Большой и длинный коридор, погрязший во мраке.

Роза шла прямо, не сворачивая, да и признаться честно: сворачивать было некуда.

Здесь пахло бензином и механическими смолами, сыростью и кровью.

Время во сне течёт так медленно, как нуга, секунды тянутся противно долго, почти вечно — из-за этого хочется просто остановится и отдаться полностью тьме — сдаться, но что-то до сих пор подталкивало ее идти вперед к еще не угасшему свету.

Надежда.

Робко приблизившись к желанному светочу, столь теплому и нежному, она заметила освещенный, до боли знакомый, маленький силуэт «ангела», повернутый к ней спиной.

«Конни?» — задыхаясь, прошептала Роза.

Она решила приблизиться на свой страх и риск к фигуре усопшей, затем медленно тронув ту за плечо и застыв в ожидании. В этот момент не только Роза казалась «мертвой», но и ее дорогая сердцем младшая сестра. Вот только та оказалась сильно мертвее нее самой: маленькое тело ребенка с глухим стуком упало во тьму — девочка с ужасом схватила Конни, в ничтожных попытках оказать ей помощь, но чужие цепкие руки хватали ее и оттаскивали от тела.

Роза вспомнила ту самую роковую картину, в которой из груди ее любимой сестры прорывался алый цветок, жадно высасывающий чужую жизнь, монстры трещали как цикады и перешёптывались о плоти, рокатая.

Воспитанница вырвалась из тьмы кишащей холодными руками, что утаскивали ее в свои глубины, подбежала к Конни, перевернув ту и расплакалась: бледное лицо той застыло навсегда в предсмертной агонии и ужасе,

«как и в ту роковую ночь…»

— Аах! — Роза резко вскочила с кровати, глубоко дыша от пережитого кошмара.

С места подхватилась Гильда, обеспокоенно, подбежав к подруге.

— Роза, что с тобой? — подорвалась с места Гильда. — Тебе приснился кошмар? Успокойся, дыши, — Она обняла сестру и стала поглаживать её по голове, пытаясь успокоить.

От Гильды пахло весной и свежей выпечкой, которые так успокаивали и нравились Розе.

— Н-нет, — с дрожащей челюстью прошептала Роза, отодвинувшись от теплой груди Гильды. — Со мной всё в порядке.

Но сестра, нахмурившись, не верила той на слово, поэтому Роза пыталась как можно правдоподобнее оправдаться.

— Ты вся дрожишь, — Гильда прикоснулась к горячему лбу некогда «спящей красавицы», которую ничто не тревожило, а сон ее был глубок и крепок. — Я же вижу: тебе что-то страшное приснилось. Роз, ты ведь знаешь, что можешь доверять мне и рассказать, что тебя тревожит.

— Просто…неприятный сон, — оторвалась от нее Роза. — Правда, не беспокойся, — Гильда переместила свою руку на плечо девочки, ожидая правды, на что Роза соскочила с темы: — А где все? Почему мы одни?

Убрав руку Гильды, она нервно заулыбалась и, осмотрев комнату, окончательно заметила, что в ней остались только они вдвоем.

— Все уже давно проснулись и спустились в столовую. Только тебя ждём, — Гильда с волнением посмотрела на свою нервную подругу. — Ты правда в порядке? Я очень беспокоюсь за тебя. Пожалуйста, расскажи мне что не так. Это невыносимо, когда кому-то больно или плохо, а я ничем не могу помочь. Я могу подождать тебя или застелю кровать тебе…

— Нет-нет! Со мной всё хорошо, просто обычный кошмар, — встрепенулась Роза. — Ты иди, я сейчас спущусь.

— Ты переживаешь за Конни, да?

Гильда, «раскусив» истинную тревогу Розы, с жалостью посмотрела на ту, словно знала, что ее сестре пришлось видеть и потерять в ту ночь.

— Ты иди. Я скоро спущусь, — повторила в трансе Роза и, отвернувшись от сестры, посмотрела в открытое окно, в котором предстало пред взором прохладное, солнечное утро.

