— Всё по плану?

— Выезжаем!

Воздух был пропитан запахом выхлопов и резины. Они стояли позади заведённых чёрных машин, на разбитом асфальте старой парковки. Вокруг не было ничего необычного: всё та же заброшенная база под городом, единственное, что тут целое — каменные стены вокруг. Ехать в это место не пришло бы в голову ни одному здравомыслящему человеку, разве что тупорылым баранам, которым права выдали немыслимым образом, если они не в состоянии разглядеть знак «тупик».

Он злился.

Но, посмотрев в другую сторону, почувствовал, что начинает расслабляться. Каждый раз вид огромного ангара действительно успокаивал, ему нравилось это место: краска на железных стенах уже облезала, местами проступала ржавчина; массивные ворота, на которых было не меньше десятка сложнейших замков. Хлюпкая на вид конструкция, в которую на самом деле нет возможности пробиться. Всё дело в том, что скрывает этот ангар. Внутри всё иначе.

Эта мысль не единожды его успокаивала, когда первое время он не мог свыкнуться с нахождением в этом месте. Пора забираться в машину, через мгновения ангар будет всё дальше и дальше от них. И придётся привыкать к другому, пусть и временному месту жительства, уехать из своего дома. На приборной панели буса заскрежетала рация.

— Едем по плану, все знают свой номер и путь. Все получили данные о точках прибытия. Встречаемся на въезде через 3 часа. Будьте на связи, — голос стих, раздавалось только гудение моторов.

Солнце нагревало машину снаружи так, что внутри, если не открытые окна, находиться было бы попросту невозможно. На полном ходу прохладный ветер задувал в кабину, приятно охлаждая лица. Лето, зелень вокруг… всё это не важно, это никогда не было приоритетом в его восхищении. Он повернул голову налево, глянув на своего напарника, что был за рулём. Точно такая же гражданская одежда, как и у всех остальных — цветастая футболка, пляжные шорты и светлая обувь, вполне летняя. Все эти наряды им закупило Главенство — так было принято называть верхушку.

Его напарник — блондин с колючими короткими волосами — был увлечён дорогой настолько, что даже не обратил внимания на взгляд, оставленный на нём.

«Ещё бы машины были хоть немного разные, а не как катафалки», — пронеслось в голове. И ведь действительно, если все они были похожи на типичную компанию отдыхающих, то вид автомобилей доверия никому не внушал.

Они так же, как и все остальные, двинулись вперёд и свернули на нужном повороте. Он был уверен, что в других автобусах тоже царит тишина. Их прослушивают, им нежелательно общаться. Между напарниками не должно быть лишних разговоров.

Он достал из бардачка документы для проверки — их чёрный монстр предназначался для перевозки вещей — и перегнулся через сиденье, заглядывая в кузов: среди аккуратно сложенных мешков лежали упаковки с белыми комбинезонами и масками; он выставил галочки в нужных графах и снова уставился вперёд, на дорогу.

Все они — часть огромного механизма, работают по слаженной, единой схеме. В других четырёх машинах — оборудование и провизия; в ещё четырёх едут командой по восемь человек, и ещё один бус, в котором едет Главенство. Разные маршруты, чтобы прибыть в одну точку в итоге.

— Эрик, ты как? — заговорил напарник.

Его приятный низкий голос разрушил стены тишины, возникшие в машине. Или в их жизни. Они редко разговаривали, видеться вне базы было строжайше запрещено, потому и имена в отряде у всех были фальшивые.

— Погода улёт. Мы будто и правда отдыхать едем. Меня это успокаивает, — такие фразы были наполнены риском.

Любой намёк на операцию был под запретом в обсуждении, ради их же блага. Но все знали, что Эрик — ответственный и обладает сильным самоконтролем; он давно показал себя в действии куда эффективнее, чем кто-либо, потому его мысли всегда считали верными и правильными.

В голове он снова решил разложить по полочкам все детали задания. Против течения. Два слова, которые обозначают весь свод правил их отряда, являющегося центральным. В каждом городе находилось по одному такому отряду, и у каждого своя задача. Это всё, о чём знал Эрик, все подробности хранились под строгим секретом. Конфиденциальность.

