Алистера задумчиво проводит языком по небу и все-таки сплевывает куда-то вниз. Слюна жидким снарядом биоматериалов преодолевает несколько этажей, а после теряется в глубинах башни космодрома и мешается среди битых пикселей проецируемой визии. Во рту все еще нестерпимо горчит и непонятно: это от досады или от ударной дозы нейростимуляторов, после которых до сих пор чешется обколотая шея.
Капитану Алистере Бераби хочется немножко и совсем не по уставу сдохнуть. Где-то в груди противно колется комок из задетой гордости, обиды за просранное задание и простого человеческого стыда. Капитан Алистера Бераби наивно и тщетно верит, что руководство ошибаться не способно, а подставляться под удары просто не умеет. И что она самым наглым образом порочит право таковым называться.
Перемахнуть заграждение навстречу пикселям и чьим-то, а они точно будут, матам за оплеванное оборудование мешает брат и крепкое желание убить поднасравшего. И, может быть, ещё не отданный долг.
Перед глазами, кроме унылого огромного дока, висит чат, в котором с диффер скоростью мелькают сообщения: это каждая не ленивая падаль пишет в чат BTI, что Бераби совсем поехала головой и начала войну с гокудо. Кто-то спрашивает, на чей адрес отправлять похоронку, кто-то ставит ставки, как быстро её убьют или уволят, хотя разницы между этими действиями нет.
– ...и чем же это все-таки тебя? – Локус стоит рядом и беззаботно опирается локтями о чуть прохладный металл заграждений. Однако, при всей своей внешней беззаботности и Алистериной слепоте, можно почувствовать, как беспокойство исходит от него волнами.
«Да тем же, чем того киборга», – Тера отзывается глухо, хоть и мысленно, спиной чувствует извиняющийся взгляд своего механика.
Оборачиваться сил нет, смотреть, как суетится и подпинывает медленных дроидов Микель, тоже. Напарник решил лично проследить за подготовкой Джаспера к полету и утащил с собой совсем уж присмиревшего каскадар.
Локус присвистывает, но Алистера не может понять, в звуке звучит удивление или сочувствие. Она перебарывает желание схватиться за переносицу и упорно продолжает насиловать своё зрение.
Заряд электричества, рассчитанный на крайне агрессивных противников и довольно примитивно собранных киборгов, вышиб напрочь Тере все мозги. По ощущениям напоминало принудительную перезагрузку зависнувшего падда или рабочего интерфейса.
Перепуганные ором команды и одного конкретного следователя врачи подняли Алистеру на ноги меньше чем за сутки, а уже на следующие вдохновленное командование отправило весь отряд продолжать работу.
– Совсем вас не берегут, – цокает языком Локус и чешет красную макушку, все еще старательно не смотря на сестру.
Речь и зрение Тере восстановить быстро не удалось. Что-то замкнулось и размыкаться решило до наглости совершенно не оперативно. Говорить не получалось, только если по личным каналам линков, а вместо приличного зрения в мозг напрямую проецировалась считываемая датчиками визия.
Алистера все-таки развернулась, отзеркаливая позу брата, и прищурилась, разглядывая напарников в получавшейся объемной радарной сетке. Видеть всё в двух цветах и кошмарно обобщенно Тере не нравилось совершенно, но это было куда лучше полной слепоты.
«Пока у бойца есть хотя бы одна рука, одна нога и голова, которой можно целиться, он должен отдавать долг Родине!», – важно декламирует Алистера удачно вспомнившуюся и горячо любимую у человеческих командующих фразу.
Локус заметно передергивается, вспоминая свое недолгое нахождение в армии. Тера удерживается от фырканья. Их опыт совершенно разный, но Алистера старается напоминать себе, что так лучше. В первую очередь для брата.
– Они им понравятся, – невпопад озвучивает какие-то свои мысли Локус.
«Кто? Кому?», – Тера смотрит на собеседника, морщится от того, насколько погано сейчас тот выглядит: черно-зеленая проекция с меридианами и параллелями режет на аккуратные кубики все, что попадается датчикам.
Алистера уверена, что выглядит сейчас со стороны как какая-нибудь кукла со стеклянными бездушными глазами.
– Твои ребята понравятся нашим родителям, – Локус усмехается, не переставая следить за обстановкой возле грузового дока Джаспера. Микель точным движением под условный зад помогает очередному дроиду ускориться. Ямансар, слышно даже тут, разрождается ворчанием о негуманности действий.
«Да я, вроде, не планировала знакомить», – Тера пожимает плечами и едва заметно дергается от ноющей боли. Протез пришлось заменить.
В магазине не было внезапного акта теракта, не было и двухсторонней стрельбы. Были только хакнутые мозги Алистеры и её подсознательная попытка не навредить окружающим. Вылилось все в страшный погром и расстрелянную в упор руку.
Комок разочарования в самой себе сжимается ещё сильнее в груди.
– Мы не смогли установить, кто это был, – Локус роняет ещё фразу, и Тера начинает серьезно беспокоиться, что он читает её мысли буквальнее, чем через линки. – Слишком чистая работа.
«Да тут и не надо думать лишний раз», – Алистера мрачно фыркает и хлопает себя по карманам. Сигареты остались где-то в сумке.
– Кое-кому нужен был громкий скандал в СМИ, чтобы перекрыть слухи о дроидах, – Микель приближается бодрым шагом, оставляя за спиной Ямансара.
«Отряд BTI устраивает мясорубку в баре местной преступной организации – кровожадность или ксенофобия? – а потом их капитан отъезжает мозгами и устраивает пальбу по гражданским», – фраза звучит ядовито даже через линки, но Тера не может держать себя в руках. Ей нужно либо покурить, либо кого-то обосрать.
– Все взвоют о некомпетентности сил BTI, о твоем здоровье, ещё что-нибудь приплетут, а о маленьких дроидах-убийцах забудут, – резюмирует Микель и отправляет в рот салмиак, довольно им похрустывая.
– Значит, за роботами действительно кто-то стоит, – Локус почти стонет от разочарования. Алистера прекрасно его понимает: разворачивающаяся ситуация грозит огромными проблемами и кучей отчетов. – И только посмейте мне сказать, что вы уже это говорили. Я помню.
Напарники дружно фыркают, глуша внезапное веселье. Впрочем, им же они пытаются прикрыть грусть от отлета. Их ждать никто не будет, а Джаспер уже призывно перемигивается стартовой иллюминацией.
Ямансар нерешительно подходит ближе, решив все-таки соблюсти приличия и попрощаться с коллегой. Тера мысленно вычитает один балл из его суммы проступков.
«Я буду присылать тебе самые подробные отчеты», – Алистера разворачивается и крепко сжимает Локуса в объятиях. Она не знает, когда увидит его в следующий раз.
