Риф проснулся от света в окно. Поначалу он просто лежал, ещё наполовину во власти только что закончившегося сна. Он мог не выходить на работу, хотя чувствовал себя он довольно хорошо. Как будто все вчерашние приключения ему только привиделись.

Вчерашние приключения!

Он резко сел в постели. Одеяло тут же упало складками ему до пояса. Риф мгновенно осознал, что натворил. Он проигнорировал возвращение машины, оставленный в ней телефон и вообще документы. И он не явился на ужин с Эсти! Он же просто хотел привести себя в порядок и дождаться доклада о свое машине. Его никто не беспокоил. Это значило, что машину просто не нашли, или подходящих людей не оказалось на рабочем месте, или служба решила отложить поиски на завтра. Всё что угодно могло случиться, а он не знал. Но теперь ему предстояло разобраться со всем разом. Но прежде он обязан позвонить Эсти. Он за телефон было схватился и вспомнил, что его нет под рукой.

Риф, не долго думая, выскочил из-под одеяла вообще и бросился к стулу с вещами. Они уже высохли и сейчас представляли собой жалкое, помятое зрелище, наверняка попахивающее из-за целого дня использования, в том числе лазанья по горам, а потом ещё и по грязи. Риф заозирался по сторонам в поисках стационарного телефона, который обычно устанавливают в номерах для быстрого вызова обслуживания или для связи с администратором. Он поискал взглядом памятку, где и были перечислены в столбик все необходимые номера, и сразу же набрал горничную. Сперва придётся позаботиться о внешнем виде, а уж потом решать проблемы посерьёзнее. Столько времени прошло – и никто его не потревожил. Наверняка это плохой знак: что-то пошло не так – и все вещи, включая машину, просто исчезли. Риф волновался. Только звучание живого человеческого голоса вырвало его из поднимающейся тихой паники:

- Чем я могу вам помочь?      

- Это номер триста семь. Я вчера заказывал одежду с курьером. Что случилось?

- Простите? – удивилась женщина на другом конце провода.

Риф скользнул взглядом по зеркалу. Он стоял перед телефонной тумбочкой в полном облачении. Помятый, но всё-таки чистый. Он же вчера намеревался подождать доклада, бодрствуя. Но он переоделся и заснул. Как опрометчиво.

- Простите, - повторил он за собеседницей. Ему было крайне неловко, и он тут же оправдался. – Я слишком переволновался. Одежда на месте. Почему меня не разбудили насчёт машины и личных вещей?

- Но вы вывесили табличку «не беспокоить», - моментально получил он ответ. – Служба эвакуации составила документ и оставила его внизу. Они просили вас связаться с ними сразу же, как появится возможность.

Значит, «лексус» уже на стоянке, возможно, помытый и уже заправленный. Риф помедлил перед следующей репликой, ибо снова мог сказать что-нибудь невпопад. Он сразу поверил, что табличка «не беспокоить» висит на его двери. Обычно он так и делал перед тем, как лечь спать. Видимо, неосознанно повесил её и вчера. Всё шло кувырком. Разговор с Эсти откладывался. Риф осознавал, что в такой напряжённый момент, когда он обязан был подумать о многих неотложных вещах, совершенно по-глупому думает об Эсти, которую, получается просто обманул. Что она вообще о нём подумает? Она уже обожглась раз и не захочет никаких оправданий, считая их очередной уловкой.

- Я сейчас спущусь, - заверил Риф.

Неудобно в мятой одежде, но в номере вряд ли найдётся утюг. Он положил трубку и поискал взглядом – разумеется, не нашёл – потом облазил все тумбочки и шкафчики. В номере было всё, что угодно, кроме утюга, а вываливаться на люди в таком виде – значило бы приковать к себе излишнее внимание. Более того, ему было важно, что о нём подумают другие. Он медлил. Давно мог бы спуститься вниз и даже уже связаться со службой, а он стеснялся показаться перед людьми несобранным. Тогда он вернулся к телефону и набрал код города. Ещё и за телефон придётся заплатить, ибо бесплатно можно было связаться только со службами гостиницы.

- Эсти, - начал он с имени, - прости, пожалуйста. У меня вчера не вышло. Всё сорвалось. Я сам не знал…

Он замолчал, потому что она не произнесла ни слова. Наверное, надо было дождаться её отклика, хотя бы услышать её голос. Риф даже не мог надеяться на то, что она не игнорирует его звонки. Звонил он всё-таки с чужого номера.

- Ты сразу начал оправдываться, - прокомментировала она, от чего сердце похолодело.

- Эсти, но я правда не виноват в задержке. Я за городом, попал в шторм и…

- Можно было просто позвонить и предупредить, чтобы я не ждала, - упрекнула она.

Риф хорошо её понимал: разочарованный человек редко способен сразу же выслушать оправдания и поверить в них. Эсти давно отдалилась от Рифа. Сейчас она казалась настолько далёкой, как пришелица из другой галактики.

- Я всё объясню при встрече. Ты только не сердись.

- Я не смогу ни сегодня, ни завтра, - отрезала она. – Прости, Риф, я правда очень ждала.

- Я знаю. Тем более, сам же и стал инициатором. А получается, как будто я испугался. Но это не так, - попытался надавить он. – Я правда вчера находился в пути и не очень хорошо себя чувствовал.

Он ждал, что она спросит его о здоровье. Хотя бы поинтересуется, сейчас с ним всё в порядке или нет. Но она не спросила. Она вообще мимо ушей пропустила каждый намёк на оправдание. Риф сам начал сердиться, ибо говорил чистую правду.

- Извини, Риф, но я правда не могу в ближайшее время.

- Но как ты… - Риф замолчал, глубоко вдохнул. Он много чего мог наговорить, но результата не будет никакого. Эсти упрямилась. Она явно обижалась. Но помимо личных эмоций она действительно могла быть занята. Она вернулась в город и сперва позаботилась о собственной жизни, получила опору под ногами, и только потом, когда укрепила своё положение, позвонила ему. Бывший – вот он кто для неё. Самому обидно стало до глубины души. Любая его осечка выставляла его в невыгодном свете.

- Хорошо, я позвоню позже, - смирился он. Тем более, сейчас и правда не оставалось времени на долгие задушевные разговоры. А личных проблем на расстоянии не решишь.

Риф ждал, что она смягчится и скажет что-то вроде «мне жаль, но я правда занята», но она просто попрощалась:

- До свидания, Риф.

Научилась жить без него. Вероятно, её не слишком и тяготило его отсутствие. Он слушал короткие гудки в трубке и всё никак не решался положить её. Он пальцы с силой сжимал, протестуя против происходящего. Всё это из-за того пацана случилось. Вся эта погань, от которой рычать хотелось. Риф стискивал и стискивал пальцы, пока самому больно не стало. Тогда он положил трубку и, больше не думая, решительно двинулся к двери.

