на часах семь утра — это время для первой смены.

город крепко спит и видит в хорошем сне нас,

ему снится, как мы тут бегаем муравьями

через темень и солнце, лужи, сугробы, ямы,

от работы до дома и, через ночь, обратно,

ему снится, что мир огромный и непонятный;

но пока он спит, мы бегаем здесь без пауз

и надеемся — не проснётся, когда осталось

бесконечно немного времени до того, как

станет ночь, для которой время — узор на окнах,

мы взорвём небеса, по горло прошедшим сыты,

календарь подмигнёт следящим и сменит цифры.

гугл не знает хороших антонимов к слову "тлен",

поэтому я напишу на своём стекле —

так вышло — всё вечность и предновогодняя суета.

мне кажется, без неё моя жизнь прошла бы совсем не так:

были бы лишь бесконечные зимние дни и месяцы,

как этого тлена дурацкого образцы,

и холодное небо чернее, чем антрацит,

в противовес земле, будто инь и ян —

и спасибо, что это всё не наблюдаю я.

жизнь в городе плавно струится, пока я снюсь

такому, как он, в своём самом дурацком образе.

он, может быть, знает, что я по сто раз на дню

за все его сны, из которых весь я и собран,

ему благодарен сильнее, чем я бы смог

сказать или выразить как-то ещё иначе,

он, может быть, знает, что это ему письмо.

он, может быть, знает, как много всё это значит.

а может, он просто ребёнок, уснувший вдруг

за этой игрой, очень странной, почти безумной,

нужны были кто-то ещё, чтоб играть в игру,

никто не хотел, и он в ней для себя придумал

такие вещи, которые не заменить:

ни календарь, отщёлкивающий дни,

ни гирлянды в окне,

ни снег, по привычке бел,

ни в форточку дым,

ни навязшую "джингл беллс",

и весь этот поток теперь укрывает пушистое одеяло —

чтобы было теплее спать, чтобы из форточки не поддувало,

плюс придуманные по случаю новой силе

"спокойной ночи" — это просто человеческие слова,

и дав всё это выдуманным существам,

будто он ничерта не творец, а какой-то дилер,

город сладко спит.

следи, чтоб не разбудили.

крепко спи и ничего не бойся, я войско,

я буду вечно защищать тебя и твой сон.

пока что-то ещё здесь сумело остаться добрым,

пока год истекает, уставший до боли в рёбрах,

пока зимнее небо нависло огромным джинном,

пока снег укрывает дороги, дома, машины,

пока взрослые пишут отчёты, а дети письма,

город крепко спит, и мы с тобой ему снимся.