Постельный режим, успокоительный настой и регулярная молитва — вот то немногое, что могли посоветовать Сиере доктора. Первое время она действительно старалась соблюдать эти рекомендации. Но минуло уже немало лет: хороший сон и молитва так и не смогли избавить её от приступов, да и отвратительнейшее на вкус варево, которое служанки доброжелательно называли «лекарством», скорее ещё больше дурманило голову, чем действительно помогало прийти в себя. Раньше дядя приглашал в Кайслен множество врачевателей со всех уголков королевства и даже одного заморского лекаря, однако никто не мог точно сказать, что именно было не так с маленькой леди и какими же лекарствами можно было избавить её от странного недуга. Дядя не говорил этого вслух, но Сиера чувствовала, что он почти отчаялся.

В конце концов, сжираемая чувством стыда, она стала пытаться скрывать от него свои приступы. В такие моменты Сиера оставалась одна в тусклой комнате, неподвижно сидела на полу, прислонившись спиной к кровати, похожей на большую ажурную коробку, и смотрела в потолок. Когда она не шевелилась, ей становилось чуть легче, — и сердце начинало стучать будто ровнее, и дышать становилось почти свободнее. А если долго вглядываться, на потолке можно было различить остатки былой мозаики: Великий Отец, разгоняющий тучи, чтобы подарить людям Солнце. От его лица остался один лишь глаз и краешек губ, растянутых в блаженной полуулыбке. Руки тянулись к чернеющим тучам, из-под которых пробивались первые лучи. Люди — маленькие, беспомощные, — жались у его ног. Дядя говорил, что матушка любила легенду о возвращённом Солнце. Когда-то это была именно её комната.

Ровный стук прервал раздумья девушки. Сиера с усилием сморгнула с ресниц накатывающий сон и едва повернула голову в сторону двери.

— Ида, Шенга? Заходите.

Тяжелая дверь жалобно скрипнула, и в комнату заглянули обе служанки. Ида мельком скользнула по девушке взглядом, с неочевидным сочувствием отмечая её бледный вид, пока Шенга тонким голосом отчеканила:

— Милорд велел Вам прийти к нему в кабинет.

— Хорошо, я сейчас приду.

Сиера потёрла глаза и кое-как поднялась с пола, расправляя юбку. Однако девушки почему-то не спешили уходить, — вместо этого Шенга легонько подтолкнула мнущуюся Иду внутрь и закрыла за собой дверь.

— Да, миледи, и… — прозвучало в ответ на вопросительный взгляд Сиеры, — Милорд попросил привести Вас в порядок.

— Разве я в недостаточном порядке? — растерянно переспросила девушка.

— Кажется, милорд собирается представить Вас гостям.

От неожиданности Сиера едва не подскочила, — к сожалению или к счастью, темнота, на мгновение застлавшая глаза, удержала её от чрезмерно резких движений.

Гостям! Дядя собирался представить её гостям! Неужели спустя столько времени он решил позволить ей встать рядом с собой? Но почему? Решил признать, что она всё-таки стала взрослой? Не то, чтобы Сиера была огорчена или как-то раздосадована, наоборот — она уже так давно надеялась на это, что и надежда-то успела поутихнуть. Возможно, эта новость оказалась слишком неожиданной, чтобы так легко её осмыслить.

Сиера мельком глянула в зеркало. Нет, не то, всё не то. Светлые волосы торчали из растрепавшихся кос, как пёрышки из старой подушки, а рукава и без того серого платья уже давно не отстирывались от чёрных пятен золы и пыли. Прежде Сиера не видела проблемы в том, чтобы предстать перед дядей в подобном виде, но в этот раз всё было иначе. Девушка с тревогой оглядела шкаф, чувствуя, как смятение неумолимо накрывало её волной. С горем пополам они с Шенгой отыскали старое серое платье с голубой вышивкой в виде причудливых узоров на груди и плечах. Оно оказалось великовато, — то ли Сиера похудела, то ли платье было вовсе не её, — но деваться было уже некуда. Ида помогла покрепче затянуть поясок под грудью и принялась переплетать растрепавшиеся косы.

