Дина смотрела на город, город смотрел на Дину. Девушка — парой серых глаз, город — миллионом огней, мелькающих внизу, вдали. Она не была любительницей созерцания железобетонных серых пейзажей, состоящих из длинных домов-муравейников и множества ржавых воздушных мостов. Дина предпочитала перемещаться, пребывать в постоянном движении, прыгать и скользить, скользить и прыгать; как маятник качаться туда-сюда по инерции. Но иногда маятник останавливался, и она обнаруживала себя застывшей на краю крыши, глядя в скучную пустоту города.

Три сорок семь на наручных часах: обед давно закончился. Дина была мастером опаздывать. Не сказать, что она действительно старалась успеть до конца перерыва, так что сокрушаться вроде было не о чем. Ни разу за эту неделю она не пришла вовремя, и ни разу Альвару не удалось поймать её с поличным. Кажется, он даже не пытался этого сделать, и оба они знали, почему: Дине было больше негде работать, а Альвару некого нанимать. Они оба находились в довольно жалком положении и молча помогали друг другу поддерживать ощущение, что бизнес Альвара идёт успешно, а Дину устраивают все условия работы. Звучит мрачновато и безысходно, и она даже грустила по этому поводу в первые дни своего пребывания на третьем уровне. Но теперь всё вроде бы, что называется, устаканилось; Дина пришла к выводу, что ей даже повезло. Многие рискуют потерять всё, отправляясь жить на верхний уровень. Дина же наоборот что-то приобрела. Если, конечно, считать работу у Альвара выгодным приобретением, ведь до этого у неё не было никакой.

Дина неторопливо перемахнула через перила, оказавшись на нешироком парапете, обшитом скользкими листами железа. Она схватилась за перила руками и направила взгляд вниз, стараясь привыкнуть к большой высоте. В груди неприятно защемило. Тридцать этажей. Третий — самый глубокий уровень из первых десяти. Одиннадцатый обещали чуть ли не в два раза больше, но это всё только разговоры; вряд ли кто-нибудь снова решится вырыть такое огромное пространство под землёй.

Выждав минуту, Дина выпрямилась, стараясь переместить своё сознание сначала в сторону плечей и грудной клетки, потом ощутить, как её собственные длинные бледные пальцы обхватывают холодную металлическую трубу, затем, как напряжены мышцы в спине, животе, ногах, — только в правой ноге, левую она чувствовать не могла; это, конечно, делало её уязвимой на такой большой высоте. В целом, повторила упражнение, которому её учил Альвар. Собравшись с мыслями и заставив своё тело работать, как прикажет голова, Дина коротко выдохнула, присела на парапет, спустив ноги вниз, и принялась искать глазами лестницу, идущую вдоль стены, между балконами.

Вытянув руку в своей перчатке, она схватилась за перила и спрыгнула, аккуратно поставив ноги на нижнюю перекладину, затем ловко, в один рывок, переместила туда всё тело. Кинув быстрый взгляд вниз, она приняла решение спуститься хотя бы на один этаж, прежде чем совершить большой прыжок. Дина вытянула левую ногу в пустоту, проверяя, насколько хорошо разгибается колено и размяла пальцы в перчатке. Она сделала эти движения привычкой после того, как пару недель назад чуть не сорвалась вниз, слишком резко выбросив правую ногу вперёд.

Дина спустилась на один этаж, ловко перехватывая руками металлические перекладины, и зависла между балконами двадцать девятого и двадцать восьмого. Ей очень быстро наскучило спускаться по-человечески. Нужна была скорость. Дина сжала правую ладонь в кулак, затем резким движением вытянула руку вверх и расставила пальцы в разные стороны; из её кулака вверх выстрелила прочная металлическая проволока с крюком на конце. Дина закинула крюк на одну из перекладин лестницы и, услышав привычный металлический щелчок, резко дёрнула проволоку вниз, сжимая пальцы в кулак. Крюк держался довольно надёжно. Дина коротко выдохнула, разжала кулак и полетела вниз.