– Что, подробнее, чем начальству? – брат подозрительно щурится, пряча в глазах смешинки – Тера не видит, но чувствует – и отдавливает ей все ребра.
Капитан Бераби разворачивается и направляется к своему кораблю, давая напарникам попрощаться со следователем. Она ненавидит долгие сцены прощания, почему-то после них сразу возникает чувство, будто следующей встречи никогда уже не будет.
– Не забывай пить лекарство! – летит в спину отвратительно бодрым и громким голосом Локуса. Алистера вжимает голову в плечи и бессильно шипит. По-любому её будут ждать непрошенные вопросы, стоит Джасперу вылететь из атмосферы планеты.
***
Вода шумно льется сверху, отдавая немножко хлоркой и ещё каким-то дезинфектором. Крупные капли бьют по спине и плечам, заставляя редко вздрагивать. Ассоциаций с дождем нет, тревожных засасывающих воспоминаний тоже. Но Тере хватает и того, что хочется разорвать голыми руками грудь и вытащить оттуда заходящееся в обидных и болезненных эмоциях сердце.
Она сидит прямо на псевдо-кафельном полу, обняв себя руками за колени и положив на них же голову. Должность и обязанности давят на плечи так, будто весят как приличный крейсер; обида, разочарование, вина накладываются сверху острыми колючими истребителями. Алистера не знает, почему все внезапно начинает выскальзывать из рук. Точнее, из руки.
Новый, черный и матовый, протез послушно сжимает кулак. Плечо вновь отдает фантомной болью. Она немного отрезвляет, но дышится от этого не легче.
– Я же стараюсь, – шепот теряется в шуме воды. – Действительно стараюсь, но почему же всё опять катится куда-то транспортнику под хвост?!
В голове шумят обрывками фраз множество старых знакомых. Нудно бормочет что-то бари, отрывисто лает человеческий голос, мягким баритоном успокаивает родной. Хочется радоваться, что под Алистерой не ходит целое подразделение, как в обычной армии. Это же заставляет сомневаться, а действительно ли Тера заслуживает своего звания.
Перед закрытыми глазами перемигиваются показатели экипажа, и её личный отдает обличительной желтизной.
Каша в голове становится только гуще и хочется уже немножко выть. Алистера не может понять, почему за прошедший месяц её начинает крыть все сильнее. Либо не может признать настоящую причину и упорно придумывает отмазки.
– Капитан, ваш прием душа на пять минут дольше среднего, всё в порядке? – Джаспер тревожно спрашивает из-под потолка.
Тера находит в себе силы только повернуть голову и смотреть сквозь мокрую шторку голубых волос, как вода утекает в слив, а следом в очиститель. В её нынешней проекции зрения это выглядит даже почти интересно.
– Отъебись, – отзывается она, не вставая. Эмоции требуют выхода хоть каким-нибудь способом.
– Капитан, советую вам приступить к этапу сушки и пройти в кают-компанию, – настырный искин выключает подачу воды и в душевой становится нестерпимо тихо.
– Что ты ко мне прицепился? Я тебе твои силиконовые мозги отформатирую когда-нибудь! – Алистера вскидывается, смотрит привычно под потолок, хоть и знает, что это абсолютно бессмысленное занятие. Ни камеры, ни проекции там нет.
– Капитан, доложите о своем состоянии, – уже требовательно отвечает Джаспер, удивительным образом игнорируя подначивания к перепалке. Включается система сушки и Теру обдает теплым воздухом со всех сторон.
Она все-таки встает, подставляя тело под потоки, чешет полоски узора на щеке и чувствует, как становится чуточку лучше. Где-то на одну сотую от общего дерьмового состояния.
Хочется узнать, это забота корабля заставляет её двигаться или всё-таки наноботы в крови самовольно активировались?
Вся эта поддерживающая бойцов система осуществляется не иначе, чем с помощью микроскопических дроидов, вкалываемых в организм раз в год. Умные машинки сами стараются поддерживать тела носителей в хорошем физическом и психологическом состоянии, но в некоторых протоколах их деятельность расширяется.
– Джаспер, на сколько процентов я человек? – вопрос ужасный и невероятно сложный, но сейчас Алистера жаждет знать правду от неспособных солгать искусственных мозгов. На пару долгих минут в душевой становится напряженно тихо.
– Тело капитана Бераби на девяносто один процент совпадает со стандартным человеческим, – Джаспер говорит показательно бездушно, будто зачитывает чужой отчет. – На девять процентов состоит из сложных неорганических веществ, представляющих собой протез Elblow-IM. Геном капитана Бераби совпадает с гуманоидным подвида Sapiens cultissima.
Затянувшееся молчание в душевой разрезает громкий хохот. Искин отвечает совершенно не то, что нужно.
Очень хочется чем-то кинуть в потолок, но Тера сдерживается и довольно улыбается, пытаясь заставить себя прекратить смеяться. Становится лучше ещё на какую-то долю. Она надевает свежую футболку, зачесывает в строгий хвост выскочившей из мультитула расческой волосы, стирает с лица все переживания и шагает к выходу. Раскисать Алистера имеет право только наедине с собой, а для остальных она должна выглядеть оплотом уверенности и решительности.
Это она прочно выучила ещё в своей «прошлой» жизни.
Желтая полоска на интерфейсе медленно ползет в зеленый спектр.
***
Над столом развернут экран, диктор что-то бубнит на слабой громкости и Тера склоняется ближе, но привычно бьется бедром и с шипением падает на диван. Микель весело фыркает, но не отодвигается, придавленный чужим телом.
Алистера возится пару минут, подтягивает конечности и устраивается под теплым боком напарника. После душа хорошо, от неё исходит приятная свежесть, а от Микеля тянет домом.
– Гонки в поясе? – Тера тратит несколько секунд, чтобы открыть трансляцию на личном мысленном интерфейсе. Видеть наконец-то привычные живые цвета невероятно приятно. Хотя технически визия проецируется сразу ей в мозг, а не висит перед глазами, как обманчиво кажется.
– Ага, ты пропустила начало, – Микель прибавляет громкости и обхватывает её за плечи. О кожу трется ткань и чужая кожа, по загривку скачут мурашки.
Алистера смотрит, как пятеро выживших гонщиков маневрируют в поясе астероидов и борются не за победу даже, за жизнь. Визия привычно захватывает, заставляя отпускать едкие комментарии о чужих навыках полета. Микель отфыркивается и поддакивает, не желая отвлекаться.
Не хватает только снеков и шума транзита за стенкой – всё почти так же, как несколько лет назад ещё до Джаспера. Впрочем, это не ностальгия, это щемящее где-то между ребер чувство уюта.
По голым бедрам бегут мурашки, когда дверь в кают-кампанию с шорохом открывается, пропуская Ямансара. На периферии видно, как тот замирает, анализируя напарников, а после скользит на место рядом.