Против течения.

Суть в этих словах была куда глубже, чем просто обозначение местоположения. Река, столь романтичное и живописное место, будет ещё красивее, когда окажется омыто кровью. В душе начало разливаться тепло от воспоминаний, как Эрик вместе с женой и детьми — сыном и дочкой — так же выезжал на природу; завтраки на мангале, спокойствие и уют… Он скучал по нежному голосу жены даже сейчас, но всё ещё был сосредоточен на деле. Семья предупреждена, что в командировке не будет связи, ни на что отвлекаться нельзя.

Координатор. Эрик должен был вести за собой стрелков, раздавать команды. И сам он тоже обязан участвовать в вознесении — чистых не будет, им нужно достичь цели. Береговая линия отдыха — всего лишь перевалочный пункт. Машина на полной скорости летела к месту назначения, и в голове всплыли воспоминания. Этот берег Эрик видел раньше — он хотел бы там отдохнуть как-нибудь со своей семьёй; место было подобрано тщательно, как и момент выезда, чтобы целей было как можно больше.

Сложно управлять своими мыслями, когда мозги плавятся от жары, всё внимание направлено на дорогу, даже если он не за рулём. От одной крайности к другой, без возможности собрать воедино всё, что было получено за это время. Но всё же в голове плотно закрепился телос: дождаться вечера, зачистить берег, собрать всё необходимое, соорудить сцену, подать сигнал бедствия и уехать как можно быстрее. И только после начнётся восстание.

*

— Мы же можем просто обойти их блокпосты, — впервые подал голос Егор. Он шёл позади, будто прижимаясь к земле.

Уже еле можно было разглядеть друг друга, только выделялись в синеве очертания остальных. Никто не останавливался ни на минуту, держась около дороги, темнело так стремительно, что от этого становилось ещё страшнее.

— Они не настолько ебланы, сынок. Они не будут захватывать исключительно дорогу, они пойдут по лесу, — и больше дядя Миша не хотел продолжать. Он, как и все, понимал, что с ними будет, если их засекут. Но заговорить об этом вслух означало поражение.

— Надо потянуть до полного потемнения, а потом обманем их и проскользнём мимо. Придётся сыграть с ними в игру, — в голове у отца Игоря созревал план. Последняя фраза была совсем не характерна во всём серьёзному и молчаливому мужчине с глубоким баритоном. Но он один имел оружие, настоящий пистолет, а не жалкие железяки.

Ночь уже начала обретать свой истинный облик, жуткая и непроглядная тьма, обволакивающая всё вокруг. Но даже это могло играть на руку в определённых ситуациях. Бездна, страх перед которой был у каждого идущего, теперь становилась козырем в рукаве.

Сосны, стоящие неподвижно вокруг, словно затаились, от них больше не пахло расслабляющим ароматом живого дерева. В воздухе стоял гнилой холодный запах, своеобразно обжигающий нос. Алек уже чувствовал, как земля вокруг пропитывается гниющими человеческими телами, хотя с момента смерти не прошло так много времени; река, в которой он испытывал самые лучшие эмоции, теперь впитывала кровь, насильственно добытую. Берег дьявола.

Они шли по-прежнему вдоль дороги, старательно держась подальше от неё; единственный путь их судеб, словно Млечный Путь, опустившийся на землю. И кого именно он приведёт прямиком в могилу? Ему не хотелось думать об этом, но Алек понимал, что в этом есть доля правда. Егор? Беляк? Родители Игоря или его отец? Как же он надеялся, что останутся в живых абсолютно все, но паника, сковывающая лёгкие, как назло, рисовала в голове всё более и более жуткие исходы. Он старался не терять бдительности, но всё же подпускал к себе паранойю и тревогу. Они могут испортить всё… Он поправил на себе ветровку и мельком глянул на Игоря. Тот, внимательно следивший за каждым движением, сразу же заметил, как в его сторону повернулась голова.