Где-то в груди и внизу живота тут же родилось привычное ощущение; внутри всё будто переворачивалось вверх дном. Дина почувствовала, как её тело разрезает воздух; время будто замедлилось на краткий миг. Дина всё чаще стала замечать за собой желание пренебречь лестницами и лифтами. Ощущение свободного падения и адреналин в крови вызывали привыкание. Главное было вовремя остановиться: Дина резко сжала кулак и, перехватывая проволоку, спрыгнула на гладкий балкон шестого этажа, проехав в своих скользких ботинках ещё пару метров. Закончившаяся проволока заставила её резко затормозить, и она, потеряв равновесие, чуть не выпала с балкона обратно. Тихо выругавшись, Дина согнула большой палец, нажав на небольшой рычажок, спрятанный в ладони, и почувствовала, как проволока серебристой змеёй начинает возвращаться в перчатку. Вот и весь полёт. Вполне удачный, если бы не риск вылететь с балкона, за неимением перил. Интересно, видел ли её прыжок Альвар из окна своей мастерской?

Её место работы располагалось в одном из блоков шестого этажа, в огромном доме, который, если смотреть снизу, казалось, задевает своей крышей далёкий железный потолок. Это почти центр Осканштадта, самое оживлённое и многолюдное место на третьем уровне, если, конечно, не считать шахты. Внизу, примерно этажа до восьмого, как рой огромных железных пчёл, туда-сюда ехали и летели машины, коптеры, велосипеды; люди шли пешком, бежали, перепрыгивали с этажа на этаж, как она, цепляясь за выступы балконов и перекладины лестниц. Дина за всю свою жизнь не видела столько лестниц: движущиеся эскалаторы, скрытые перекладины, стелющиеся по стенам зданий, широкие шершавые ступени и пандусы. Некоторые, казалось, никуда не вели и служили лишь для того, чтобы было за что зацепиться, перемещаясь по воздуху между домами. Многие обрывались прямо на середине пути или не имели перил.

Дине не нравилась такая нагромождённость; она привыкла к их маленькому жилому комплексу Бломмистан на четвёртом уровне, где было мало людей, этажей, машин, больше света и совсем никаких лестниц, только лифты. Там они жили в двухэтажной квартире с большими окнами и широкими балконами. Здесь же балконы представляли собой общие открытые пространства без перил, к которым подъезжали и отъезжали такси, воздушные трамваи или другой летучий транспорт. На третьем уровне единственным пустым открытым пространством оставалась крыша, куда Дина часто приходила, но несмотря на это, инспекторы всё равно постоянно сгоняли оттуда «прыгунов». С крыши открывался завораживающе-пугающий вид на серые высотки, как сталагмиты, стремящиеся вверх и исчезающие вдалеке в красноватом тумане. Дина знала, что это за туман — пыль с поверхности. На третьем уровне часто приходилось носить респираторы, чтобы не дышать этой гадостью.

Дина нажала на кнопку в стене, открывая раздвижные двери, и проскользнула в узкий тёмный коридор с маленькими окошками. Шум голосов, рокот моторов и хлопанье пропеллеров и крыльев тут же стихли, стоило дверям бесшумно закрыться у неё за спиной. По правую руку её встречал ряд одинаковых раздвижных дверей, без опознавательных знаков. Затем коридор сворачивал вправо. Дина проделала свой недолгий путь, открывая двери и переходя из одного полутёмного коридора в другой, иногда сталкиваясь в них с людьми, спешившими по своим рабочим делам, затем, найдя нужную дверь в одном из коридоров, отцепила от пояса ключ, прикладывая его к стене.

Дверь открылась, впуская Дину в маленькое тёмное помещение. Белые лучи искусственного света пробивались сквозь щели между широкими пластиковыми лентами, завешивающими вход со стороны мастерской. Она включила лампы; вдоль стен комнаты стояли стеллажи с подписанными контейнерами. Дина знала, что в них лежали плоды труда Альвара. В основном из железа или титана, но встречались и чёрные, похожие на чугун детали из либерия, отливающего фиолетовым с красивым матовым блеском. Они лежали в контейнерах ярко-синего цвета, отличаясь от остальных. Дина сняла перчатку, бросив её в угол комнаты, на табуретку, и включила подсветку над столом, стоящим посередине. На нём лежал манипулятор, разобранный по частям, похожий на разложенный по косточкам скелет доисторического животного на витрине — то, что она пыталась собрать утром.

