Их разделял порог её апартаментов. Под носом — только-только подсохшие дорожки крови, идущие до подбородка. Майка, края куртки, штаны — всё залито кровью. Посреди майки длинный разрез, сквозь который видны свежие швы, пересекающие живот. На обратной стороне майки и в куртке — абсолютно такие же разрезы.

Хорошо, что у Ви в знакомых числился дружелюбный сосед таксист-искин, иначе бы её в таком виде в метро не пустили.

— Я сама ещё не успела зайти в квартиру, а вы уже на пороге.

Горо пожал плечами.

— Может, это просто провиденье.

— А может, вы просто следите за мной.

Он не стал отрицать.

Помариновав его ещё немного в своём не совсем осмысленном взгляде, Ви наконец махнула рукой и открыла дверь пошире.

— Хуй с вами, проходите. Только дайте время привести себя в порядок.

— Конечно…

Но Ви уже его не слышала. Направилась в ванную зону, по пути скинув прямо на пол куртку и ботинки.

«Ханако-сама… Она безрассудна и непредсказуема, постоянно попадает во всякие передряги. Поэтому позвольте мне задать закономерный вопрос: что будет, если она… погибнет ещё до реализации ваших планов?» — спрашивал Горо пару недель назад. Этот разговор случился практически сразу после парада, но уже тогда слово «погибнет» в отношении воровки далось ему нелегко.

Дочь его бывшего господина стояла у панорамного окна, из которого открывался вид на сверкающий, открыточный Найт-Сити, без повсеместного запаха мусора, отравленного машинами воздуха и потухших, наполненных отчаянием глаз, вспыхивающих в сумерках ободками имплантов. В руках она держала высокий бокал и задумчиво покусывала его край.

«Постарайся этого не допустить. В ином же случае… Доставь тело. Даже мёртвой она может оказать неоценимую помощь “Арасаке”».

Действительно ли Ханако-сама проявляла заботу о Ви, в чём он так стремился убедить и её, и самого себя?

Горо посмотрел на свои руки. Теперь, когда он наконец увидел Ви, пальцы больше не дрожали. По крайней мере, не так сильно. Обычно импланты блокировали тремор. Стареет? Давно не обновлял ПО? Или дело вообще не в этом?

Около трёх дней сигнал установленного на Ви трекера скакал туда-сюда по Пустошам, позволяя определить её местонахождение с точностью до полукилометра. А сегодня утром наконец показал, что Ви въехала в город, покружила немного по Уотсону и остановилась где-то в Нортсайде. Сигнал привёл Горо в глухой закоулок между промышленным зданием и заброшенной высоткой. Он незаметно пробрался в заброшку и засел на балконе четвёртого этажа, ожидая, когда объявится Ви. А, судя по трекеру, она должна была находиться в десяти метрах прямо напротив него.

Ви появилась через какое-то время — осторожно, стараясь не нарушать царившую в закоулке тишину, спустилась по крышам со снайперской винтовкой наперевес. Закрепив её на ремне за спиной, она достала более полезный в тесном пространстве револьвер, прошла чуть дальше и, тихонько переговариваясь со своим призраком, стала осматривать валяющиеся вокруг тела — и только сейчас Горо обратил внимание на огромную, нарисованную красным баллончиком на асфальте пентаграмму. В голову закрались сомнения, действительно ли это был всего лишь безобидный красный баллончик.

Когда Ви присела на корточки у одного из тел и замерла, копаясь в своей кибердеке, из стоящего в центре пентаграммы холодильника, заполненного нетранерским льдом, беззвучно вылезла неясная тень. Посидев немного на краю холодильника, покачиваясь туда-сюда, тень поднялась на ноги, расчехлила клинки-богомолы — и резко ринулась на Ви.

Горо дёрнулся, крик застрял в горле.

Погруженная в свои мысли Ви не успела среагировать, и киберпсихопатка пронзила её клинком насквозь. Разрезанный ремень сполз со спины, снайперская винтовка покатилась по асфальту. Сдавленный хрип разнёсся по закоулку.

Не скрывая своего удовольствия, которое всё ещё можно было умудриться прочитать на изуродованном имплантами лице, киберпсихопатка опустила руку, и тело Ви сползло с клинка, шлёпнулось на асфальт. Вцепившись рукой в открытую рану, девушка тщетно пыталась закрыть её тонкой майкой. Изо рта полилась кровь.

