«привет. мы давно не встречались. наверно, слишком. надеюсь, что ты вообще ещё помнишь, кто я.

зачем написал? да увидел вчера мальчишку: похожий на нас, как две капли. ну, раньше, то есть.

а помнишь, мы были моложе, вернее, младше, бродили по крышам, умели мечтать и слушать?

я, знаешь, остался таким же, совсем без башни. а ты, слышал, вырос. не знаю, что было лучше.

мне нравилось больше ветра находить по звуку, чем делать уроки и гладить пиджак на выход...

я это к чему — я тут, знаешь, придумал штуку: хочу, как мечталось, слетать на Луну на выхи.»

не слишком везёт этой осенью. можно спятить. мой день выходной полон очень тупых открытий:

почтовые ящики — зло. я серьёзно, кстати. нельзя запретить всяким психам кидать открытки.

с утра получил, кроме счёта за газ и воду, квадратик картонный, с ракетой на обороте,

сначала подумал — бывает, ошибся кто-то, вернуть бы владельцу, да париться неохота...

потом спохватился. внимательно глянул адрес. знакомые цифры по белому плыли русским.

все мелочи, ждавшие раньше в тени за кадром, теперь, как река, побежали в знакомом русле.

да это же глупость такая, на самом деле: Луна, выходные, дурацкие планы чьи-то,

но я ведь и правда когда-то жил только целью пройти по тропе со следами метеоритов,

сбежать от уроков, из дома, и сразу — в космос. от этого парня, мечтателя (славный малый!),

кто видел немного подальше родного носа, спустя столько лет ничего почти не осталось.

я пялюсь в открытку, как олух, и сердце бьётся, как будто я снова подросток. запал найдётся.

в гараж мой почти никогда не заходит солнце, но мне для работы такой и не нужно солнце.

***

сегодня Луну видно лучше, чем было раньше. отсюда, где я, это чудо, никак иначе.

когда-то по ней первый шаг вызывал мурашки, теперь он почти ничего для меня не значит:

я видел планеты, галактик цветные искры, здоровался за руку с вечным и неизвестным,

к тому, что хотел, подобрался ужасно близко. но время пришло — я другим уступаю место.

мне внук тут вчера рассказал, что хотел бы так же — сбежать от всего ради нового и чужого.

а я понимаю. и это чертовски важно. жаль, мне самому не увидеться с этим новым.

да, время — как пытка. мне восемьдесят четыре. я, может быть, завтра умру. или послезавтра.

не в рубке, не в шаттле — в кровати, в своей квартире. умру человеком всего лишь, не астронавтом.

к чему все попытки сбежать или поединки, ведь смерть не чудовище вовсе — зачем бояться?

с трудом поднимаюсь со стула, держась за спинку,

но в зеркале вижу мальчишку — от силы двадцать;

того же мальчишку, что вынул письмо когда-то, картонный квадратик с ракетой на обороте.

теперь знаю больше, чем просто слова и дату. и ручка, что есть на столе, даже пишет вроде.

а что написать, мне известно не понаслышке. письмо будет яркое, краткое и простое:

«привет. мы давно не встречались. наверно, слишком. надеюсь, что ты вообще ещё помнишь, кто я...»