связи, пусть и причин для этого нет. 

Он делает пару кругов над небольшим поселением, порой окликает друга, но не слышит ничего в ответ и продолжает кружить, захватывая с каждым разом все больше и больше мест. Наконец через несколько дуонов он замечает мярапсов, собравшихся в лесу среди деревьев, и направляется туда. 

Вскоре среди высоких пушистых фигур проступает и знакомое очертание крыльев и растрепавшейся прически Лаурисса, а мяпсы, услышавшие хлопанье крыльев, начинают оглядываться

— Что-то интересное нашли? — интересуется Аль, опускаясь на землю. 

— Скорее мяпсы мне просто показывают этот лес и говорят, что в такую погоду запахи ярче ощущаются, так что они собирались показать, как охотятся, — отвечает Лаурисс. — А ты чего меня звал? 

— Из дома письма пришли, как для нас всех, так и отдельное каждому. Так что мы думали вместе их почитать. Что скажешь? 

Лаурисс смотрит сначала на Альдемара, потом в сторону скрытого за ветками поселения, потом на мярапсов.

— Я потом прилечу, отложите куда-нибудь мое письмо, — слегка покачивая крыльями, произносит он, и интереса в голосе слышно заметно меньше. — Может тебе тоже захотелось взглянуть на эту охоту?

Аль задумывается ненадолго, но все же качает головой.

— Я к Кини вернусь, хочу узнать, что родители написали, прилетай, как надумаешь.

— Ага, обязательно. — Лаурисс слегка поджимает крылья, однако в его голосе не слышно ни капли энтузиазма.

— Все хорошо? 

— Да, наверно, — он дергает крыльями, — просто не хочу пока читать это письмо.

— Хорошо, — кивает Аль, — но если что не так, ты скажи, и мы что-нибудь придумаем. 

— Угу, — Лаурисс разворачивается к мярапсам, наблюдавшим за разговором, и явно не собирается больше ничего обсуждать. 

Аль все же ненадолго задумывается, не остаться ли здесь, ему все же кажется, что друга что-то беспокоит, но раз он не хочет рассказывать, наверно, не стоит настаивать. Может, позже решит поделиться. Так что Аль отходит немного в сторону, чтобы никого не задеть, и взмахивает крыльями, собираясь взлететь. 

— А где Лаур? — интересуется Кини, стоит только войти в шатер.

— Сказал, что пока не хочет читать письма и позже прилетит, — Аль подходит к кровати и замечает несколько лежащих на ней листов, покрытых знакомым почерком родителей. Кажется, они никак не могли определиться, кто будет писать основную часть письма. 

Он улыбается, хоть улыбка и выходит слегка печальной, и кончиками пальцев касается листов, отодвигая их немного в сторону. Его он прочитает чуть позже. 

— Ну ладно, — Кини возвращается к письмам. — Тогда вдвоем почитаем, я пока вас ждала, все порывалась посмотреть, что же там написано, но сдержалась. Хотела вместе прочитать.

— Можем тогда наоборот сначала свои прочитать, а для общего Лаура дождаться, — предлагает Аль. 

— Давай, — Кини плотнее складывает крылья и двигается к нему, а он накрывает ее золотистым крылом. 

Аль берет тонкие листы, вчитывается в ровные строки и свободной рукой неосознанно тянется к ладони Кини. Желание оказаться дома крепнет с первых строк, и так и хочется достать артефакт и оказаться в родных краях, убедить родителей, что с ним все хорошо, сказать, что связь уже ощущается, как обычно.

Кини сжимает его руку, на пару мгновений даже излишне сильно. Похоже ее одолевают схожие мысли. Аль тихо вздыхает, трясет головой и продолжает читать. 

Родители волнуются, это заметно даже по ровным строкам, предлагают не возвращаться к тем домам и иллюзии и почти сразу начинают рассуждать, почему он, скорее всего не согласится с этой идеей. Аль тихо хмыкает: и правда очень похоже на его мысли, что там может найтись что-то важное, и что после изменившегося ощущения связи стоит больше внимания уделить поискам. И все же родители советуют подумать, желательно несколько раз, а если он все же рискнет туда отправиться, не бояться отступить, если станет опасно или уйдет слишком много сил. Все же его, да и не только его, состояние важнее любых поисков.

На отдельном листе он находит небольшой рассказ, что происходит на островах, и почти все новости так или иначе связаны с сердцем и поисками, другие крылатые стараются помочь, разобраться с пластинами или отыскать, вспомнить что-то еще, что может помочь. В остальном же дома, как и всегда, почти ничего не происходит. И от чтения о довольно однообразных днях почему-то становится теплее и спокойнее на душе. 