— Вставай, — процедил Горо. Сам не заметив этого, он вцепился в перила балкона до побелевших костяшек.

Посчитав, что на этом её работа выполнена, киберпсихопатка стряхнула кровь с клинков, сложила их и направилась обратно к холодильнику, продолжать прерванный нетранерский сон.

Ви опёрлась лбом о землю, с трудом поднялась на одно колено. Не с первого раза попав свободной рукой в карман куртки, достала ингалятор и жадно им затянулась. Поднялась на второе колено. Нащупала на земле выпавший из рук револьвер.

— Вставай, прошу тебя.

Резко выпрямившись и развернувшись, Ви вскинула револьвер и выстрелила. Киберпсихопатка легко уклонилась от пули, всего лишь немного наклонив голову, и обернулась, собираясь расчехлить клинки.

Но Ви уже неслась на неё.

Схватив киберпсихопатку за голову, она навалилась на неё всем весом и саданула затылком о край холодильника. Не давая ей опомниться, Ви погрузила её по плечи в подтаявший лёд. Не соглашаясь сдаваться так просто, киберпсихопатка раскрыла клинки-богомолы, выбросила их вперёд наугад — и один вошёл в плечо Ви. И вновь воровка позволила себе лишь хрип сквозь зубы. Опустив в холодильник револьвер, она нащупала дулом шею киберпсихопатки и выстрелила, переместила револьвер чуть выше, к челюсти — и выстрелила вновь, чтоб наверняка.

Всё затихло.

Вытащив застрявший в её плече клинок, Ви отошла на пару шагов назад, пошатнулась — и упала спиной прямо на тело, которое осматривала минутой ранее. Стимулятор уже начал выветриваться, да и чтобы поддерживать настолько израненного человека в рабочем состоянии, потребовалась бы лошадиная доза. Здоровой рукой она достала что-то из кармана, и Горо ожидал увидеть телефон, ожидал, что Ви позвонит тому чересчур вежливому искину и попросит отвезти её к рипердоку… Но то оказался портсигар. Открыв его, Ви вытащила сигарету и закурила.

До этого момента Горо ни разу не видел её курящей. Никогда не чувствовал от неё или от её одежды противный запах сигарет.

А точно ли это Ви?

Выдохнув облачко дыма, она вдруг громко засмеялась — звук разнёсся эхом. Смех тут же сменился булькающим кашлем, и, повернувшись набок, она выплюнула кровь. Продолжая держать сигарету в зубах, она всё же достала из заднего кармана брюк чудом не разбившийся телефон, что-то кому-то напечатала, а после этого, отбросив сигарету в сторону, связалась с искином. Его бронированное такси подъехало практически мгновенно. Еле-еле поднявшись и подхватив снайперскую винтовку, Ви добрела до машины и рухнула на заднее сиденье.

Только после этого Горо облегченно выдохнул.

Вектор-сан умел делать свою работу. Через пару часов, нагруженная нравоучениями и рекомендациями, в том числе — возмущенно-обречённой «посиди ты спокойно на жопе хотя бы денёк!» — Ви была дома, и тут же у её дверей объявился Горо с дрожащими от волнения пальцами.

Процарапав в очередной раз обивку — таких отметин было уже много — бэконэко запрыгнул на спинку дивана, подставляясь под руки, и Горо почесал его за ухом. Бэконэко замурчал, а потом вдруг резко замолк и уставился на вход в ванную.

И тут же сквозь звук льющегося потока воды послышался ещё один — что-то упало на плитку.

— Ви?

Ответа не последовало, лишь по-прежнему шумела вода.

С опаской он подошёл ближе к туалетной зоне — и заметил вытянутые на плитке ноги.

Горо рванул в душевую, и увидел Ви, лежащую на полу лицом вниз. Льющаяся с неё вода была бледно-розовой — окрашенной кровью. Горо ринулся к ней — его волосы и кимоно тут же намокли, — перевернул, нащупал на шее артерию. Жива. Взяв её на руки — она оказалась удивительно лёгкой — он укутал её в большое бледно-зелёное полотенце, сорванное с крючка напротив, и отнёс на кровать. Чутко убрав с её лица волосы и согнув её тонкие, исхудавшие ноги в коленях, он не придумал ничего лучше, кроме как сжать болевую точку у локтя. Всё как в его детстве, в Тибе-11, когда приходилось приводить в чувство других детей, упавших в обморок от токсичных испарений реки.

