В дверь постучали — четыре четких удара. Звук отозвался в голове словно сквозь электронные помехи. Интерфейс «Кироси» выдал очередную ошибку биочипа.

— Мы разве ждём кого-то?

Ви достала из-под куртки пистолет, мягко ступая, подошла к двери и приоткрыла её, в любой момент готовая выстрелить.

На пороге её квартирки в мегабашне H10 стоял Горо Такемура.

— Что вы тут делаете?

— Чего он тут забыл?

Такемура критическим взглядом осмотрел её, и потом сказал:

— У тебя кровь.

Интересное приветствие.

— Да это не моя… — начала Ви, но осеклась. Пришло сразу два осознания: во-первых, она ни с кем в последнее время не дралась, чтобы запачкать себя чужой кровью; во-вторых, под носом подозрительно мокро и резко пахнет железом.

Шмыгнув носом, открыв дверь пошире и пробормотав смущённо «Проходите, я сейчас», она отправилась умываться и затыкать нос растерзанными на кусочки ватными тампонами.

Когда она вернулась, Такемура стоял в центре квартиры, поглаживая пальцем по голове взобравшегося на спинку дивана Нибблса. Сумку, с которой он пришёл, он поставил тут же рядом. С первого взгляда японца было не узнать — потрёпанную рубашку, брюки и длинный плащ как будто бы с ближайшей помойки он сменил на серое кимоно, заправленное в хакама, да накинул сверху чёрное хаори. Из образа выбивались разве что грубые ботинки на шнурке. Выдающие старую принадлежность к корпорации шейные импланты почти полностью закрывал белый ворот кимоно. Логотипы «Арасаки» аккуратны замазаны лаком — но таким, который можно было легко стереть.

— Ты приютила у себя бэконеко, — сказал он, кивая на кота.

— Его зовут Нибблс. Он милый, неприхотливый и мало ест. Только не гладьте его против шерсти, он этого не любит.

Оценив абсолютную, как у коленки, гладкость кота, Такемура усмехнулся.

Ви аккуратно достала из носа ватку. Кровь вроде перестала. Но в любой момент могла пойти вновь.

— Вы в кимоно.

Да сегодня просто какой-то день констатирования очевидных фактов.

— Если хочешь спрятаться, прячься в толпе. Чем глубже пытаешься зарыться в подполье, тем яроснее пытаются откопать. Потому я решил, что глупо расхаживать в той же самой форме, в которой я… охранял Сабуро. Теперь я больше похож на престарелого японца, ностальгирующего по своей родине. На моё счастье, что в этом городе никому нет дела до стариков.

— Да вы не выглядите… таким уж старым… — Ви кашлянула, осознав, что Такемуре может быть как сорок, так и сто сорок. Хотя она скорее дала бы ему где-то шестьдесят…

— Да вы геронтофилка, молодая леди.

­Она решила проигнорировать подколки надоедливого конструкта.

— Вы так и не ответили на мой вопрос — что вы тут делаете?

Он кивнул на сумку.

— Решил, что раз Найт-Сити не может предложить ничего приемлемого в плане еды, я сделаю её сам.

Ви подняла сумку и расстегнула молнию. В ней лежали самые обычные продукты. Рыба от RoyalDelicious, уверяющая всех, что выловлена она за пять тысяч километров от Западного Побережья, но по факту являющаяся напечатанной на пищевом принтере прямо в Найт-Сити; такие же принтерные листья нори. Тюбики с классическими японскими соусами и приправами. Но вот остальное удивило Ви. Упаковка риса указывала, что выращен он в самом настоящем Китае на самых настоящих проливных полях; на овощах не было никаких маркировок или наклеек, и лежали они без многослойной упаковки, в тонких тканевых пакетах. Ви даже открыла один из них и понюхала. Её забитый синтетическими запахами нос даже и не почувствовал сразу этот еле уловимый, травяной аромат летней свежести, исходящий от овощей.

— А арасаковская псина умеет брать след. Даже в моё время мясо, не обколотое гормонами, и овощи с фруктами, не обработанные самой химозной жутью, трудновато было найти, — прокомментировал Джонни, вместе с ней заглядывая в сумку.

— Как вы всё это нашли? — удивлённо спросила Ви, поворачиваясь к Такемуре.

— С большим трудом. Пришлось задействовать всё своё обаяние.

— У вас его нет.

— Поэтому и говорю — с большим трудом.

Он был каким-то… новым. Умиротворённым, что ли. Взгляд смягчился, губы то и дело трогала лёгкая полуулыбка. Он даже практически шутил.

