Солнце, незамутненное ни единым облачком, одинокое посреди голубого неба, светило особенно ярко, а сухой ветер раздувал пыль, не принося никакой свежести.
Эль без конца щурился от света и с некоторой завистью косился на темные очки Сэндза, сидящего рядом. Если в туристической части Мехико его вид не вызвал бы вопросов, то в колорит деревни он не вписывался абсолютно. Весь в черном, светлокожий, бог знает как сюда занесенный, он сидел на деревянном стуле, закинув ногу на ногу, рядышком с Элем и курил с чрезвычайно нервным видом. Незаштопанная рубашка защищала тело от зимней прохлады и плечо от чужих взглядов - Эль один знал про резко выделявшийся след от зубов. То ли кожа была тонкая, то ли Эль не рассчитал силу укуса, и теперь не мог определиться, воспринимать это как след собственной жестокости или как метку присвоения. Почему-то в тот момент он не вспомнил про чувствительные плечи, и ему было немного стыдно за это, но извиняться он не собирался.
- Значит, этим ты и занимаешься в свободное время? Шкуришь гитары?
- Нет, в свободное время я исполняю поручения неадекватных агентов ЦРУ. А это - моя работа.
Сэндз усмехнулся.
- Странно, что этот звук ты противным не считаешь.
- Наверное, потому что его издаю я, а не ты, - пожал плечами Эль.
Прогулка до мастерской далась Сэндзу нелегко, особенно лестница в самом начале. Эль плохо представлял себе, как они будут подниматься обратно - вероятнее всего, придется снова брать его на руки. Инициатива, однако, исходила от Сэндза, который слишком уже засиделся в пустом доме и теперь пожинал плоды своего решения.
Производство шумело, не замолкая, и звук голосов сливался в малоразборчивый гомон, из которого лишь иногда доносилась пара отчетливых фраз. Было видно, что Сэндз прислушивается, стараясь различить знакомые слова, хмурясь. Потом он откинулся на спинку стула и вздохнул. Похоже, он все же испытывал некоторое облегчение, вырвавшись на улицу. Эль почти всегда работал в уединении, так что вовсе не был против его болтовни - сойдет за радио.
Ближе к обеду Элю пришла в голову интересная мысль - он вынес гитару с только натянутыми струнами и протянул ее Сэндзу.
- Настраивай.
- Издеваешься?- Сэндз ударил по струнам и скривился от низкого искаженного звука.
- Нет.
Через полчаса мучений Сэндз вернул гитару. Стандартного строя, естественно, не получилось, но Эль прослушал каждую струну.
- Две звучат похоже.
- Правда?- Сэндз изумленно поднял брови.
- Очень неплохо для первого раза без тюнера. - Эль сел на стол и принялся достраивать струны. - Что, удивлен своими способностями?
- Признаться, да. Если ты мне не льстишь. Я никогда не тренировал музыкальный слух.
Эль посмотрел с укором.
- Я бы не стал. Разве это не твоя привилегия, мистер сколько-у-тебя-там-сантиметров? Или ты и не таким ради выгоды занимался?
- Тоже верно, - невозмутимо ответил Сэндз.
Эль покачал головой. Гитара в его руках, наконец, зазвучала ладно, и он положил ее Сэндзу на колени - тот ухватил ее за гриф, пока она не соскользнула, и медленно перебрал струны, прислушиваясь, будто бы недоверчиво. Сыгранные аккорды, однако, удовлетворили его, и он принялся повторять единственную выученную мелодию.
- Она звучит не так, как твоя, - заметил он.
- Она совсем новая. К тому же, на ней стоят серебряные струны. На моей - медные.
- Можно было бы отгонять вампиров. Гитары делают из осины?
- В основном - электрогитары, но да. Или это был риторический вопрос?
- Нет, я серьезно. У вас здесь с этим неспокойно, говорят. Не хочу проснуться с зубами в шее.
Эль задумчиво провел языком по верхнему ряду зубов. Так ли уж не хочешь, подумал он.
- Ты не голоден?
- Я голоден, если ради этого не нужно никуда идти.
- Тут недалеко.
- До твоего дома тоже недалеко. К тому же, я отвык от людей, и все еще плохо справляюсь с приборами. - На лице Сэндза мелькнуло отвращение, и он перестал играть, протянув гитару Элю. Тот забрал ее и положил на стол. Тяжело было поверить, что Сэндза действительно волнует что-то такое.
- Я, конечно, могу донести тебя на руках и кормить с ложечки, но я знать не хочу, что люди о нас подумают.