— Всё нормально? — сорвалось с его губ еле-еле слышно, чтобы не разрушить их единственную оборону — незаметность.

И Алек абсолютно непреднамеренно вспомнил их тепло, и именно в этой пугающей и угнетающей обстановке ему вновь захотелось к ним прикоснуться.

— Нормально, — шепнул он, нервно сглотнув.

Безумный разговор, самые странные мысли на поле боя. Мнимая незаметность, — под ногами местами трещали ветки и хрустели сухие листья, — и Алек невольно поморщился от собственных мыслей. Между деревьями то и дело встречалась противная паутина, шли они уже полчаса, если не больше. Каждая секунда растягивалась до вечности, никто не мог ориентироваться во времени. И путь закончится… когда же он закончится? Быстрым темпом команда продвигалась вперёд, прекрасно зная, что идут они навстречу к Смерти.

*

— Отряд А и Б во главе первого координатора будут зачищать эту сторону. Отряд В и Г с назначенным координатором будут зачищать другую сторону. Каждый конец обозначается длинными затоками, шириной в пять тире десять метров, поэтому создаётся эффект ворот. На случай сбежавших разворачивайте блокпосты на дорогах и начинайте по данному уровню стеной идти на встречу. Ориентируйтесь на людей: без машин они не уйдут далеко.

Признание толпы отдыхающих людьми никогда не вводило в ступор членов подразделения. Задача всегда имело только одно название — зачистка, а потому уже было не столь важно, как их назовёт Главенство.

Эрик сидел в первом ряду, в центре, рядом со вторым координатором, Димой. За ними числилось минимум сто бойцов, специально обученных. В подразделении координаторы были на второй ступени важности, выше — лишь генерал. Все шишки жили не на базе, и участвовали они в операциях за редким исключением — всем было запрещено их видеть. Сейчас был как раз такой случай: в общем зале, заполненном чёрными стульями, у маркерной доски стоял генерал, заведя руки за спину. Прямо как в фильмах.

Его громкий голос эхом отбивался от стен ангара. Назначенная дата вылазки будет уже через неделю, потому всех срочно собрали тут. После приедут другие подразделения, из малых городов, чтобы собрать в столице страны самый крупный отряд. Восстание, о котором говорили долгие-долгие годы. Выкованные из стали бойцы, с промытыми мозгами, навязанными идеалами. И за всем этим стоит жестоко богатый спонсор. Первые удочки уже были закинуты в СМИ.

Эрик питался чистой злостью, сдерживаемой завидным самоконтролем. В отряде легче управлять злыми людьми, а потом вычищать это из мозгов бойцов — на поле боя гнев затмит разум. Всему этому их учили психологи. Строгий порядок. Эрик едва ли помнил, как всё началось.

— Всех соберите напротив въезда на линию. Наши специалисты поработают над связью в том регионе, а потом подключат, чтобы вы смогли сделать сигнальный вызов на выезде. Вы выезжаете и запускается процесс. Не забудьте декорации, сцена должна получится фееричная. Журналисты уже будут приглашены.

Создавалось впечатление, что речь идёт о масштабном театральном представлении. Суть, в принципе, была к этому близка. Генерал, закончив свою речь, заметно расслабился. Он — сорокалетний мужчина, почти ровесник Эрика, и такой же, как и все они, будто сделан на заказ: высокий, широкие плечи, выпирающая грудь; ремень на поясе крепко держал прямые армейские штаны, но даже под ними выделялась груда мышц.

Впервые Эрика вызвали пять лет назад, летним днём, который он уже не помнил совсем. Как и всё прошлое, связанное с отрядом, стёрлось, оставив в памяти лишь белый лист. Даже не будь запрета, он едва ли смог кому-либо рассказать о своём прошлом — всё сводилось бы к несущественным фактам. «Служебная тайна», даже для самого себя, ворота в чертоги разума накрепко закрыты, потому что его слишком хорошо проработали.

