Алистера шумно выдыхает и откидывается на спинку кресла, прикрывая глаза.

Им троим выделили небольшой кабинет в практически полностью стеклянном офисе. Прозрачные перегородки между рабочими пространствами создают слабую атмосферу уединения, но зато не пропускают чужие разговоры. Сами кабинеты располагаются по кругу центральной оси здания и, если подойти к ограждению, можно посмотреть, что творится на этажах ниже или выше. В этой части преториума все ещё скучный серый интерьер, но внимательный взгляд Теры подмечает – то тут, то там видны изменения под различные формы жизни, потому что в Эсте далеко не все гуманоиды.

На секунду становится страшно: ведь город строился и продолжает строиться сам, практически без помощи живого человеческого или какого-то ещё разума. Многоядерные распределительные искины отстраивают структуру города с учетом всех особенностей граждан Немезиды, а помимо этого ещё и подцепляются к их личным системам, совершенствуя межвидовое понимание друг друга. Эст поддерживает не только систему перевода слов, отбрасывая надобность в переводчиках, но и систему перевода психики, всего образа мыслей инопланетчиков. Вот если арконов Алистера с трудом, но понимает сама, то бари и любые потенциально иные расы без поддержки Эста почти не даются для понимания.

Мысли крутятся дальше и Тера углубляется в размышления. Порой иное мировоззрение настолько чужое, что осознать его лишь с помощью словаря не получается. Например, есть расы с потенциально иным отношением ко времени, и Алистера даже боится представить попытку изъяснения с ними «на пальцах». Или вот заверианцы, встреча один на один в глубинах космоса вряд ли выльется во что-то хорошее без поддержки хотя бы завалящего переводчика, а ведь даже в Эсте и ему подобных городах эта раса считается до ужаса грубой и прямолинейной.

Мысли перетекают к каскадар и одному конкретному представителю этой расы, но Тера отвлекается.

На стол опускается стаканчик и Алистера открывает один глаз, разглядывая нарушителя покоя. Микель садится на кромку стола и задорно улыбается, подталкивая стаканчик с дымящимся хацо.

– Благословят тебя боги Немезиды, – восторженно протягивает Тера и делает большой глоток огненной жидкости. Честно говоря, она не имеет ни малейшего понятия из чего конкретного делают хацо, но напиток, в чистом виде, был горьким, слегка вяжущим язык и придавал хороший заряд бодрости.

– Как ты эту смолу пьешь, я не понимаю, – фыркает Микель и тыкает Теру пальцем в плечо.

– У тебя просто нет вкуса, fesso, – парирует она и оглядывается. Ямансар куда-то исчез, подарив хоть немного покоя.

– Наша ящерица на стрельбище, – Микель зевает и потягивается, явно не выспался на новом месте.

Прошли уже сутки, как они прилетели в Эст, и каких-то заметных подвижек по делу нет. Новые убийства никто не спешит совершать, а копание в старых особого результата не дает. Алистера с грустью думает, что ей не хватает тихого шепота Джаспера в голове, но любимый кораблик просто не дотягивается до них. Оно и понятно, в Эсте слишком большая нагрузка на сетевую среду и связь с искином невозможна. Из-за этого Аркон кажется даже более привлекательным, – там инопланетчики используют собственную сеть.

– Как он тебе? – влезает Микель в размышления, все ещё оккупируя чужой стол.

– Кто? – не понимает Тера, запутавшись в собственных мыслях. – Город?

– Новый напарник, – терпеливо поясняет мужчина и прищуривается.

Вокруг довольного жизнью Микеля сгущается аура хитрости и будущих проказ, Алистера внутренне подбирается, не зная, чего ожидать от друга.

– Напарник как напарник, – пожимает она плечами и отворачивается, грея ладонь о стаканчик. В голове все мысли занимают только убийства и дроиды-дети, отвлекаться на откровения совершенно не хочется. – Спасибо, что не слизня прислали, вот и все.

Микель издает хмык и подползает поближе, явно игнорируя жирный намек Теры на нежелание говорить об Ямансаре. От этого в воздухе разливается напряжение. Не то что бы они вдвоем не любили нарушать личное пространство друг друга, но сейчас атмосфера совсем не походит на привычную дурашливую.

– А если честно? – сахарный тон вязнет в ушах и втекает в мозги сладким ядом.