- На твоем месте я бы сделал что-то подобное просто из любопытства, - произнес Сэндз, все же поднимаясь. Эль быстро протянул ему руку, и Сэндз схватился за нее, затем за вторую, и поднес их к лицу, глубоко вдыхая. Когда он отстранился, его нос и подбородок были в древесной пыли.
В кафе было теплее - ветер не продувал все насквозь. Еще два столика были заняты; Сэндз сидел напряженный, очевидно, не испытывая ощущения уюта. Эль раскрыл меню в кожаной обложке.
- Эль. Что угодно, только не макароны.
- Справишься с тако?
- Надеюсь. И я бы не отказался от текилы.
- Нет.
Сэндз разочарованно лег на стол.
- Всего рюмку, - простонал он.
- Ты не будешь напиваться средь бела дня.
- А вечером, значит, могу?
- Вечером и посмотрим, - произнес Эль, не задумываясь.
***
Первыми ощущениями после пробуждения были жажда и головная боль. Был светлый день - двенадцатый час, не меньше.
- Блядь, - прошептал Эль и спрятал лицо в сгибе локтя.
Последним четким воспоминанием вчерашнего вечера было то, как Сэндз выругался от попавшего на искусанные губы алкоголя. Эль вполне верил - ему и без того здорово обжигало рот - и горло, когда он сглатывал эту дрянь. Несколько секунд после этого он чувствовал, как его грудь согревает изнутри, но все еще не понимал, зачем он пьет. Сэндз брал его за шею, целуя, и его пальцы были очень теплыми. И его язык тоже был теплым и мягким, и губы - медленными и ненастойчивыми. Казалось, что Эль может прекратить это, отстраниться в любой момент - может, из-за этого ощущения он и не стал останавливаться.
Потом в него влили еще пару рюмок текилы в попытках научить пить залпом. Возможно, после этого Сэндз слизывал соль с его ключиц.
Возможно, после этого Сэндз терся об него, пусть и через одежду, и Эль не мог и не хотел этому сопротивляться. Возможно, тот сам отвечал на прикосновения, стискивая в объятиях. Возможно, было что-то еще.
- Блядь, - повторил Эль. Вкус во рту был отвратительный; в штанах все чесалось. Он не помнил, чтобы Сэндз по-настоящему касался его (он ведь и трезвый не справился с застежкой), и даже ремень на нем все еще имелся.
- Ты живой?- слабо встрепенулся Сэндз на его, кстати голой, груди. - Я все еще пьян, - тихо усмехнулся он.
Эль приподнялся на локтях - рубашка Сэндза была расстегнута, и на светлой коже - россыпь синяков. Эль застонал, откинувшись обратно - нет, у него пока не было сил встать.
- Какого черта ты творишь?- нетвердо произнес он.
- Сам виноват. Ты ведь знаешь, что я попытаюсь сделать, как только ты расслабишься.
- Я о другом. Никто не мог заставить меня выпить. Как у тебя-то это получилось?
- Думаю, ты знаешь ответ, - пожал плечами Сэндз. Эль вздохнул - он знал. И почему-то сейчас, когда он задумчиво водил ладонью по спине Сэндза, его это почти не пугало. Он пока не знал, как относиться к тому, что Сэндз сменил тактику, не проявляя больше такой яркой инициативы. Это, конечно, не значило, что он сдался - все это просто его забавило.
- Хочешь в душ?
- О, да.
Через некоторое время они сидели под прохладной водой. Голова начала проходить; Сэндз чистил зубы его щеткой, белая пена стекала по подбородку и падала на грудь, и Эль держал его в своих руках, удивляясь, что они поместились в ванне. Это было как-то совсем по-домашнему уютно, совсем близко, и, хотя это чувство сейчас было совсем другим, Эль понимал, что очень скучал по этому.
***
Эль с трудом продрал глаза - тело выходило из сна медленно, нежеланно. Через минуту он понял почему - была глубокая ночь. Часы показывали без пяти минут три - значит, он проспал всего четыре часа, прежде чем Сэндз зачем-то разбудил его. Стареешь, - подумал он, и перевел взгляд на Сэндза, который сидел рядом, скрестив ноги.
- И что, позволь поинтересоваться, тебе нужно?
- Мне стало скучно. Я хочу на улицу.
- Хорошая причина, - вздохнул Эль. - Сейчас три ночи. Тебя это не смущает?
- А какое мне дело? - улыбнулся Сэндз.
