Лестер не хочет тратить время на пререкание со стражей в попытке проникнуть в город. Он бы сделал это, если бы был знал, что искать следует именно там. Откуда взялась такая уверенность, он если и задумывается, то гонит мысль прочь.

Он многому научился в Братстве Спящего.

Лестеру не привыкать ночевать вне стен города, сражаться с норовящими его сожрать или просто защищающими себя или детёнышей тварями. Главное — не нарваться на кого-то сильнее себя, например, на тролля или орка. Или на гоблинов, которые опасны именно количеством — с оравой в одиночку можно и не справиться, к тому же иные орудуют не только дубинками, но и ржавыми мечами. Один укол острия в не защищённое робой послушника бедро — в место, где проходит артерия — и можно запросто истечь кровью.

Лестер, когда слышит непонятную его слуху гоблинскую речь, предпочитает найти другое место для ночлега, несмотря на то, что спать не собирается — выспался, пока «гостил» у Ксардаса…

Он сидит у костра и курит. Один косяк, второй-третий… В голове — шум, внутри — наполненность, но не быстро выветривающимся дымом, а чем-то иным.

Костёр гаснет, но он и не нужен. Лестер отлично чувствует дорогу и обходит деревья. Мрак не препятствует, а, напротив, обволакивает приятной мягкой тканью, начиная от пят, заканчивая макушкой лысой — Лестер по-прежнему не желает отрастить волосы — головы.

Тьма позволяет себя вызвать всего лишь взмахом широко расставленных рук, чем недвусмысленно даёт понять — могуч тот, кому она позволяет управлять собой, например, кучкой гоблинов. Стоит им посулить награду, как, окутанные ею, они понесутся на учуявшего добычу мракориса…

Лестер вздрагивает. Он видит над деревьями светлеющее небо и понимает, что всё-таки уснул. Костёр погас, зуб на зуб не попадает от холода.

Лестер двигает затёкшими ногами, после медленно поднимается. Голова болит, в ушах звенит. Ещё и нос заложен. Лестер его утирает, и на тыле кисти остаётся кровь.

Утро только-только зачинается, но уже позволяет рассмотреть лежащую поодаль большую мохнатую тушу. Лестер колеблется, стоит ли подходить, но убеждает себя, что это нужно сделать — в первую очередь чтобы понять, что случилось.

Разорванные тела гоблинов окончательно убеждают, что он не спал. Он действительно вовлёк их во Тьму, посулил — на каком языке? — награду и натравил на мракориса. Как, как это сделал?

Идол Намиб пророчил Лестеру будущее гуру, говорил, что тот способный ученик. Но Лестер никогда не тяготел к знаниям, дарованным Спящим. Всё, что ему было нужно — нескончаемые запасы болотной травы и чтобы ублюдки из Старого лагеря его не трогали.

Он на ходу закуривает и торопится покинуть лес.

Лестер снова чувствует себя пустым сосудом, который требуется заполнить, точнее, хочется заполнить. Потому что разум, даже одурманенный, требует взвесить всё за и против; выведать, чем чревато такое желание.

Лестер выходит на дорогу и тушит окурок. Так, он обогнул город. Теперь следует двигаться в сторону «Мёртвой гарпии». Денег у него всего ничего — жалкие крохи из гоблинских кошельков, которые он срезал с плетёных поясков. На похлёбку должно хватить. А если не хватит, можно предложить Орлану — или кто ныне хозяин таверны? — помощь, например, наколоть дров. Или вымести и вымыть пол — да что угодно сделать.

Лестер бодро двигается по дороге. На ферму он не заходит — не видит смысла.

Искать на ней не нечего — и некого.

____________________

После утренней зябкости горячая похлёбка — верх блаженства, и даже пронизывающие насквозь взгляды не умаляют аппетит.

Лестер не решается закурить в таверне. Он расплачивается — благо монет хватает — с Орланом, но не выдерживает и задаёт вопрос:

— Неужели в первый раз видишь подобного мне? — Если учесть, сколько людей осталось в Болотном лагере, странно видеть такое удивление. — Или я для тебя просто «преступный сброд»?

— Да кого я только не видел! — фыркает Орлан и складывает смуглые, поросшие чёрными волосами руки на стойке. — С тех пор, как пал Барьер, то и дело появляются странные типчики. Зыркать приходится, потому что, как ты выразился, «сброд» норовит спереть что-нибудь или побузить.

Значит, «собратья» ушли. Логично: пусть не все, но хотя бы кто-то должен покинуть Рудниковую долину.

— Меня упекли не за воровство, если что, — язвит Лестер. — Я просто болотную траву страсть как люблю.

Он усмехается краешком рта, когда ловит недоверчивый взгляд карих глаз. Недоверие вполне обосновано: просто за курение на площади положен штраф.

...а вот за торговлю болотной травой светило отбывание наказания в Колонии.

— Мне всё равно! — Орлан пожимает плечами. — Пока у меня не дури́шь, срать я хотел на то, за что ты сидел. Хоть за убийство мага Огня или короля. — Он явно не тот, за кого себя выдаёт. Жилистые руки наверняка знают, что такое оружие. — Да и рожу приметную не прячешь, как некоторые закутанные с ног до головы, что шастали вчера неподалёку…

Он ничего особенного не сказал. Мало ли кто прячет лицо?

Но сердце замерло — и забилось с новой силой. Виски взмокли.

Лестер тоже закутывался во сне — или наяву, не разобрать, что именно произошло в лесу.

— Какие закутанные? Кто? — уточняет он.

— Откуда мне знать? Одёжка мажья, но не красная и не синяя!

…а чёрная, в этом сомнений больше нет. Одно слабо, но утешает, что Лестер не обезумел, с ним на самом деле что-то происходит. Что именно, предстоит выяснить. Например, поговорить с Ксардасом.

Лестер покидает «Мёртвую гарпию» и бодро идёт по дороге, ведущей в Рудниковую долину.

Он видит первого — будто себя из ночного видения, но со стороны — на каменном мосту. Всё совпадает — и чёрное длиннополое одеяние с капюшоном, и багровая маска.

Кажется, что ничего страшного не произойдёт, если он подойдёт и заговорит с прячущим лицо типом. Но разум диктует другое, да и мать научила, что заговаривать с незнакомцами следует только в случае нужды; что отец потому погиб, что одной мрази не понравились его вопросы. К тому же пришлось отвлечься на шныга, которому вздумалось напасть. Мелочь, но тип в чёрном исчез. Может, его и не было, привиделся после рассказа Орлана.

Чуть позднее Лестер убеждается, что не задурманил голову болотной травой. Одному из типов в чёрном, встреченному по пути, он даже посмотрел в лицо, но ничего, кроме блеска глаз в прорезях маски, не различил. Заговаривать он не стал, но выяснил, что тот к нему не настроен враждебно.

Ещё парочку Лестер застал сидящими у реки — и снова к нему никакого любопытства, словно он один из них.

Только подойдя в вратам и увидев обожжённые чарами тела паладинов, которых не защитили ни доспехи, ни их хвалёный Иннос, осознал — люди в чёрном всё-таки враги.

…и раз они принимают Лестера как своего, значит, он один из них, порождение Тьмы.

…от которой он никуда не денется.