Ви очнулась со стоном боли, прогнулась в спине, и Горо отпустил её руку. Приоткрыв глаза, она взглянула на него с настороженностью, поморщилась и попыталась сесть.

— Тебе лучше лежать, — сказал Горо, схватив её за плечо и пытаясь уложить обратно.

Опять поморщившись, она оттолкнула его руку — слабо и невесомо, словно и не было никогда в ней силы, что она демонстрировала в схватке с той же киберпсихопаткой, — и всё-таки села, опираясь спиной о стену. Вода капала с её мокрых волос и текла по шее и плечам.

Не зная, как себя лучше вести, Горо не придумал ничего лучше, кроме как принести ей стакан воды. На настоящую воду Ви не скупилась, всегда храня хотя бы одну-две галлоновые бутылки под раковиной.

Когда он вернулся и сел рядом, подавая ей стакан, она даже не взглянула на него. На бледно-зелёном полотенце образовались красные разводы — видимо, вытирала вновь пошедшую из носа кровь.

— Интересно, когда фарфоровая мисс совершенство посылала вас следить за мной, она так и приказала «корми её, гладь кота, вытаскивай из душа, чтобы не захлебнулась в собственной крови»? — резко сказала она хриплым голосом.

Во взгляде, что она прятала, уткнувшись глазами в стену, читалось раздражение.

— Ви, ты о чём... — начал Горо, ставя явно никому не нужный здесь стакан с водой на подоконник.

— Не прикидывайтесь идиотом, — прервала его она, зло усмехаясь.

Горо почувствовал, что начинает раздражаться в ответ.

— Ви, я чем-то заслужил такое отношение? Сделал что-то не так?

Она повернулась к нему, встретилась с ним взглядом. Как-то она обмолвилась, что поначалу её пугали его горящие красным ободком, словно бы мёртвые глаза, и что не сразу она смогла увидеть за ними наличие души. Теперь же её глаза горели исступлённо и яростно, пугая его.

— Вы всё делаете не так. Арасачья псина, что пытается прятаться за маской ласкового котика, лишь бы вынюхать побольше и, выждав момент, защёлкнуть ошейник на моём горле, утянуть меня вновь в рабство, из которого столь сложно было выбраться. Вновь сделать меня своей послушной, безвольной игрушкой.

Она выплёвывала слова с нескрываемой, ядовитой злобой, и они ранили Горо сильнее, чем когда-либо попадающие в него пули и клинки.

— В тебе говорит конструкт.

— О нет, Горо. Здесь, — Ви указала на свою голову, постучала пальцем по виску, — я и только я, всегда была. Сейчас я просто яснее вижу суть вещей.

Горо поднялся с кровати. Рациональные мысли о том, что стоит сделать скидку на её состояние и не принимать слова так близко к сердцу, перебивали роящиеся в его сердце и колющие изнутри эмоции от того, что его только что несправедливо оскорбили и даже оболгали.

— И правда говорят, что настоящая сущность человека проявляется в критические моменты жизни, — тихо промолвил он. — Я ожидал от тебя если не... дружбы, то хотя бы уважения. Что ж, ошибочно было полагать, что прогнившая насквозь воровка из такого же прогнившего насквозь города способна хоть на какие-то светлые чувства.

Он отошёл от кровати, достал из своей извечной сумки коробочку бэнто и оставил её на столике у дивана.

— Не забудь поесть. Ты и так потеряла слишком много крови, — и, не глядя на неё, Горо вышел из квартиры.

— Вот и первая любовная ссора.

Ви открыла глаза. Кажется, на некоторое она провалилась в забытьё. Подняла голову и взглянула на Джонни, усевшегося на кровати напротив неё. Он даже не пытался скрыть довольную улыбку на своём лице. Ви же почувствовала, как внезапная вспышка злости на Такемуру испарилась, выветрилась вместе с запахом его одеколона.

— Ты такой радостный, что аж противно.

— А мне что, плакать начать? Ты высказала арасачьему псу всю правду, и он тут же убежал, поджав хвост и заламывая руки от обиды. Да по такому поводу вечеринки устраивают!