Минут десять Эль стоял на самом верху лестницы и смотрел, как Сэндз спускается: тяжелые шаги гулким эхом отдавались от дерева, а обеими руками он хватался за перила, словно утопающий. Однако желание совершить ночную прогулку было сильнее трудностей, которые ему приходилось одолевать ради этого. Когда он оказался у двери, Эль нагнал его в пару секунд. Они вышли в ночную тишину; фонарей здесь было очень мало, и встречались они лишь на главных дорогах. А еще было зябко, и Эль с сомнением посмотрел на рубашку Сэндза. Хотя, может быть, весь смысл этого мероприятия состоял в том, чтобы освежиться. Сэндз спустился с крыльца, вышел на дорогу и остановился там; Элю показалось, что совершенно растерянно.
- Дальше-то что? - спросил Эль.
Сэндз повертел головой, стараясь уловить какие-нибудь звуки.
- Скажи хотя бы, направо или налево, - вздохнул Эль.
- Направо.
Дорога уводила к окраине. Они шли медленно, прощупывая дорогу осторожными шагами - Эль сам периодически спотыкался о кочки и камни, хотя знал местность достаточно хорошо. Он подумал о том, что сейчас ему очень пригодился бы карманный фонарик. Но его не было, а единственным светильником, не оставшимся позади, была луна; Эль понадеялся, что тучи не скроют ее до их возвращения. Дома встречались все реже - все с темными окнами, замершие, будто вовсе не жилые.
- Ты жил в большом городе, так ведь?- начал Эль тихо, чтобы не потревожить охвативший деревню покой.
- Я много мотался по стране, но в основном - да.
- Там жизнь не прекращается с наступлением ночи.
- Да, уверен, у вас нет круглосуточной доставки пиццы. - Сэндз вздохнул. - А здесь ведь наверняка и звезды ярче.
Эль хмыкнул, вглядываясь в нечеткую полосу горизонта.
- Думаю, да.
- Что видишь?
- Я не разбираюсь.
- О-о-о, да что же это такое, - разочарованно протянул Сэндз. - Мы даже не можем вместе посмотреть на гребаные звезды.
- Скажи, долго ты еще собираешься идти? Мы почти вышли из деревни.
- Здесь где-то вода. Справа от нас?
- Это река. - Эль резко свернул и через пару метров ступил на скрипучий старый мостик. Сэндз последовал за ним, довольно точно угадав направление, и даже в этой тьме Эль уловил недовольство в изгибе его губ, когда доски заходили под его ногами.
- Не бойся. Они не провалятся, - Эль притянул его к себе за руку и прислонился к перилам, закуривая. Сэндз перегнулся через перила, прислушиваясь к неразборчивому речному шепоту, а затем забрался на ограждение, зацепившись ногами за вертикальные опоры, лицом к воде, будто хотел устремить взгляд к деревне. Эль посмотрел через плечо - отсюда было видно пару огоньков.
- Глубоко тут?- кивнул Сэндз на воду.
- Метра три.
Сэндз медленно набрал полную грудь воздуха, поболтал ногами, а потом оттолкнулся - и с тихим плеском ушел под воду. Эль прыгнул следом.
Было холодно, одежда сковала движения, вода лилась в глаза, не давая различить очертания берега. Эль откинул прилипшие к лицу волосы, но, с ужасом не увидев ничего вокруг себя в воде, нырнул вниз по течению. Рука нашарила ткань, и, наощупь обхватив тело, он рванулся вверх, к воздуху, боясь только, что верх и низ в его голове перемешаются, и он упрется в дно. Но он достиг поверхности, вдыхая резко, до жжения в легких, и, едва разглядев плеск волн у берега, поплыл к нему, перебирая ногами. Сэндз хватался за него, мешая, но прикрикнуть на него он не мог, понимая, что если силы оставят его, они утонут к чертям собачьим.
Эль дотащил его до берега, выбросив на камни, и выбрался сам, дрожа от холода. Сэндз повернулся на бок, откашливаясь - успел наглотаться, но, по крайней мере, не захлебнулся.
- Ты просто псих, - пробормотал Эль, и, к своему удивлению, рассмеялся. Было бы очень глупо утонуть в этой речушке - глупо, но вполне возможно с его навыками плаванья. Тем не менее, он испытывал острое веселье, пробужденное страхом, близостью смерти; это ощущение было таким ярким впервые за долгое время, и, пока оно не прошло, Эль чувствовал себя - Эль был - живым.