Это небо больше никогда не увидит Конни, а Роза больше никогда не сможет прикоснуться к своей любимой сестре, обнять ее, рассказать ей что-то воистину классное, поиграть с ней или услышать ее детский смех, когда та прижимала к себе плюшевого кролика…

Перед глазами навечно застыл мертвый лик; ее убили монстры, что не прячутся в тенях кроватей, шкафов или в детских фантазиях. Они реальны. Твари, что пожирают, а матери скармливают им своих детей…

— Не грусти ты так! — бодро заявила Гильда, пытаясь передать свою мнимую радость сестре. — Я уверенна, что Конни будет присылать письма. Особенно тебе! Вы ведь очень близки друг другу. Так, не переживай слишком сильно, а я пока займу тебе местечко. Там твои любимые коричные рогалики. Мама специально старалась, готовила. Не засиживайся.

Розе было жалко Гильду: она так рьяно пыталась помочь сестре обрести счастье в пепелище ее уготованной судьбы и помочь пережить кошмар, но, увы, это не было какое-то плохое сновидение, — это был дикий вопль правды наяву, который уже ни чем нельзя было заглушить.

Это вопль людей, которых пустили на фарш.

Гильда задержалась возле двери, с дрожащим сердцем понаблюдав некоторое время за поникшей подругой, после чего покинула комнату, оставив окончательно Розу в одиночестве.

— Хотела бы и я так думать, Гильд, — Роза устало легла обратно на кровать и прикрыла тяжелые веки, прошептав себе под нос как мантру: — У меня осталось три дня, до того как меня заберёт Эрцгерцог Льюис. Я не могу просто сдаться и сидеть сложа руки.

И вдруг ее сердце уколол гнев, заставив, распахнуть глаза:

«Нет! Я просто так не сдамся!»

Роза подскочила на кровати, вцепившись руками в волосы, и рьяно стала массировать виски — заставляя себя так быстрее думать:

«Нужно придумать план побега с фермы! Шанс того, что я смогу сбежать очень мал, но он есть! Главная проблема — это мама, которая теперь ходит за мной по пятам и постоянно проверяет меня на хоть малейшее повреждение. Тут то и самая «большая заноза» в реализации плана…»

Ее мысли цеплялись друг за друга, как пазлы сложного механизма, который в маленькой голове ребенка, создавал многоходовый, доскональный план. Но как бы Роза не силилась — ничего на ум стоящего не приходило.

— Ладно, — смирилась Роза в отчаянии.— Подумаю после завтрака, — прошептала она, сев на край кровати и покосилась в страхе на скрип от открытой двери, ведь ее могли сейчас подслушивать.

Дальше Роза не стала испытывать судьбу, поэтому уже в мысленно пришла к выводу:

«Нужно сделать вид, что я ничего не знаю и ничего не видела. Скорей всего меня отправят к нему раньше, если подам виду. Я не позволю этому случиться.»

Встав с кровати и сделав все утренние дела, воспитанница спустилась в столовую. Пройдя в помещение, взгляд Розы с детей сразу же упал на ненавистного врага в овечьей шкуре, мать. Агнес стояла возле стола с детьми, как ей и пристало, со смиренно сложенными руками на накрахмаленном фартуке, блистая той самой нежной материнской улыбкой, которая теперь кажется только гнилой и мерзкой фальшивкой.

«Как же на тебя противно смотреть»

— Роза, доброе утро. Ты наконец-то проснулась. Присаживайся. Чего ты там стоишь, как чужая? — Сказала мама, указав рукой на свободное место возле Гильды.

— Доброе утро! Да ничего, просто задумалась.

Нервно улыбаясь и почёсывая затылок, Роза села завтракать.

Всё время за завтраком мама незаметно поглядывала мимоходом на Розу, но девочка делала вид, что этого не замечает, ела со всеми и чинно болтала под детский гул воцарившейся в столовой с Доном и Гильдой.

Как только все ребята поели, прибрались за собой и направились на улицу играть, Роза, в отличие от всех, в представшей суматохе не участвовала — осталась за столом, оттого и не заметила как осталась «один на один» с мамой.

«Так! Не паниковать! Быстро уберу за собой и уйду отсюда. Главное сохранить улыбку и не нервничать…»

Встав из-за стола, воспитанница с натянутой улыбкой направилась к раковине, но ее в ту же секунду остановили холодные, впившиеся в плечи, чужие пальцы. В тот момент девочка всем телом вздрогнула и ощутила затылком пристальный и недовольный взгляд женщины.