– Да бесит он меня, – возмущается Алистера и откатывается вместе с креслом подальше. Показатели на интерфейсе обличительно перемигиваются желтыми полосками у них обоих и вполне доступно объясняют причину такого настроения у Микеля. – Не понимаю, как с ним дальше работать, если так и хочется морду набить.

– Так набей, выпусти пар, – пожимает плечами напарник. С его лица не исчезает хитрая улыбочка, будто он читает правду между словами. – Мы вот уже это сделали, так что сейчас проблем нет.

– Santa Nemesi! Когда вы успели? – Тера хватается бионикой за переносицу и отчаянно пытается понять, что ещё она упустила в жизни собственного экипажа.

– Когда ты перетрахивала третий по счету бордель после Аркона, – Микель фыркает, стараясь не засмеяться, гендай в его глазах отплясывают сальсу. Его никогда не волновали похождения напарницы.

Алистера открывает рот, чтобы что-то высказать, а после шумно его захлопывает. Ну и ладно, не переубивали же они друг друга.

Вместо возмущения она почему-то задерживает взгляд на Микеле дольше, будто видит его впервые за долгое время. Первый помощник обычный, самый заурядный человек и работать с ним как никогда легко. Он не устанавливает себе сотнями импланты, не делает из себя киборга и не старается эволюционировать под какую-нибудь планету с дерьмовыми показателями окружающей среды. Микель обычный мужчина среднего возраста со слегка вьющимися каштановыми волосами, насыщенными карими глазами и гладко выбритым лицом. После одного из предыдущих заданий его бровь расчерчивает тонкая полоска шрама, и Тера вспоминает, как долго Микель ныл о том, что теперь для него дорога в модельный бизнес закрыта.

Она фыркает, потому что убрать шрам в их веке почти ничего не стоит, но мысленно все-таки соглашается с репликами про модель. Юдин конвенционально красив и спорить с этим глупо.

Алистера качает головой, выкидывая пустые мысли из головы. Она не засматривается на напарников, на людей и на друзей, серьезные долгие отношения это не про неё.

– Так вот, о нашем каскадар, – развивает тему дальше Микель и задумчиво потирает нос. – Красивый, а?

– Ну, – Тера смиряется и делает ещё глоток чуть остывшего хацо. Почему-то сейчас у неё чувство, что весь этаж их подслушивает. – Жопа ничего так. И волосы прикольные.

Мужчина довольно смеется и откидывается на руки. Стол издает жалобный задушенный скрип, но, вмонтированный в пол и рассчитанный на куда более серьезные нагрузки, остается неизменным.

– Тебе-то какое до него дело, fesso? – Алистера подозрительно щурится на вроде как хорошо ей знакомого Микеля. – Неужели трахнуть хочешь?

– Nemesis vám žehnaj. Он для меня слишком нечеловечный! – напарник морщится и машет на неё рукой к обоюдному веселью. – А вот ты хочешь.

– Чушь, – отбивает Тера и надменно поджимает губы, хоть её и бросает в жар. Микель не верит и укоризненно смотрит, но ей плевать. Хочет она этого или нет, но Ямансар теперь тоже её напарник, а сложности в дальнейшей работе ей не нужны ни с одним из них. – К чему ты вообще это все, я работаю, fesso.

Микель вздыхает, встает и делает пару кругов по их небольшому кабинету. Подстрекательство и жажда приключений почти перестают его преследовать. Впрочем, гендай заходят на новый круг сальсы.

– Трахаться хочу, – изрекает он и складывает руки на груди, игнорируя смех Алистеры.

– Ты? – Тера старательно пытается душить веселье, чтобы уж совсем не портить рабочий настрой окружающим их импайрам. Весь этот незамысловатый диалог заставляет её вспомнить далекие дни, когда не было ещё постоянных межзвездных перелетов, не было третьего напарника, были только вечная закадычная парочка Бераби и Юдин и тонна бумажной работы.

Ностальгия приятно греет где-то в районе сердца.

– Не делай из меня импотента! Мне всего третий десяток, у меня нет жены с дюжиной детей и ипотеки, я могу делать, что захочу! – Микель вполне искренне возмущается, забывая, однако, пожурить распутность Теры и вспомнить о своих важных исследованиях в лаборатории на Джаспере, откуда он вылезает только по праздникам.

– А от меня ты что хочешь? – Алистера встает и делает шаг к напарнику, заставляя того прижаться к собственному столу.