И научили каменному самообладанию, всё ради эффективности в бою. Каждого из них в течение года прорабатывали специалисты и психологи, так, что теперь на пути к цели человеческие жизни не стоили ровным счётом ничего — не требовалось никаких усилий, чтобы убивать. Всего один выстрел, и даже дети — не преграда. Против течения.

Время от времени Эрик задумывался о высшей системе, стоящей над их отрядами. Их мир был весьма узок — напарники, доктора и генерал. Иных людей, дающих указания, он не знал, но понимал, что таковые точно существуют. И их настоящие мотивы не были известны никому. Они — просто пешки в великой игре. Такая банальная суть, работающая во всём живом… Из мыслей его вывел резкий удар по тормозам.

— Что за нахрен, Олег?! Ты нормально водить можешь?! — его напарник выделялся исключительным стилем вождения.

Они остановились на обочине, где уже стояли ещё несколько машин, но приехали ещё не все. Им оставалось только ожидать, стоя в этой солнечной глуши и радоваться, что жара пробиралась сюда куда медленнее, чем в городе. Дорога будто бы растворялась в тени нависающих сверху деревьев. Связь тут отсутствовала, как и положено.

Почти прибыли.

*

Между стволов деревьев мелькали проблески света. Только присмотревшись, каждый из них понял, что это ряд фонарей. Их было не так много, как предполагалось: им было достаточно выставить блокпост на дороге и на каждые сорок метров по одному человеку для прочистки леса, поэтому пробел был велик. Шанс на спасение.

С каждым шагом они приближались к месту, наивно полагая, что оно будет единственной преградой на пути к Жизни. Смирно и величественно стояли сосны вокруг, создавая лучшие условия, — на их стороне всё ещё была тьма.

— Слушайте сюда, — дядя Миша всех остановил, зашептав тихо-тихо, но вкрадчиво, — сейчас нам нужно обойти их, и сделать это между ними. И быстро бежать, пока один отвлечётся на шум позади. Кинем приманку, пусть охотятся.

Все снова продолжили ход, не проронив ни единого слова. Это была та ситуация, когда все друг друга понимали сразу, и не требовалось лишних объяснений. Ещё на шаг ближе к опасности…

Держа автомат наготове, человек в белой маске прочёсывал каждые полметра вокруг. Операция слишком важна, чтобы что-либо испортить.

Команда выживших постепенно отходила дальше от дороги, выискивая для себя золотую середину. Стояла мёртвая тишина, даже несмотря на тихое шуршание веток и шишек под ногами. Но, если идти совсем тихо и почти не дышать, то и этого присутствия заметно не будет. Затаиться и испариться — то, о чём больше всех остальных мечтал сейчас Егор.

Тьма умеет поглощать, если подпустить её как можно ближе.

Пока не настал момент.

Они подобрались уже совсем близко, и теперь нужно было смотреть в оба, сравняться с уровнем земли. Слева от них стоял человек в белом, выделяясь в кромешной темноте. Тяжёлый железный предмет — они даже не спрашивали, что метнул Михаил — полетел в обратную сторону. Он летел целую вечность, и все они, задержав дыхание, молились, чтобы траектория его пути не закончилась на каком-нибудь дереве. Только удача вкупе с чем-то сверхъестественным помогла, и топор отлетел так далеко, что все они слегка вздрогнули. Вдруг этот звук не от их стараний?

Но разбираться было некогда, и все сорвались с места, устремившись вперёд, в открытый просвет, когда белый силуэт устремился в сторону обманки. Все бежали изо всех сил, не оборачиваясь; только дядя Миша старательно подталкивал изрядно уставшего сына со спины, замыкая всю команду. У Егора трещали ноги, уши закладывало, все его проблемы со здоровьем обострились в одну секунду, сигнализируя о себе на каждом шагу — сердце вот-вот остановится! С каждым вдохом свинцовая гиря оседала в лёгких, спускалась ниже и давила на ноги.

Их заметили. И кинулись в погоню.

Дядя Миша и Егор отставали от всех, замедляясь на каждом шагу. Тревога сгущалась в воздухе, становясь непроходимой паутиной перед глазами. Они видели, как от них отдаляются все остальные, и понимали, что те даже не знают, что их двоих постигла неудача.