Светлые, похожие на пух волосы были сущим наказанием для юной леди, — так, по крайней мере, говорили все прежние служанки. Её волосы с трудом поддавались гребню, а после воды становились ещё более несносными, похожими на одуванчик или моток пряжи, с которым вдоволь наигрался кот, превращая причесывание и плетение кос в муку. Сиера терпела эту пытку с достоинством. Лишь зеркало видело, как кривилось и морщилось её кругленькое личико всякий раз, когда Ида пыталась распутать пряди или тянула их слишком сильно. Наконец две пока что аккуратных косы опустились на плечи Сиеры.

По коридору Сиера шла, торопливо перебирая ногами, путаясь в тяжёлой юбке и слишком длинных рукавах. Она пыталась как-то поразмыслить, предположить, что будет ждать её за дверью дядиного кабинета, однако мысли путались и терялись друг в друге. Почему дядя, вдруг, всё-таки переменил своё решение и позволил ей предстать перед гостями? Ещё утром он, казалось, и не рассматривал подобную возможность.

Некоторое время Сиера топталась перед дверью, не решаясь войти и от волнения теребя хвостик одной из кос. Под ободряющим взглядом Иды и Шенги она дрожащим голосом произнесла:

— Я здесь, дядя.

Нет, не то, не то, не то!

Как только можно было такое ляпнуть? Он же не один! Да и она уже не маленькая девочка, чтобы обходиться подобными приветствиями! Надо было произнести официально… или представиться? Или не надо, и дядя представит её сам? Сиера была готова провалиться от окатившего её стыда. Но проваливаться было уже поздно, — ещё более вымученный, чем обычно, голос дяди отозвался из-за двери:

— Входи, Сиера.

Успокаивающе кивнув напоследок, Ида потянула на себя тяжёлую дверь, и Сиера сделала шаг внутрь.

Кабинет дяди выходил на юг, что делало его одной из самых светлых комнат в замке. В пасмурном Вэрсхе, где солнце было редким и тусклым, это было особенно важно. Однако из-за преобладающих тёмных и серых тонов, кабинет всё равно выглядел мрачным. Стяг грязновато-голубого цвета, растянувшийся на стене позади дядиного стола, — единственное цветное пятно во всей комнате, — уже тоже не являл положенной торжественности и величия. И выдра на нём выглядела скорее поникшей, нежели свирепой.

Когда Сиера вошла, она сразу ощутила странное напряжение, висевшее в кабинете. Дядя выглядел не просто ещё более хмурым, чем обычно, но и даже каким-то подавленным. Он молча сидел за столом и пальцами массировал висок, мрачно нахохлившись и глядя куда-то в сторону. Слева от него, на резном стуле по-свойски расположился темноволосый мужчина с тонкими губами и выдающимся подбородком. Уже не юнец, но ещё и без седин. В его смуглом лице Сиера почти сразу признала лорда Ахдэсского. С их последней встречи прошло уже несколько лет, и за это время южный лорд почти не изменился. Разве что успел обзавестись бледным шрамом, пересекающим правую бровь. Рядом с ним с неестественно прямой спиной стоял юноша, — с более тонкими и аккуратными чертами лица, но такой же смуглой кожей. Брат? Сын? Нет, лорд ещё слишком молод, чтобы иметь такого взрослого сына…

Сиера невольно задержала взгляд на юноше. Эта была вовсе не та смуглость, которую можно было увидеть у местных крестьян. У них то был след измождённой работы в полях, отпечатывающийся на лицах. Но этому юноше солнце явно никогда не жгло лицо во время тяжких трудов. Его смуглость, наоборот, придавала ему какую-то особую стать, даже аристократичность, довершённую тёмными кудрями, которые обрамляли изящное лицо. Заметив на себе изучающий взгляд, юноша слегка приподнял густые брови. Сиера тут же одернула себя, зардевшись и отведя глаза. Она с запозданием попыталась напомнить себе, что так разглядывать кого-то — верх неприличия. Однако Сиера уже очень давно не выходила к гостям, и любопытство всё же оказалось сильнее воспитания.

Поймав на себе недовольный взгляд дяди, девушка пристыженно сцепила пальцы в замок, сконфузившись ещё сильнее. В какой-то момент ей даже показалось, что он отчитает её прямо здесь же. Однако наказание явно было отложено до того момента, пока они не останутся наедине.