Она нарочито медленно опирается руками о столешницу по бокам Микеля, плавно покачивается вперед, замирая в десятке сантиметров от чужого носа, и совершенно бессовестно нависает над растерявшимся мужчиной. Жар, вызванный кратким полуправдивым разговором о Ямансаре и тягучей ностальгией, кажется, накаляет и воздух между телами. Тера смаргивает ушедшие совсем уж в чистый желтый показатели и смотрит прямо в распахнутые медовые глаза. Больше мыслей о работе и убийствах у неё нет.

– Гуманитарную помощь? – невинным тоном интересуется Алистера.

Микель облизывает губы и смотрит исподлобья, серьезно и слишком внимательно, будто ждет чего-то. Тера не может понять, чего конкретно, поэтому молчит, вопросительно изогнув одну бровь. Она признается самой себе, что сейчас они выглядят далеко не как лучшие друзья, что, не будь между ними бескрайнего океана «но», помощь она бы оказала. Но эти мысли она старательно прячет подальше, не дает им просочиться в реальность и не меняет позы.

– Брось, я для тебя слишком человек, – ворчит Микель, легонько отталкивая Теру от себя, выдыхает тяжело через рот. Он одергивает безукоризненно выглаженную форму и делает шаг на выход, словно готовится к побегу. – Организуй нам выходной, ты же тут капитан!

– А у кого было две недели на станции? – Алистера возвращается в кресло и вновь берет в позорно дрогнувшую руку печально остывший стаканчик.

– В отличие от некоторых я работал! – парирует напарник и выходит, оставляя за собой последнее слово, а после себя тяжелую искрящую атмосферу.

Тера качает головой, раздумывая над предложением, и опустошает стакан. На дне выведено корявым чужим почерком «fesso». Алистера смотрит на слово и улыбается, вспоминает их глупую офисную игру.

– Сам дурак, – отвечает она пустоте и решает все-таки подумать над короткой увольнительной.

***

«Уважаемые жители и гости Эста, просим вас через две уникон укрыться в зонах ожидания на время очистительных осадков», – город нахально вторгается в личный интерфейс и тревожно высвечивает надпись, не забывая проговаривать её механическим женским голосом.

Тера проглатывает недовольство и избавляется от раздражителя, сворачивая в сторону вмонтированного в поверхность перехода огромного зонта. Люди относились к тем существам, которым достаточно было лишь прикрыть голову. Многим другим инопланетчикам проходилось прятаться за барьерами или в помещениях удачно подвернувшихся магазинчиков.

– Один переход не успели пройти, – расстроенно тянет Микель, облокачиваясь об основание зонта и рассматривая их невольных соседей.

От взгляда на него глазам становится больно: короткий прозрачный топ посылает блики вокруг от каждого луча света, попадающего на него, а глянцевые серебристые штаны расчерчены яркими неоновыми вставками. Кажется, даже зализанные назад волосы способны светиться. Алистера искренне поражается объему гардероба напарника.

И тому, что Микель смог уместить все свои лишние вещи в небольшой походный ранец.

Тера фыркает и молчит, вслушивается в звук разошедшегося дождя. В воздухе появляется приятный запах антисептика, смывающего со зданий и улиц разнорасовую грязь и отходы. Кажется, даже дышать становится легче. Впрочем, не всем.

На руки попадает несколько прозрачных жгучих капель, и Алистера передергивается, чувствуя, как мурашки ползут по спине к затылку. Она переступает с ноги на ногу и вдруг ловит себя на ложном ощущении, будто под ногами тяжелых форменных ботинок хлюпает грязь и земля, а не поскрипывает железо перекрытия.

Зажигалка щелкает несколько раз вхолостую в похолодевших непослушных пальцах прежде, чем тонкая трубочка сигареты наконец-то загорается. Тера затягивается, позорно сбегая в спасительный едкий дым от накатывающих волнами воспоминаний.

Она ненавидит дождь всем сердцем и жмурится, не зная куда спрятать взгляд, постоянно цепляющийся за косые струи. Они подсвечиваются в темноте ночи бесчисленными вывесками и рекламой, создают вполне даже красивую визию, но Алистере невыносимо на это смотреть без боли где-то в центре грудной клетки.

– Ты принимаешь лекарства? – Локус интересуется тихо, но настойчиво, стоит совсем рядом, не давая другим услышать вопрос.