- Не знал, что ты умеешь так смеяться, - проговорил Сэндз очень спокойно, ужасно спокойно для человека, у которого не было глаз, которого не слушалось тело, который и днем не сориентировался бы в воде. Сэндз рассчитывал на Эля, он знал, что тот бросится его вытаскивать, так зачем было проверять столь очевидный факт.
- Идем. - Эль встал, отжал руками волосы и протянул руку Сэндзу. Тот застонал, вставая на четвереньки, и Эль успел подхватить его, когда тот ожидаемо подскользнулся на влажных камнях. Эль вывел его на дорогу, вернулся на мост и захватил пиджак (он совершенно не помнил, что успел скинуть его перед прыжком). Обратно они дошли быстрее, в основном, из-за холода, и только к концу Эль обнаружил, что все это время держал Сэндза за руку, будто тот собирался сбежать. Он также обнаружил, что ключей на месте нет. Возвращаться к реке было бы безумием, поэтому, оставив Сэндза скучать на пороге с пиджаком на плечах, Эль обошел дом и взобрался на балкон. Когда он спустился, Сэндз стоял внизу лестницы внутри дома, прислонившись к стене.
- Как ты это сделал?
- Нашел в кармане скрепку. Думал, дом самого большого мексиканца запирается получше. Впрочем... - Сэндз зевнул. - На их месте я бы не стал забираться в дом, в котором можно встретить тебя.
- У меня нет ничего ценного, - ответил Эль, проверяя замок. - Почему ты не сказал мне сразу?
- Ты поверишь, если я скажу, что не подумал?
Эль не поверил.
С одежды, которую Эль развешивал, вода стекала в буквальном смысле - он и не надеялся, что она просохнет до утра. Сэндз сидел на кровати - на самой ее середине, уперевшись в нее руками и чуть откинувшись назад, и занимающийся рассвет скользил по контурам обнаженного тела. Эль приблизился, дернул одеяло, укрываясь, и притянул Сэндза к себе, унимая дрожь и чувствуя мурашки на холодной коже. Тот издал короткий невнятный звук, и Эль подумал, что он полезет целоваться. И удивился, когда тот не стал этого делать.
***
Когда Сэндз выучил первые четыре аккорда, оставалось еще два для припева, и Эль ехидно приказал ему найти их на грифе самому. Тот не нашел, но ноты поперебирал, что тоже не лишнее - и только после этого Эль открыл ему великую тайну, поставив пальцы на нужные места. Единожды зажав аккорд, Сэндз запоминал его и быстро находил наощупь при надобности.
Эль любовался его игрой, его пальцами, встающими на струны самыми кончиками, пусть и не вполне уверенно. У него будто бы руки были легче, нежнее; но, быть может, причина была другой. Сэндз как-то ощупывал его руку, лежа на его коленях, и пришел в сильнейшее волнение.
- Как ты играешь вообще? Они ведь не сгибаются! - воскликнул он, оглаживая каждый палец. - Зачем тебе эта перчатка? Можешь снять?
- Если разберешься с ней сам, - ответил Эль.
Сэндзу не понадобилось много времени, чтобы расшнуровать ее, пройтись по шраму на обеих сторонах ладони.
- Это было сквозное ранение? Огнестрел? Тебе должно было перебить сухожилия.
- Да, я знаю. Мне в какой-то мере повезло. Я думал, больше вообще не смогу играть.
- И когда ты это заработал?
- В юности. Думаю... тогда все и началось.
- Твое первое убийство было местью?
- Нет, в первый раз я защищался. Меня перепутали с другим человеком. Но того, кто сделал это, я впервые хотел убить. В том городе я просто искал работу.
- А получил травму, которая с ней несовместима? Подумать только, гитарист без руки. Какая трагичная судьба. Что ж, по крайней мере, мои руки оставили на месте.
Эль внимательно всмотрелся в блики на темных очках. Он до сих пор путался в интонациях, не мог разобрать, где сочувствие, а где насмешка. Ведь ситуация, в которой Сэндз оказался, была куда более дерьмовой. Несмотря на это, у Сэндза были все шансы его переиграть: Эль видел это уже сейчас, когда тот только начал.
- Знаешь, меня отговаривали ехать в Мексику. Зря я не послушал.
Это было ужасно - так думать: нет, не зря, иначе бы они никогда не встретились. Эль не стоил этого, цена была слишком высока. Сэндз оставался с ним только по необходимости, - эта мысль причиняла боль. Он склонился, прижимаясь ко лбу Сэндза, и тот положил руку на его затылок.
- Господи, - прошептал он с еле уловимой улыбкой в голосе. - Какой голод.