Каждый хоть раз испытывал это невероятное чувство, когда в непроглядной темноте видел из-за сияющей над головой луны. Тёплое напоминание о том, что свет есть даже во тьме. И это помогало им, беглецам, правда, но только до определённого момента.

В погоню за ними бросились сразу двое, и призрачная надежда на возможность оторваться растворилась в тот же момент, как Егор споткнулся о торчащий корень. Отец, вскрикнув, покатился с пригорка вслед за ним, и они, поднявшись, замерли. Бежать дальше не было смысла — свет фонарей уже был слишком близко.

Егор плакал. Так горько, как и в тот день, когда его изнасиловали. И с каждым приближением лиц в белом его было видно всё более отчётливо.

Дядя Миша уже не предпринимал ничего, он просто смотрел на сына и не видел ничего из-за слёз, застилающих его глаза. Он закрыл его собой, обняв как можно крепче, когда совсем рядом раздались чужие шаги. Свет теперь был направлен только на них, перестав скакать по округе.

Вся команда уже была далеко, вне зоны видимости, и это был правильный выбор — бежать без оглядки. Они заслуживают того, чтобы выжить. Как и его мальчик, и это всё, что заполняло сейчас мысли Михаила; на долю его сына свалилась слишком тяжёлая ноша, его ребёнка разрушили люди, и теперь их убьют. Всё те же люди. Самые злые создания.

Егор, уткнувшись в свитер отца, ни на секунду не мог перестать успокоиться, он продолжал тихо скулить, всякий раз вздрагивая, когда белые вспышки виднелись даже сквозь плотно закрытые веки. Раздалась череда выстрелов — все пули попали в спину Егора, ни единого промаха. Его хватка становилась всё слабее, дрожь в теле медленно прекращалась.

Он уже не подавал голоса, и только мёртвая тишина перекрикивала горе отца. Как же трудно быть родителем, чей сын умер раньше, даже если эта разница лишь в пару секунд.

Михаил не видел его крови, лишь чувствовал её на своих руках, но он был спокоен. Он даже был счастлив, что сын не увидел его смерти. Контрольный выстрел — и дядя Миша, крепко удерживая бездыханное тело Егора, рухнул вместе с ним на землю.

*

— Стойте, пожалуйста! Хватит, я… — лёгкие Беляка разрывались на части, он невыносимо устал.

— Вроде оторвались.

Пространство вокруг заполнилось тяжёлым дыханием, ноги сдавливала глухая боль; им пришлось пробежать нехилый марафон, и было трудно определить, какое расстояние они преодолели. Почти в полной темноте дистанция вообще не определялась, но было ясно одно — им удалось вырваться из лап смерти. Не всем.

Алек обернулся, услышав горькие слёзы отца. Точно так же, согнувшись и уткнув лицо в ладони, рыдал дядя Лёша. Сдавило горло от понимания, что не хватает двоих людей — дяди Миши и Егора, — тех людей, кто, наверное, больше всего заслуживал выжить. Тех, на чью долю свалилось слишком многое…

— Давайте пройдём ещё чуть дальше, потом сядем перекусить. Нам ещё долго идти, — заботливо предложила мама Игоря, которой, как и её мужу, бег дался куда легче остальных, ввиду натренированной годами выносливости.

Глаза уже привыкали к отсутствию света, теперь было не так сложно различать очертания, но всё ещё было трудно по-настоящему разглядеть что-либо. Все стояли, кроме Беляка — он сидел на корне, — у высокой сосны; пробел в виде дороги ещё виднелся, но они были слишком далеко от основного ориентира.

Игорь держался рядом с Алеком, заботливо интересуясь, как тот себя чувствует. Всё же он был довольно слабым, даже не смотря на хорошую скорость. Пользуясь моментом, Игорь, пряча в тени их небольшое проявление чувств, раскрыл его руку, сжатую в кулак, и ответная реакция не заставила себя ждать — Алек, убедив его, что с ним всё в порядке, нежно погладил его ладонь большим пальцем, ощутимо сжимая.