Брат нависает спасительной стеной, но Тера не позволяет себе расслабиться. Она молчит и делает вид, будто стоит совсем одна, и никто не лезет ей в голову.

– Значит нет, – подводит Локус итог тоном, до ужаса напоминающим отцовский. От этого Алистера не выдерживает и поднимает разъяренный взгляд, встречаясь с чужими насмешливо-заботливыми черными глазами.

– Какая тебе разница? – Тера шипит раздраженно, но старается не привлекать внимание напарника. Её проблемы — это только её проблемы.

– Я твой брат. Забыла, astilla? – брат укоризненно качает головой и приобнимает её за плечи. Алистера противится пару секунд из чистого упрямства, но сдается и расслабляется.

Она ловит себя на мысли, что стала слишком часто забывать, что её семья вполне даже рядом, а не только на другом конце чата в сети.

В клубе шумно, ярко и душно. Тела разных рас трутся друг о друга в чистейшем экстазе, воздух забит запахами ядреных напитков и пота, в ушах тяжелыми битами отдается музыка, разбавляемая десятками языков.

Словить кайф Эст предлагает не только с помощью примитивной музыки: для прочих инопланетчиков дается возможность насладиться иным спектром излучения, колебания и прочими особенностями восприятия, в которых Алистера уже не разбирается.

Она счастливо расслабляется, чувствуя себя в знакомой комфортной обстановке. Есть у подобных заведений непревзойденный плюс: в любом конце Телхина они одинаковые настолько, будто ты в них всех бывал уже не раз.

Микель крутит головой по сторонам, облизываясь с хищным энтузиазмом. Он пока ещё идет вместе с обоими Бераби, делает вид, что проводит ночь с ними. Впрочем, Тера прекрасно знает, что это ненадолго.

Локус прокладывает дорожку к бару, ведет, крепко держа за руки. Иначе тут никак – можно потеряться. У бара останавливается и почти вежливо сгоняет с мест двух слишком много выпивших крепид. Алистера смотрит на это с умилением: уж слишком знакомая манера поведения.

Микель нетерпеливо стоит рядом, постукивает ногой в такт музыке и совершенно не обращает внимание на Теру. Мерцающий свет и блики от старомодных глянцевых шаров заставляют одежду на напарнике почти светиться, глазам становится больно вдвойне.

– Иди, развлекайся, – Алистера машет рукой, занимая барное место. В груди что-то сжимается в тугой противный комок – впервые за немыслимо долгое время – и Тера хмурится.

Впрочем, Микель этого не замечает, с радостью отбросив попытки поддерживать вид, будто пришел, чтобы сидеть с ними вместе. Он мастерски уводит чей-то бокал с алкоголем и платит лишь обезоруживающей улыбкой. Этого хватает, чтобы конфликт даже не зародился, а сам Микель влился в толпу.

Алистера смотрит, как её напарник забывается в музыке, скользит между чужими телами и отпускает контроль. Она облизывает губы, запоминая, как чужое тело выгибается, поддаваясь ритму и чужим прикосновениям.

Локус отвлекает её, пихая в плечо и давая выбрать напиток из подрагивающей проекции меню. Тера скользит взглядом по подстроившимся под людей строчкам и бездумно жмет в одну из тех, что подмигивает тревожным рыжим.

«Крайне нежелательно к употреблению, но не смертельно».

Локус понимающе фыркает, но выбирает свой напиток из приличного зеленого спектра.

– У тебя слишком много вот здесь, – он двумя пальцами тычет Тере в лоб, перестав отвлекаться на заказ.

– Это называется мозг, stupido, – Алистера отклоняется и стряхивает сигарету в подставленную пепельницу. Бармен выражает недовольство от курения такой древности всеми своими щупальцами, параллельно собирая несколько коктейлей.

– Ты слишком много думаешь, постоянно отвлекаешься на что-то внутреннее, – Локус даже не реагирует на подначку. Такая манера общения привычна для сиблингов. – Если не решишь эти вопросы, когда-нибудь подставишься на задании.

Алистера недовольно затягивается, ей опять не нравится тема, но с собственным братом ничего не сделаешь.

– Давно ты в психологи подался? – ворчит недовольно, не подтверждает всё им сказанное, но и не стремится опровергнуть. Врать не хочется.

– Да по тебе и без образования видно, что грузишься чем-то, – Локус разводит руками, будто не виноват, что бьет по больному в каждом разговоре. Тера морщится.