Эль стиснул зубы, и его дыхание сбилось.
- Да ведь ты продашься за обычную ласку...
- Заткнись.
Пальцы невесомо спустились по шее. Эль прикрыл глаза.
- Одиночество не для таких как ты, - доверительно проговорил Сэндз.
- Со мной это не впервые. Я так и не смог найти свое место в этом мире.
- Ты просто перестал искать.
Эль отстранился, и чужая рука не стала его удерживать.
- Это глубокая мысль.
Сэндз пожал плечами.
- По-настоящему глубокие мысли у меня о другом.
Он перевернулся на живот, улегся грудью на коленях Эля, выгнулся, потягиваясь - тот положил руку ему на спину, затем выправил рубашку из джинсов, и, нырнув под ткань, огладил кожу. Сэндз выглядел удивительно умиротворенным, лениво подавался на ладонь; Эль задрал рубашку до лопаток, и Сэндз потянулся к воротнику.
- Ну же, сними ее, если хочешь, - сказал он, расстегивая первые две пуговицы.
- Не хочу.
Сэндз разочарованно поджал губы.
- В таком случае, я не понимаю, что тебе от меня нужно.
Эль посмотрел на него удивленно: у него было желание, и вполне определенное.
- Ты будешь смеяться.
- Вполне возможно.
Сэндз не строил из себя ничего благородного, и, наверное, его искренность стоило ценить. Эль вздохнул. Он думал о том, что действительно не хочет заходить дальше - прикосновения вызывали у него трепет, и он боялся - что Сэндз в любой момент может запретить ему. Сэндз хотел - пока что хотел - этих прикосновений сильнее, и он дал Элю понять, что позволяет ему делать что угодно, но это не могло продлиться вечно.
- Мы хотим друг от друга слишком разного.
- Не думаю, что настолько. - Сэндз пожал плечами.
К Элю пришло осознание, что он просто-напросто обречен. Сэндз всегда будет ходить вокруг да около, он ничего ему не скажет напрямую. Неопределенность забавляла его; из Эля она вытягивала все силы и заставляла страдать. Невозможно ведь жить совсем без опоры, думал Эль, но Сэндз сам по себе был - нечто невозможное, нечто недопустимое.
Он мог издеваться над Элем сколько влезет - тот все равно слишком слаб, чтобы послать его к чертям собачьим и выставить за дверь, как и собирался сделать с самого начала.
- Ладно, - произнес он наконец. - Иди ко мне.
Эль притянул его к себе для поцелуя, отмечая, с какой готовностью Сэндз подался в его руки. Возможно, если он хотел Сэндза себе, его и правда стоило подчинить.
***
Бармен с едва заметной улыбкой смотрел, как Эль помогает Сэндзу взобраться на барный стул.
- Привет, - сказал Сэндз, и его легкое звучание его голоса напомнило Элю их собственное знакомство.
Бармен ответил на приветствие кивком и спросил:
- Что будете?
- Будем… Здесь есть меню?
Эль подвинул карту, лежащую прямо перед ним, под руку Сэндза и тот уперся в нее, якобы изучая.
- Налей ему текилы, - вздохнув, распорядился Эль.
- Тебе - как обычно?
- Что значит, как обычно?– возмутился Сэндз. - Ты говорил, что не пьешь!
- Я пью содовую.
- Содовую, - повторил Сэндз, скептично подняв бровь. Эль огляделся с интересом – не пялятся ли на них. Это он привык к темным очкам в любое время суток – для остальных, вероятно, это смотрелось дико, учитывая полумрак заведения.
Наверное, только Эль заметил, как Сэндз вздрогнул от неожиданности, когда перед ним со стуком поставили стопку. Эль цокнул, вспоминая эпизод с разбитой чашкой. Сэндз склонил голову, прячась в занавеси волос, очевидно, помня о том, что его лицо может быть отражением эмоций. Но, когда Эль коснулся его руки в успокаивающем жесте, тот в ответ стиснул его ладонь. Тот стал рассматривать полки с бутылками за спиной бармена, и скорее почувствовал, чем увидел, как Сэндз сделал несколько глубоких вдохов, тряхнул головой, выпрямляясь, и разжал его руку.
- Здесь можно курить?
- Конечно.
Сэндз аккуратно заправил волосы за уши, прежде чем щелкнуть зажигалкой, и Эль почему-то впервые подумал, что курение может быть для него примитивным способом успокоить нервы, а не просто физической зависимостью.