Ви уже собралась сказать, что это всё ещё не ответ на её вопрос — какого чёрта он вообще забыл в её квартире её мегабашни — но успела остановить себя. С таким трудом найдя все эти продукты, он пришёл к ней, хотя мог вернуться в свой фургон, или в мотель, или где бы ещё он ни скрывался, и насладиться нормальной едой один. Но он решил разделить это. И ни с кем-то ещё, а с ней. В голове не укладывалось. Но в сердце затрепетало, и Ви еле-еле подавила полную счастья улыбку.

Лови такие бесценные моменты, и удерживай их бережно. Больше таких моментов может уже не быть.

— Вот только…

Такемура наконец отвлекся от кота и взглянул на неё.

— У меня нет ни кухни, ни какого другого места, чтобы готовить всё это…

— Системы безопасности на входе, как я погляжу, тоже нет.

— За кухнями и системами безопасности вы пришли не на тот этаж мегабашни, — колко ответила Ви. — Подождите немного, я одолжу у соседа электроплитку. Мы у него чуть ли не целым этажом кофе варим, когда кому-нибудь удаётся найти настоящие сливки или хотя бы миндальное молоко.

Она не знала, зачем рассказала об этом. Вряд ли Такемуре был интересен быт типичного мегабашенного клоповника. Но в своё оправдание, она волновалась и у неё немного потели руки.

Встретившись и перездоровавшись с половиной своих соседей на пути, помимо электроплитки, Ви прихватила ещё и небольшую кастрюльку, подходящую для варки риса. Настолько небольшую, что варить его пришлось в несколько заходов, и делом это оказалось не таким увлекательным, каким готовка обычно выглядит в кулинарных шоу по телевизору, на которые от скуки она иногда залипала.

Зато удивительно увлекательным было следить за умелыми и выверенными движениями пальцев Такемуры, пронизанных артериями имплантов. В его руках готовка превращалась в поражающую Ви магию — уже через час маленький столик в гостевой зоне был полностью занят суши и роллами, выполненными с присущей всему японскому изящной простотой. У неё уже начинали течь слюнки, но под грозным взглядом Такемуры она не осмеливалась съесть ни один кусочек. После того, как основная масса риса была сварена, он даже показал ей, как крутить роллы — и под его осуждающим взглядом стало крайне совестно за свои кулинарные умения и то, как бессовестно она переводит с трудом добытые продукты. Вслух же он лишь сказал, что для первого раза выглядит вполне себе неплохо.

Когда они наконец закончили, Такемура сел на колени у столика, оперевшись спиной о край дивана, Ви же уселась на подушках, скрестив ноги, и потянулась за едой. Хлесткий удар палочками по рукам тут же её остановил.

— Хей! — воскликнула она, потирая пальцы.

Такемура протянул ей пластиковые палочки для еды.

— Умеешь пользоваться?

— Обижаете. Руками-то почему нельзя?

— Имей уважение к еде.

Ви вздохнула, покорно забирая палочки.

— Попробуй сначала это, — Такемура указал на роллы с огурцом, одни из самых непримечательных на столе. — И не спеши. Распробуй.

Что такого вообще могло быть необычного в нори, рисе и огурце? Ви за свою жизнь ела и более хитровыдуманную японскую еду. Рестораны и кафехи Найт-Сити как только не извращались, лишь бы придумать что-нибудь пооригнальней.

Но эти простые роллы с огурцом сейчас показались ей лучшим, что она пробовала в своей жизни.

— Как тебе? — спросил Такемура. Ви почувствовала в его голосе плохо скрываемое беспокойство.

Беспокоится, понравилось ли ей.

— Это… очень вкусно. Правда.

Облегченно выдохнув, он улыбнулся. Шире, чем когда-либо до этого.

— Видимо, действительно всё так дерьмово в 2077 году, что такая простая еда кажется тебе такой вкусной. Уже начинаю думать, что не дожить до этого времени — небывалое везение, — произнёс появившийся в расхлябанной позе на диване Джонни.

— Завали своё грязное рокерское ебало и не порти момент, — мысленно шикнула на него Ви.

Судя по всему, это отразилось на её лице и в глазах, потому что Такемура вдруг с тревогой посмотрел на неё. От возможных расспросов её спасла закипевшая в кастрюльке вода, которую она поставила греться несколько минут назад.

— Ты собираешься готовить ещё что-то?

— Нет. Но вам должно понравиться, — ответила Ви, осторожно положила палочки на стол и перемахнула через спинку дивана, спеша к кастрюльке.

К Такемуре она вернулась, неся в руках по чашке зеленоватой жидкости.

— Что это? — подозрительно спросил он, принимая в руки чашку.

— Привет с вашей родины, — сказала она, присаживаясь обратно на диван. — Нашему отделу дарили этот чай на юбилей компании. Насколько помню, многие не оценили из-за высокой горечи, но… мне приглянулось. Берегу каждый пакетик, пью только в самые кризисные моменты своей жизни. Помогает… чувствовать себя живой.

Такемура вдохнул аромат чая, осторожно отпил, чтобы не обжечься.

