Чэнлин выскользнул из комнаты, осмотрелся, и направился к лесу. Хотелось немного погулять. Можно было представить, что он все еще с дядей Чжоу, просто отошел собрать хворост. Он далеко не заходил, потеряться не хотелось все таки. Но в лесу, не считая птичьих песен и шелеста листьев, было тихо. А так был бы слышен голос господина Вэнь.  

— Такая тихая ночь, — Чэнлин вздрогнул, слишком неожиданно появился неизвестный. — Я напугал вас?  

— Немного, — выдохнул он, оборачиваясь, — кого-то ищите?  

— Тишины, — улыбнулся мужчина, — день был слишком длинным.  

Чэнлин немного рассеяно кивнул, возвращая внимание к воспоминаниям о чудесных днях с дядей Чжоу. Если бы неизвестный хотел, уже убил бы, значит сильно опасаться его не стоило. Жаль тени от деревьев не давали хоть немного рассмотреть говорившего.  

— Красивая луна, не правда ли? — естественно Чэнлин обернулся, и широко раскрыв глаза, уставился на мужчину.  

«Вы ненормальный?!» повисло в воздухе так и не произнесенным, но кажется его взгляд был довольно красноречив.  

— Простите, — мужчина наверное смутился, судя по голосу, — я не в том смысле.  

— Разговор можно и по-другому начать, — фыркнул Чэнлин, но развивать тему не стал.   

— Я немного не вовремя? — подойдя ближе, уточнил неизвестный.  

— Скорее наоборот, — слова вырвались сами собой, он и правда устал постоянно за всем следить. Интуиция молчала, а ей Чэнлин привык доверять.  

— Цзилюбао, — представился мужчина, не называя фамилии.  

— Чэнлин, — кивнул он.  

Больше шелест листьев и песни животных ничего не нарушало, не считая дыхания рядом. Делить с кем-то тишину оказалось приятно.  

— Спасибо, — прошептал он, поднимаясь, когда немного успокоился.  

И ушел не оборачиваясь. Может ему удастся немного поспать... 

***

Они довольно быстро сблизились. Просто однажды Цзылюбао нарушил тишину. Просто говорить с ним оказалось интереснее, чем выслушивать песни леса. Просто его оказалось не интересовали проблемы Цзянху, Цзылюбао и о уничтожении школы Зеркального озера он узнал от него. Было приятно не следить за словами. Чэнлин даже пару раз жаловался на козни дяди Чжао и его правда слушали.  

А еще Цзылюбао оказалось приятно обнимать, от него пахло пряностями и цветами, необычно, но Чэнлину понравилось. Обычно после объятий он спал крепко, без кошмаров.  

— Чэнлин, — Цзылюбао бывало находил его днем.  

Приходил обычно со спины, когда рядом никого не было и обнимал, что-то неразборчиво шепча ему в затылок. Руки на талии или груди ощущались совсем не так как на спине, и казалось у него сбивалось дыхание. Но отталкивать Цзылюбао мысли не возникало. Только наоборот, и он накрывал чужие руки своими, позволяя обнимать себя сколько потребуется. Цзылюбао всегда шептал спасибо, и так же тихо, как проявлялся, уходил.  

Иногда правда к благодарности прилагался мимолетный поцелуй куда-то в затылок. Чэнлин не знал, хочет ли запретить это, или попросить делать чаще. Правда не знал.  

Иногда ему казалось, что чем надоедливее в своей мнимой заботе был дядя Чжао, тем нежнее с ним был Цзылюбао, будто чувствуя когда ему плохо.  

Они всегда прощались до рассвета, словно это был негласный договор. Забавно наверное, но Чэнлин столько знает о Цзылюбао, но понятия не имеет как тот выглядит. Но в тот раз, когда начало светать, Чэнлин остался сидеть на месте. Не двигался и Цзылюбао. Возможно надеялся увидеть наконец лицо своего друга. А может просто не хотел возвращаться в свою комнату.  

Но Чэнлин даже не успел повернуться. Знакомые руки прикрыли его глаза, а губ легко-легко коснулось что-то мягкое. Он замер, не шевелясь, а когда открыл глаза, Цзылюбао уже не было.  

Бессонная ночь не прошла без следа. Следующую он провел в постели, отсыпался.  

Сердце сильно колотилось, когда он спешил туда, на их поляну. Цзылюбао уже был там. Сидел к нему спиной и не думал кажется оборачиваться, хотя точно услышал его. 

— Прости, — прошептал он, — мне не стоило этого делать.  

— Я нравлюсь тебе? — он пожалел о своем вопросе, едва тот слетел с нуб, но сказанного не воротишь.  

— Луна такая красивая, что умереть можно, — ответил Цзылюбао, и речь явно не о скрытом за тучами серебряном диске.  

— Ты кажется мне нравишься, — не стал врать ни ему, ни себе.  

Цзылюбао поднялся, подошел к нему. Чэнлин все еще не видел лица напротив, тени упрямо мешали. Но он чувствовал тепло чужих рук на спине, медленно опускающихся на талию, ощущал дыхание на своих губах. А успокаивающий аромат теперь заставлял дышать чаще. Кажется он потянулся первым. Чужие губы мягкие и нежные. Чэнлин выдыхает, невольно приоткрывая свои, и тихо-тихо стонет, чувствуя как чужой язык сплетается с его собственным.  

Что-то с тихим звоном упало на землю. Чэнлин никогда не узнает, что это была пропитанная ядом игла. Се-эр наверное ужасный сын, но в ловушку все же попался сам охотник...