Это совсем не удивляет, хотя Тера задумывается о действиях Яра мельком. Жизнь втроем на маленьком кораблике с постоянным взаимодействием неумолимо заставляет держаться вместе. Заставляет тянуться к обществу друг друга и забывать конфликты.
Алистера чувствует, как инопланетчик касается случайно её ступни своим бедром и замирает в ожидании реакции. Она лишь ныряет пальцами в пространство между обивкой дивана и его одеждой в попытке согреть замерзшие конечности. Где-то по тому краю сознания, который не увлечен просмотром трансляции, ползет мысль, что это первое мирное прикосновение между ней и новым напарником.
Микель тянется куда-то, заставляя недовольно ворчать из-за ставшей неудобной позы, но быстро возвращается и сует в руки прохладную банку. Тера мгновенно вслепую – весь интерфейс занимают гонки – определяет в полученном баночку любимого фруктового пива.
– Nemesis ti benedica, tesoro, – с наслаждением тянет Алистера и с пшиком вскрывает подачку.
Время настороженно замирает, позволяя спокойно смотреть трансляцию и в пол силы переругиваться с Микелем и Ямансаром, чей же фаворит в итоге дойдет до финиша. Пиво кисло-сладко оседает на языке и в глотке, а к привычным тягучим ароматам растений Микеля примешивается неуловимо знакомый сахарный.
Тера растерянно думает, что ради таких моментов она готова подставляться под удар сколько угодно раз. И плевать, получит ли она очередное ранение, новый протез или сможет отбиться без травм. Она несет ответственность за жизни своих подчиненных и ей безразлично, что вообще-то это они должны защищать своего капитана.
Губ касаются чужие, чуть припухлые и с привкусом лимона и соли. Алистера успевает лишь неловко мазнуть по ним в ответ, как невесомое прикосновение обрывается. Она слепо тянется вслед, но не может сдвинуться, чтобы вернуть это мягкое ощущение. Тера распахивает глаза и сразу же встречается с до боли родным медовым взглядом. В зрачках напротив плещутся смешинки и показная серьезность, обкусанные губы растягиваются в улыбку с оттенком сожаления.
– Эй, Лис, смотри, что у меня есть! – в ушах звучит другой голос, уже почти забытый, но все ещё звонкий и такой невинный.
Алистера не успевает открыть рот, чтобы высказать, как она не любит эту кличку. Взгляд самостоятельно опускается на руки собеседника: в них зажат надкусанный, сочащийся сладким, приторным соком фрукт.
Разум перекрывает ужас и осознание неотвратимого. Тера бросается вперед, борясь с собственным почему-то непослушным телом, а чужие, цвета травы по весне, глаза уже заполнил страх. Отросшие золотые кудри бьются об болезненно острые скулы и цепляются за исказившиеся в гримасе боли тонкие губы.
– Нет! – кричит кто-то совсем рядом, и Алистера не знает, её это голос или нет. В ушах шумит от взрыва, а в глаза затекает кровь.
На плече сжимаются чуть сильнее пальцы Микеля, выдавая его напряжение, диктор трансляции переходит на высокие ноты и, под раздраженное клокотание Ямансара, ослепительно красный болид вырывается из искусственного пояса астероидов, забирая победу в гонках.
– O tak! – Микель довольно восклицает и со стуком опускает собственную уже пустую баночку пива на стол. Та сразу начинает оседать, превращаясь в пригодную для утилизации массу.
Но Тера не обращает на это всё внимание, перед ней черный экран закончившейся трансляции, а в ушах лишь барабаны сбитого с привычного ритма сердца. Сон никак не может отпустить её, хотя реальность неумолимо напоминает о себе: Микель всё ещё бережно прижимает Алистеру к себе, футболка холодит мокрым пятном конденсата с баночки, пальцы ног надежно придавлены и пригреты бедром ворчащего Ямансара.
– Маршрут проложен, – докладывает Джаспер, врываясь в несерьезную грызню напарников. Тера вскидывается.
– Джаспер, поясни, – мужчины замолкают, вслушиваясь в разговор.
– Незначительные возмущения по пути следования, обновлен маршрут с учетом новых данных, – корабль замолкает и включает какой-то свой плейлист, явно желая разбавить мгновенно появившееся при его словах напряжение.
Алистера мысленно простраивает маршрут их путешествия и еле удерживается от разочарованного стона. Они в пути уже третий день, но до пункта назначения их ждёт ещё два. Северная граница Телхина находится совсем не близко, хоть они и выбрали совместно самый быстрый путь, минующий все спайсшоссе, станции и возможные задержки.
Ленивые мысли ни о чем вытесняются из головы размышлениями о деле. Ведь летят они сейчас прямиком на фабрику BiotaCorp в попытке узнать что-то новое уже там. Тера не знает, чего ей ожидать, знает только, что все попытки найти информацию в сети обрываются шифрованием, а планета, где находится фабрика, крайне отвратительна.
С интерфейса наконец пропадает окно завершившейся трансляции и Алистера почти с удовольствием вновь видит камбуз в ставшей привычной радарной сетке. Она смогла вернуть себе речь за прошедшее время, но глаза возвращаться в работу пока отказывались.
Тера задумчиво покачивает в руке баночку и косит взглядом на Микеля. Его плохо видно, заметно лишь, что он вновь погрузился в чтение каких-то статей о растениях на портативном падде. Алистера хмыкает и скашивает взгляд в другую сторону: второй напарник смотрит в потолок, едва заметно подергивая пальцами рук. Тера наблюдает какое-то время за этим движением, зачарованно разглядывая простроенные инопланетные пальцы. Они почти человеческие, такое же строение суставов, фаланг и ладони, только покрыты грубой жесткой шкурой, а на конце загибаются острые когти. Алистера только сейчас замечает, что эти когти способны отгибаться назад, позволяя своему хозяину прикасаться к чему-то только подушечками пальцев.
В мозг ввинчивается прилипчивый припев песни из плейлиста Джаспера, Тера делает попытку прислушаться и разобрать знакомую, отцовскую, лингву. Она узнаёт некоторые слова и с довольной расслабленной улыбкой подпевает:
«Me gusta la manana... Me gusta el viento... Me gusta sonar...», – атмосфера в кают-компании становится ещё уютнее, сердце успокаивается, а с губ исчезает привкус соли.
– Капитан, разрешите обратиться? – Ямансар медленно разворачивается, кладет ладонь Тере на лодыжку и ждёт разрешения продолжать.
Тера не поднимает глаз, смотрит на место, где они соприкасаются кожа к коже, и не знает, как реагировать. Рука Яра теплая, шершавая и почему-то не такая жесткая, как кажется на первый взгляд. Алистера глубже вдыхает воздух с родным запахом внутренностей корабля и легким сладким ароматом и делает большой глоток пива, отвечая механику кивком.