- Может, не стоило… - начал Эль, но Сэндз махнул на него рукой.
- Не беспокойся так, - произнес он с легкой улыбкой. – Лучше скажи, где пепельница.
- Справа от тебя.
Сэндз огладил стойку, пока не наткнулся на пепельницу пальцами. Бармен недоверчиво нахмурился, кивая на него.
- Он не видит, - со вздохом пояснил Эль.
- В самом деле?
- Ты убил всю интригу, - разочарованно протянул Сэндз. – А ведь я думал, это только между нами.
Он опрокинул в себя злосчастную стопку, глубоко затянулся, откидываясь на низкой спинке барного стула, выражая комфорт всем своим видом – но Эль-то знал.
Это то же самое, что с ногами. Сэндз не знал ничего, кроме голоса Эля, его прикосновений и его отвратительно приготовленного кофе по утрам. Все остальное было погребено в его памяти, и заново нужно было учиться социальным взаимодействиям. Сэндз делал это механически, но эмоции явно давали сбой. Эль просто видел, что он не в порядке. Может, это было одной из причин, по которым они совершенно не понимали друг друга первое время.
- Где, говоришь, тебя так потрепало? – спросил бармен между делом.
- В одном из самых крутых картелей Мексики. А потом пришел мой герой и пристрелил там главного босса, так что я отмщен.
- Я убил его не ради тебя, - возразил Эль.
- Разве ты не сделал бы это снова?
- Мне не нравится убивать.
- Нет? – Сэндз стряхнул пепел, чудом не попав на стойку. – Жалеешь о каждом совершенном убийстве... Боюсь представить, как тебе с этим живется. И боюсь представить, какая сильная ненависть заставляет тебя делать это снова.
- А тебе, значит, ничего не стоит спустить курок?
Сэндз расслабленно пожал плечами, и в этом движении Эль почему-то уловил угрозу для себя. Он застрелил свою девушку, - вспомнил Эль.
- Как бы не стать твоей следующей жертвой, - усмехнулся он.
- Ты уже моя жертва, - невозмутимо ответил Сэндз, и, прежде чем Эль успел спросить его, что это значит, обратился к бармену: - Что-нибудь из коктейлей наливаешь? Я бы не отказался от лонг-дринка. Налей мне что-нибудь, я попробую угадать.
- Интересная идея. Начнем с классики?
Сэндз кивнул в ответ, и Эль с удивлением пронаблюдал за барменом, согласившимся на эту игру. Пока тот шаманил с напитками, Эль продолжал думать о том, насколько велика для него опасность. Мало было того, что наркомафия могла быть у них на хвосте, так еще и сам Сэндз мог пристрелить его, будучи в плохом настроении. Конечно, убивать Эля не было никакого резона, пока он был полезен - но сама возможность вводила его в ступор. Впрочем, по откровениям Сэндза, тот вовсе не был против принять смерть от его руки. Эль тряхнул головой, а перед Сэндзом как раз поставили коктейль. Тот провел пальцами над бокалом, нащупывая трубочку, отпил и довольно улыбнулся:
- Ну, тут без вариантов. Секс на пляже.
- Верно, - сказал бармен.
- Хочешь попробовать?
- Что?- фыркнул Эль, не сразу поняв, что обращаются к нему.
- Секс. На пляже, - повторил Сэндз, придвигая бокал к нему и спрашивая: - Хочешь?
Эль сдержал в себе порыв отбросить бокал; ему казалось, что Сэндз позволяет себе лишнего, что Сэндз выставляет его - их? - в невесть каком свете. Но, быть может, Элю следовало относиться к этому более спокойно. Харизма ему не изменила, но все же, Сэндз был сейчас только обрывками прежнего себя. Эль видел остатки его манерности и вспыльчивости, но он видел и его сломленность, заставляющую его быть отрешенным, и его страх. Он до содранных ногтей пытался выскрестись из этого состояния, но пока что не мог. Эль раз за разом проникался к нему ядовитой смесью уважения и зависти. Градус этого коктейля был куда выше чем то, что Сэндз, не получив ответа, задумчиво размешивал трубочкой.
- Может, я поступил жестоко, когда начал спаивать тебя именно текилой?
- Просто заткнись, - вздохнул Эль, слыша следом сдержанный смешок по ту сторону барной стойки. Он видел, как Сэндз медленно облизнулся, прежде чем снова отпить свой коктейль, и от этого незначительного движения его обдало жаром. Он представил, как бы было, если бы Сэндз мог посылать ему взгляды. Господи, Эль бы не знал, куда себя деть. Всем, что у Сэндза осталось, тот мог мастерски пользоваться: он делал так, чтобы внимание Эля было приковано к нему, к его лицу, к его губам.