— Часть еды мы потеряли, но до утра точно хватит, — отец Игоря всё ещё держал планку твёрдости своего характера, за что тотчас поплатился.

— Не смей говорить в таком тоне! Они… — Ярослава разрывало от злости и несправедливости, слышать такое о лучшем друге было просто невыносимо.

Он замолчал, снова переваривая произошедшее. Он сразу подумал о жене Михаила. Супруг, самый верный компаньон в жизни, сын, чьё рождение они ждали слишком долго… их больше нет. А она — одна в мёртвом доме. Как бы она не наложила после такого на себя руки… такой исход, учитывая её характер, был слишком вероятен.

— Мне действительно жаль, я сочувствую. Но, извини, их смерть не имеет для меня особого значения, — цинично подметил отец Игоря. — Теперь нам нужно жить.

Ярослав намеренно отошёл от него подальше. Паника и без того захлёстывала его, а услышанные слова влияли на него слишком негативно. Темнота давила ничуть не меньше — фонарики были под условным запретом, их свет означал лишь то, что смерть уже совсем рядом.

Но двигаться действительно было необходимо. На них открыли охоту, люди в белых комбинезонах знают направление и, избавившись от двоих, точно вошли во вкус. Команда снова углубилась в лес, стараясь не упускать из вида основной ориентир. Не имея ни малейшего представления об их местоположении, они молча ступали вперёд, пытаясь разглядеть хоть что-то. Пейзажи вокруг почти не менялись, создавалось впечатление, что они идут на месте.

Алек впервые достал телефон, время на экране показывало одну минуту второго, и он не смог не удивиться тому, как быстро пролетело время с начала их пути. Его внимание привлекло незначительное изменение в окружающей среде: деревья становились всё реже, и чуть дальше было видно, что в ближайшие сто метров их нет вообще. Над головами оказалось невероятно чистое небо.

— Какие красивые звёзды, — воскликнул Игорь куда громче, чем говорил всё это время.

Алек уставился на него так, будто впервые услышал его грубоватый, но с нотками ласковости, голос. Словно новое знакомство. Ноги бесконечно ныли, уж особенно после дикой пробежки, усталость была слишком отчётливой. Но возглас Игоря действительно стоил их внимания. Луна была сказочно яркой, даже звёзды, казалось, освещали всё вокруг.

— Идём скорее!

Остановиться, чтобы посмотреть на это, решили только Алек и Игорь, все остальные шагали молча, но всё же не упустили возможности оглядеться мельком. Обращал на себя внимание только Беляк, которому, к слову, достаточно долго удалось продержаться мужественно, но он уже окончательно устал. Он просил воды, постоянно говорил о том, что очень хочет что-нибудь перекусить, и команда окончательно решила остановиться. Живот урчал уже у подавляющего большинства.

— Давай вот за тем деревом поваленным сядем.

Они сели в круг, на самом краю перед открытой местностью, откуда открывался вид на дорогу, проходящую вдоль редеющего леса. Они за баррикадой, и у каждого была негласная задача внимательно смотреть во все направления. Свет по-прежнему оставался под запретом.

— За погибших, — Ярослав символически поднял вверх стакан с водой. На всех снова опустилась тень траура.

— Когда мы выберемся, я обязательно куплю все доступные и не очень средства самообороны, — решил разрядить обстановку дядя Лёша. Он старался не терять оптимизм ради своего сына.

— Надеюсь, это произойдёт очень скоро, — тоскливо проронил Беляк.

*

— Ты никогда не думал, ради чего мы участвуем в этом?

Эрик сделал затяжку. Вообще, он не курил и никогда не считал это истинным успокоением, но меланхоличная тоска по общению с кем-то без лишних глаз и ушей заставила его отреагировать на шумного напарника сверху, который, сползая со второго яруса койки, случайно задел его ногой.