От дальнейших действий мамы у Розы все тело застыло и покрылось мурашками.

— Роза, — Мама развернула перед собой воспитанницу, заставив ту напрячь слух от собственного имени. — Я узнала от Гильды, что вчера, как только мы с Конни ушли, ты не только отказалась помогать старшим, но и не явилась вовремя, как и все, спать. Где же ты была? — женщина, словно судья, ожидала ответа, чтобы принять окончательное решение: отослать ее на казнь или нет.

— Мне вчера было очень грустно, из-за прощания с Конни — я хотела побыть наедине в библиотеке. Разве это плохо, мамуль? — Роза посмотрела невинной улыбкой, прямо в глаза мамы, не показывая ни капли волнения.

Длились эти немые гляделки жалкие секунды, но ощущались как непреодолимая и бездонная вечность. В какой-то момент женщина решила нарушить «гляделки», напоминавшие скорее битву, и снова обрела лик нежной и заботливой матери, одарив Розу ласковой улыбкой с мягким взором.

— Я все понимаю, — смягчившись, промолвила Агнес, сжав руку на сердце словно ей больно, другой рукой она поправила «невзначай» прическу Розы легкими касаниями. — Вы с ней были «не разлей вода» с самого младенчества. Как вспомню вас маленькими — сердце сжимается. Дети так быстро растут… Не переживай за свою сестру. Я как мама не меньше других. Можно сказать, даже больше всех переживаю за всех своих детей. И никогда бы не отдала не отдала вас ужасным людям. Поверь мне, она на седьмом небе от счастья в новой семье, — мы тщательно подбирали ей родителей.

После этих слов мама мягко обняла Розу, прижав к себе, поглаживая той голову и помяв поочередно уши, грея их, «успокаивая» ее таким образом.

«Лгунья! Да как ты смеешь такое говорить с мерзкой якобы милой улыбкой?!»

— Хорошо, я постараюсь не переживать, мамуль, — грустно сказала Роза, все это время обнимая женщину в ответ, преодолевала многотонное отвращение к ней.

— Мне нужно побыть одной — буду в библиотеке.

— Хорошо, — Мама отпустила своего ребенка, обеспокоенно смотря на нее и погладив по щеке. — Не засиживайся надолго и не забывай про своих братьев и сестер, ведь скоро и тебе предстоит прощаться со всеми нами. Потрать оставшееся время с умом.

Роза кивнула и, помахав рукой маме, наконец-то покинула эту коварную женщину.

«Это было близко: чуть не спалила меня. Впредь стоит избегать таких ситуаций или же меня отошлют первым делом к нему»

Когда она медленно брела в вышеупомянутое ранее помещение для спокойного и детального продумывания плана, на нее навалились горькая печаль и пламенная ярость. Девочка просто не могла понять: «Зачем нас всех выращивать на убой?! Почему именно с детского возраста?! Есть хоть кто-то, помимо мамы и меня, кого не отправили на убой? И если да, то по какой причине? Да и в конце концов, что это были за жуткие твари, которых я видела?!» — столько вопросов набрасывалось на ее бедный разум, и некому было дать на них ответ. А если и были те, кто знал ответ — они не жильцы.

Стоя уже перед резной дверью в библиотеку, она вошла в неё, не задумываясь о том, что ей придется делить комнату с каким-нибудь ребёнком.

Роза изначально была уверенна и давно отметила для себя, что утром — это идеальное место для неё, ведь многие дети любят в это время поиграть на свежем воздухе, а не читать занудные книги. Да и мама не будет сверлить её взглядом.

Тяжело выдохнув и осознав всю свою нелегкую участь, она направилась к стоящему у окна одинокому столику, прихватив с собой какую-нибудь ненавязчивую книгу, которую сотни раз ночами напролет перечитывала, тем самым сделав видимость чтения для надзирательницы.

— Итак, приступим, — прошептала самой себе Роза, сев за стол и открыв книгу перед собой. — «Просто сбежать, без четкого плана, — не реально. Нужно разобраться со всеми загвоздками, как можно скорее, — девочка призадумалась, вспоминая все свои встречи с мамой в поисках подозрительного. — Моя самая главная проблема — мать. Она знает где я. Всегда находит каждого. Может она и знает всю территорию как свои пять пальцев, но нельзя отловить всех за короткий промежуток времени за раз, при условии… Что она заранее знала где кто.»