– Локус Бераби... – Ямансар делает отвратительно длинную паузу, за которую Тера успевает напрячься вместе с внимательно слушающим Микелем. – Он вам не брат.
– Что ты имеешь ввиду? – Алистера двигается чуть дальше, сильнее опирается на Микеля и хочет поджать ноги, но когтистая рука не отпускает. Хотя Ямансар даже не пытается сжать пальцы.
– Узоры на лице, – второй рукой механик указывает на свое лицо, делая обрисовывающий жест. – У следователя Бераби их нет. Также визуально у вас нет сильной разницы в возрасте. И тест на ДНК не показал совпадения.
Тера кивает на каждый довод, стеклянно наблюдая за жестикуляцией инопланетчика, но последняя его фраза заставляет её замереть.
– Что? – Алистера отвечает подчеркнуто холодно и чувствует, как пальцы Микеля на её плече невесомо гладят кожу. Сам напарник уже давно отложил падд в сторону, предпочтя наблюдать за происходящим.
– Я взял образцы ваших ДНК, – поясняет Ямансар и в его голосе нет даже тени вины. – Образцы волос, если быть точнее. Исходя из результатов, он не ваш брат.
– Это засекреченная информация, – Тере становится неуютно, ей хочется натянуть на себя форму и вернуться в кресло пилота, хочется избавиться от чужого прикосновения и жгущей горло правды. В ответ на вопрос произносится заученная форма.
– Какая у вас разница в возрасте? – Яр не комментирует её ответ, только кивает и будто записывает себе куда-то на подкорку. – У меня нет полного доступа к вашей медкарте.
Алистера отворачивается. Она не хочет ничего говорить, но понимает, насколько это неправильно. Ямансар новый напарник, он имеет право задавать вопросы и получать на них хоть какие-то ответы.
– Мне двадцать девять лет... психологически, – ответ адресован любимым кустам Микеля, но Тера видит очередной кивок и легкое покачивание дредов.
– Значит, разница в четыре года, – Ямансар делает паузу, словно что-то мысленно высчитывая. – И у вас однополые родители?
– Да, это есть в моем личном деле, – и все-таки привычка смотреть строго в глаза своему собеседнику выигрывает, Алистера поворачивается обратно к Яру. Сейчас, правда, он черно-зеленый, как и все вокруг для неё, и сливается с окружением. – И да, они тоже служили в армии.
– Не часто встретишь военных, решивших выйти за пределы интрижки, – задумчиво тянет напарник, не чувствуя раздражения Теры.
– Хуйню сказал, мужик, – Микель предостерегает раньше, чем быстро опустошенная банка пива успевает оказаться в полете.
Банка остается на столе, оседая во вторую разлагаемую массу, Алистера остается удержанной уверенным жестом напарника. Напряженность вновь повисает в воздухе.
– Хорошо, – инопланетчик соглашается и переводит тему. – Какие у вас двоих отношения?
Микель удивленно кряхтит, Алистера закатывает глаза. Если бы она только знала, как ответить на этот вопрос хотя бы самой себе.
– Мы знаем друг друга уже шесть лет, – Тера говорит с нажимом, намекает, что уточнений она не потерпит. – С тех самых пор, как стали работать вместе ещё в штабе на нашей станции BTI.
Ямансар недоволен ответом, она видит это по поджатым губам и забарабанившим пальцам свободной руки. Пальцы на её лодыжке лежат спокойно, будто стараются не напоминать лишний раз о себе.
– Почему вы, капитан, всегда режете фрукты?
Фраза, произнесенная с акцентом на общей лингве, как и все предыдущие, звучит оглушительно. Микель разрождается фырканьем, веселясь с глупого и ничего не значащего вопроса, у Алистеры бегут мурашки.
Она медленно ведет рукой по шершавой спинке дивана, находит спрятанную за ним зажигалку и заначку сигарет, также медленно достает одну и, обхватив губами, поджигает. Тера затягивается, ненадолго задерживая дыхание, а после выпускает облачко горького дыма. Перед глазами вновь чужое лицо с родными зелеными глазами.
Как же она ненавидит свою жизнь.
– Ты знаешь, что такое гризвальт? – на этот раз правда не жжется где-то в глотке, она выходит вместе с тихими спокойными словами и облачками дыма.
Микель успокаивается и замирает, сжимает крепко плечо и, Алистера чувствует, внимательно ловит каждую сказанную фразу. Его пальцы, будто в противовес Ямансару, сжимают так, что непременно оставят красные отметины, а то и вовсе синяки. Но Тере плевать, она держит сигарету в руке и абстрагируется от разговора.
Второй напарник молчит, поэтому Алистера продолжает, сфокусировавшись на одном из кустов.
– Это такие маленькие бомбы, – она пытается показать размер, но одна рука занята, а вторая отстегнута. – Их очень удобно прятать в еду. Отдал противнику, тот откусывает кусочек и бац! Его голова превращается в фейерверк.
В кают-компании тишина и даже Джаспер выключил музыку. Слышно, как тяжело дышит Микель, приподнимая Теру на вдохах, и как постукивают когти Яра по столешнице.
– Откуда ты знаешь об этом? – Микель звучит глухо и напряженно. Он совершенно серьезен, из голоса и тела исчезли легкость и расслабленность, будто они все сейчас на боевом задании.
Тера жалеет, что сейчас не может нормально видеть лица своих напарников.
– Помните, в UHF, извините, в Объединенной человеческой федерации были бунты на дальних колониях? Мало еды, мало людей, мало денег, надо всего больше и больше. И условия им не нравятся, и планеты только-только после терраформирования... – Алистера делает паузу, чтобы вновь затянуться. Рассказывает так, будто дает предисловие к какой-то забавной истории. – Мы сидели в окопах тогда уже... не знаю, какой месяц. Журналы вели командиры, а мы просто отсчитывали по семь дней. Продовольствие закончилось, с поставками было сложно: кто-то из колоний перехватил несколько наших боевых птиц, перекрыв коридор для доставщиков. Даже сраные пайки кончились, все до последней насыщенной полезными элементами крошки. У повстанцев тоже всё закончилось. Жрать нечего, земля голая, вся еда привозится или выращивается в теплицах. А их мы уничтожили первыми.
Тера задумывается, перед глазами проносятся воспоминания, но так смазано, что ни одно не пытается утянуть за собой. Тлеющая сигарета обжигает кончики пальцев.
– Мы перекрикивались через окопы, считали, у кого больше померло от голода бойцов. Решили, что у кого останется последний выживший, тот и выиграет битву. И вот однажды в окопы посыпались фрукты. Свежие, сочные, только привезенные. Наверное, их боевые птицы перехватили чью-то поставку... Может даже нашу, – Алистера прерывается на очередную затяжку. – Наркотик и ломка по нему ничто, когда столько недель ты не ел ничего. Мозг отключается, остается только инстинкт выжить, вырвать долгожданную добычу из рук ближнего. Мне повезло, я помнила, кто нам сделал такой подарок. Я, ещё единицы, старшие. Но большинство об этом забыло.