Дина прислушалась; заметил ли Альвар её опоздание? Обычно он бы не стал обращать внимание на такую мелочь, за исключением, правда, встреч с клиентами, на которых она должна была присутствовать. Тут подводить его было бы нежелательно. Постояв какое-то время в тишине рядом с тихо шелестящими пластиковыми шторами, Дина не услышала ничего, кроме отдалённого шума города и ритмичного рычания кондиционера в дальнем конце мастерской. Значит Альвар не работал. Дина осторожно отодвинула одну из лент, высунув голову навстречу светлому пространству мастерской.

Из белого, ослепляющего своей чистотой помещения с обитыми пластиковыми белыми панелями стенами, вела узкая ржавеющая лестница вниз, на первый этаж, где её босс принимал клиентов. Оттуда можно было услышать приглушённые мужские голоса. Дина не смогла различить, о чём они говорят, но было очевидно, что Альвар консультировал кого-то очень важного, раз это заставило его выползти вниз из своей вылизанной мастерской. Кажется, она вернулась с обеда вовремя.

И действительно, в тот же миг с первого этажа донёсся голос Альвара:

— Дина!

Дина выскользнула из-под шторы и побежала вниз по лестнице, на ходу в суматохе поправляя свой пояс с кармашками, сдвинувшийся вбок. В полуметре от двери она резко остановилась и сделала пару глубоких вдохов, стараясь напустить на себя серьёзный вид.

Клиент оказался седоватым мужчиной лет сорока в длинном сером, слегка помятом сзади плаще с капюшоном. Он не носил перчаток, а его густые чёрные с проседью волосы были аккуратно уложены. По его свободной одежде с множеством элементов, которые могли зацепиться за перила и спровоцировать падение с крыши, Дина сделала вывод, что клиент приехал сюда на такси. Он стоял, теребя в руках что-то похожее на носовой платок и, прищурившись, глядел на Альвара, изображая внимательность. Войдя в комнату, Дина застала обсуждение цен.

— ...и я предлагаю вам прояснить пару моментов, касаемых этой вещи...

— Да, да, разумеется, торг уместен. Думаю, несколько тысяч не будут играть здесь роли... О, а вот и моя ассистентка!

Дина встала рядом со своим мастером, сложив руки за спиной, и постаралась улыбнуться настолько располагающе, насколько могла себе позволить. «Ассистентка? У нормальных людей подмастерья, у него — ассистентка», — подумала она, но прикусила язык, — «я, что-ли, зря штаны просиживаю у него в кладовке, собирая механизмы?»

— Сто двадцать шестой, пожалуйста, — обратился к ней Альвар, мило улыбнувшись.

Дина молча сняла с полки позади него коробку с этим номером. Альвар всегда приберегал свою ослепительную белозубую улыбку для клиентов, а с Диной он ворчал, почти как с прислугой. Неудивительно, что он назвал её ассистенткой. Когда она поставила коробку на стол, босс слегка прищурился, и его улыбка стала чуть шире; что означало «живее, не то он уйдёт». Дина мысленно поблагодарила Альвара за то, что он не заставил её копаться в одном из дальних стеллажей, — а их в магазине было полно. Она быстрыми отработанными движениями распаковала коробку, и достала оттуда маленькую железную руку, по размеру подходящую ребёнку лет пяти. Дина надела и затянула на предплечье ленту, с помощью которой протезом можно было управлять; затем нажала кнопку, чувствуя лёгкое покалывание в руке. Не самый надёжный и безопасный способ управления, но клиенту этого знать не нужно.

Альвар тем временем начал свой рассказ.

— Это моя модель номер сто двадцать шесть, одна из самых популярных среди покупателей. Оснащена технологией быстрого подключения, как вы, впрочем, можете видеть. Процесс снятия такой же безболезненный, как и процесс надевания, и занимает всего пару секунд...