– Как они? – интересуется спустя недолгое время молчания, звучит слишком тоскливо и жалко, но в этот раз Алистера себе это прощает.

– Папа все ещё тренирует молодняк, – Локус расплывается в довольной улыбке, подхватывает свой напиток и делает большой глоток.

Возле бара музыка глуше, разговаривать комфортнее и не приходится кричать. Тера почти с восхищением признает, что вкус на подобные места у её брата тоже есть. Она забирает у бармена сосуд с кислотно-розовой жидкостью и сразу вливает в себя половину. Глотку обжигает, хочется зайтись в кашле, но стоит напитку дойти до желудка, как неприятные ощущения проходят, ударяя в голову градусом.

– Как обычно жалуется, что предыдущие поколения были лучше нынешнего? – Алистера продолжает диалог, чувствует, как начинают расслабляться мышцы, как ослабевает неприятный узел в груди.

– Конечно, – Локус фыркает и подпирает голову кулаком. О семье они всегда любят говорить. – Отец вновь пишет какую-то научную статью, что-то про мозги, имплантаты. Все, как он любит, ты ведь его знаешь.

Алистера смеется, вспоминает их последний дом. Уютный коттедж на небольшой планетке со строгим запретом на высотное строительство почему-то воссоздается в памяти хуже, чем одинаковые серые казармы, но несет в себе только приятно щемящую ностальгию. Переезд негласно считался уходом на пенсию, но никто из родителей не прекратил работать: папа перевелся со станции и стал тренировать молодняк на местной базе, а для отца, полностью погруженного в науку и разные проекты, будто ничего и не изменилось.

– Когда отец узнает про руку, опять начнет твердить, что переход в BTI был плохой идеей, – Тера предчувствует неприятный разговор и раздосадованно стонет сквозь зубы. Сигарета заканчивается после следующей затяжки.

– Он бы сказал тебе это вне зависимости от того, сколько у тебя было бы рук, astilla, – Локус прикладывается к выпивке и смеется над сестрой. – Даже, если бы тебе прирастили ещё две.

Брат смотрит на мучения Теры и подбадривающе пихает её в бок. Чувствует, что эта тема её ещё гложет, знает, что может помочь. Как и всегда.

– Зато папа оценит, – согласно кивает Алистера, допивает напиток и просит бармена повторить. Начинает казаться, что все проблемы мелочны, а все страхи Тера сама себе придумала. Даже хочется прямо сейчас сорваться домой, повиснуть на родителях и пожаловаться, что протез ей сделали без встроенной зажигалки, а она ведь так просила.

Разговор и размышления перебивает чужое вторжение. Рядом садится незнакомец, глуповато икает и пытается чарующе улыбнуться. Алистера косит взглядом, оценивает, до какого уровня пьяной карикатурности опустился несомненно человеческий мужчина.

– Эй, детка, ты случайно не бомба? – незнакомец виляет вперед, опирается одной рукой о стойку и явно выбирает Теру себе в жертвы на вечер.

Локус погано смеется с другого бока, знает, что ничего хорошего у мужика не выйдет, в восторге от изумления на лице сестры.

– Как ты угадал? – Алистера продолжает удивляться, делает большие глаза и всячески подыгрывает мужику. Быстрый изучающий взгляд показывает: слишком человек даже в предположительном трезвом состоянии. Она разочарованно вздыхает и отводит в сторону ворот форменной жилетки. К внутренней стороне приколот значок BTI. – Я ведь сейчас взорвусь! Тик-так, тик-так...

– Вот сука, – разрождается мужик, но послушно отстает и уходит.

– Ты всегда ходишь в форме? – брат с усилием перестает смеяться.

– В ней удобно, – Тера окидывает себя взглядом и приходит к выводу, что черные рабочие штаны, короткий топ и форменная жилетка выглядят вполне подходящими для бара. Может быть, даже слегка в стиле ретро, если посмотреть на окружающих.

Впрочем, из окружающих ей сегодня интересен только Микель, танцующий между двух гендай словно в попытке напомнить об их недавнем жарком разговоре. Алистера душит порыв подняться и присоединиться, заливает в себя ещё ядреного розового напитка и смотрит, как мужчина облизывает губы и закусывает нижнюю, стоит кому-то, скрытому от Теры, обхватить его за талию.

Алистера отворачивается, напоминает себе, что сидит здесь с братом и что желания отвлечься на очередной секс без обязательств с кем-нибудь достаточно безопасным для человека могут подождать.