Воспоминание все-таки затягивает в себя. Вновь тусклым эхом звучит радостное «Лис, смотри!», вновь по острому подбородку с подростковой ещё щетиной стекает сладкий сок, вновь чужая голова разлетается ошметками по округе, а в глаза Алистеры заливается горячая красная кровь. Пальцы сводит судорогой, они тоже помнят, как лихорадочно она отбирала у остальных еду. Как её били в приступе озверения, как вся округа раскрашивалась красными пятнами.
До сих пор она надеется, что все те дети не успели понять и почувствовать, что с ними происходило перед смертью.
Тера тушит сигарету о стол и бросает её там же, проводит ладонью по лицу, стирая фантомные брызги. Давно это все было.
Микель сипит и утыкается ей в изгиб шеи носом, не сумев придумать, как еще выразить поддержку. Он разгибает явно онемевшие пальцы и приобнимает Алистеру, прижимая к себе сильнее. Она молча сцепляет с ним ладони. Говорить больше не хочется, правда, хоть и не вся, высказана, а дополнить её нечем.
Ямансар тоже молчит, только его прикосновение становится более осязаемым, более тяжелым, будто он тоже пытается так выразить что-то. Что-то вроде сожаления, наверное.
Тера смотрит в потолок, в полсилы размышляя о давно минувшем. Она уже отпереживала своё, даже уже отплакала, прошла ворох медкомиссий и бессчетное количество разговоров с психологами. Но до сих пор больше всего удовольствия ей приносит воспоминание о горящей колонии повстанцев, пожирающей всех тех, кто подкинул им тогда гризвальт.
Из затянувшегося молчания выводит странное чувство неправильности, больно ударившее по сознанию. Алистера слишком хорошо знает этот корабль, чтобы что-то проскочило мимо её внимания.
Она чуть отстраняется от Микеля, принимая более сидячее положение, и прислушивается.
– Джаспер? – вопрос звучит угрожающе, но ответа не следует.
В следующую секунду Тера понимает, что насторожило её. Тишина зловеще разливается по кораблю: нет мерного гудения двигателя, нет шелеста программ в голове, нет нахальных механических ноток в голосе искина. Джаспер мертво встал посреди космоса.
И в последовавшем за той секундой мгновении внутренности корабля содрогаются со скрипом и ревом, продирающимися сквозь стенки и переборки. Алистера чувствует, как от удара подлетает в воздух, но крепкие руки мужчин по бокам не дают ей свалиться на пол. Она жмурится, будто после рева должна последовать вспышка, но этого так и не происходит.
Из вентиляции пышет жаром, а в уши ввинчивается вой аларма, с которым автоматика запечатывает двери. В воздухе тревожно разливается запах гари, и Тера знает, что дымок сейчас отчетливо виден во включившемся красном освещении. Для неё же все остается в отрешенном черно-зеленом виде.
– Джаспер! – Микель рявкает в потолок, пока Ямансар пытается прокашляться.
– Джаспер, открой! – Алистера скатывается на пол и бодро добирается до двери на четвереньках. Она не уверена, что толчков и взрывов больше не будет.
Сознание заливает тревогой и наступающей на горло паникой. Она не готова к проблемам, она слепа, безоружна и далеко от рубки. Она посреди космоса с двумя напарниками и совсем не понимает, что происходит.
Рев резко затихает, и аларм прекращает давить на уши, но искин не спешит проснуться и прояснить ситуацию. Тера встает на ноги и зло бьет кулаком по стальной двери. По телу бегут мурашки злости и отголосков страха.
Алистера замирает, прислонившись к прохладному металлу лбом, и отдается тщательному анализу окружения: в воздухе тонкий запах горелой синтетики, чего-то растительного и сладкого, Ямансар перестает кашлять и дышит почти спокойно, поднимаясь из-за стола, Микель тихо матерится себе под нос и пытается не наткнуться на мебель в тревожном кровавом полумраке.
Паника начинает угасать, разжимая хватку на горле. Тера делает глубокий вдох и отодвигает нахлынувшие эмоции в сторону. Сейчас она во внештатной ситуации с ответственностью за двух существ, сейчас она почти на боевой операции, поэтому вновь смотрит на происходящее с деловым, военным, подходом.
Алистера протягивает руку и прислоняет ладонь к сканеру. Тот все ещё активен и дает капитану доступ к системе.
– JP-2114-7, доступ капитана Алистеры Бераби, перезагрузка управляющего искина, работа основных систем без изменений, – Тера отрывисто произносит команду стальным тоном, не давая себе задуматься о том, что ещё ни разу за все четыре года полетов этого не делала.
Время тянется, складываясь в долгую минуту, за которую напарники успевают встать рядом. Но вот Микель довольно выдыхает, видимо, как только подсветка становится обычной, а Алистера вновь чувствует привычный шелест программ у себя в голове. Только чуть более тихий, чем обычно.
Она и подумать не могла, что без этого ощущения будет чувствовать себя так неуютно.
– Корабль, доложить обстановку! – в поочередное рявканье на потолок подключается Ямансар, недовольно притоптывая ногой. Тера пропускает мимо мысль, что тот чуть ли не впервые находится в подобной внештатной ситуации.
– Е-есть, с-сэ-эр, – со скрежетом и абсолютно бездушно отзывается Джаспер. – Повреждения в отсеке с двигателем, п-предварительно повреждено двадцать процентов системы, не удается произвести перезапуск двигателя...
Искин, пытающийся вернуть себе прежний стиль речи, обрывается, не договорив. Алистера сдерживает порыв вновь ударить рукой по двери.
– ...система жизнеобеспечения не отвечает, – выплевывает наконец-то Джаспер.
Напарники молчат, переваривая услышанное, и Тера мысленно окрашивает произошедшее маркером «плохо, но жить можно». Она переступает с ноги на ногу и, смотря строго на дверь перед собой, продолжает череду вопросов.
– Состояние резервного двигателя?
– Поврежден взрывом, запустить не удается, капитан, – Джаспер практически вернулся, только механических ноток в его голосе все еще больше, чем обычно.
– Открой дверь, – Алистера сжимает пальцы в кулак и отказывает себе в слабости ввести на корабле режим чрезвычайного происшествия. Лишняя паника ей не нужна, слишком маленькая команда, чтобы кто-то мог выпасть из работы.
Дверь, чуть подумав, отъезжает в сторону и Тера делает шаг с разворотом, оказываясь лицом к своим напарникам. Она не может с точностью увидеть их эмоции, но оба мужчины одинаково собраны и нахмурены.
– Церизи, спустись в машинное отделение, посмотри, что сможешь сделать, – Алистера серьезно смотрит в глаза инопланетчику и отпускает его кивком. – Юдин, помоги ему чем сможешь, проверь дополнительные повреждения.