Короткий разговор, означающий, что от него всего лишь хотели поскорее избавиться. Риф совершенно очевидно сердился. Пусть он виноват, но можно же было хотя бы выслушать. Эсти превращалась просто в ту самую стерву, которых показывают по ТВ. Риф осознавал, что она далеко не такая на самом деле. И вслед за мыслями об Эсти снова пришёл ОН. Опять образ этого злого пацана. От него до сих пор мурашки бежали. Вирай совершенно очевидно не был нормальным. Какой-то сумасшедший, которому повезло выбраться из клиники. Буйный, помешанный и эгоистичный.

- Могу я чем-то помочь? – спросил портье у стойки, радушно улыбаясь. Он только что очередного клиента отпустил с ключом – Рифу он встретился – и сразу же переключился на другого, как телевизор: нажимаешь на кнопочку пульта – и вуаля, вместо боевика беседы о здоровой пище.

- Для меня должны были оставить договор из службы эвакуации, - пояснил Риф и собрался имя назвать, но, видимо, из всех клиентов только он ждал свою машину. Портье быстро выудил из-под стойки файл с бумагами и протянул перед собой, в руки передал. Риф убедился, что нет никакой ошибки, и в договоре указано именно его имя. Осталось только прочитать и подписать. Он мог бы и не читать даже, если бы не был заинтересован в сумме выплаты и адресе, откуда можно забрать свою машину.

- Вам передали пакет, - портье достал свёрток. Риф знал, что там: личные вещи, включая мобильник. В подтверждение тут же пиликнул сигнал сообщения. У Рифа душа вниз ухнула: сразу заподозрил, кто постарался. Даже смотреть не нужно. Не Эсти же будет сидеть и смс-ки слать тому, кого только что вежливо отшила, прикрываясь занятостью. Снова досада взяла. Его жизнь катилась под откос с заметным ускорением. И почему Эсти именно сейчас решила вернуться в его жизнь? Когда Риф попал в переплёт с малолетним пидером.

Однако, кто тут пидер – ещё вопрос: его самого же отымели в зад. А он не сопротивлялся.

Тошно становилось. Риф не изменил выражения лица. Он пытался вчитываться в текст пока ещё не подписанного договора, но почти не осознавал полученных сведений, заставил себя сосредоточиться только на пункте связи со службой и стоимости предоставленной услуги. Сумма вполне ожидаемая. Риф достал из пакета свой мобильник и тут же развернулся, зашагал прочь, обратно к номеру. Прежде всего нужно сосредоточиться на деле, а потом уже позволять себе расклеиваться из-за жизненных неурядиц.

Как он и полагал, список полученных смс был бесконечно долгим. Он просматривал его и злился. Все сообщения от него. Он бы удалил их все, даже не читая имени отправителя, но существовал риск, что среди них окажется сообщение от другого человека, действительно важное. Вирай уже сейчас становился его кошмаром наяву. Что будет потом? Если Риф хотя бы раз даст слабину и согласится с его присутствием. А этому мальцу и причины никакие не нужны, чтобы лезть в чужую жизнь, сам в неё вошёл и держался, уверенно тесня из неё самого владельца этой жизни.

Однако где-то в глубине души Риф почувствовал какое-то необъяснимое тёплое удовлетворение от такого внимания. Никто, кроме Вирая, даже не подумал спросить, как Риф вообще себя чувствует. Хоть кому-то он важен.

Риф быстро разобрался с договором и поставил свою подпись, заверив, что поставит её и на оригинале. А как иначе можно получить назад свою машину? Сумма оказалась не такой крупной, как он рассчитывал, даже смешной. Но будь она даже в три раза выше, он бы не отказался от машины. А каждая машина и являлась залогом сама по себе. Риф не знал таких людей в реальности, которые смогли бы просто оставить свою машину, практически кому-то подарить, лишь бы не оплачивать стоянки, эвакуаторы или штрафы. Зачем вообще тогда машина нужна? Ездили бы на автобусе.

На автобусе Риф ездить не хотел. Он ещё раз осмотрел свои вещи в номере и наконец решил задержаться в этом городке ещё ненадолго. Не хотелось тащить грязную одежду домой, постирает тут, раз уж его там никто не ждёт, кроме чокнутого гея-наркомана. Наверное, недоссора с Эсти стала последней каплей. Риф понимал, что преувеличивает, но ему казалось, что весь мир отвернулся от него. Он чувствовал себя самым несчастным человеком на Земле, несправедливо обиженным и обделённым. Да и самочувствие его заметно улучшилось, он даже не вспоминал о своих болячках. Вчера перенапрягся, а сегодня хоть снова в горы лезь. Только он лезть не собирался. По крайней мере, он так думал, пока не увидел на стенде заманчивую надпись «На восточном склоне гнездятся орлы». Риф никогда в жизни не видел орла на свободе. Под названием красовалась короткая статья, где во всей красе описывались даже не орлы, а достопримечательности горных склонов и способы их преодоления. Обычная замануха для туристов. Риф не был туристом. Он скорее входил в категорию профессионалов-любителей. И он был настолько искушён в альпинизме, что мгновенно представил, как поднимется на плато, с которого лучше всего видно, как орлы кружат над обрывом. Риф застыл на месте, не мог взгляда оторвать от такой же показушной картинки, где эти самые орлы летали над сравнительно пологим склоном. Только Риф точно знал, что сфотографированный участок – и есть самый лёгкий отрезок пути. Он всего полкилометра тянется, а потом начинаются неровности, а затем пологие тропы чередуются с крутыми уступами, благо не гигантскими, как показывают в фильмах. Риф, наверное, не рискнул бы покорить настолько высоченный крутой уступ. В этих горах таковых не было. По меньшей мере, в тех их областях, где Риф уже побывал. Он так загорелся идеей хотя бы посмотреть, хотя бы до первого уступа, что вмиг все житейские проблемы, которые душили его минуту назад, стали незначительными. С возвращением он мог и повременить. Всё равно там ничего хорошего его не ждёт. Даже хорошо, что удастся отхватить дополнительный кусочек времени только для себя, для своего хобби. Стоило лишь сравнить горы и то, что ждёт его в городе – и чаша весов мгновенно перевесила.

Риф не был безответственным и ещё раз оценил свои силы. Боли от любвеобильности Вирая вообще не осталось. Только отбитые органы ещё напоминали о себе. К вечеру, конечно, все ощущения усугублялись, но сейчас было утро. Более того, раннее утро. Служба эвакуации всё равно ещё не открылась. Оставили дежурного, который и отвечал на вопросы и в случае мог вызвать бригаду. Риф наведается туда потом, когда вернётся. Он ведь не собирается карабкаться на самый пик. И он не станет продолжать, если почувствует, что ему становится хуже.