– Скучаю по дому, – еле слышно бормочет она.

– Я тоже, – соглашается Локус, вновь выбирая что-то в меню.

Тера смотрит на брата, размышляет о том, что ему повезло в детстве провести намного меньше времени на станции. Поэтому ту очаровательную планету он может считать полноценным домом более уверенно, чем сама Алистера.

– Так что у тебя с тем бари?.. – она встряхивается, выкидывает лишнее из головы очередным обжигающим глотком и начинает терроризировать Локуса со всей силой сестринской любви.

***

Алистера стоит у панорамного окна и смотрит на раскинувшийся под ногами город. Туда-сюда снуют воздушные потоки джетов и прочих механизмов, высотки задорно перемигиваются освещением и рекламной иллюминацией, а если прицелиться, то на платформах и мостах, делящих город на ярусы, можно следить за толпами жителей. Вопреки всеобщему мнению, доступность транспорта не отняла у разумных существ любовь шататься по свежему и не очень воздуху, изредка припекаясь под лучами местной звезды.

Прямо перед носом, за стеклом, выныривает стайка проекторов и выплевывает в лицо Алистере рекламу непременно выгодной и крайне экономной путевки с личным гидом в любой уголок Телхина. Тера кривится, сглатывая, – во рту будто кто-то умер и разлагался там уже не первый месяц, – и спускает на голограмму одну из систем «Мегаполиса».

Перед общежитием BTI и преториума строжайше запрещается срать всяким рекламным мусором, но бесстрашные идиоты находятся всегда. Цепной пес в стае внутренних программ разделывается с информационной шелухой за долю секунды и красноречиво намекает турагентству не рисковать своими предпринимательскими задницами.

Неприятная горечь во рту не исчезает даже спустя пять минут интенсивной чистки и полоскания зубов. А перегаром от Теры разит, кажется, на несколько ярусов вокруг.

Алистера упрямо продолжает пялиться в глубины Эста, подавляя порыв приказать стеклу потерять прозрачность. Несмотря на годы тренировок и внутренний стержень под грифом «слабость бойца не украшает», врожденный страх, превращенный в дискомфорт, огромного открытого пространства просто так не испаряется. Детство, проведенное на станции где-то в глубинах космоса, оставило целую кучу отпечатков.

Микель, к примеру, выросший в маленькой колонии на астероиде, вообще избегает приближаться к подобным окнам ближе, чем на три метра. Однако к заданиям, слишком часто требовавших пребывания на каких-то планетах, он все-таки смог себя подготовить. Так же тщательно, как и Алистера себя. Это вызывает у неё уважение и гордость за друга и напарника.

В руке грустно трескается быстроразлагаемый пластик стакана с остатками витаминного коктейля всунутого Тере вторым напарником, стоило ей показаться на кухне. В голове у неё царит умиротворяющий вакуум после ночного запоя, а тонкая ткань футболки приятно холодит все ещё разгоряченную от приключений кожу.

От ночи остаются приятные обрывки воспоминаний, но сейчас Алистера с абсолютной искренностью ненавидит последствия подобных загулов. Приятный вакуум в мыслях дополняет головная боль и острое желание породниться с какой-нибудь горизонтальной поверхностью, да так и помереть. Внутреннее состояние дублирует, вероятно, и внешний вид, потому что Ямансар, презрительно отказавшийся от веселья, ничего не прокомментировал, всучая малосознательному капитанскому телу живительный коктейль.

«Мегаполис» лишь несущественно компенсирует дрянное состояние. Лучшие умы человечества пришли к мысли, что избавлять людей от похмелья нельзя для их же здоровья.

Из общей спальни доносится звук отползающей в сторону двери и Тера резко поворачивается, тут же себя за это люто возненавидев. Микель выползает в общую комнату несколько посеревший и туманно обводит присутствующих взглядом. Алистера свистит и дергает культей в попытке хлопнуть себя по бедру. Бионика смиренно стоит на зарядной станции возле кровати.

– Когда ты решил поменять прическу? – показывает признаки жизни Ямансар со своего кресла, отвлекаясь от падда. – Это связано с вашим возмутительным поведением ночью?

Первому помощнику явно настолько же нехорошо, как и его капитану, так что ежедневный ритуал по выпрямлению завивающихся волос и укладыванию их в приличную прическу пропущен.