– Я не механик! – в голосе напарника проскальзывает беспомощность, но Тера на это только хмурится и повышает тон голоса.
– Похоже, ты лазил по недрам корабля все это время, чтобы подрочить вместе с предыдущим механиком? Или какая-то польза от этого была? Я что, высру чудо и запчасти без доклада о повреждениях? – мужчина морщится, но уходит вслед за инопланетчиком. Алистере неприятно, но лучше он будет злиться и обижаться на неё, чем паниковать и бояться.
По ногам тянет холодом и Тера сворачивает в сторону кают: нужно прицепить протез и надеть форму.
***
«Диагностика системы, ещё раз».
«Запуск маяка».
«Капитан, радиус сигнала недостаточно большой, чтобы...».
«Так увеличь!», – Тера срывается на мысленный окрик, не боясь быть услышанной. Броня, защищающая от лишних сейчас эмоций и переживаний, медленно сдается под натиском неутешительных показателей.
«У меня нет таких мощностей, капитан», – голос искина кажется извиняющимся.
Алистера замирает, переживая огненную бурю негодования где-то в груди. Корабль застыл в пустом участке космоса без малейшего намека на возможность дрейфовать на малой тяге в нужную сторону. Хотя бы куда-нибудь к разумным существам.
«Что у нас с маневровыми?», – Тера делает ещё одну попытку сдвинуться с места.
«Недостаточно мощности, расчётное время прибытия в нужную точку...», – Джаспер выводит перед Алистерой какое-то совсем смешное число. Она протягивает мысленную руку, чтобы стереть цифры, отдающие затхлостью могилы.
«Доступ в сеть?»
«Невозможен из-за повреждений, вызванных взрывом».
«Хорошо...», – протягивает Тера неуверенно. Мозг с лихорадочным рвением обрабатывает десятки возможных вариантов. Но почти каждый из них неизменно приходит к одному итогу: команда малого разведывательного корабля класса «Васкес» запечатана в стальной гробнице.
«Хорошо», – повторяется Алистера и морщится, ещё не уверенная в пришедшей к ней мысли. – «А если перенаправить навигацию на передатчик и усилить сигнал таким образом?»
Искин издает неопределенный механический звук, обрабатывая идею. В вариантах, которые предлагал он, не было ни одного, вредящего собственным системам. Так уж устроены все искины.
«Тогда... сигнал маяка заглушит навигацию любого, кто попадет под него», – Джаспер хрипит, то ли от сомнения, то ли от поломок.
«Именно! И им придется найти его источник, прежде чем полететь дальше!», – Тера довольно потирает мысленные руки и зарывается ими в системы.
«Провожу диагностику систем с учетом вносимых изменений...», – Алистере слышится уставший вздох в голосе Джаспера. – «Тридцать четыре процента повреждений».
Тера дергает щекой, игнорируя число. Она считает, что корабль нагнетает ситуацию. Впрочем, это очень важные проценты, они относятся к внутренностям, двигателю, системе гребанного жизнеобеспечения.
На дырявом баркасе можно улететь, даже вслепую, на пустой консервной банке уже нельзя.
Спустя время с недовольным стоном Алистера выныривает из ласковых объятий искина. В рубке становится ощутимо прохладнее, что совсем не удивительно. Система жизнеобеспечения отвечает и за температуру на корабле, поэтому без неё всё быстро остывает.
Тера ежится, растирает конечности руками и задумчиво смотрит на индикаторы команды. Пока ещё рано что-то с ними делать, но успокаивающий зеленый опасно окрашивается в желтый, и не только из-за упавшей температуры.
Алистера встает с кресла и делает глубокий вдох, несмотря на нехватку такого нужного кислорода. Она старательно удерживает свои показатели в норме, и ей удается это не без усилий.
Ногу обнадеживающе оттягивает кобура с бластером. Если бы только можно было решить их проблемы оружием.
«Джаспер, собери команду...», – Тера осекается на попытке назвать грузовой отсек. Сейчас там нет кислорода, так что придется придумать что-то другое. – «Собери команду в кают-компании».
Алистера быстрым шагом направляется в назначенную точку сбора и прислушивается, вдруг двигатель все-таки заработает. Но чуда не происходит, слышно только как искин плотно запечатывает за её спиной переборки, отделяя друг от друга сегменты коридора, чтобы лишний воздух не тратился.
В обычной ситуации переборки всегда открыты. Сейчас же создается ощущение, будто Тера идет внутри гигантского кольчатого червя.
Она сердито мотает головой и отгоняет неуместные глупые мысли. Но, к удивлению, именно они и помогают вернуть внешнее спокойствие.
«Докладывайте», – Алистера встает перед напарниками, успевшими прийти раньше неё и занять диван. Влезать к ним желания нет никакого, подкреплять ощущение, будто все они находятся в катастрофической ситуации и нужно сесть в кружок, чтобы поплакаться, тоже.
«Ядро стабильно и не повреждено, капитан», – Ямансар вытягивается, кладет руки перед собой и сцепляет замком. Тера видит его показатели и прекрасно понимает, что тот пытается задавить рвущуюся наружу панику. – «Но... Но перезапустить двигатель или запустить резервный нет возможности. Кабели перебиты, некоторые детали повреждены взрывом...».
Алистера внимательно слушает, сложив руки за спиной, но так и не слышит основной проблемы.
«Мы... можем заменить большинство и продолжить полет с некоторыми повреждениями, но...», – Микель умудряется соскочить на фальцет даже через линки и сконфуженно замолкает.
«Вы сегодня родите мне доклад или нет?», – Тера пытается интересоваться мягко, но праведное командирское возмущение все равно скользит в голосе.
Микель вновь дергается и скрещивает руки на груди, откидываясь на диван. Даже через проекцию видно, как он морщится.
Именно сейчас Алистера ловит себя на мысли, что полностью понимает поведение командования в подобных ситуациях. И почему оно неуместно обругивает всех попавшихся.
Хочется извиниться перед офицерами, которых она материла в своем прошлом.
«Поврежден катализатор компрессионной катушки, капитан», – Ямансар находит в себе смелость наконец-то озвучить проблему. – «Запасного нет, лететь без него корабль не сможет, запустить систему жизнеобеспечения тоже».
Алистера поджимает губы и перед её глазами по первому же запросу появляется визия нужной детали. Размером с ладонь странная вещь не кажется жизненно необходимой, только создает впечатление, будто обязана иметь дубликат себя на случай подобных ситуаций.
«Микель, ты уверен, что у нас нет запасного катализатора?», – Тера старается звучать мягче, поглядывает мельком на показатели напарника и чувствует легкую жалость к тому, кто привык в основном сидеть в лабораториях.