Горы – и душный город с неприветливой Эсти, вечно что-то требующей Джены и психом, прописавшимся у него дома. Наряду с ним Риф вспомнил и все галлюцинации, которые преследовали его. А следом опасения из-за результата исследования его головы. Риф струхнул. Он же от врачей сбежал, боясь услышать правду, что у него в мозгу развивается опухоль. Душа снова похолодела. Риф как приклеенный стоял перед стендом с красочной завлекаловкой туристов. Оказывается, правду он услышать не готов. И он не готов встретиться лицом к лицу со всеми многочисленными проблемами прежней жизни. Ему нужно хотя бы немного времени. Он мог просто провести его в гостинице, отдыхая и залечивая раны, но сидеть без дела, когда под боком такие заманчивые горы, просто нереально. Риф даже в какой-то момент начал бороться с желанием дотронуться до фотографии с кружившими над живописным склоном орлами.

Он уже принял решение, ещё не осознавая этого. Рискованное решение, но самое логичное, если брать во внимание все обстоятельства.

Его задумчивость не осталась без внимания. К нему поспешил по виду агент туристической фирмы, которая организовывала рейды туристов в горы.

- Вас заинтересовал подъём? – осведомился вежливый мужчина чуть младше него. – Я бы хотел предложить надёжную группу и удобное для вас время. Разумеется, в услуги уже входит прокат оборудования и экипировка…

- Нет, спасибо, - Риф перед собой руку вытянул с растопыренными пальцами, как преграду. – У меня всё своё.

Только своего у него при себе не так много, ибо оно осталось в машине.

- Хотя, - мгновенно оценил он предложение и под давлением принимая окончательное решение, - экипировка мне, пожалуй, понадобится. Для подъёма на уступы. Возможно, не пригодится, но хочется быть во всеоружии.

По возвращении позвонит в службу эвакуации, а вечером – Эсти. Только телефон всё равно оставит в гостиничном номере. Потерять жалко, потому что этот подъём являлся куда более сложным, чем предыдущий, с которого его почти силой спустили и выдворили восвояси. Да и сообщения от Вирая не добавляли хорошего настроения. Пусть хоть том, как у Александра Дюма, напишет – Рифу всё равно, если он будет в горах и этого просто не увидит.

- Прошу, - незнакомец протянул визитку. Хоть что-нибудь, но всучить. За любую услугу ему идёт комиссия, даже за такую маленькую как аренда оборудования. И Риф решил ему помочь и упомянуть, когда заглянет на турбазу.

Он не собирался взбираться по крутым склонам, требующим страховки. Он не думал покорять километры неисследованных троп. Он не хотел добираться до границ, где ветра выдували песок, тем самым мешая закрепиться древесным корням. Даже кусты не росли. Всё, что можно было обнаружить – скудную низкую, жёсткую траву клочками то тут то там.

Риф остановился, когда выбрался на крошечное плато, совершенно не то, на какое рассчитывал подняться. Плато находилось восточнее и ниже почти вдвое. Вокруг плато кое-где возвышались жидкие кустики, а вокруг в сезон цветения даже распускались камнеломки, придавая виду живописности. Риф сознательно обошёл это плато стороной, всё ещё гонимый нелёгкими мыслями. Он должен был испытать прилив адреналина и успокоиться. В стрессе ехать домой, встречаться с Вираем и, тем более, с Эсти, было неверным решением. Риф испытывал раздражение всё то время, пока думал о них обоих. В его думы вплетался страх из-за галлюцинаций. Как бы ни было трудно, надо было сразу узнать результаты исследования мозга, а он трусливо сбежал, отвоевал себе лишних пару деньков. Поступок, никак не украшающий характер взрослого человека.

Пока он думал, он продолжал подъём. Думал он непрерывно, казалось, много часов кряду, а потом начал уставать. Обычная физическая, можно сказать, здоровая усталость. Внутри снова крутило – слишком растревожил все свои раны, если их вообще можно назвать ранами. Рана в общем понимании – это дыра в теле, сочащаяся кровью. У него скорее синяки были. Но синяки нестрашны, если они снаружи, а когда отбиты органы, всё обстояло несколько серьёзнее.

Риф буквально выкатился на это крошечное плато, окружённое только каменными уступами и реденькими пятнышками жухлой травы с жёсткими листочками. Плато даже не походило на площадку. На нём могло уместиться не больше пяти человек. Лежащий – один, как Риф. Он просто лежал и привыкал к постепенно утихающей боли. Он настолько вымотался, что думать забыл обо всех городских неприятностях. Он, наверное, забыл о них ещё на последней четверти пути. Подумывал ещё, но не так остро. Да и воспринимать легче стало. Он попытался в небо смотреть, наконец-то переставшее лить потоки слёз. Ветер был настолько сильный, а плато настолько незащищённым от него, что оно успело высохнуть. И только в щелях и выемках блестели влагой стенки камня. Риф смотрел в это посветлевшее небо, всё ещё подёрнутое облаками, и глазам становилось невыносимо ярко, как будто вот-вот солнце появится. Он поднял руки в перчатках и накрыл ладонями лицо. Стало спокойно. Вместе со спокойствием возвращалась рассудительность. С Эсти он поговорит попозже. Конечно же, она не станет считать его врагом номер один из-за того, что он не позвонил. Она выслушает и, наверное, поверит. Она всегда верила, если Риф не намеревался врать. Она это как чуяла.

Риф лежал и постепенно начинал подрагивать. Ветер усилился. Даже плотная одежда не спасала от холода. К тому же, верхний слой промок. Благо, до тела не достало. Сбоку загремели крепления. Риф отвлёкся от ощущений и всё-таки сел, поправил пояс с необходимым оборудованием и с тем, которое предназначено на непредвиденный случай. В горах много чего могло случиться. От падений никто не застрахован. А если при себе не будет верёвки и крепежей, то не выбраться. Правда, в нынешнем состоянии Рифу и со всем этим будет сложно выбираться, однако, он принимал риски.

Подниматься выше он не хотел – цель достигнута – отвратное настроение напрочь развеялось. Спускаться он тоже не спешил. Здесь было слишком хорошо, несмотря на пронизывающий ветер.

Очень хорошо. Спокойно.

Риф опустил веки, чувствуя единение с горами. Обычно людям хватает послушать музыку природы: птичье пение, журчание ручья, чтобы почувствовать это единение. Рифу давно этого было мало. Он мог достигнуть этого расслабленного состояния, долго глядя на молчаливо плавающих в аквариуме рыбок, но с настоящей вылазкой это не шло ни в какое сравнение.

Риф встал и подошёл к самому краю. Он давно не боялся высоты. Это не значило, что он без страха ухнет в бездну и будет наслаждаться последним в жизни свободным полётом. Просто странно встретить альпиниста с боязнью высоты. Таким людям только в офисе сидеть, вообще подальше от окна. Хотя большинство людей высоты как раз боится, зная, что их не разделяет надёжная стена или перила.