- Мне следовало начать... с вина, например. Тогда ты мог бы почувствовать все оттенки аромата и нотки вкуса, прежде чем вырубиться.
Эль не удостоил его ответом. Он выпил залпом полстакана содовой, думая только о том, что, несмотря на все раздражение, желание никуда не отступает. Эль поерзал на стуле.
- В конце концов, Эль, ты можешь полностью мне довериться, - сказал Сэндз и положил руку на его плечо. - Если ты когда-нибудь снова напьешься, я подержу твои волосы, пока ты будешь блевать.
- Спасибо, - выдохнул тот, покачав головой. - Я тебе очень признателен.
- Я уже говорил, что ты само очарование? - Рука Сэндза соскользнула на его запястье.
- Да, говорил. Когда мы познакомились.
- Ты помнишь?!
- Каждое твое слово, - уверил Эль.
- С одной стороны, это не очень-то и хорошо, - пробормотал Сэндз чуть более серьезным тоном и улегся на барную стойку прямо поверх раскрытого меню.
Да, подумал Эль, тем больнее будет, если он когда-нибудь решит тебя покинуть.
- В остальном-то у тебя все по-старому? – спросил бармен.
Эль кивнул, думая, что фраза эта здесь неуместна. Так говорят, когда жизнь возвращается в привычное русло после какого-то яркого события. Эль не хотел, чтобы все было так же, как до переворота. А может после Сэндза по-старому быть не могло. Сэндз не был последним, что у него осталось, но был первым, что появилось вновь, и потому – так сложно было его отпустить.
В едином потоке лилось ласковое бормотание телевизора и тихие разговоры поздних посетителей. Уборщица, женщина лет сорока с ведром и шваброй, принялась переворачивать стулья, намекая, что пора бы и по домам.
- Сэндз, - позвал Эль, касаясь плеча, переглянулся с барменом, и оба они улыбнулись. Сэндз спал.
***
Эль хмыкнул и откинулся на подушку. Сэндз быстро облизнул губы после поцелуя и припал к его шее, легко прихватывая кожу, не обращая внимания на сжимающиеся на плечах пальцы. Эль вздрогнул, когда Сэндз подвинул ногу ближе, прижимаясь плотнее к его бедру, и кожу обожгла усмешка. Эль прикусил губу, дыша чаще.
- Ты дразнишь меня.
Сэндз отстранился, щекоча шею волосами.
- Это можно было бы так назвать, - проговорил он, явно забавляясь, - если бы ты не мог взять то, чего хочешь.
Эль не знал, почему все, чем он оправдывался, отошло на второй план именно сейчас. Никакие поводы для отказа, никакие принципы больше не останавливали его, и он ощутил странную пустоту и легкость в теле и разуме.
Сэндз зашипел, оказавшись снизу, уперся грудью локтями в постель, пытаясь сбросить придавившее его тело – ему не хватило не столько реакции, сколько силы в поврежденных мышцах. Эль делал ему больно, прижимая вот так, и было что-то совершенно беспомощное в том, как Сэндз рванулся, пытаясь выползти из-под него. Эль дернул его обратно, пока тот едва не ударился об изголовье, и вдавил в кровать, почувствовав, что его сердце испуганно забилось чаще. Он завел за спину вытянутую было вперед руку и уперся коленом в основание позвоночника, и Сэндз, осознавший, что не может сдвинуться, хрипло рассмеялся.
- Ладно, в рукопашном ты неплох.
Дерзость в его голосе граничила с паникой: контроль над его телом был перехвачен слишком резко, и это вызвало страх, и это было предсказуемо, но – в Эле не просыпалось сочувствие. Взглянув на полувыправившуюся черную рубашку, Эль взялся за пояс джинсов, отчетливо ощущая желание некоторой мести. Это было нечестно, потому что Сэндз никогда не причинял ему боли, никогда даже не кусался во время поцелуев, но он разрешал Элю, он вынуждал, едва ли не просил его. Не нужно было касаться его, чтобы знать, как он возбужден – Сэндз был для него изранен и вскрыт, он был так искренен в реакциях тела, так чувствителен ко всему, что Эль мог с ним сделать.
- Не дергайся, - попросил Эль, когда тот невольно попытался отстраниться от поднимающейся по бедру ладони.