Заканчивается письмо фразами, что родители будут рады, если он вернется, неважно, на несколько дней или же совсем, никто не станет возражать. Все же путешествие в нижний мир оказалось заметно опаснее и непредсказуемее, чем могло быть и чем было в прошлом. 

Аль тихо вздыхает. Если бы не слабеющая связь, он был бы рад вернуться на пару-тройку циклов и продолжить поиски уже потом, но ощущения подсказывают, что лучше не медлить. Они найдут сердце и тогда уже вернутся. Он в это верит.

Кини кладет голову ему на плечо и откладывает листы. 

— Что будем делать с тем местом? — тихо интересуется она.

Аль слегка пожимает крыльями. 

— Мне хочется думать, что там и правда найдется что-то важное, путь к сердцу, например, но я не могу этого знать, да и никто, наверно, не может. И мне бы не хотелось это упустить, но в то же время не хочется так сильно тратить силы зря, если там ничего не окажется. Так что не знаю, может, стоит взглянуть, что там происходило в прошлом, когда там было это существо, может, это хоть что-то подскажет, но для этого тоже нужно отправиться туда, под иллюзию.

Кини хмурит брови, поджимает крылья.

— Одному туда точно идти не стоит, — произносит она, — если там и правда такие же трещины… — ее крылья невольно вздрагивают. — Сможешь защитить от иллюзий меня и Лаура? Не хочу его одного оставлять. 

Аль задумывается, затем кивает.

— Сил наверно хватит, но проверять лучше по очереди, вдруг что пойдет не так. И держаться нужно будет рядом со мной 

Он все же сомневается, хватит ли его дара, чтобы уберечь друзей. Иллюзии этого существа другие, и неизвестно, как они себя поведут, когда столкнуться с развеивающими чарами, но не такими сильными, как его дар. Аль чуть наклоняет голову, размышляя о ток окруженном чарами доме. Остались ли там еще следы его усилий? Или дымка иллюзий затянула малейший намек на проход?

— Тогда… — Кини медлит, словно никак не может решиться, — дождемся Лаура, прочитаем письмо для всех, и, может, с утра снова туда полетим. Только не очень быстро, чтобы не оказаться там среди ночи. 

— Договорились, — кивает Аль.

Лаурисс возвращается только через несколько анкаев, когда за пределами шатра уже темно, и явно не спешит.

— Как прошла охота? — интересуется Аль, стоит другу оказаться внутри.

— Я думал, будет интереснее, — Лаурисс слегка дергает крыльями, — мяпсы сначала долго вынюхивали какого-то зверя, потом шли по его следам, стараясь не спугнуть, а потом спешили его догнать. И им очень понравилось, что я могу сделать их шаги и голоса неслышными для зверей, я даже пару артефактов им оставил, они ведь все еще продолжают охотиться, это я улететь решил, а то там холодает, а мяпсы этого словно не замечают, хотя с их шерстью это не удивительно. А у вас что? Что родители пишут? 

— Что волнуются и скучают, — Аль поднимается с кровати и протягивает Лауриссу несколько листов, — это если кратко. Но то, что для всех, мы еще не читали, ждали тебя. 

— Ага, — Лаурисс не глядя складывает листы пополам и убирает в сумку, — спасибо.

— Так что давайте уже его прочитаем, — Кини расправляет крылья и тянется к листам. 

Альдемар с Лауриссом кивают и садятся рядом. Кини начинает читать. 

Первые страницы снова содержат беспокойства, призывы быть осторожнее, если возможно, держаться в стороне от окруженных иллюзией мест и рассказы, что крылатые пытались разобраться с пластинами, отыскать следы использованных на них чар, но все показывало лишь уже известные места и, по словам Ризимиры, в этой части нижнего мира нет чар, использованных существом раньше. И даже с учетом того, что проявление этих чар очень похожи, в них есть что-то, что существенно отличает их от прошлых, но что это пока неизвестно, а потому стоит быть еще осторожнее. Предыдущие пластины отправлены в мешочке вместе с письмами и, возможно, смогут помочь справиться с чарами, если крылатые все же решат с ними разобраться. В том же мешочке отправлены и тонкие, полупрозрачные пластины для перевода текста, похожие на аналогичные артефакты для языка бескрылых, только предназначенные для языка, который использует это существо, хотя бы той его части, которую удалось перевести.

Кини откладывает в сторону еще один лист, переводит дыхание, скользит взглядом по строкам и неожиданно улыбается и словно сдерживает смех.

— Что там? — тут же спрашивает Лаурисс и тянется к листу, норовя забрать его, но Кини поднимает руки.