На уровне подсознания раздался звук, не вписывающийся в создавшуюся атмосферу. Это был совершенно чужой звук, которого здесь ни при каких условиях быть не должно. Риф вскинул голову, и ему показалось, что он успел заметить мелькнувшую тень. Те самые орлы? Но не бывает орлов такого размера. Риф напрягся, вспоминая все те ужасы, которые пережил за последнее время. Его подверженный неизвестной болезни мозг снова дал сбой – он это почувствовал, но всё выглядело до того реально, что Риф даже поверил. Он снова увидел ту самую тень – существо, которого не должно быть здесь точно так же, как и того звука. Риф хотел убедиться, что это звук издало именно оно, а оно молчало. Оно совершенно тихо, без шумного хлопанья крыльев, как мистификация, налетело на Рифа. Риф машинально вскинул руки, загораживаясь от всего внешнего мира. Он испытал мгновенье животного страха. У него не было времени обдумать увиденное хорошенько, не говоря уже о том, чтобы связать его с предшествующими неприятностями.

Риф почувствовал, как по его лицу махнуло холодным воздухом, а в следующий миг он осознал, что утратил опору под ногами. Он не помнил этого мгновенья. Возможно, это случилось сразу же, как на него налетела тварь, возможно, через минуту после этого. Риф просто падал. Он в ужасе открыл глаза широко-широко и не сдержал крика. Внизу быстро увеличивался крутой склон, быстро переходящий в пологий. Риф пытался среагировать и хотя бы отстегнуть крюк, закинуть его на выступы в стене. Все его попытки провалились просто потому, что невозможно за столь короткое время даже подготовиться, не то что предпринять попытку к спасению. Он только ощутил удар, сильнейший из всех, какие он испытывал до сего дня. Он словно отскочил от крутого склона и кувыркаясь пролетел ещё чуть-чуть, пока не рухнул на склон более пологий. Возможно, именно удар о крутой склон спас его он немедленной смерти. Он достаточно замедлил движение Рифа, чтобы тот пересчитал все камни, встретившиеся по пути, прежде чем остановился.

Он просто лежал на жёстких камнях, где-то в животе больно упирающихся в тело. Он лежал и ждал нападения. Только спустя некоторое время Риф осознал, что твари прежде никогда не нападали на него. Они просто были, существовали в его больном воображении. Если бы они жили на самом деле, хоть кто-нибудь должен был их тоже увидеть. А они открыто по городу бродили.

Риф шевельнулся. Тело ожидаемо пронзило болью. Кажется, он что-то себе сломал. В груди жгло нещадно, а он всё равно пересилил себя, морщась и сцепив зубы. Боль стала постоянной его спутницей после встречи с Вираем, этим малолетним ублюдком. Он только и умел чужие жизни портить. Рифу не повезло завоевать его такую «замечательную искреннюю любовь». Такой любви врагу не пожелаешь. Двинутый он на всю голову. Если бы его похитил маньяк-насильник, который до кучи пытал бы его каждый день, пацан и в него бы втюрился.

Риф всё-таки застонал, когда попытался выпрямиться. Грудь болела сильнее, чем остальные отшибленные места. Значит, вероятнее всего, он сломал рёбра при падении. Риф голову задрал, поискал взглядом то плато. Снизу картина выглядела вообще по-другому. И всё равно, по форме и предположительной вместительности ближайший уступ терялся где-то наверху среди остальных выступов. С какой же верхотуры Риф грохнулся. Удивительно, что вообще насмерть не разбился. Только за счёт пологих склонов, затормозивших его падение, он остался в живых.

Риф не стерпел, ухватился за грудь, когда попытался подняться на ноги, и тут же повалился обратно на голые камни, застонал и скрючился, лбом чуть не упёрся в колени. Адский прыжок. Но и его можно пережить. Сейчас Рифа начинало беспокоить другое. Даже не беспокоить, а пугать. Он забрался слишком высоко, к тому же, отклонился от популярных маршрутов. Его могли месяц не отыскать. А за это время, если ему не станет хоть чуточку лучше, он уже трижды успеет погибнуть.

Сверху мелькнула тень. Риф взгляд поднял, ожидая увидеть тварь, но заметил лишь кружащегося орла. Не так высоко, как они обычно летали. Может быть, птица увидела в нём добычу? Орёл просто летал, не издавая ни звука. Сейчас Риф не усмотрел в нём ни толики достопримечательности, которой организаторы горнолазных туров пытались заманить туристов, хоть капельку разбирающихся в альпинизме. Любой человек, вкусивший вертикальных приключений, испытывал тягу попробовать снова. Желающие никогда не кончались. Некоторые перерастали свою тягу, а некоторые хранили её до конца своих дней. Риф порой даже степенных людей видел с пробивающейся сединой, а всё лазили по самым крутым уступам. Альпинисты с внушительнейшим стажем. Только совсем старцы наконец оставляли приключения, довольствуясь холмами или самыми лёгкими туристическими тропами на низенькие пики, где даже оборудование не требовалось. На таких тропах кое-где ступени выбили и перила выстроили.

Надо было что-то делать. Риф сквозь боль сдвинулся с места, постарался встать и тут же свалился обратно. Ногу пронзило. Боль до самого горла прострелила. Не хватало ещё перелома. Нога – это совсем плохо. Если к боли от сломанного ребра можно было привыкнуть, то нога точно не позволит ему передвигаться. Для альпиниста самым важным являлись руки и ноги. Пока все они целы, можно рассчитывать на победу.

Риф метнул обе руки к ноге и ощупал её. Под пальцами, даже сквозь плотную ткань штанов, не ощущалось характерного хруста от переломанной кости. Значит, есть надежда на вывих или растяжение. С другой стороны, такие травмы тоже заживают лишь со временем. Риф не стал рисковать, огляделся в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Небо хмурилось, дождь вот-вот польёт снова. Выбраться он не успеет, а значит надо искать убежище. Вокруг простирались только возвышенности. Он как будто в яму свалился с пологими склонами. Снизу – крутые. Риф преодолел бы их без особого труда при наличии специального оборудования, но с ногой и сломанными рёбрами это казалось вовсе невозможным. И всё же он попытается. Он кричать будет во время подъёма, лишь бы заглушить эту адскую боль, но вытерпит и вернётся в гостиницу, пусть даже поздно ночью или даже к утру. Он поискал взглядом оборудование и не увидел его, даже элементарного крюка. Страх в очередной раз овладел им. Риф заметался, завертелся на месте. Ничего. Поблизости не видно ничего, кроме камней. Но этого не могло быть. Вещи тоже падают вниз, подверженные силе тяжести.

Риф догадался ещё раз всмотреться в склоны и заметил нечто, напоминающее изогнутый металлический штырь, с конца которого свисала верёвка. Слишком высоко, намного выше крутого склона. Риф наивно полагал, что не задержится в горах, вернётся к обеду и расправится с будними делами, сядет в машину и вернётся домой.

Небо нависало, словно смеясь над его потугами. Риф быстро ощупал все карманы, осмотрел пояс. Ничего полезного, только вспомогательные мелочи. Всё оборудование он растерял либо по дороге, либо во время падения. Он был уверен, что основная его часть осталась на плато. Крепежи никудышные, раз всё посыпалось, едва он их задел. Вот вам и прокатная экипировка.