«Я... Да, я не знаю, почему... Sakra! Я знаю, что я отвечаю за поставки всего нужного с базы и за детали тоже, но по документам он есть!», – Микель нервничает и, Алистера уверена, кусает губы. Она не хочет сейчас разбираться с тем, кто виноват.
«Что мы имеем сейчас?»
«Запас кислорода примерно на три часа, капитан», – Ямансар опять перехватывает эстафету доклада. – «Было четыре, но этот час уже потрачен».
Когда слова доходят до сознания, страх с новой силой обрушивается на всю команду. Никто не хочет знать, через сколько он умрет, но посреди космоса у них сейчас нет такой роскоши, как неведение. Алистера облокачивается о стол и делает ещё один глубокий вдох. Она дает системам команду нормализовать их общее состояние и почти чувствует, как в крови начинают возиться наноботы.
Становится чуточку легче, и Тера вновь усилием воли возвращает себе непоколебимость и уверенность в контроле над ситуацией.
«А что с маяком?», – Микель начинает дышать ровнее, но тревога ещё остается в его голосе.
«Запущен», – Алистера отвечает ровно, глядя в глаза мужчине, хотя взгляд у неё до сих пор пустой и бездушный. – «Но вероятность того, что нас услышат, мала, мы слишком далеко от спайсшоссе и популярных маршрутов».
– Вот как, – Микель подрывается на ноги и встает напротив Теры, их разделяет только стол. – Мы ведь где-то в жопе Телхина, правильно? Где-то между нихрена и никогда? Потрясающе! Сдохнем тут в огромной металлической банке, зато хотели быстрее задание выполнить! Это же важно настолько, что можно наплевать на нормальные пути!
– Tesoro, успокойся, – Тера тоже переходит на устную речь. Почему-то реакция Микеля её не задевает. Наверное, потому что им всем хочется высказать что-то примерно такое же. – Маршрут утвержден базой, я могу его лишь корректировать. Это в их интересах быстрее покончить с расследованием.
«Прекратите тратить кислород», – вмешивается Ямансар, тоже вставая. Он продолжает использовать линки.
Алистера кивает, соглашаясь, и прикрывает на несколько секунд глаза. Сейчас ей нужно сказать сложные слова и постараться выглядеть при этом убедительно.
«Проверить целостность шаттлов, готовность десять минут, не тратить зря кислород, точка сбора возле эвакуационных шлюзов», – Тера делает шаг назад, пока произносит команды и не смотрит никому из напарников в глаза. Она знает, что эвакуация с корабля это всегда последнее в списке. – «Разойтись».
На этот раз капитан Бераби выходит из помещения первой и сразу же отсекает себя от мысленного диалога напарников. В груди ноет даже несмотря на работу наноботов. Как же ей сейчас хочется вернуться в рубку и погрузиться в обычный анализ маршрута, или проверить оружие, или даже написать отчет. Вернуться к серым будням.
Но она не может. Если бы это могло помочь, Алистера сейчас бы уже придумала, как перенаправить остатки энергии в ядро, чтобы перезапустить его. Или как лететь дальше без навигации. Или как доползти до ближайшей станции с пробитой обшивкой.
Но проблема была совсем не в чем-то из перечисленного, а в одной маленькой детали, у которой не нашлось запаски.
Тера ловит себя на том, что судорожно сжимает в кулаках ткань штанов. Она заставляет себя разогнуть пальцы и направиться в свою каюту. Ей нужно забрать кое-что важное.
***
«Отсеки задраены, капитан», – отчитывается Джаспер.
Алистера медленно кивает и переводит взгляд с одного мужчины на другого. Тишина длится всего минуту, но время тянется так, будто они оказались в поле воздействия черной дыры. Тера поводит плечами, стоя в привычной стойке со сложенными за спиной руками, и пытается подробнее рассмотреть лица напарников через то зрение, что у неё осталось.
Получается из рук вон плохо, но это лучше, чем ничего.
Принятое всего десяток минут назад решение неприятно давит и будто бы тянет за незримый ошейник. От этого ощущения тоже хочется избавиться, но Алистере это не под силу по ряду причин.
«Доложить», – она коротко рявкает через линк, звуча суровее, чем нужно.
«Шаттлы в полной целости, капитан. И готовы к вылету», – Ямансар привычно отзывается первым. – «Запас кислорода на стандартные тридцать часов».
Тера довольно кивает, глядя на два открытых шлюза. У Джаспера имелась пара эвакуационных шаттлов ближнего действия, как и у любого корабля его класса. Располагались они аккурат под «крыльями» и визуально почти никак не выделялись, сливаясь со внешней обшивкой. Небольшие и довольно тесные капсулы были оснащены маяком, обогревом, кислородом, и рассчитывались на двух членов команды в каждую.
Еще одного напарника Алистера никогда не хотела себе брать, поэтому сейчас даже обрадовалась своей вечной упрямости.
«Хорошо. И так...», – Тера хмурится, подбирая слова. – «Наша ситуация лучше не стала, поэтому сделаем так: выпустим шаттлы в разных направлениях, увеличим шансы быть услышанными».
Микель молча кивает, соглашаясь. Он отрешенно жует свои вечные пастилки салмиака, пытаясь отвлечься от тревоги. Впрочем, наноботы отлично справляются со своей работой, удерживая всю команду в рабочем состоянии психики.
«Микель, полетишь на первом», – Алистера указывает подбородком на ближайший к мужчине шлюз. – «Ямансар, ты на втором, соответственно».
Повисает в очередной раз короткая тишина, которая все-таки взрывается негодованием.
«А ты?!»
«Капитан, в шаттлах достаточно места, чтобы...»
«Отставить!», – Тера вновь рявкает, изображая лицом уставшую досаду, будто вновь застала, как два её напарника начали ссору на пустом месте. В голове звенит от накатившей пустоты. Озвученное решение освобождает Алистеру от своего незримого груза, хотя прощание все ещё обещает быть тяжелым. – «Этот маневр даст вам равные шансы, а я останусь здесь и буду ждать ответ на сигнал маяка. Если все получится, я верну шаттлы сама одной командой».
Тера считает, что ей удалось поддерживать уверенность в тоне голоса, но проскользнувшее «если» неприятно колется. Она продолжает прямо стоять напротив мужчин и не дает им повод нарушить субординацию. Иначе это сломает их, а в первую очередь её.
Желтый в показателях опасно скользит в оранжевый.
«Тера, мы не в дешевом романчике с Зэм», – Микель звучит настороженно и вкрадчиво, но не выдерживает и начинает жестикулировать. – «Сдохнуть вместе с кораблем глупо, а не благородно».
Джаспер молча несогласно мигает и без того нестабильной подсветкой. Тера не видит, только проекция на миг становится чуть ярче, компенсируя потухнувшее освещение.