Дина подняла предплечье с лентой, на которой теперь горел голубой огонёк, показывающий, что протез подключён.

— ...модель повторяет огромный спектр возможностей, касаемых мелкой моторики, — продолжил Альвар, — это не тот протез, в котором вы даже не сможете взять ручку, нет. Ребёнок сможет выполнять с протезом до девяноста процентов действий, которые он выполнял со здоровой рукой...

Дина сжала руку в кулак — маленькая железная ручка бесшумно сжалась, повторяя движения настоящей руки. Дина напряглась, стараясь очистить разум от всех лишних мыслей, убрать оттуда звуки, голос Альвара и скучающие вздохи клиента, слушающего его речи. Обычно для того, чтобы привыкнуть к таким протезам, как этот, требовалось как минимум две недели ежедневного использования. Конечно, многое зависело от возможностей мозга и от того, как хорошо человек управляет своим телом, но часто раньше двух недель клиент не мог и яблоко подобрать своей железной рукой. Но у них не было двух недель, как не было и такого количества клиентов, которое могло бы позволить их упускать. Дина работала у Альвара почти год, и всё это время шесть дней в неделю тестировала его механизмы: протезы рук, ног и даже хвостов, различные манипуляторы, умные перчатки, ботинки и прочие вещи, требующие мысленного управления. За это время она довела своё мастерство до неплохого уровня.

Дина сосредоточилась, стараясь поймать знакомое ощущение пустоты в том месте, где была её правая рука. Она сжала кулак покрепче, мысленно заставляя маленький железный кулачок расслабиться. Это заняло у неё секунд двадцать, и Альвар, должно быть, уже бросал в её сторону гневные взгляды, но Дина игнорировала его, клиента, магазин и свою правую руку. Спустя долгие несколько секунд, во время которых она отчаянно посылала в железную руку сигналы из своего мозга, Дине удалось поймать тонкую нить связи между своим телом и протезом, которая позволила ей управлять им, не двигая собственной рукой. В первые дни на новой работе Альвар просил представить, что на столе лежит её собственная рука, оторванная от тела; звучало жутковато, но вскоре Дина поняла этот принцип. Возможно, дело было в некоторых воспоминаниях об оторванных конечностях, которые всё ещё хранились в памяти Дины, а может, в чём-то другом — в любом случае, это было не так важно. Альвар говорил, что каждый по-своему представляет связь с протезом в своей голове.

Дина пошевелила железными пальцами, заставив их сгибаться и разгибаться маленьким веером. Альвар тем временем, вернув свою яркую улыбку на место, продолжил вещать что-то о плюсах и минусах протеза. Дина подняла голову, посмотрев в глаза клиенту, и показала ему большой палец железной рукой. Тот нервно дёрнул бровью, но сохранил на лице скучающее выражение.

«Он не возьмёт», — подумала Дина.

— ...протез обладает высокой прочностью и требует незначительного ухода, но если вы заметите дефект, то всегда можете обменять его по гарантии...

— Ээээ... Разумеется, спасибо за информацию, — перебил клиент, цокнув языком. Он ещё сильнее прищурился и поджал губы, заглядывая Альвару в глаза.

— Если будут вопросы по этой модели, обращайтесь! — приветливо ответил мастер.

— Хм, пожалуй, нет. Вопросов по этой модели нет, — клиент бросил быстрый взгляд на стол, оглядывая протез, будто кучу мусора, внезапно оказавшуюся в мастерской.

— Тогда, может, перейдём к теме оплаты? — предложил Альвар, — или вы желаете посмотреть другие модели? У нас есть варианты из титана, правда, они имеют большую цену, но она полностью оправдывает качество! — он развёл руками, предлагая клиенту осмотреть полки слева и справа от себя. Но тот даже бровью не повёл в их сторону, — также, если вас интересуют варианты из либерия, то мы имеем большой выбор протезов с...

— Да, — прервал Альвара клиент, — я действительно хотел бы услышать пару слов о ваших эээ... Так скажем, изделиях из либерия.