Тень снова легла на него. Риф посмотрел на орла и увидел тварь, кружившую куда выше птицы. Выше того места, где ещё несколько минут назад находился орёл. Птица улетела. Увидела она тварь или нет – Риф не знал, но сейчас он отчётливо видел эту крылатую гадину, низко опускающую голову с громадным клювом. Тварь видела в нём добычу. Она спикировала, но быстро поднялась на прежнюю высоту – пробный выпад. Она даже не приблизилась толком. Она вытянула шею и открыла пасть. Сейчас она закричит. Тот звук, который отвлёк Рифа на плато…

Тварь не закричала. То есть, она как будто закричала, но из её глотки не вырвалось ни звука. Мир совсем затих. Вообще ни единого шорохе не слышно. И ветер совсем улёгся. Риф чувствовал, как леденящий холод окутывает его. Он мог бы привыкнуть к тварям дома, но здесь, в чужом месте, ничем не защищённый, Риф не мог убежать или спрятаться. Он забыл о боли и пополз в сторону самой отвесной и шершавой стены, волоча больную ногу за собой. Боль волшебным образом утихла. Риф дышал с трудом, будто задыхался. Он полз и полз. Весь на адреналине.

Стена встретила его крошечным навесом, в котором только на треть и можно спрятаться, и то если дождь не будет лупить прямо под него. Всё лучше чем ничего. В сторону уводило ответвление. Туда и надо двигаться в надежде найти пологую тропу вверх, а если повезёт, то сразу вниз.

Риф не сдвинулся с места, только пытался совладать с ускорившимся дыханием и держался за грудь, скомкав в кулаке ткань.

- Позже, - словно проверяя, не утратил ли он возможность разговаривать, сквозь срывающееся дыхание пообещал он в никуда, - позже я двинусь дальше.

Он обязан проверить все пути. Он поискал по карманам и не нашёл спичек. Впрочем, костёр он всё равно не сможет развести, потому что вкруг не было ни деревца, ни кустика, только редкие клочки низкорослой травки.

Небо прохудилось гораздо раньше, чем он рассчитывал. Риф не успел привыкнуть к мысли, что ему придётся задержаться в этой яме, как закапал дождь, благо, несильный. Он доставал до Рифа, брызги летели в лицо, а он вжимался в стену, пытаясь спрятаться под подобием навеса. Риф сидел и ни о чём не думал, только о твари, которая всё ещё кружила где-то наверху, слишком далеко. Казалось, она поднялась ещё выше, только очертания и можно было различить.

Он трясся от холода и подсознательного страха. Твари – это иллюзии. Постоянное повторение уже не помогало. Риф уже поверил в тварей. Помокший насквозь, уставший и больной, он провалился в горячечный сон после долгого сиденья в полной неподвижности. Ему не хотелось двигаться. Он то и дело порывался выбраться из мерзкого видения, а потом словно очнулся от обморока, мгновенно изгнав мучительный сон. Вокруг было совсем темно. Небо не изобиловало звёздами, зато дождь закончился.

Риф содрогнулся – столько времени впустую потерял! Просто поддался апатии и сидел, жалея себя. Нога пульсировала болью, которая достигала живота и груди и усиливалась. Риф вспомнил о своём положении и шевельнулся.

А потом он замер. В темноте кто-то был. Кто-то невидимый издал шорох и как будто шумно дышал. Риф попытался убедить себя, что снова видит призраки динозавров, но звук повторился. Кто-то определённо крался к нему. Волосы дыбом встали от ужаса. Риф подскочил и тут же свалился обратно, не зная, за что хвататься: за грудь или ногу. Уже в падении он увидел блеснувший движущийся огонёк, и сразу за этим ускоряющийся звук шагов. Как будто ноги шелестели по рассыпанным камешкам. Потом прокричала тварь. Другая тварь. Риф смутно помнил этот звук, не такой первобытный, какой издавали невидимые твари.

Риф буквально заорал, когда из темноты, мгновенно обзаводясь двумя сверкающими огоньками, прыгнула чёрная звериная тень. Гибкое тело и горячее зловонное дыхание из пасти, так не похожее на мёртвых тварей. Риф вскинул руки, зная, что не защитится от горного льва, который выглядел куда реальнее, чем твари все вместе взятые. Он ждал прикосновения, тяжести хищника и адской боли, но не дождался, потому что пума как будто налетела на стену и тут же отпрыгнула далеко назад, попятилась, вопя и отмахиваясь лапами. Она шипела и рычала, и продолжала отступать. А перед ней – Риф случайно увидел, когда присмотрелся – мелькала чёрная тень, больше вертикальная. Она теснила пуму и не отставала до тех пор, пока хищница не умчалась. Её рычание удалялось вместе с ней. Напуганное животное.

Риф обомлел. Он больше не видел той, другой твари, которая прогнала реального зверя. Возможно, тварь взлетела или растворилась в воздухе – плевать, но она была настоящей. Риф замахал перед собой руками и закричал, ожидая нападения. Пума тоже её видела. Она испугалась точно так же, как боялся Риф. Но если это не плод его больного мозга, то что вообще происходит?!

Риф заорал уже в голос и орал до тех пор, пока в горле не засаднило. Он закашлялся. Эхо прокатилось по склонам, быстро затихая наверху. Зашумел ветер, тронул всё ещё мокрые пряди Рифа, выбившиеся из шапки. Он зажал кисти рук подмышками и продолжал озираться. Нападение пумы казалось наваждением. Наверное, Риф ещё не до конца проснулся. Он просто перенервничал. Он всматривался в небо, ожидая увидеть очертания твари, но не видел вообще ничего. Оно оставалось абсолютно чёрным.

Утро выдалось ледяным и болезненным. Тело казалось каменным: неповоротливым и тяжёлым. Он поднялся далеко не с первой попытки, и то не ступал на повреждённую ногу, рукой удерживался за стену. Поначалу он просто пытался утихомирить дыхание. Оно никак не унималось, вырывалось с хрипами и прерывисто. Лишь когда он привык к боли, смог сделать первый шаг, вернее, прыжок. Всё так же, не отпуская стены, он не осмелился наступить на повреждённую ногу, зато от встряски из-за этого малюсенького прыжка все внутренности отозвались. Снова пришлось привыкать. Риф зубы стискивал и терпел. Толку-то от того, что начнёт плакаться и жаловаться на злую судьбу. Вокруг никого не было, даже орлы перестали кружить. Только твари где-то прятались, пока невидимые. И только дымка измороси прятала вершину пика, с которого Риф и скатился. Он не видел даже вчерашнего плато.