— Господа, позвольте представить, — обратился дядя сухим, будто севшим голосом, — Сиера Доренн, дочь Фенеллы.

Девушка, от волнения поджав губы, подобрала юбку и склонилась в учтивом поклоне.

— И… моя племянница, — довершил он нехотя.

— Негоже лишать юную леди положенного титула, Нортвин, — вмешался, вдруг, лорд Ахдэсский, растягивая тонкие губы в подобии улыбки, — Перед нами, всё-таки, наследница Кайслена. Или ты собрался кому-то другому оставлять свои… владения?

— Я не нуждаюсь в помощи в управлении крепостью, — процедил дядя, — Спасибо, дорогой друг.

Если бы его взгляд мог испепелять, на месте лорда Ахдэсского уже наверняка красовалась бы горстка пепла. Воздух от напряжения буквально искрился. Стало очевидно, что давний конфликт был вовсе не исчерпан, а наоборот — с новой встречей даже заиграл свежими красками. Сиера невольно напряглась и, чувствуя себя совсем беспомощной, робко глянула в сторону дяди. На мгновение ей показалось, что она действительно видела, как заходили желваки на его лице, однако мужчина быстро вернул себе привычно отрешенное выражение.

— С Ривалем, лордом южных земель, ты уже, несомненно, знакома. А это… — дядя сделал неопределённый жест раскрытой ладонью в сторону юноши.

— Позволь, дорогой друг, я лучше сам, — с этими словами лорд Ахдэсский с снисходительной улыбкой поднялся со своего места.

Прерывать хозяина дома было крайней наглостью. И гость, всем своим видом излучавший лёгкую непринуждённость, несомненно, понимал, что делал. Как помнила Сиера, лорд Ахдэсский и прежде был таким: раскованный, отчасти даже фривольный. Но претендовать на главенство в их крепости не позволял себе никогда. Тревога пробралась под тёплое платье Сиеры, холодными пальцами скользнув по спине. Девушка краем глаза пыталась считать реакцию дяди, с замиранием ожидая, что он поставит на место наглеца. Однако тот лишь с немым негодованием сжал суховатую ладонь в кулак.

Вопрос — на чьей стороне была власть — оказался уже решён. И ответ отозвался у Сиеры дрожью в коленях.

Лорд Ахдэсский сделал шаг к девушке, одной рукой приподнимая её маленькую ладонь. Этикет требовал приветствовать взрослых барышень и дам “жестом учтивости”, — целовать им руки. Однако никто доселе ещё не обращался с Сиерой подобным образом, — как с взрослой. Когда сухие губы лорда коснулись её ладони, девушка была так напряжена и растеряна, что даже перестала дышать. Сделать вдох она сумела только тогда, когда мужчина отпустил её руку. Сиера спешно сцепила руки в замок, точно опасаясь, что за подобным жестом последует что-то ещё, и старалась не заглядывать лорду за спину, чтобы не видеть выражение лица дяди. Ладонь горела огнём.

— Я рад, наконец, встретиться с Вами, юная леди, — начал лорд Ахдэсский и чуть склонил голову набок, глядя на Сиеру с всё той же снисходительной улыбкой, — Когда мы виделись в последний раз, Вы были ещё совсем крошкой...

— Эт-то было два года назад, милорд...

Сиера тут же поджала губы, с трудом представляя, что вообще заставило её открыть рот, тем более с подобной чепухой.

— Не так важно, — небрежно махнул рукой мужчина, — Я хотел сказать, что Вы очень повзрослели за это время. Позвольте, к слову, представить Вам своего младшего брата. Абель, поприветствуй юную наследницу Кайслена.

“Наследницу Кайслена”...

Юноша с тёмными кудрями ненароком скользнул по ней изучающим взглядом, прежде чем учтиво поклониться. Тело само потянуло растерянную Сиеру в ответный поклон.

— Мы держим путь из Ментейра домой. Вели переговоры с местными мастерами, — мягко продолжил лорд Ахдэсский, — Вы наверняка слышали о ментейрском хрустале? Его добывают среди суровых северных гор, где он вбирает в себя чистоту льдов и свет яркого солнца.