— О, разумеется, — просиял Альвар, — вы, наверное, уже оценили механизмы, представленные на витринах...

— Да, да, оценил, — снова нетерпеливо причмокнул языком клиент, — в полной мере.

Дина кинула быстрый взгляд на Альвара, ожидая приказа достать ему новую коробку. Было удивительно, что клиент заинтересовался либерием; мужчина не был похож на того, кто действительно собирался его покупать. Его одежда, манеры и то, как он пренебрежительно осматривал железную руку, говорили о том, что он с одного из нижних уровней, — возможно, с шестого или седьмого, — где таких мастерских было хоть отбавляй. Дине показался странным тон клиента и то, как резко и внезапно переместил своё внимание с дешёвой маленькой железки на дорогостоящий либерий.

— И я хотел бы задать вам вопрос, — клиент, расправил в руках носовой платок и аккуратно сложил его вчетверо, укладывая в карман плаща, — вопрос следующий: — он резко перестал причмокивать губами и выпрямился, глядя на Альвара, в его чёрные глаза с голубыми линзами, — и кто же покупает ваш либерий, господин Свенссон?

Альвар на секунду замялся, стреляя глазами по сторонам.

— Ну... Как понимать — кто, господин, эээ...

— Хедлунд, — сухо представился клиент.

— Господин Хедлунд, — как попугай повторил Альвар, — кто покупает? Многие покупают... — он почесал в затылке, осаженный этим вопросом, но через секунду снова вернул своё уверенное выражение обратно, — либерий — дорогостоящий, высокопрочный и многофункциональный металл, требующий большого мастерства. Он используется как в лёгкой, так и в тяжёлой промышленности, в строительстве некоторых зданий... Во многих сферах, как видите. Я же специализируюсь на протезировании, а протезы из либерия сейчас пользуются высокой популярностью.

— И кто же покупает ваши протезы из либерия? — с нажимом повторил свой вопрос клиент.

Альвар зачем-то кинул быстрый нервный взгляд на Дину. Клиент проследил за его движением, затем их глаза снова встретились.

— Люди, которым требуются протезы, очевидно, — серьёзно сказал Альвар. Приветливая улыбка сошла с его лица, — на что вы намекаете, господин Хедлунд?

— Я ни на что не намекаю, господин Свенссон, я говорю прямо. Заходя в магазин, я видел человека в одежде, похожей на форму Хьёдов. Это их вы имели ввиду, верно?

Огонь в голубых глазах Альвара померк окончательно. Его приятное худое лицо с морщинками в уголках глаз приняло непонятное выражение подозрения и разочарования. Дина опустила взгляд, рассматривая свои ботинки. Значит, Хьёды, подумала Дина. Она могла бы и догадаться, откуда растут ноги у претензий господина Хедлунда.

Ближе к поверхности Хьёдов не жаловал никто, что уж говорить о жителях глубины. Дина росла, не имея предубеждений о них, но слышала множество сплетен и россказней, многие из которых доходили до абсурда. Люди говорили, что в Хьёды берут только потенциальных убийц и опасных преступников, которых не жалко выпускать на поверхность; кто-то рассказывал выдуманные истории о том, как они едят сырое мясо и обладают животными инстинктами. Встречая Хьёдов на улице в их бурых, красно-коричневых одеяниях, закрывающих всё тело и лицо, как большая вуаль, люди отворачивались и избегали встречи с ними, а затем возвращались домой с новой историей о том, как они столкнулись с монстром в человеческом обличии и еле унесли ноги.

Впрочем, сами Хьёды тоже не искали общества жителей глубины. Дина всегда старалась заглянуть им в глаза, увидеть в их лицах ответы на миллион вопросов, которые всегда сводились к одному: как там, снаружи? Живя на четвёртом уровне, Дина встретила Хьёда лишь раз в жизни, но, переехав на третий, стала видеть их чаще. Хмурые и худые мужчины и женщины с замотанными лицами всегда отворачивались от неё, проходя мимо. Ей всегда приходилось подавлять в себе желание заговорить с ними. Одно слово — и её заберут инспекторы. Вряд ли она сможет вернуться после этого домой.