Он сделал ещё один прыжок, на сей раз всеми силами стараясь смягчить удар подошвы о землю. Второй шаг получился легче. Значит, можно привыкнуть. Значит, это просто тело залежалось. Риф осмотрел направление, о котором подумал вчера, куда он должен двинуться в поисках более лёгкого выхода. Там тоже царствовала дымка, являя лишь смутные очертания каменных выступов. Риф поискал взглядом хоть что-нибудь, что помогло бы ему в передвижении, и застыл на месте, едва не утратил опору под рукой. Он отчётливо видел клочок травы, помятой прямо посередине. Рифа догадка пронзила. Возможно, увиденное ночью не являлось сном. Он отпустил стену и чуть не свалился. Он сел на колени и подполз к траве со вмятиной. Чуть в стороне, где в ямке слежался песок, более отчётливо выделялся крупный звериный след. Кошачий след.

- Кугуар… - хрипло вырвалось из его горла. Риф прокашлялся и закончил, - был настоящий.

И кугуар сражался с тварью. Но до сих пор твари являлись только плодом его воображения.

Риф испугался происходящего ещё сильнее. Если бы дело было в опухоли, это, конечно, была бы личная трагедия, но объяснимая. А от того, что эта чертовщина лишь получала подтверждение, становилось страшно. Риф и так пережил столько страха за последние дни, что уже начал путать, что реально, а что нет. В этот миг, рассматривая след пумы, он почему-то вспомнил об оставленных дома рыбках в аквариуме. Вчера они остались голодными. Сегодня тоже вряд ли получится их накормить. И в аквариуме плавала другая красная рыбка, никак не связанная с Эсти, а скорее лишь воспринимаемая как натянутая замена.

Надо было подниматься. Риф не успел шевельнуться, как снова увидел тень, промчавшуюся рядом, на миг закрывшую весь обзор. Он встрепенулся. Если твари настоящие, они могли сожрать его. Он рванул обратно под ненадёжный навес и тотчас же вспомнил о больной ноге. Показалось, что внутри что-то хрустнуло. С воплем Риф рухнул на землю, обхватывая ногу, стараясь объять всю ступню, лодыжку и икру. Никак не получалось унять эту боль. Он даже успел покататься по земле, собирая дополнительные синяки. Лишь когда он скатился в лужу, он остановился. Вода нашла выемку и осталась там. Ей некуда было впитываться, что лишь доказывало каменную структуру грунта. Если бы и возникла идея прокопать себе выход, теперь этот вариант становился невозможным.

Риф выкатился из лужи и увидел перед собой то самое ответвление, куда он стремился. Всё оно было покрыто водой. Множество луж, располосованных каменными островками-дорожками. Значит, отсюда нет спуска. Риф дрожал от холода. Вся одежда насквозь вымокла и стала просто ледяной. У него зуб на зуб не попадал. Он оценил своё положение ещё раз и осознал, насколько оно безнадёжно.

Надо было искать альтернативные пути к спасению. Он не вернул взятую на прокат экипировку, а значит кто-то должен был его хватиться. Но если кто-то не возвращает специальное оборудование, то и искать его предстояло в соответствующем месте. Риф отчасти вздохнул свободнее. Его будут искать. Только где? Наверняка сперва проверят все самые популярные маршруты. Здесь, конечно, не такое популярное место, как в соседнем горном городке, но всё же не глухомань. Зато здесь в основном останавливались эксперты своего дела, которых уже не устраивал лёгкий подъём, изобилующий туристами. Альпинисты-любители рано или поздно осознавали, что хотят настоящих гор.

Риф заставил себя встать. Так он хотя бы быстрее высохнет, если это вообще удастся в свете задержавшегося пасмура. Дожди каждый день лили, или вот так моросило круглые сутки. Опять пришлось привыкать к вертикальному положению, борясь с болью и желанием просто лечь и не двигаться. Он не должен сдаваться. Просто не должен.

Тень снова мелькнула над ним. Он услышал тот самый незнакомый звук и вскинул голову. Он лишь краешком глаза успел заметить огромное крыло. Низко!

Риф неосознанно ринулся к ближайшему укрытию и оступился, покатился в лужу. Он хлебнул ледяной воды и раскашлялся. Потом, сжимая зубы от боли, он приподнялся на руках посреди лужи, а тварь кружила совсем низко.

Она настоящая!

Его сердце колотилось так быстро, что дышать становилось трудно, а в груди что-то сжималось. Так недолго инфаркт заработать.

Если твари – не плод его воображения, значит надо бежать. Он дёрнулся в сторону, где увидел самую тёмную тень в каменной стене. Солнце ещё не успело выбраться из-за вершин – и пятно могло оказаться не тем, о чём Риф подумал. Однако он не стал ждать своей участи и спешил как мог. Он даже на ногу сумел наступить. Хоть было и больно, он не рухнул, а только зубы крепче сжимал, рискуя язык откусить, если оступится, и зарычал сквозь них, наполовину шагая, наполовину прыгая, к тому самому пятну, которое представлялось ему пещерой с низкими сводами. Только там он сможет противостоять твари, если сумеет заблокировать единственный вход. Летучие твари вряд ли полезут в тесное помещение, где лишатся всей своей поворотливости и скорости. Каждый прыжок отзывался в сломанных рёбрах. Даже не зная точно, что он там себе сломал, он был совершенно уверен.

Это была не пещера, но всё же хоть какая-то защита от дождя. Это был навес чуть более удобный и выдающийся вперёд. Риф рухнул под ним возле самой стены и схватил увесистый камень с земли, крепко сжал его в руке, принялся озираться по сторонам, выискивая тварь. Она за ним не последовала. Звуки тоже стихли. Тень не мелькала по лужам, только сейчас в свете медленного рассвета начинающим блестеть. Риф ждал, пока не услышал вздох слева. Он резко повернул туда голову и увидел тварь иную, более гибкую в замкнутых пространствах. Она поджала короткие передние лапы и чуть приоткрыла громадную пасть, которая приходилась на три четверти всей её головы. Риф шевельнуться не мог. От этого чудовища он точно не убежит. Что оно было настоящим, он уже не сомневался. С ними сражалась пума, они прогнали орла. И сейчас Риф видел перед собой смерть как она есть. И она вовсе не походила на гуманоидное существо в плаще и с косой. Для каждого она выглядела по-своему.

Всё тело задеревенело. Он знал, что бежать бесполезно, и не побежал. А даже если бы и захотел, всё равно чувствовал себя парализованным. Он издал звук, похожий на стон и крик одновременно. Дар речи утратил от ужаса.

Тварь сделала шаг к нему. Он крепко зажмурился, не желая видеть последнего мгновенья. Он только надеялся, что это произойдёт быстро. С такими зубищами перекусить хрупкое человеческое тело – секундное дело. Тварь подошла к нему вплотную. Воздухом из её приоткрытой пасти обдало его лицо, зловоние ударило в нос. А потом зашелестели камни – и всё стихло. Риф ещё долго сидел неподвижно, а когда осознал, что тварь просто прошла мимо, как будто сочла его несъедобным камнем, он осмелился открыть глаза и резко повернул голову в ту сторону, где слышал последний звук. Он видел только лужи и камни. Он что-то промычал – сам не знал, что хотел сказать. Он не заметил ни следа на земле, хотя с таким весом тварь обязательно оставила бы вмятины в собравшемся в ямках песке и мелких камешках.