– Отъебись, – бурчит мужчина, тяжело опираясь о стену и хватаясь за голову. Его взгляд ещё раз проходится по комнате, цепляясь за непримечательный серый интерьер: пара кресел, небольшой диванчик, столик со всякой информационной ерундой и маленький кругляш ковра. – Не мешай людям отдыхать.

Алистера не может подавить мысленное «Ханжа», все-таки протранслировавшееся на общий канал связи и непонятно откуда взявшееся в её памяти. Ямансар ощутимо напрягается, желваки опасно вздуваются, и Тера чувствует удовольствие от его тихого бешенства. В попытке выставить себя существом более разумным и не подверженным всяким низменным увлечениям, Ямансар проигрывает людскому похуизму.

– По-моему, он нас не уважает, – насмешливо тянет Микель, глядя исключительно Алистере в глаза, игнорируя огромное окно за её спиной.

Тера все-таки дает стеклу команду помутнеть, и комнату будто отсекает от всего остального мира.

– Вы в абсолютно непотребном виде, – парирует Яр, скользя осуждающим желтым взором сначала по сероватому Микелю в одних пижамных штанах, потом по Алистере, с гордостью расправившей плечи. Вторую часть пижамы напарника, а именно футболку, носит она, щеголяя голыми бедрами.

– Ксенофоб, – слегка не к месту припечатывает Тера и сминает опустевший стакан, прицеливаясь в мирно жужжащего дроида-уборщика. Впрочем, зерно правды в её замечании есть. За прошедшее время новый член команды на отрез отказывается тренироваться или, о ужас, спарринговаться вместе, оперируя совершенно странными аргументами.

На внутренний экран падает уведомление о плане на сегодняшний день. Болтаться без дела в космосе им позволяют, но стоит ступить на любую территорию BTI, как начинаются тренировки и обследования. Хуже только курсы повышения квалификации, заваливающие самые быстроработающие капитанские мозги таким количеством кластеров информации, что жить мгновенно перестает хотеться.

В воздухе ощутимо разливается сладковатый запах, сбивая с намеченной цели и пессимистичного настроя. Тера поводит носом и оглядывается, пытаясь понять, совсем у неё мозги протекли от запрещенных для людей неземных коктейлей или ей не мерещится. Микель выражает примерно такую же озадаченность, окончательно сползая на прохладный пол, только Ямансар безучастно продолжает пялиться в экран, что-то читая. Его подчеркнуто идеальному состоянию здоровья и рассудка соответствует даже внешний вид: инопланетчик затянут в форменную одежду по самый подбородок, оставив открытыми для разглядываний только голову и ладони. Тера огорченно хмурит брови.

Внезапный аромат выбивает из колеи, по ощущениям обволакивая собой с ног до головы. Но он все еще приятный, и Алистера просто пожимает плечами, списывая происходящее на систему вентиляции. Может кому-то вздумалось добавить чего-то полезного в воздух. Хотя полумертвая интуиция где-то в глубине мозга упорно с этим не соглашается.

– Может, все-таки один маленький спарринг? – Микель открывает небольшой карманный падд и бегает глазами по пришедшему плану. На его лице отображается все восхищение и воодушевление от предстоящих задач. – Не хочу мять бока кому-то из местных.

– Несовершенные человеческие организмы не подойдут мне в пару, – надменно доносится из кресла. Ямансар по-прежнему не удостаивает напарников взглядом, по-видимому смирившись с их состоянием. – И в данном состоянии выебут тут только тебя.

В голове Алистеры проясняется достаточно, чтобы раздражение скакнуло вверх по позвоночнику и заставило её сойти с места. Несчастный стаканчик, все это время сжимаемый в руке от нечего делать, все-таки отправляется на корм дроиду, а сама капитан твердой походкой направляется к креслу, прибежищу хамства и попрания дисциплины.

– Не уважает, – соглашается она запоздало с ранее озвученной претензией, почувствовав, что Микель к ней присоединяется, серея лицом уже не из-за похмелья. Ямансар пробыл в команде недостаточно долго, чтобы они могли бесконечно терпеть от него подобные высказывания.

Яр все-таки смотрит на них, со вздохом откладывая падд на столик, когда тень напарников угрожающе его накрывает. В желтых нечеловеческих глазах нет ни капли раскаяния.