Роза тревожно перелистнула страницу книги, пока за окном были слышны радостные восклики детей, играющих в погожий денек.

«Бред, просто бред! Но у меня нет времени на сомнение! — Ругала она себя, запустив руки в волосы, затем грея виски. — Думай! Думай! Думай! Может, кто-то из детей рассказал ей обо всех сразу? Особенно младшие. Их легко обвести вокруг пальца. Да даже, еслибы они сдали своих, то никто бы точно не знал кто где находился тогда, но мама нашла всех и сразу».

— «Роза, ты слышешь меня?»

раздался далекий голос из дымки разума, который овил ее внимание.

Край книги был поглощен тенью.

Чужой.

Воспитанница с испугом обернулась на гостя — перед ней стояла Агнес, что поставила чай перед девочкой и выпечку, вместе со своей дочерью изучая книгу.

— Я беспокоюсь о тебе, — Ее голос был подобен меду с молоком, но при этом полон грусти, а сама она предстала в некой освещенной дымке воцарившей в ее силуэте. — В последнее время ты замкнулась в себе. Не играешь с остальными. Твои братья и сестры беспокоятся о тебе.

— Мне пока надо побыть одной, мамуль. Я решила отдохнуть за чтением.

Навязчивость родителя, что не слушал ребенка, была заложена где-то под коркой мозга.

— Захворала, солнце мое? — Мама с беспокойством приложила свою руку ко лбу побелевшей и оцепеневшей дочери.

— Ты меня уже спрашивала сегодня утром, — Роза легонько отняла от себя руку матери.

— Ты вся бледная, солнце мое, — Женщина прошлась рукой по странице, словно смахнула пыль с той, при этом выхватив цепкими глазами все, казалось, подозрительное между строк текста.— И где ты остановилась?

— Где принцесса каснулась веретена и уснула вечным сном.

— Тебе так нравится эта книга? Может стоит перейти на более содержательную и классическую литературу? До прибытия Его Светлости осталось совсем ничего, — Мать обернулась на стеллажи, словно подыскивая своей дочери классику, или искала средь полок сомнительные проблески, но, не найдя ничего, она обернулась с улыбкой. — Ты должна быть готова к его прибытию, чтобы одним лишь взглядом покорить его душу, а затем и затмить красотой своего ума и манер. И ты, цвет его жизни, будучи его пассией, стала бы его…— женщина подозрительно стихла и не могла подобрать нужное слово.

— Женой? — помогла ей Роза с ответом.

— Мы лишь с семьей хотим, чтобы ты была счастлива и жила в любви и согласии со своим избранным. Для этого необходимо произвести на Его Светлость впечатление.

— Ты говоришь так, словно мой суженный может отказаться от меня.

Мама загадочно улыбнулась и прошептала:

— Между нами говоря, я прислуживала в одном из дворянских домов и знаю нравы господ. — Агнес расположила Розу к себе, поведав кроху своей жизни. — Твой суженный из дворянской семьи. Господы очень щепетильны ко всему: начиная распорядком дня и заканчивая окружением. Будь сдержана в своем нраве и будь верной имени своего супруга. Это мое наставление тебе.

Роза раньше восхищалась возвышенностью элегантной и спокойной матери, от которой пахло цветами и выпечкой… Агнес никогда не рассказывала о своем прошлом и это придавало ей особый статус в глазах детей.

— Я хочу быть прилежной и умной для моего суженного, — согласилась воспитанница, солгав, как всякий ребенок, который желал отцепиться от родителя как можно скорее.

— К слову, Роза, не для кого не секрет, что много знаешь — хуже спишь, ведь так? Стоит делать перерывы и выбираться на улицу, а то так и зачахнешь без солнца.

Девочка недовольно проследовала за лазурными блестящими глазами матери, что устремились в окно, туда, где резвились дети, потом ее взгляд опустился на циферблат карманных часов, после чего те были закрыты крышкой и убраны в карман. С глаз долой.

«Часы…»

— Дети мне кое-что рассказали. Ты разочаровала меня, Роза, — ее голос словно потух, став давящим.

Воспитанница побледнела.

«Это те самые часы, которые она всегда носит собой.»