Он был совершенно один. В подтверждение высоко в небе раздался крик существа, куда более знакомого, чем все те чудовища. Риф съехал по каменной стене вниз и всхлипнул. Он ни шагу не сделает за этот навес. Он просто лежал, уже чувствуя себя обречённым. Он затаится и будет прятаться, но не посмеет показаться под этим небом, наполненным тварями.

Орёл на миг показался в поле зрения, где-то высоко в небе, в том его клочке, который видел Риф из-под навеса. Орёл появлялся там периодический. Как будто он получал удовольствие от бесполезного действа. Зачем хищным птицам кружить в небе, если не в поисках добычи? А какая добыча может быть в скалистых горах?

Риф не делал упора на биологию. Он просто знал, какие животные могли оказаться опасными для альпинистов. Пума – очень опасное животное. Но и пумы редко забрались так высоко. Здесь не обитало их обычной добычи. Возможно, какой-нибудь горный козёл забрёл на высоты, соблазнённый теми скудными клочками грубой травы, или убегал от хищника, забираясь всё выше и выше. Вряд ли пума догнала его, ибо не полезла бы на Рифа ночью.

Совсем рассвело, когда Риф почувствовал, что снова может двигаться. Он долго всматривался в доступный ему клочок неба и увидел орла. Справедливо рассудив, что звери будут избегать встречи с тварями, он встал на четвереньки и пополз. Солнце пробилось сквозь тучи. На миг стало слишком ярко. Риф прищурился и осмотрел возвышающиеся стены вокруг. Прямо, метрах в двухстах, подъём выглядел не очень крутым. Пологий склон, лишь в одном месте становящийся более отвесным. К счастью, этот склон изобиловал каменными уступами, за которые можно цепляться. Риф не мог подстраховаться верёвкой, поэтому сильно рисковал сорваться и разбиться насмерть. Но что бы ни случилось, какими бы ни были риски, он попытается подняться на этот пик, откуда должен быть проход к знакомой тропе. Риф даже не помнил названия этого ущелья, в которое свалился. Он не помнил, где оно расположено на карте. Он вообще ничего не знал о месте своего нынешнего нахождения. Одно он знал точно – если останется здесь, то погибнет вне зависимости, сожрут его твари или нет.

Лезть без страховки с больной ногой и ослабшим телом, когда и руки плохо слушаются из-за холода, пронизывающего до самых костей – дело практически провальное. Риф скатился с пологого склона, едва достиг начала более крутого. Было больно. Он снова собрал все камни, о которые только можно было удариться. Он снова лежал в луже и больше не чувствовал ни рук, ни ног. Хотелось только тихонько скулить, жалея себя. Риф сдавался прямо сейчас. Его пальцы оказались разодраны в кровь. Перчатки он где-то потерял. Надо хотя бы их найти, даже промокшие. Их можно высушить. Можно вообще всю одежду высушить, развесив её на камнях, пока светило скудное солнце. Только голышом он быстро замёрзнет. И всё же с чего-то надо было начинать.

Риф спустя некоторое время всё-таки собрался с силами и двинулся обратно к навесу. Хоть от дождя укроется и от тварей в небе.

Небо оставалось пустым. В нём не летало орлов или тварей. Только плотные облака толкались, грозя снова соединиться в непроницаемые тучи, а солнце выглядывало сквозь бреши в них. Уже возле навеса Риф стащил с себя куртку и штаны. Сначала высушит их, а потом снимет остальное и закутается в сухое. Только так можно обсушиться и не замёрзнуть. Хотя с таким приключением немудрено воспаление лёгких подхватить. В горле уже першило. Риф прокашлялся и почувствовал порыв освободить его от застрявшего в кома. Он не остановился, пока не вывесил куртку и штаны, а сам уселся под солнечным лучом. Хоть немного посушит одежду и на себе. Он сидел скрючившись до тех пор, пока снова не уловил перемену в атмосфере. Твари были здесь. Воздушные или наземные – неважно. Надо было прятаться. Он рванулся под навес, выискивая самую глубокую его часть. Он обхватил себя руками, опустился на корточки и принялся высматривать тварей затравленным взглядом. Они не показывались. Возможно, они не успели заметить, куда он юркнул. Но если они свободно разгуливают снаружи, то рано или поздно пройдут мимо и учуют его.

Но утром тварь прошла мимо. Риф попытался расслабиться, давя на сей факт. Не получалось. Динозавры – слишком дикое для него. Для любого человека они – ужас пострашнее пресловутых вампиров и оборотней. Если в один ряд поставить вампиров, оборотней и прочую нечисть с окровавленными губами, а с другой стороны – динозавров такими как они есть, ещё неизвестно, от кого побегут люди. Пугало то первобытное, страх перед которым въелся на генетическом уровне, переданное ещё от предков, мелких зверьков, миллионы лет терроризируемых динозаврами. Риф испытал этот страх во всей красе. Наверное, никто больше в этом мире, кроме него. Он никогда не слышал, чтобы люди рассказывали о встречах с динозаврами. А все громкие заголовки, что, мол, кто-то там выловил в глубинах океана динозавра и тварь более древнюю, являлись лишь рассказами о поимке глубоководных рыб, мало изменившихся за последние миллионы лет из-за того, что они были отрезаны от внешнего мира. И ни одна из этих тварей не являлась по-настоящему опасной для человека.

Риф дрожал. Он даже не знал, от холода дрожит или страха. Он допускал что угодно. Внизу живота давило. Надо было хотя бы сбросить лишнее, а теперь поздно сожалеть. Не пойдёт же он прямо в лапы к этим чудовищам.

Он сидел и ждал, пока не задремал, а проснувшись, снова увидел в клочке неба парящего орла. Риф с трудом веки разлепил. Они как будто вздулись. Он просто сидел, не помышляя двигаться. Ему ничего не хотелось. Он только дрожал и думал о том, как ему плохо. Вероятно, он горел, поэтому был охвачен апатией. Повторять попытку выбраться бесполезно. Он просто умрёт здесь. Просто сдался. По крайней мере, не придётся больше созерцать ненавистное лицо того пацана. Но это значило, что он также не увидит Эсти.

Сейчас его мало заботила Эсти. Ему было очень плохо. Он шевельнулся – и холод как будто ожил в его теле. Надо было проверить, высохла ли его одежда. А потом он осознал, что снаружи снова моросит.

Он выдохнул. Напрасные старания. Если его одежда и успела подсохнуть, то быстро вымокла снова. Он обречён. Он просто обречён. И никакого выхода тут не оставалось. Он не слышал ни поступи динозавров, больше не видел орла в небе. Он не думал, как лучше взобраться на пик. Всё равно, даже если и заберётся, не сможет продолжать путь, смертельно уставший и больной. Горло горело огнём. Он сглотнул и поморщился от боли, а потом и раскашлялся. Его тело содрогалось целиком, а он остановиться не мог. Он хотел произнести хоть что-нибудь, дабы проверить, способен ли ещё говорить, а вместо речи раздался хрип. Вторая попытка увенчалась лишь частичным успехом. Но то, что он произнёс, повергло его в ещё больший ужас, чем от нынешнего положения дел.

