Боги Няньцзан. Такие же порывистые и горячие как их шаманы. Все, кроме него. Цзышу видел истинный облик людей, видел чего стоят их слова. Заботиться о них? Только чтобы не нарваться на очередную ссору с отцом. Но может истинные дети Няньцзана сумеют переубедить холодного бога?..

Этот взгляд, которым смотрит на него У Си... Цзышу с трудом заставляет себя не ежиться, хотя кожу казалось жгло от каждого, даже мельком брошенного взгляда. Поначалу думал, что юного шамана чем-то опоили, но шла вторая неделя, а его продолжали раздевать глазами. И если бы только это! Объятья, жаркий шепот, жадный взгляд.

Время шло, любые составы уже перестали бы действовать, а Цзышу по прежнему получать все внимание юного шамана. И он начал верить...

Такую цену за союз с империей Цинь У Си платить отказывался. В Няньцзан всегда женились по любви, шаманы особенно. Да его проклянет Гаж! Кипя от злости, с трудом сдерживая желание убивать, он направился в столицу разобраться со всем лично.

Но кто же знал, что первым У Си нарвется на "невесту"? И что холодная оболочка скрывала столько огня? Что делать теперь, когда от одного взгляда он загорался сам?..

Пушистая шерстка, девять хвостов, милый ошейник на шее. Нет, не просто лис и совсем не питомец Великого шамана. Прыжок. На земле стоял уже челочек, глядя из-под полуприкрытых век на любимого мужа, и медленно облизнулся. Великий шаман покраснел, тяжело сглатывая. Сколько бы он не вытворял, тихий шепот, рассказывающий о вкусе его ци, и он таял...  

Если разбить зеркало, отражения в осколках будут отличатся. Целым зеркало показывает только центральную грань реальности, но только осколки покажут все вариации... 

Чжан Чэнлин и Се Цзылюбао, две сироты с разными судьбами. Они практически не знали друг друга. Но это только одна вариация? Так может в других... 

Луанцзан - гора окружившая пропитаную жуткой тьмой долину... Сотни тысяч темных тварей доселе не виданных... Сероглазый юноша с некогда счастливой улыбкой, а ныне изломанной судьбой... 

Так все должно было случиться... 

Только в одиночку окруженному лишь тьмой сломаться очень просто... 

Но может там, где погибают по одному, двое обретут нечто прекрасное? То, что иные ищут всю жизнь и не находят?..

Яркие чуть светящиеся янтарные глаза смотрели на них насмешливо. Тонкие темные губы кривились в усмешке, бросая то короткие бескомпромиссные ответы, то вопросы, глубоким голосом, ласкающим слух. Золотые серьги покачивались в ушах, переходящих в плавники, при малейшем движении. Черные длинные и точно острые ногти постукивали по бедру, когда демон задумывался. Золотистая вышивка выделяла края одежд и пояс, отвлекая на себя внимание и подчеркивая стройную фигуру.  Каждый жест сквозил абсолютной уверенностью в себе и превосходством. Не пустым, как у половины богов, о, Цинсюань точно знал, почувствовал ту огромную силу, что подобно обманчиво тихим черным водам, бурлила внутри, когда нагло вешался.

Был ли у Цинсюаня шанс устоять? Едва ли!

Не этого Цзышу ожидал от последней, седьмой жизни. Пытаться докричаться до своего собственного мужа, натыкаясь лишь на тишину. Он улыбался через силу, и до последнего надеялся на лучшее. Хотя к чему, когда его кольцо сверкало на другом?

Но до их свадьбы осталась последняя ночь. Может ли за нее что-то измениться?

Цзышу вздохнул, глядя в окно. Подхватил на руки соболя, удивительно спокойного, и принялся гладить, глядя на падение лепестков в саду. Мягкая шерсть под пальцами, и тихое тарахтение ядовитого создания.

Ощущение дрожания пола под ногами такое знакомое, но шагов совсем не слышно. Цзышу улыбнулся и не думая спешить к двери. С У Си не нужны были условности, шаман был чужд притворству. Дверь открылась и тихо закрылась, а он и не думал оборачиваться, не сейчас. Цзышу чувствовал, как он подходил, и повернулся только когда расстояние было не больше пары цунь.

— А-Си, — улыбнулся он, перехватывая соболя поудобнее.

Знакомые руки обнимают со спины, шею обжгают жаркие вдохи вперемешку с поцелуями. Он откидывает голову назад, еще больше обнажая шею, шумно выдызает, закусывая губу. В пустынных ночных коридорах мало кто заметит их. Он тихо постанывает, послушно выгибаясь в руках любимого. Ночь только вступила в свои права и ло рассвета еще далеко.