— Зачем ты лжешь мне? — Агнес горько улыбнулась — ей было больно, словно ее предали, однако, ее глаза приковали девочку к месту, сжигая той душу. — Разве я учила тебя перекладывать свою работу на других? Это непочтительно к труду твоей семьи. Ты знаешь правила: лишь когда ты оповестила о своем недуге меня и легла лечиться — можно не работать.

«Она часто в них смотрит, когда обеспокенна, ведь кто-то далеко ушел от дома.»

— Я не лгала и не отлынивала! — Поспешила оправдаться Роза. — Я ведь предупредила о том, что у меня не было сил, чтобы помочь.

«Когда она водит в салках или ищет потерявшихся, то касается часов из привычки.»

— Истинная леди не даст солгать и не станет утаивать в стенах Благодатного Дома, что дал тебе кров и пищу, от своей семьи, что дала тебе любовь и защиту, и от Бога, что хранит твою душу, — Агнес, видимо, заметив, что девочка у нее на крючке, либо перестав давить на психику ребенка, смягчилась в голосе и погладила по голове воспитанницу, оправив той ворот рубашки. — Ты знаешь правила этого дома не хуже меня. Мы все одна семья, дорогая, и если ты не выполняешь своих обязанностей, перекладывая всю работу на других, то за этим следует наказание.

— Я люблю свою семью и ни за что бы не переложила бы на них свои обязанности, — просипела девочка.

В глазах защипало, а в горле встал ком.

«Я уверена, что в них она смотрит не ради времени…»

Мама уже мягче посмотрела на Розу, качнувшись к ней.

— Давай сделаем так: вместо наказания, я проведу урок этикета для тебя. Леди просто обязана знать этикет, а ты, Роза, малость груба.

Девочка не ответила.

— Я же вижу, что тебя что-то гложит.

Ее руки с лица дочери переместились на ее уши, которые затем та стала мять.

«Аргх! Что за тупая привычка трогать уши?!»

— Н-не надо, мамуль! — Роза одернула ее руки от себя. — Я просто хотела побыть наедине. Меня ничто не гложет.

— Скоро будут тесты — не опаздывай. Затем этикет, и ты будешь мне нужна — малышей надо будет запеленать и покормить.

«Как она узнала обо всех, если только не была заранее дана подсказка для нее? Слежка? Метки?»

— Я приду, мамуль.

— Будь леди, моя хорошая. Не расстраивай маму. Не лги нам всем — не разбивай своей семье сердце.

«Допустим, что есть метки для слежки, а эти часы — устройство.

Как только мать невыносимо цокая вышла за дверь, Роза фыркнула, явно раздраженная.

Девочка попыталась отыскать возможные метки, но ничего не нашла.

«Допустим, они есть. В конце каждого месяца приносят новорождённого ребёнка… — она покусала губу, а после ее осенило: — Завтра же как раз день, когда его принесут! Если метки есть у всех, то на малышах они будут свежы и видны, да и когда пеленать их буду — осмотрю все тело.»

Девочка закрыла книгу и тяжело выдохнула. Ей стоило бы делать все записи в блокнот, но это было невероятно рискованно, а держать все в уме — сложно. Роза отказалась от чая и выпечки, боясь, что мама приложила руку к «лекарству».

— Стены, — начала она заново, пытаясь восстановить логическую цепочку из мыслей. — «Я помню, когда эти твари увозили Конни, то выезжали через иной выход. Внешний мир существует. Это их мир, раз мать прислуживает, а нас убивают. Перед тем как бежать, мне стоит понять масштаб всей картины, с чем я имею дело, а также что за той стеной. Скорей всего, как только я заберусь, меня убьют. Если одна такая тварь увидит меня — я пойду под нож. И эрцгерцог такой же урод. Я просто нужна ему, чтобы меня сожрали. А эта ничтожная история про любовь — мерзкая ложь.»

Мать явно пыталась выбить ее из колеи и, видимо, в ближайшее время она забьет ей весь график до самого приезда Его Светлости эрцгерцога Льюиса, чтобы держать при себе запатентованный им премиальный товар.

Перед Розой встал неимоверно трудный вопрос, который мог решить не только ее судьбу: «Стоит ли вовлекать в этот план других?»

В тот момент к ней вторглись Гильда и Дон, потревожив едва устоявшееся уединение их глубоко задумчивой сестры. Как оказалось библиотека — не та за кого себя выдает — оно явно не спокойное место.