— Этот чай называется сенча.

— Знаю.

Остаток позднего обеда, плавно перетекшего в ранний ужин, они по большей части провели молча — лишь иногда Ви прерывала это молчание, восторгаясь простотой и изысканностью настоящей японской еды, не извращённой жестоким американским виденьем на кулинарию с её попытками спрятать нори под рис или зажарить под темпурой всё, что движется и нет. Такемура лишь улыбался в ответ. Для него довольное лицо Ви уже было высшей похвалой. Джонни же молчал. Видимо, общество японца было ему настолько неприятно, что он отказался даже от своих постоянных колкостей в её адрес.

— А с этим мы что будем делать? — спросила Ви, указывая на остатки продуктов, отставленных в сторону.

Такемура поставил перед собой контейнер с варёным рисом и миску с нарезанной красной рыбой.

— Сейчас научу тебя кое-чему. Смотри, кладешь небольшое количество риса в ладонь, сверху — начинку, потом ещё немного риса и складываешь руки, чтобы они образовали треугольник…

Ви старательно повторяла за ним.

— Так?

Такемура покачал головой.

— Не совсем.

Отложив получившийся у него треугольничек онигири, он взял её руки в свои, сжал их под правильными углами. Ладони у него были раза в два больше рук Ви, одновременно тёплые в местах реалскина и отдающие металлическим холодом в местах вставок имплантов. Онигири у Ви всё равно получился маленьким и кривым.

— Стоило подумать об онигири, когда рис был ещё горячий — так они получаются гораздо вкуснее. Если же смешать с рисом сушёные комбу, с начинкой из сливы внутри… — продолжал рассуждать Такемура, соскребая из контейнера остатки риса и пытаясь вылепить из него ещё один колобок.

Ви же откусила от того, что получилось у неё. Казалось, что рис, согретый её и его руками, приобрёл дополнительный, неповторимый вкус. Хотелось остаться в этом моменте — на мягких подушках дивана, слушая обволакивающий голос Такемуры, рассуждающего об особенностях готовки онигири, чувствуя мурчание Нибблса у себя под боком. Словно огромные мыльные пузыри, счастье наполняло её, только приоткрой рот — и вылетят, с громкими хлопками лопаясь о потолок, разбрызгивая радость на всё вокруг.

— Ви, я что-то не так сказал?

Такемура, отложив рис, смотрел на неё обеспокоенно.

— Всё в порядке, просто это и правда очень вкусно, — сказала Ви, улыбаясь.

А потом она вдруг шмыгнула носом. Ещё и ещё.

Сбой в работе биочипа.

Не понимая, что происходит, Ви дотронулась до своего лица, посмотрела на подушечки пальцев. Влажные. Слёзы. Слёзы текли из неё, как вода из-под крана. Мыльные пузыри счастья обратились в острые стекла, что глыбами падали в легкие, терзая грудь нестерпимой болью.

Сбой в работе биочипа.

Такемура сел с ней рядом, склонился, обеспокоенно заглядывая ей в лицо.

— В чем дело, Ви…?

— Блять… — пробормотала она, вытирая ладонью щёку.

Это не помогло — она в ту же секунду стала такой же мокрой.

Сбой в работе биочипа.

Сбой в работе биочипа.

Сбой в работе биочипа.

Она не хочет умирать — вот в чём дело. Она не хочет умирать. Всё же было так хорошо, почти идеально. Всё же было так хорошо, когда они выпивали с Джеки в «Эль койоте кохо» после успешного дела. Всё же было хорошо, когда Мисти гадала им на картах, туманно объясняя их смысл и только больше запутывая. Всё же было хорошо, когда они дружной компанией в подвале Вика смотрели реслинг по ящику и ставили по целой кеге пива на бойцов-фаворитов.

И всё же было так хорошо сейчас, когда она вместе с Такемурой возилась с рисом, по-настоящему готовила что-то впервые в жизни.

Её счастье утекало секунда за секундой, и не только все те бесчисленные возможности на счастье в миллиардах вариантов её будущего, которого уже не было, — утекало счастье и то, что с ней уже случалось, разрушалось вместе с нейронами в больном мозгу, подменяясь воспоминаниями конструкта. Не страшно потерять то, чего с тобой никогда не случалось — страшно забывать то, что уже случилось. И страшно, когда рядом не остаётся того, кто бы напомнил.

— Я не хочу умирать…

Сбой в работе биочипа.

— Я не хочу умирать!

Он обнимал её, гладил по голове — руки его были в рисе, и рисинки путались в её волосах. От него пахло фиалкой и грушей, сочувствием и смертью, надеждой на лучшее будущее и черно-красной «Арасакой». Она прятала лицо в складках кимоно, и ткань глушила её отчаянный, захлёбывающийся в слезах крик.

Не хочу потерять себя.