Альвар сменил свой любезный тон продавца на более сухой, холодный.

— В мой магазин приходят разные люди. Как и в магазины одежды, продуктовые и прочие заведения в городе. Да, в основном протезы нужны шахтёрам, лишившимся в шахте ноги или руки, но, — вы уж простите, господин Хедлунд, — они требуются не только им. К сожалению, в наше время многие попадают в такие ужасные ситуации. Что я могу поделать? Отказаться продавать свой товар Хьёдам? Похоже на дискриминацию, вам не кажется?

Хедлунд прищурился, облизывая сухие губы.

— Не делайте из меня дурака, господин Свенссон. Мы оба знаем, как Хьёды связаны с либерием.

Альвар встал прямо, уперев руки в бока. Он был немного ниже Хедлунда, а плащ клиента ещё и заставлял его выглядеть шире.

— Не очень понимаю, в чём вы хотите меня обвинить. В том, что в моём магазине бывают Хьёды и либерий?

Хедлунд хищно улыбнулся, обнажив ряд жёлтых зубов.

— А разве этого недостаточно для обвинений?

Альвар открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, беспомощно глядя на клиента. Дина в своём углу продолжила разглядывать обшитый железными листами пол, стараясь не выдавать своего волнения. Она внезапно почувствовала желание влезть в разговор, заступиться; не за Альвара, а, скорее, за Хьёдов и либерий. Однако, её вмешательство могло сделать хуже; клиент всегда прав, и её мастеру и его бизнесу будет не очень приятно, если господин Хедлунд напишет жалобу на магазин. Или ещё, чего доброго, пригласит к ним инспектора. Поэтому Дина с Альваром молча и покорно стояли рядом, опустив головы.

— Ну вот мы и решили вопрос с либерием, — клиент повернулся на каблуках по направлению к выходу, — вы можете не убеждать, меня, господин Свенссон, — сказал он Альвару, повернувшись к нему затылком, — в безопасности ваших связей с Хьёдами. Всего доброго. Желаю вашему бизнесу успеха и процветания.

Автоматические двери с тихим шелестом послушно открылись, выпуская гостя на открытый балкон. На несколько секунд магазин наполнили разнообразные звуки и запахи улицы, после чего двери также тихо закрылись. Дина и Альвар молча стояли у стола, на котором всё ещё лежал детский железный протез; Дина глядела в пол, рассматривая носки своих ботинков, Альвар смотрел в пустоту, на то место, где минуту назад стоял их бывший клиент. Простояв так в отрешённом молчании недолгое время, мастер стянул перчатки — такие же белые, как и интерьер его мастерской, — и гневно швырнул их на стеклянную поверхность стола. Дина молча наблюдала за тем, как им овладевают эмоции.

— Урод, — прошипел Альвар, — припёрся из глубины в мой магазин... Да что уж тут... В мой дом, угрожать мне! Пусть у себя дома такую хрень попробует отмочить — никто ему не позволит. Что за низость... Зачем приходил, чего хотел...

— Надо было послать его, — вставила Дина, укладывая протез обратно в коробку.

— Ага! Вот ты и посылай, — фыркнул Альвар, — а мне проблемы не нужны. Он так внезапно ушёл, услышав о Хьёдах... Это добром не кончится.

Дина встала на цыпочки, водружая механизм обратно на полку.

— Он бы ничего тебе не сделал. Это всего лишь какой-то чувак с улицы. Подумаешь — Хьёды ему не нравятся, — она вынула тканевую салфетку из своего пояса и принялась протирать ей стеклянную столешницу, — чего в них плохого?.. Да и вообще: не бывает у нас в магазине Хьёдов.

— Ооо, — Альвар закатил свои искусственные голубые глаза к железному потолку магазина, — ну давай, давай. Расскажи мне, как ты их любишь. Мне будет очень приятно это послушать. В сотый раз.

Дина проигнорировала его недовольство.

— Я серьёзно, — она заглянула в глаза своему мутному отражению в стекле, — без Хьёдов мы никто. Благодаря им у нас есть воздух, свет, ресурсы с поверхности. Они причина по которой мы всё ещё живы. Если бы не было Хьёдов, мы давно бы уже...

