На следующий день Александра зашла в кафе во время обеденного перерыва. Блэр была слишком занята, чтобы долго болтать, но они согласились снова встретиться после работы и прогуляться вместе. Вернувшись в цветочный магазин, Александра почувствовала, будто каждая минута тянулась годами. Она игнорировала почти всё, что ей говорила Девин, слишком занятая своими мыслями.

Вскоре ежедневные прогулки по вечерам и провожание Блэр от кафе до её дома стало самым обычным делом. Александра решила парковать свою машину поближе к кафе, чтобы возвращаться домой было проще. Однако ей всё ещё приходилось каждый вечер тратить время на хождение обратно до машины — и оно того стоило.

Так продолжалось пару недель, пока они постепенно узнавали больше друг о друге. Блэр часто говорила о своей матери и младшей сестре Эмили, которая казалась типичной энергичной восьмилетней девочкой, одержимой принцессами. Александра узнала, что Блэр была удочерена её матерью-одиночкой, а отец Эмили ушёл вскоре после её рождения. По сути, Блэр содержала свою семью. Они рассказывали друг другу о своём детстве, о школьных временах, о своих планах на будущее. Александра никогда не уставала узнавать больше о Блэр. И чем больше она узнавала о ней, тем больше влюблялась.

Однажды холодным вечером они были увлечены разговором, поэтому, добравшись до дома Блэр, сели на скамейку в парке, чтобы его закончить. Блэр вздрогнула от сильного порыва ветра, и Александра аккуратно её обняла. Блэр продолжала говорить, и Александра смотрела на небо, слушая; между облаками виднелись несколько мерцающих звёзд. Ей казалось, что сегодня вечером всё становилось на свои места.

— … и поэтому Эмили запретили прикасаться к краске для волос, пока ей не исполнится восемнадцать.

Александра засмеялась и притянула Блэр ближе к себе. В ответ Блэр положила голову ей на плечо, и они молча сидели в таком положении некоторое время.

— Уже так поздно, — вздохнула Блэр, глядя на часы. — Мне пора домой…

— Конечно, — грустно сказала Александра. Когда они встали, она сжала руки Блэр в своих ладонях. — Где твои перчатки? Уже становится слишком холодно.

— Ты тоже без перчаток, — заметила Блэр.

— Не в этом дело, — Александра нахмурилась. С каждым днём ​​становилось всё холоднее и холоднее, и она знала, что хождение через парк — единственный путь Блэр до работы. Что она собирается делать, если температура упадёт до минуса? Или снег заметёт улицы до такой степени, что через него нельзя будет пройти? Не говоря уже о том, что, несмотря на солнечный характер девушки, Александра знала, что Блэр уставала к концу каждого дня, ведь ей приходилось круглосуточно стоять на ногах. Она довольно часто жаловалась на боль в ногах, но отклоняла предложения Александры подвезти её.

— Что случилось? — спросила Блэр. Её брови встревоженно нахмурились.

— Ничего. В какое время твоя смена начинается завтра?

— В шесть.

— Я заеду за тобой в полшестого.

— Тебе правда не нужно…

— В этот раз я не стану принимать «нет» за ответ. Ты тратишь столько времени на заботу о других. Пожалуйста, позволь кому-то хоть раз сделать то же самое для тебя. Позволь мне позаботиться о тебе.

Взгляд Блэр смягчился:

— Прости. Я просто… не привыкла к такому, — внезапно она крепко обняла Александру. Александра позволила ей держать себя в объятиях столько, сколько она хотела, наслаждаясь каждым моментом. — Спасибо, — тихо поблагодарила Блэр.

В тот момент всё казалось правильным. Александра подняла руку, чтобы погладить Блэр по щеке, которая приобрела розоватый оттенок от холода. Рот Блэр приоткрылся, когда они посмотрели друг другу в глаза. Александра сократила пространство между ними и сделала то, что хотела сделать с их самой первой встречи. Блэр на мгновение замерла, когда их губы соприкоснулись, а затем её руки скользнули вниз по талии Александры. Когда они остановились, то продолжили обниматься, соприкасаясь лбами. Единственный звук, который они обе слышали, был их собственным дыханием.

Блэр счастливо выдохнула:

— Знаешь, я не буду против, если ты станешь заботиться обо мне вечно.

— С удовольствием, — согласилась Александра, наклонившись для ещё одного поцелуя.