– Я говорю лишь факты, – излишняя спокойность и самоуверенность в чужом голосе вновь заставляет волну мурашек пробежать по спине Теры. В голове тонко поет желание показать инопланетной роже, что вышестоящих нужно уважать в любом виде. – Да и уважать вас не за что. Особенно тебя, капитан, – звание звучит насмешливо даже в чужом произношении. – Самке не пристало сношаться со всеми подряд без разбора. Это недопустимо. И если бы ты брала плату за свои услуги, я мог бы понять. Но ты это делаешь на... гуманитарной основе.

Взбесить нового напарника уже не хочется, тяжело контролируемое бешенство ворочается в глубине груди, а сладкий запах забивается в нос и мозги, не давая шанс передумать. Микель скрещивает руки, поджимая от холодного ветерка живот. Может, он и не так внушителен, как Ямансар или сама Алистера, но сухая поджарость его тела явно говорит, что связываться с ним не стоит.

– И как же тебя допустили до работы с нами, если мы тебе настолько противны? – Тера медленным и тягучим движением нагибается вперед, отодвигая дерьмовое состояние на задний план. – Разве не знаешь, что ксенофобия порождает разлад в команде?

– Меня не предупреждали, что в команде будут такие, как вы, – Ямансар упрямо гнет свою позицию, по-хищному поджимая когти на руках, грозя продырявить обивку подлокотников.

– Ты похеришь нам рейтинг, – шипяще вклинивается Микель, опускаясь до ругательств на общей лингве. Сквозь линк Тера чувствует отголоски её собственных эмоций в нем, иррационально она радуется настолько крепкой связи.

Инопланетчик неопределенно клокочет, явно отрицая факт нахождения в ловушке.

Тера почти вежливо перехватывает его за горло, с сожалением отмечая, что второй руки ей все-таки сильно не хватает, и вклинивает ногу между колен. В голове, не отошедшей от гулянки и не вернувшей себе привычный холодный расчет, багряным заревом горит желание унизить раздражающего её элемента команды.

– Если понадобится, я выбью из тебя всю твою ксенофобию, – рычит Алистера, злясь на предательство предыдущего механика, на слабость человеческого организма, на тупое пребывание в Эсте, на свою постоянную раздраженность и на поведение нового члена команды. – Заставлю сожрать свои слова про несовершенство видов вместе с твоими потрохами, – рука методично сжимается, продавливая грубую плотную шкуру, – вместе с уставом, нескончаемым хамством командующему, переводом к нам, – Ямансар раскрывает пасть, отказываясь унизительно глотать воздух урывками, но не находя иного выхода. Глаза смотрят бешено и испуганно, пульс под пальцами частит, – и собственным длинным языком.

Теплая ладонь Микеля опускается на плечо, удерживая от излишнего насилия. Он всегда более спокойный, трезвее смотрит на вещи и, когда сдержанность Алистеры дает сбой, оказывается рядом и не дает делать глупых ошибок.

– Если это тело хочет трахаться, то оно будет, – Тера придвигается ближе, шипит резкие слова в острое ухо. – И я не самка каскадар, чтобы ты указывал, что мне можно делать, а что нет. Хотя у вас вроде матриархат? Так раскрой свои прелестные желтые глазки пошире и заметь, наконец, что мы разных видов. Может, тогда ты сможешь побороть свое женоненавистничество.

– Ты меня понял, первый механик Ямансар Церизи? – спустя долгую минуту молчания Тера медленно разжимает хватку, напоследок жестким движением большого пальца стирая ниточку слюны с угла рта подчиненного. Собственное тяжелое горячее дыхание опаляет чужое ухо, но приходится отстраниться.

– Да, – машинально откликается тот, захлопывая усеянную острыми зубами пасть, легкие бешено перекачивают наконец-то поступающий кислород.

– Капитан, – дополняет Микель, мягким жестом заставляя Алистеру отодвинуться в сторону.

– Капитан, – соглашается Яр, не разрывая зрительный контакт, разгибая застывшие пальцы. Обивку он все-таки продырявил, но попыток вырваться из захвата не делал.

Алистера раздраженно разворачивается на пятках и выходит из комнаты, чувствуя неудовлетворенное покалывание в затылке и разочарование в собственной поддавшейся случаю выдержке. Эмоции копились с конца провальной операции и назначения нового механика, но как бы Тера не старалась их задавить и беспрекословно следовать приказам начальства, сдержать себя в руках она не смогла.

Кажется, эта черта тоже есть у всех Бераби.