— Всё, — Альвар взмахнул руками, отворачиваясь к двери, — с меня хватит на сегодня твоей пропаганды...

— Нельзя игнорировать их существование! — продолжила Дина, — У нас одна пятая населения — Хьёды. Это целых два уровня! Раньше в них не было нужды, выходить могли все, и тогда людям не приходилось жить здесь, под землёй, как в консервной банке!

— Знаешь что, Дина? — Альвар повернулся к ней, облокотившись на стол. Его лицо вмиг стало мрачным и серьёзным, — я приличный гражданин и, да поглотит меня Земля, если вру, плачу налоги. Таким разговорам в моей мастерской нет места. Так что бери свою тряпку и убирайся вон с глаз моих, в свою каморку. Заниматься работой! — Он вытянул руку, ткнув в неё указательным пальцем. — А не чем попало! Если хочешь стать Хьёдом — пиши заявление об увольнении и забудь дорогу в мой магазин. Ясно?

Дина выпрямилась, заглядывая ему в глаза. Она не боялась Альвара, наоборот, искала возможности дать волю своему гневу и раздражению, и высказать ему всё, что у неё на уме. Не то, чтобы дело было в самом Альваре, и даже в Хьёдах. Тема поверхности всегда мешала ей держать язык за зубами.

— Я не хочу быть Хьёдом, — сказала Дина, — мне уже поздновато. Хьёдами обзывают тех, кто много знает о большой земле. Вот и всё. Если бы все знали то, что знают Хьёды...

— То мы бы все подохли, как мухи, выйдя на поверхность! — повысил голос Альвар. Его лицо было так близко к лицу Дины, что она чувствовала на себе его дыхание, — тебе семнадцать лет, и ты маленькая идиотка, которая, по видимому, хочет умереть. Или попасть в тюрягу, рассказывая направо и налево, как хорошо жить на большой земле. А знаешь, почему там жить плохо, Дина? — с нажимом произнёс мастер, разговаривая с ней, как с маленьким ребёнком, — потому что на поверхности никто не живёт. Ни одно разумное существо. Ни одно животное. Ни одна рыба, птица или кто-то ещё, кто вообще мог жить на земле хотя бы лет двести назад. Никто не выжил. Думаешь, Хьёды — белые и пушистые котята, раз они лезут на поверхность? Жизнь наверху не-воз-мож-на, — по слогам произнес он, — Люди сходят там с ума, Дина! Не глупи.

Он наконец отстранился, убирая руки со стола. Его глаза будто светили холодным светом, как две маленькие льдинки. Дине показалось, что, не будь на Альваре линз, она бы не смогла выдержать этот тяжёлый взгляд.

Она знала, о чём думает Альвар: о собственной безопасности и о безопасности своего бизнеса. Уж только не о правде, не о Хьёдах. Как выжить в том суетливом железном муравейнике, как проложить себе дорогу к успеху среди толпы таких же инициативных глупцов, которых на третий уровень привела бедность и желание начать жизнь с чистого листа. И о чём не задумывается ни один счастливый житель десятого уровня.

Дина закрыла смену поздно, в районе восьми часов, чувствуя себя неуютно после ссоры с Альваром. Весь остаток дня он провёл, не вылезая из мастерской, с головой утонув в каком-то масштабном заказе. Мастер не произнёс ни слова в адрес Дины после того случая с клиентом, а когда она уходила домой, свет в его комнате уже не горел.

Дина не чувствовала вину за то, что случилось, это она могла сказать точно. Но было всё же какое-то другое неприятное ощущение, тёмным пятном лежащее на её душе весь остаток дня и заставляющее раз за разом мысленно возвращаться к разговору в магазине. Она поднялась в свою маленькую комнату над мастерской на лифте, вместо того, чтобы, как обычно, залезть через окно, используя перчатку. Эта поездка показалась ей невыносимо долгой.

"Ты не прав", — мысленно обратилась она к Альвару, — "и я докажу, если потребуется".