«Капитан, я согласен с напарником», – Ямансар кивает и делает крохотный шаг вперед, будто проверяя таким способом выдержку Теры. – «Летите в моем шаттле, я могу потреблять меньше кислорода, когда нужно...».
«Отставить!», – Алистера хмурится, пытаясь выглядеть осуждающе, но не отступает. – «Вы несете чушь. На корабле обязан кто-то остаться, мы его ещё не потеряли. Это моя обязанность до последнего пытаться сохранить оборудование компании, мой приказ покинуть борт, вы не имеете права не подчиниться».
Холодные и слишком правильные слова заставляют мужчин замереть, не решаясь подойти ближе. Тера видит, как подрагивают руки Микеля в желании схватить её и встряхнуть, видит, как раздраженно ходят желваки Ямансара. Она чувствует, как в грудь будто впивается крюк и тянет куда-то вниз к полу от принятого решения.
Именно сейчас на неё накатывает осознание, что она видит своих напарников в последний раз. Никто не придет им на помощь, никто не летает в этом участке Телхина, а их корабль слишком хорош, чтобы заметить его случайно.
И больше Алистера не сможет посмеяться с Микелем над какой-то глупой шуткой, поссориться из-за нового образца с какой-то очередной планеты или просто тихо посидеть в обнимку. Она даже не сможет в очередной раз разругаться с Ямансаром из-за разницы во взглядах и не оставит ему очередных синяков. Не прочтет наконец-то его дело полностью и так и не спросит, почему он пришел в BTI.
Тера зло сжимает зубы, заставляя себя оставаться внешне непоколебимой, её напарникам важно видеть уверенность сейчас.
«Тера, может, все-таки...», – Микель неуверенно пытается начать уговоры и равняется с Ямансаром, шагая вперед. Алистере кажется, что они над ней нависают, хотя Юдин чисто физически этого не может сделать.
Алистера задерживает дыхание и даёт наноботам команду заблокировать вообще всю тревогу, злость и панику у мужчин. Отключает им эмоции. Их лица почти сразу же принимают безмятежное выражение, хмурые морщинки разглаживаются, а взгляды устремляются будто бы сквозь обшивку. И Тера знает, что сейчас они подчинятся любому её приказу и не скажут на это ни слова.
Она почти ненавидит себя за это.
Алистера сводит брови почти до боли и разрешает себе побыть слабой на несколько минут. Она судорожно набирает в грудь воздух и закрывает глаза, словно сейчас ей предстоит прыжок в пропасть.
Её окутывает холодная неприятная темнота, но Тера не даёт себе шанс передумать и лишь плотнее сжимает веки. Она тянется слепо, почти мягко находит ладонями грудь Микеля и замирает. Кончиками пальцев ведет дорожку вверх, скользит по шее и на одно лишнее мгновение останавливается, считывая заполошно бьющийся под тонкой кожей пульс. Она не видит ничего, не позволяет себе смотреть на Микеля грубым ненавистно-зеленым сканером, и только пытается восстановить его образ в памяти по тому, что ощущает сейчас.
Алистера тянется руками дальше, оглаживает линию челюсти, цепляется большим пальцем за губу и наконец-то обхватывает лицо Микеля ладонями. Она порывается навстречу и прижимается к плотно сомкнутым губам.
Они припухлые, все еще с привкусом лимона и соли, а сейчас отдают терпкой сладостью салмиака. Перед глазами проносится калейдоскоп воспоминаний их глупой жизни на базе и глупых же поступков по пьяни. Тера не пытается опошлить прикосновение, только с накатившим удивлением чувствует неловкий, заторможенный действием наноботов, ответ на поцелуй и отрывается, будто ошпарившись.
Веки нервно дергаются, но Алистера все ещё остается во мраке, растягивает момент как может и отчаянно хочет забыть все должности, все обязанности и все мысленные барьеры. Она судорожно слизывает остатки ощущений, пытается запомнить вкус и оглаживает напоследок лицо мужчины. Кончики пальцев покалывает, а в ушах звенит.
– Прости, – короткое и случайное слово срывается с губ в оглушительной тишине. Тера знает, что в этот момент в глазах напротив могла бы увидеть только невысказанную боль. Сердце отзывается мучительным уколом.
Словно в попытке сбежать Тера резко поворачивается к Ямансару, делает шаг ближе и чувствует, как её окатывает холодом от упавшей ещё на градус температуры.
Она прикусывает губу и очень живо представляет, как сейчас на лице напарника, вместо привычных уже раздражения и настороженности, отражается лишь слепое повиновение. Это вызывает новый укол боли.
Алистера тянется к инопланетчику, уже привычно обхватывает его руками за шею и вновь замирает, запоминая ощущения. Грубая шкура теплая и чуть колется, большие пластины плавно перетекают друг в друга и создают впечатление, будто Тера ведет пальцами по нагретой солнцем гальке с пляжа. Наросты и шипы цепляются за кожу и словно пытаются приостановить, но Алистера на это только ближе притягивает Ямансара.
Её обволакивает вездесущий сладкий запах, и мозг прошибает осознание, но сейчас оно не существенно. Тера в спешке скользит пальцами по лицу инопланетчика, задерживается одной рукой на подбородке, а другой зарывается наконец-то в собранные в хвост белые дреды.
Чужие тонкие губы шершаво скользят по собственным, ощущаются слишком инородно, и даже попытка крепче сжать подбородок и мягкие дреды, сильнее прижаться не заставляет происходящее стать более реальным. Алистера готова разочароваться, но чувствует легкое, почти невесомое, прикосновение тонкого языка в ответ.
Она отстраняется, прижимает ладонь к губам и ощущает лишь едва заметное приятное покалывание на коже, будто в слюне Ямансара содержится анестетик.
Может, так оно и есть.
Тере плевать, она отпускает напарника, отступает на два шага и открывает глаза, глядя в пол.
Момент слабости, продлившийся непозволительно долго, заканчивается. Горло сводит спазмом, и Алистера не может произнести команду даже мысленно. Драгоценные время и воздух заканчиваются.
«Покинуть корабль», – глухо приказывает она, и до слуха доносится шорох шагов ныряющих в шлюзы напарников.
Тера обводит взглядом пустой отрезок коридора, чуть щурится от неожиданно резанувшего зеленого цвета и чувствует, как шаттлы отстыковываются, запускают двигатели и улетают от корабля все дальше.
В памяти навсегда остается созданный по ярким, из-за вынужденной слепоты, ощущениям момент прощания.
Шаттлы не смогут долететь до спайсшоссе или какой-нибудь населенной планеты.
На корабль никто не наткнется.
Они виделись друг с другом в последний раз, и Алистера не дала никому сказать хоть что-нибудь. Хотя бы «прощай».
Она смотрит на то, как одновременно с экрана исчезают залитые красным индикаторы напарников и ненавидит себя ещё больше.
Микель и Ямансар проживут на двадцать семь часов дольше, чем она.