— Наконец-то! — изумилась Гильда, смотря на сидящую за столом подругу. — Так и думала, что ты тут отсиживаешься.

— Вау! Ты меня нашла, — артистично сдалась Роза. — И как тебе это удается: каждый раз находить меня?

— Свой секрет, — подыграла ей Гильда. — Вы арестованы за просиживание штанов в библиотеке!

— Я имею право пользоваться библиотекой, шериф.

— На каком основании? — возмутилась Гильда.

— Со слов мамы.

— Хватить тут сидеть и пылью дышать книжной, а то точно станешь книжным червем! — возмутился в шутку Дон. — Я итак сделал за тебя всю работу, а ты тут прохлаждаешься!

— Я учусь в отличие от тебя.

— Самой умной решила стать? Я уделаю тебя на тестах, так и знай!

— Хоть ты и выше меня ростом, но явно не умнее.

— Кхэм! — оборвала их перепалку Гильда. — Кстати о тестах. Может лучше мы сыграем на улице, пока они не начались?

Сестра подошла к Розе, и беспардонно схватив ту, упирающуюся, за руку, начала тянуть на себя.

— Мне нужно доделать кое что! — пропищала Роза.

— Не, я тебе фору не дам, ботанка, — Дон не стал мельтешить как его сестра, Гильда, и вытащил упрямую девчонку сразу же из-за стола, закинув потом на плечо. Гильда активно помогала ему, смеясь.

— Да ладно вам! — проворчала Роза, после безнадежных попыток соскачить с плеча Дона, она сдалась.

— Ладно-ладно! Ваша взяла. Я пойду с вами, сыграю. Только не тащите меня!

Ее поставили на пол. Роза просверлила Дона взглядом, но послушалась и вышла с ними на улицу, затем сникнув.

«Мне жаль, правда, ребят. Так будет лучше для вас — я не смогу всех взять с собой — это верный шаг к их смерти. Делать все в одиночку будет трудно, но я справлюсь. Тем более уж лучше одна жертва, моя, чем ускорить всем срок на убой.»

Покинув Благодатный дом, трое двинулись к огромному дубу, который укрывал под своей разветвленной кроной всех собравшихся и чего-то ожидавших детей.

«Если не узнаю про метки и что за стеной — дальше планировать бессмысленно, » — твердо решила Роза.

По мере приближения к дереву, Роза

боковым зрением заметила, что ее прожигает взглядом мать, как ястреб следящий за кроликом, чтобы затем, в удачный момент, сделать один единственный бросок и придушить свою жертву. Это пробирало до мурашек и заставляло быть начеку.

«Мне выпал шанс узнать, что за стеной, но Агнес опять увяжится за мной. Я слишком бесценна для ее урода эрцгерцога. Если она прижмет меня — буду угрожать своей смертью.»

— О! Мы вас ждали, — пропищал один ребенок.

Затем раздался хор из криком детей:

— Теперь играют все!

— А во что мы сыграем сейчас? — озадачено спросила младшая.

После слов той все дети с задором и предвкушением в глазах посмотрели дружно на Розу, не давая той выбора, кроме как придумать во что сыграть.

— Хмм даже не знаю — сразу после этого она сделала задумчивый вид и потом с хитрой улыбкой посмотрела на детишек.

— Давайте сыграем в прятки, Гильда чур водит согласны! — С улыбкой сказала Роза и показала на свою ещё ничего понявшую подругу.

— Что? Погоди! Почему я? — прошипела со злостью Гильда, одарив гневом свою коварную сестру.

— Да ладно тебе! Не тяжело же один раз вести, — задорно отмахнулась Роза

— Ты первая будешь, кто попадется мне на глаза! — Гильда отвергулас к дереву, подготавливаясь к счету. — Я клянусь, вожу первый и последний раз, когда ты так поступила со мной!

— Руку на сердце кладу! — Роза поместила ладонь на грудь, затем помпезно выговаривая слова: — Я, Роза, клянусь в последний раз подставлять Гильду, сестру мою, клянусь, перед всеми моими братьями и сестрами, в чистоте своих намерений и быть в ответе за нарушенную мной клятву.