— Никакая это не правда, а всего лишь грубость, которую я сказала, не подумав.

Джонни придвинулся к ней ближе.

— То есть в действительности ты так не считаешь? Не считаешь его шпионом, посланным лишь за тем, чтобы следить за тобой, контролировать тебя? Да он сам напрямую заявил об этом, ничуть не скрывая! И знаешь, Ви, пытаться спрятать от меня свои эмоции — дохлое дело. Я вижу тебя насквозь.

Ви отвернула голову в сторону, чтобы Джонни выпал из поля зрения. Но он всегда здесь, на оболочке сетчатки глаза, на самом кончике зрительного нерва.

Раздающееся у неё под черепом эхо давно мёртвого мужчины.

Кого она на самом деле видит в Такемуре? Прислуживающую, жалкую псину? Преданного, не обделённого честью мужчину?

— Он честен со мной. И заботлив. Это доказывает его исключительно добрые намерения, — ответила она, сама не до конца уверенная в своих словах.

— Он — чёртова «Арасака», Ви! У «Арасаки» не может быть никаких добрых намерений. Особенно относительно той, что носит в своей голове террориста! И если он этого не понимает, то он ещё тупее, чем кажется!

Иногда правота Джонни казалась железобетонной и непоколебимой, как гора. И весь его опыт, что записывался в мозг Ви, как на киноленту, говорил об этом.

Но он был лишь крикливым заложником китайской комнаты.

— Мы всё время ходим по кругу, из которого ты не в состоянии вырваться. Почему я вообще до сих пор пытаюсь с тобой общаться? — вновь перевела она взгляд на Джонни.

— Может, потому, что при всех своих недостатках я всё же даю тебе другой взгляд на ситуацию и высказываю иногда кардинально отличное мнение, которое помогает принять более обдуманное решение?

— Мнение может быть только у личности.

Джонни хохотнул.

— Ты не считаешь меня личностью? Не считаешь, что я могу иметь какие-то мнение, свой взгляд на вещи? Окей. Тогда я не могу быть тебе врагом, которого ты всё так отчаянно пытаешься во мне рассмотреть. И быть другом тоже могу, — он придвинулся ещё ближе. — Но я хочу быть тебе другом. Хочу тебе помочь, хочу, чтобы ты выжила. Но раз я не личность и никаких желаний у меня быть не может, то откуда тогда это всё?

— Ты по-прежнему мастер чесать языком. Это написание песен научило тебя столь мастерски жонглировать словами?

— А то.

Он передвинулся, сел рядом. Ви даже показалось, что она слышала шуршание ткани от его движений.

С каждым днём он кажется всё более реальным.

Ей стало безумно душно здесь, в этой кривой, слишком узкой и слишком просторной квартирке, совершенно не предназначенной для жизни. Стало безумно душно рядом с Джонни, что вытянул ноги вдоль кровати и нервно покачивал тёмные очки в тонких пальцах; душно в гуле никогда не засыпающей и не смолкающей мегабашни. Хотелось открыть окно нараспашку, высадить всю стену, чтобы воздух хлынул внутрь, а ещё лучше — вернуться обратно в Пустоши к кочевникам, к их прямоте и простоте, опьяняющему риском и адреналином песчаному ветру, к жизни гораздо более яркой и настоящей, чем когда-либо может подарить Найт-Сити.

— Ви, — промолвил Джонни, и она скривилась, закатив глаза. — Личность я или нет — ответ на этот вопрос зависит от самого определения понятия «личность», и давай оставим эту софистику умным дядькам, которым попросту больше нечем заняться. Просто прими тот факт, что я хочу тебе помочь. Теперь я это ты, а ты — это я.

Пришло время Ви смеяться. Свежая рана откликнулась болью.

— Раз ты — это я, то скажи мне, Джонни, как выглядела моя мать? Какой у неё был голос? А цвет волос?

Джонни молчал, пряча глаза за чёрными стёклами очков.

— Не знаешь. Ты благополучно стёр это из моего мозга, освобождая место для своих воспоминаний. Да ты даже не сам это сделал — этим занимается программа, заложенная в биочип. Вся твоя суть, всё твоё существование заключено в том, чтобы использовать моё тело как оболочку, а не быть мне другом. Ты паразит, который медленно меня убивает. И хуже того — ты стираешь меня, подменяешь мои чувства и эмоции. Я — это ты, это так. Но ты — не я.