— Сейчас расскажу, — хитро улыбается она и медленно читает: — И насчет мярапсов, которых вы обнаружили: существа и правда очень любопытные, я рассказала о них остальным и Аркэлл рассказал, что когда сам путешествовал в нижнем мире, порой экспериментировал со своими чарами, и эти создания напомнили ему об одном таком эксперименте. Он тогда хотел забрать существ с собой на острова, но они не захотели, им понравились те леса, так что он просто постарался сделать так, чтобы им на какое-то время хватило для жизни всего, что нужно. А они, похоже, сами уже развились дальше. Аль, если сможешь, запишешь их образы в иллюзию? Аркэлл будет рад их увидеть. 

Кини замолкает, обводит взглядом друзей и улыбается. Аль и сам чувствует, как на лице расплывается улыбка. Теперь немного понятнее, что особенного в этих существах, и почему рядом с ними так легко. Едва ли это — те же самые звери, которых создал Аркэлл, но так или иначе его чары или их отголоски все еще чувствуются. 

— Задержимся здесь еще на денек? — предлагает Аль. 

— Ага, — кивает Кини. 

Через пару дней они все же вновь добираются до окруженных иллюзией мест и останавливаются недалеко от его границы. Кини напряженно всматривается в небо за невидимой чертой и сжимает ладонь Альдемара, который зачерпывает энергию связи, чтобы лучше видеть иллюзорную дымку.

— Я пойду первым, — произносит он. Голос звучит слегка неуверенно, — убежусь, что все нормально, и дар так же меня защищает, потом постараюсь придумать что-то с защитными чарами.

Кини кивает, неохотно отпускает его руку и тут же тянется к Лауриссу. Аль глубоко вдыхает, словно собираясь нырнуть, и шагает в дымку иллюзий, которая слегка расступается перед ним, но мыкается обратно на расстоянии ладони. Он выдыхает. Хотя бы это не изменилось. Понять бы еще, как сделать то же самое для друзей. 

Он разворачивается, смотрит на Кини и Лаурисса, оставшихся с другой стороны черты.

— Кини, вытяни руку, — просит он, надеясь, что иллюзия не скрывает звуков. Кини протягивает руку вперед, чтобы ладонь оказалась за чертой тумана, и собирается шагнуть вперед. — Подожди, я с чарами разберусь и скажу, когда можно идти.

— Хорошо, — кивает она. 

Аль осторожно касается ладони, немного медлит и сосредоточенно выводит на тыльной ее стороне магический круг, одновременно зачерпывая из связи все больше энергии и направляя ее на то, чтобы окружить Кини небольшим барьером, сквозь который не смогут пробраться никакие иллюзии и который позволит увидеть реальность. Это должно сработать. 

— Сделай пару шагов, только медленно, — просит он и внимательно наблюдает, как дымка окружает Кини, но не приближается вплотную. — Что видишь? 

Она крутит головой.

— Туман, особенно густой в той стороне, — она указывает на дом. 

Аль кивает. 

— Тут все так, — произносит он. — Лаур, теперь ты давай сюда руку. 

Лаурисс протягивает ладонь гораздо быстрее и охотнее, и Аль повторяет узор. Осматривается друг тоже с гораздо большим энтузиазмом. 

— Я так полагаю, все самое интересное там? — он указывает на окутанный иллюзорной дымкой дом.

— Скорее всего, я туда еще не дошел. Не отходите далеко, ладно? Я постарался добавить в узор как можно больше энергии, но не знаю, насколько ее хватит. 

— Ага, — кивает Лаурисс и идет вперед. — Кини, ты идешь?

Она смотрит куда-то в небо, делает пару шагов, оглядывается и замирает снова. Кайма на ее волосах становится гораздо толще и заметнее. 

— Аль, покажешь, что я вижу? — она говорит тихо, поджимает крылья.

— Конечно, — кивает он и, глядя ей в глаза, выводит в воздухе магический круг. 

Вокруг, в разных местах, по большей части высоко в воздухе проступают изломанные, сияющие линии, местами узкие и тонкие, а местами настолько крупные, что в них можно спокойно пройти или пролететь и даже не заметить. И их много, очень много вокруг. Аль крутит головой, замечает все новые, более мелкие трещины и даже не пытается их посчитать. Их просто очень-очень много.

— Кини, ты сможешь пойти дальше? И понять, если существа решат покинуть грань? — спрашивает Аль, хоть голос слегка подрагивает.

Они с трудом справились, когда трещин было гораздо меньше. Не хочется думать, что будет здесь.

— Думаю, да, — она говорит неуверенно. — Ты все же хочешь идти дальше?

— Не хочу, — признается он, — но мы уже здесь, и отступать сейчас кажется неправильным. Если появятся существа, мы тут же отсюда улетим, обещаю.

— Уговорил, — тихо произносит она и берет за руку его и Лаурисса. — Мы ведь справимся, верно?

— Обязательно, — улыбается Лаурисс.