— Так, погнали! Гильда, начинай считать. Ребята, ай-да прятаться! — призвал всех Дон, устремившись в лес с улюлюканьем.

В этом момент Роза уже приготовилась сорваться за ним в пучину, уже наметив себе план действий по мере приближения к стене, но её за плечо взяла чужая, крепкая рука.

— Будь аккуратней и не ввязывайся в никакие авантюры, — Агнес сжала пальцы на плече ребенка, от чего тоц стало больно. — Мы же с тобой не хотим омрачить впечатление Его Светлости от искалеченной и хромой суженной, которая совершенно не будет удостоена его внимания, если предстанет грязнушкой перед ним, — с нежностью предупредила ее мать, перебрав на прощанье пряди волос Розы.

Мать не святая: она мрачна в своих намерениях и лжива. Девочка должна быть осторожнее, ведь она на территории заядлой не только «пастушки» выпасшей скот порезвиться, но и охотницы, что расставила повсюду для нее «капканы».

С этого момента игра началась.

— Я буду осторожна, — отвязалась от нее Роза, скрыв свое отвращение за улыбкой.

«Она подозревает — три раза за день подошла ко мне. Я сделаю все, чтобы с тебя сняли шкуру живьем. За все, что ты сделала, дрянь.»

Роза поспешно побежала в лес, но спиной не перестала чувствовать как в нее хотят воткнуть нож — этот пристальный взгляд убивал…

По крайней мере до тех пор пока она не скрылась за огромными и пышными деревьями.

«Нужно добежать до стены и найти то самое дерево. Как можно быстрее, чтобы мать не застукала. Я, крнечно планировала это ночью сделать, но раз выпал случай — это судьба.»

Добежав наконец-то до пограничного мелкого заборчика, отделявшего запретное от допустимого, Роза направилась дальше. Быстро. Прямо, не сворачивая. В постоянном волнении она то и дело оборачивалась, чтобы убедиться что никого за ней нет и никто не преследует в тенях крон деревьев.

Наконец-то достигнув запретное бетонное изваяние мира кровожадных тварей, что построили загон для скота. Вдоль стены было нереально пусто по сравнению с лесопосадкой вокруг Благодатного дома, так старательно укутанного в деревья для детей. Но не здесь: ни одного дерева, куста или травинки. Все выжжено и сухо.

Этот серый бетон нагрелся от прямо палящего солнца. Словно один чертов бетон сожрал все живое здесь, будучи инородным объектом в ложном людском мирке построенном на грезах и отчаянии.

Детские грезы сотканные из кошмаров и радужных мечт, сладостей и мяса, смерти и жизни.

Воспитанница начала медленно идти вдоль этой стены в поисках дерева, ну и по мере продвижения восстанавливая дыхание.

То самое дерево нашлось одиноко подбоченившись к стенке и дожидалось девочку.

Не теряя ни секунды, Роза уже держала в уме как на него взобраться. Оно было немного выступало за стену — Этого вполне хватало, чтобы посмотреть за пределы приюта. Взбираясь по дереву, она то и дело озиралась и тряслась в страхе быть пойманной, поэтому лезла ещё быстрее, ломая ветки и царапаясь. Наконец-то осилив треклятое дерево, Роза увидела желанные пределы стены… и упала коленями о бетон от подкосившихся ног.

Ужас охватил ее с головы до пят.

Черная пропасть без дна и далекий отблеск надежды перед глазами плыли перед глазами. Надежда умирала перед шокирующей реальностью в виде недосягаемой стороны. Те твари знали, что делать. Нереально допрыгнуть — сразу смерть.

«Как перемахнуть через эту пропость? — Роза нервно кусала пальцы, которые были все в мелу. — Может веревкой зацепиться за другое дерево? — робко предположила она. — Я могу попробовать достать из кладовки, либо сделать из простыней. Легче достать, но это палевно. Если буду делать в ночь из простыней — тоже палевно и затратно по времени. Все заметят пропажу простыней. От кладовки нужен ключ, который лежит у матери в кабинете. Она там всю ночь. Значит, в полдень стоит забрать его и открыть кладовку…»

— Это сумасшествие, но иначе я умру.

Роза подалась обратно, к подножию стены. Ее коленки были разбиты в кровь, а одежда запачкана мелом и соком от веток.

— Мне понадобится очень длинная верёвка…