— Да, разумеется, — отозвалась Сиера, растерянно кивнув.

В голове, тем временем, пульсировала мысль: “Зачем лорд об этом говорит?”. О ювелирах, о делах в Ментейре... хотел поделиться? Занять время непринуждённой беседой? На непринуждённую беседу это было похоже меньше всего. Он скорее...

— Тогда позвольте преподнести Вам в дар... — лорд Ахдэсский неспешно взял со стола резную шкатулку и приподнял крышку, — Ожерелье работы одного из лучших ювелиров Ментейра. За его цену можно было бы снести вашу крепость и отстроить заново.

Внутри шкатулки покоилось массивное ожерелье из бусин прозрачных, точно застывшие камнем крупные слёзы. Если бы дядя мог вскочить, задыхаясь от ярости, он бы непременно это сделал. Сердце Сиеры будто в миг потяжелело. Она уже ожидала, предчувствовала что-то подобное. Но видеть своими глазами — совсем не то, что просто “предчувствовать”.

— Прошу прощения, господин Риваль, но, мне кажется, Вы слишком торопитесь, — назидательный голос прервал немую сцену, — Буквально с порога преподносить юной леди свадебный дар... несколько спешно. Подобные решения должны приниматься совместно с её дядей.

Помощь пришла вовсе не от дяди, на которого в глубине души ещё надеялась Сиера, но совсем от другого человека. Девушка последовала за напрягшимся взглядом лорда Ахдэсского и поняла, что всё это время в кабинете был ещё один гость, доселе сидевший так тихо и неприметно, что на него никто не обращал внимания.

Худощавый мужчина в простом дорожном плаще бесшумно поднялся со своего места. На первый взгляд весь его вид был прост и непритязателен. Единственным ярким, совсем выбивающимся элементом были жемчужные нити, свисающие с его ушей и вытягивающие и без того вытянутое лицо. В свете окна тусклая рыжина его убранных в низкий хвост волос отливала медью, а глаза казались особенно тёмными. Сиере понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что веки мужчины оттенялись киноварью. Подведённые красным цветом глаза всегда были отличительным знаком жрецов. Однако лишь некоторые из них могли позволить себе и жемчужные нити. По крайней мере, вживую Сиере их видеть ещё не доводилось.

— Не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, Ваше Благовестие, — лорд Ахдэсский нервно улыбнулся.

“Ваше Благовестие”... это Благовестник?

Лорд привёл с собой не просто жреца, а одного из Благовестников, чтобы тот прямо сейчас благословил их на брак? Получить благословение от него — великая честь, и аристократы готовы пожертвовать горы золота и серебра, чтобы добиться этого именно от Благовестника. А лорд Ахдэсский так просто привёл его с собой, словно на совместную прогулку?

— С Нортвином мы уже всё обсудили, и не раз, — продолжал он и положил раскрытую шкатулку обратно на стол, будто желая ещё раз показать свой подарок хозяину дома, — Не правда ли, Нортвин?

Дядя не сказал ни слова, чтобы подтвердить или хоть как-то опровергнуть слова лорда, вступиться за племянницу. Он уже не гневался, наоборот, выглядел серым, будто вся кровь разом отлила от его лица. Видя обычно сурового, жёсткого дядю таким раздавленным, Сиере невольно стало его жаль. И чувство жалости оказалось даже сильнее страха при мысли о том, что она осталась без его поддержки именно в тот миг, когда нуждалась в ней больше всего.

Благовестник вздохнул, пальцами задумчиво перебирая жемчужные нити. Его тёмные глаза задержались на Сиере, и ей показалось, что она увидела в них что-то похожее на сочувствие. Он словно пытался её ободрить или что-то сказать таким образом. Девушка не понимала, зачем Благовестнику было утешать её, ведь он должен был быть явно на стороне лорда Ахдэсского. Но парализующий страх немного ослабил хватку. И Сиера, до боли стискивая пальцы, нашла в себе силы задать вопрос, что вертелся в её голове:

— Зачем Вам я? У нас нет ни земли, ни богатств. Какая Вам выгода от брака со мной?