- О, ты не сделаешь этого на сухую, - произнес Сэндз, и Эль усмехнулся сомнению, которым подернулся его голос, и напряжению, в котором он застыл, когда пальцы угрожающе-медленно прошлись меж его ягодиц. Эль сплюнул, размазал по коже и прижался плотнее.
- Не переставай дышать.
- Я от тебя не только дышать перестану, - прерывисто произнес Сэндз, пока Эль вталкивал в него пальцы, и затем как-то обреченно выдохнул: - Блядство.
Его рука, которую Эль прижимал к спине, вздрогнула и сжалась в кулак. И Эль знал, что столь резкие движения пальцев ему наверняка неприятны, но Сэндзу нравилось что-то другое – Эль не мог разобрать, что именно. Нравилось бы придавленным и обездвиженным, или - нравилось бояться. Он об этом догадывался, и эта догадка – о, она действовала на него куда сильнее невнятных прелюдий, в которых Сэндз все равно вел, все равно только пользовался им. В другой раз Эль мог бы доставить ему удовольствие таким способом, но сейчас он был слишком жесток для этого, слишком нетерпелив.
- Слушай, у меня там в заднем кармане должен был заваляться презерватив.
Эль замер, удивленный тем, что Сэндз вообще об этом думает, и усмехнулся:
- Ты не думаешь, что он будет мне маловат?
Сэндз фыркнул в ответ; Эль расстегнул ремень – одной рукой, не отпуская Сэндза, и тот дернулся на этот звук, и весь подобрался под ним, когда Эль опустился к нему, сплюнув на ладонь, чтобы смазать себя.
И казалось удивительным, что его тело было способно принять Эля, когда в нем кипели напряжение и страх.
- Умница, - одними губами произнес Эль где-то над его ухом, закрывая глаза, чтобы переждать головокружение от того, насколько в нем было хорошо.
- Боже, - сдавленно то ли ответил, то ли в воздух сказал тот, закусил губу и попробовал приподняться, но ему нечем было даже упереться, так что он остался лежать плашмя.
- Ты либо очень опытен… либо действительно сильно хочешь этого, - усмехнулся Эль, ощущая, как Сэндз сжимает его, видя, как мурашки бегут по его шее.
- А если я скажу, что представлял это, еще когда мы только познакомились?– быстрым шепотом проговорил Сэндз.
- Это неправда.
- Ты не можешь знать наверняка, - усмехнулся он.
Элю нравилось быть сверху, нравилась та власть, которой Сэндз наделил его. Нравились эти тихие звуки в подушку и жар, и желание покоренного – покорившегося - тела. Нравилось быть так близко, что было слышно каждый рваный вздох. И последняя граница – стерта.
- Мне нравится слушать тебя, - произнес Эль, и послушался жалобной просьбы, почти мольбы – «отпусти меня» – зная, что тот уже не станет бежать. Освобожденная рука дернулась к животу; а потом – неразборчивый, задыхающийся шепот, хриплые, сквозь стоны, попытки вдохнуть, испарина на лопатках и – дрожь во всем теле. Эль кончил на его ягодицы, думая, что ничего пошлее в жизни не делал, и откинул упавшие на лицо волосы. Сэндз медленно перевернулся, проводя по животу влажной рукой, поправил очки и выдохнул:
- Ох, твою мать.
И дважды чихнул. Эль тихо засмеялся – нет, это не могло быть совпадением. Сэндз откинулся на изголовье, и Эль по наитию протянул ему пачку прежде, чем Сэндз начал искать ее сам. Тот (не с первой попытки) вытащил сигарету, сунул в рот, избавился от штанов, болтавшихся где-то на коленках до сих пор – рубашка деликатно прикрывала его - и только потом попросил зажигалку.
Эль упал рядом с ним, и было так странно смотреть на человека, которому он только что причинял боль, в полном порядке. На этот раз он помнил обо всех его ранах и пользовался ими без зазрения совести, когда заламывал его руку, когда придавливал всем весом своего тела.
Сэндз глубоко затянулся, а потом проговорил сквозь смех:
- Я верил в тебя с самого начала.
- Пошел ты, - беззлобно ответил Эль, глядя как Сэндз не может перестать забавляться над этим, прикусывая палец на левой руке, пока это не стало звучать истерично. Тогда Эль отобрал у него сигарету, и затянулся сам, ожидая, пока он успокоится, не переставая глупо улыбаться.
Наконец, Сэндз глубоко вздохнул, протянул руку, чтобы ему вернули сигарету, и совершенно серьезно добавил:
- В жизни не встречал никого горячее.