- Вирай, - прохрипел он и расширил глаза.

В такой момент ему в голову пришло только его имя. Это ненавистное имя. И Вирай как будто сам появился здесь, прямо перед ним.

Риф застонал и откинул голову на каменную стену. Он не знал, сколько времени прошло, только когда очнулся, осознал, что снова задремал. Это не был сон в том понимании, каким привыкли его видеть. Это снова было беспамятство с горячечными видениями, чуткое настолько, что любой шорох мог изгнать его. Он сразу попытался понять, идет ли дождь. Было не так сумрачно, насколько он помнил. Наверное, стало хоть чуточку, но суше. Он надеялся. А в клочке неба снова промелькнула маленькая крылатая фигурка, так похожая на обычную птицу. Ну хоть тварей поблизости нет. Риф вычислил эту закономерность, как будто звери, ныне существующие, не могли находиться рядом с тварями давно вымершими. Закон природы, так должно быть. Они не должны сосуществовать.

Шорох, который разбудил Рифа, повторился. Это был звук осторожных шагов. Первой мыслью было, что вернулся кто-то из хищников. Твари редко шумели. Оставался ещё кугуар. Тем более, в небе кружил орёл, свидетельствуя о том, что поблизости нет ничего доисторического.

Риф хотел распрямиться и попробовать отбить атаку, но единственное движение пронзило болью всё затёкшее тело. Он снова разразился кашлем, морщась при этом. Больше он не слышал никаких звуков. Он и смотреть по сторонам перестал. Он надеялся, что нехарактерный для гор звук спугнёт пуму. Хотя маловероятно, чтобы она осталась так высоко.

Это была не пума. Наклонив голову под навес, держась за его козырёк, стояла человеческая фигура, черты которой скрывались из-за яркого света позади. Вокруг шеи на слабом ветерке трепыхался мех от капюшона куртки. Обычная одежда и никаких приспособлений на поясе или за спиной.

Риф засмотрелся, пока фигура не шевельнулась.

- Это правда ты? – в голосе пришельца послышалось удивление.

- Вирай? – узнал этот голос Риф и тут же закашлялся. Да и произнёс он это имя не совсем внятно, сквозь хрип.

Самый худший кошмар пришёл за ним. Нет, пожалуй, твари – кошмар пострашнее. Риф так и сидел, прижавшись к стене и пытаясь найти хоть толику тепла.

Вирай больше не медлил, сам ворвался под навес и обнял его, щедро делясь этим долгожданным теплом. Он даже куртку расстегнул, чтобы этого тепла было ещё больше. У него сердце грохотало просто огромное в груди. Как птичье. У птиц тоже большое сердце, которое способно перегонять куда больше крови и кислорода по сосудам, чем звериное. Риф расслабился. Он впервые расслабился за последние двое суток. Он даже начал думать, что просидел в этой западне не меньше месяца. И только чуть погодя он начал думать рассудительнее. Вирай был здесь, один, без поддержки спасателей. Откуда он вообще узнал, что Риф полез в горы и именно на этот пик?

Риф шумно выдохнул и задал лишь один вопрос, объединяющий в себя все остальные:

- Как?

- Я звонил, - как обиженный ребёнок произнёс Вирай. – Я столько звонил, что мог бы свести с ума кого угодно, кроме тебя. И когда мне ответили, я узнал, что ты пропал в горах.

И он сразу примчался? Вот так? Не обдумав хорошенько и даже не подготовившись?

- Я сразу помчался, - словно услышал его мысли Вирай, уткнулся носом в шевелюру Рифа и обдал его голову горячим воздухом, одной рукой гладил его мокрые волосы, словно не в силах остановиться. Второй рукой он крепки прижимал Рифа к себе, вдавливая в живительное тепло, что источало его тело. Его сердце до сих пор колотилось как сумасшедшее, никак не унималось. – Я даже раздумывать не стал.

И вот так сразу нашёл?

- Я знал, что только я могу тебя найти, - ответил и на этот немой вопрос Вирай. – Не делай так больше.

- Как не делать? – вопреки всем своим мыслям выделил совершенно бессмысленное Риф.

- Не уходи от меня.

- Вирай, мы с тобой и не были…

- Просто не уходи! - перебил его Вирай.

Они замолчали. Поначалу показалось, будто он чертовски напуган и расстроен, до такой степени, что вот-вот разревётся. Только поначалу. Он оставался таким же крепышом, каким всегда был, с первой их встречи. Наверное, принял дозу, прежде чем лезть в горы. Неподготовленный глупый сопляк.

Однако опыт у него явно кое-какой был, раз он справился, даже нигде не испачкавшись.

- Я сразу за тобой бросился, как только услышал подробности. Тебя со вчерашнего вечера ищут, спасательные отряды высылали. Только ищут они тебя не там где надо, - не остановился Вирай. Как будто ему нужно было излиться, и он изливался на Рифа, стискиваемого в объятиях. Даже вырываться не хотелось. Сейчас Риф не так уж сильно был против.

Если даже спасатели не знают направления, он-то откуда узнал?

- Пойдём домой, Риф, - Вирай попытался подтянуть его вверх и увлечь за собой, но на этот раз Риф не промолчал

- Погоди. Мне плохо.

Вирай растерялся. Отпустил его и таращился такими же удивлёнными глазами, когда Риф его отчитывал в первую их встречу. Видимо, Вираю показалось невидалью, что Рифу может быть плохо. В подтверждение тошнота подкатила. Риф отпихнул Вирая и подался вбок, чтобы никого из них не запачкать. Из его желудка излилась только жёлтая пена. Крошки во рту не было со вчерашнего дня. Риф ещё содрогался всем телом, готовый к новому позыву. Он наступил, но на этот раз ничего не вышло, потому что желудок оставался совершенно пустым. Его стенки вообще как будто друг к другу приклеились. Только по губе стекала тоненькая ниточка прозрачной жидкости.

В этот миг Риф понял, что не дойдёт. Сам – точно не справится, даже с поддержкой. А ещё подниматься почти на отвесную стену. Он чувствовал такую слабость, что руки и ноги начинали дрожать.

Вирай не брезговал его выделениями. Он снова сгрёб Рифа в охапку и прижал к себе. И начал покачиваться. Он ничего не мог сделать сам и, наверное, осознавал это. Риф должен был попросить его вернуться и привести помощь, но он снова промолчал и не шевельнулся. Скудное тепло от его тела вызывало настоящее блаженство. Риф просто затих и как будто задремал. Впервые за эти два дня ему стало хорошо, хотя бы физически. Хотя бы немного.