С тяжёлым вдохом Ви встала в кровати.

— Надеюсь, теперь мы это выяснили.

Придерживаясь стенки, она взяла с подоконника стакан воды, налитый Такемурой, и мелкими глотками запила две капсулы омега-блокаторов.

Услышав стук в дверь, Ви вздрогнула. Четыре чётких удара. Даже не открывая дверь, она точно знала, кого увидит на своём пороге. Поспать нормально так и не удалось — она то проваливалась в какое-то пограничное состояние между сном и бодрствованием, то просыпалась от боли в животе и плече, тщетно пытаясь найти удобную позу.

Поднявшись с дивана, она прошла через квартиру и открыла дверь.

Такемура. Всё с той же сумкой через плечо. Всё в том же кимоно. Со всё теми же логотипами «Арасаки» на шейных имплантах, скрывающимися под чёрным лаком.

При мысли о них вспыхнула злость, как и вчера. Злость, подкреплённая десятилетием бесплодных поисков и запертая ещё на несколько десятилетий.

— Твой кот вчера вечером забрался мне в сумку и покинул мегабашню вместе со мной. Я пришёл его вернуть, — безэмоционально сказал Такемура. И только сейчас Ви заметила Нибблса на его руках.

«Твой кот». Больше не бэконэко, её маленький призрак смерти. Просто кот.

Она взяла Нибблса и поставила на пол. Не особо заинтересованной ни в хозяйке, ни в её разговоре с Такемурой, он засеменил по направлению к миске.

Если бы не кот, он бы никогда больше не пришёл к ней? Исчез бы в бесконечных переходах и тёмных закоулках города, не позволяя себя найти?

Попрощавшись с ней кивком, Такемура развернулся, собираясь уходить.

— Стойте.

Ви хотела схватить его за рукав кимоно, но отдёрнула руку. Но он всё же послушал её, остановился, обернулся, заранее подготовив во взгляде напущенное безразличие ко всему, что она собирается ему сказать.

— Я хочу извиниться перед вами за свои слова. Я…

Вдох. Выдох.

 — Я хочу, чтобы вы поняли... У меня нет ни единой причины доверять «Арасаке». И доверять Ханако-сама тоже, — она с огромным усилием выдавила из себя уважительное обращение к позолоченной принцессе. — Но я доверяю вам. Вы — один из тех немногих, кто пытается спасти мою жизнь и действительно что-то делает для этого.

Сжав зубы от боли в животе, Ви, опустив голову, поклонилась настолько низко, насколько могла. В «Арасаке» её обучали искусству поклонов на случай приезда в их отдел вышестоящих чинов из Японии, и что-то она до сих пор помнила. Помнила, например, что поклон извинения самый долгий.

И она была готова стоять так до скончания веков.

Хотя бы для того, чтобы спрятать от Такемуры перекошенное от злости к «Арасаке» лицо. Злости за потерянных в бессмысленной и бесполезной войне товарищей. Злости за нанесённые этой войной увечья. Злости за смерть Альт. Злости, навсегда запечатанной в конструкте в момент, когда копировали сознание Джонни Сильверхенда. Злости, ей не принадлежащей.

Не принадлежащей, серьезно? Ты сама-то уверена в этом до конца? А как же смерть Джеки? Позорное увольнение с последующей попыткой обнуления? И неукротимое переписывание её души?

Вдох. Выдох.

У неё был повод злиться. Но она не позволит этой озлобленности ослепить себя. И не позволит перенести её на непричастного ко всему этому человека.

А он непричастен?

Такемура нерешительно шагнул к ней, положил руки на плечи и заставил выпрямиться. А после, продолжая сжимать её ладонями, приблизил к себе и лёгким касанием губ поцеловал в лоб.

— Ты имеешь полное право никому не доверять, учитывая, как много боли тебе причинили. И я не хочу быть тем, кто сделает тебе ещё больнее.

Маска безразличия слетела. Он вновь улыбался своей полуулыбкой. И в глазах, что при первой встрече так пугали её, была теплота.

Ви позволила себе обнять Такемуру, просунув руки у него под мышками, путаясь в складках кимоно. А он обнял её в ответ.