Он проскочил за ним на улицу, утопая ботинками в снегу по щиколотку. Тот стоял подальше, где на краю стоянки был небольшой подъём, с которого открывался вид на поле за стеной. С серого неба, почти тёмного — не как в ярком городе, а как на окраине жизни, — медленно падали мириады снежинок. Пар изо рта валил при каждом выдохе, на улице было больше десяти градусов мороза. Напарник же и вовсе был как паровоз, добавляя в воздух табачный дым вместе с тёплым дыханием.

Стоя рядом с ним, Эрик впервые решил поднять с кем-то столь важный вопрос, что заботил его уже длительное время. Именно этой ночью, наслаждаясь сигаретой, взятой у напарника. Переживания переливались через край. Их курево затянулось.

— Благодаря им я и моя мать выбрались из трущоб, и если мы продолжим делать всё правильно, многие семьи смогут выбраться из бедности, — даже среди ночи его оптимистичный тон никогда не пропадал. Правда, со стороны он больше походил на самоубийцу, стоявшего на краю крыши и пока не заметившего возможности прыгнуть вниз.

— Мы убили стольких людей во время событий, — название, жалко оправдывающее все акты, в которых приходилось участвовать, — и, возможно, всё это можно было избежать.

— Эти люди сами бы отдали жизни, знай они ради чего, — новая затяжка. Напарнику никогда не надоедал этот процесс.

— Это не твои слова. Нам их навязали.

— Возможно, — окурок полетел в снег, мгновенно пропав в его толще, — но я в них верю. Спокойной ночи.

Он верит этим ублюдкам. Но Эрик не злился на него за это. Каждый раз он вспоминал себя: уже который год он служил и беспрекословно выполнял указания; ему не хватало уверенности бросить эту работу. И сил. Стоя в снегу, с сигаретой в руках, он снова разочаровывался в этом мире и в себе. Сейчас он вернётся в ангар, ляжет спать, а завтра продолжит выполнять свою работу под угрозой смерти.

*

— Да какого чёрта вы все такие пессимисты? — подал голос дядя Лёша.

Перекус давно был окончен, но вставать никто не хотел. Мёртвая тишина оглушала, становясь до жути раздражающей. Паника провалилась в желудок, перестав душить горло, оставаясь тяжёлым грузом внутри. И теперь лес, когда они наконец начали замечать живое вокруг, не был тихим, но по-прежнему походил на кладбище. Где-то вдали послышались серенады сверчков, казалось, что даже слышно каждую букашку, ползающую вокруг; даже комары снова начали напоминать о своём существовании, нагло облепляя открытые участки кожи.

— Вы видите, где мы? — тон Алексея поднимался с каждым тоном. — Мы в сраном лесу! Ночью! Тут ни черта не видно! Как они нас найдут?!

Беляк начал дрожать, невольно думая о том, что его отец попросту поехал крышей — тот размахивал руками и нервно хихикал после каждого восклицания. Эту ночь уже ничего не спасёт. Сам же дядя Лёша пытался спасти остальных своей неуместной радостью, от которой веяло психиатрическим отделением для тяжелобольных.

— Успокойся ты уже, — Ярослав, видя недовольство остальных, попытался его угомонить. — Сейчас продолжим путь.

— Я спокоен, не видно?!

— Ни капельки, — послышался тихий вздох.

Будь сейчас хоть немного светлее, все бы увидели, как Алексея подкосил этот ответ. Он явно был не в себе и, если бы не остатки здравого смысла, которые не затронула паника, был готов накинуться на Ярослава в любую секунду. Но всё же внутри оставались силы, удерживающие его на земле невидимыми цепями. И кричал он громко только потому, что ему было слишком страшно.

— Нужно идти.

О, если бы эта ночь могла поскорее закончиться! Алек снова посмотрел на часы — через два часа должно уже начать светать. Каждый этап их пути длился целую вечность, но время бежало удовлетворительно быстро. Но нужно было идти вперёд, навстречу утру, когда рассвет изгонит ночную хмурь из леса. Да только с приходом утра будет новая проблема — их укрытие испарится так же, как и темнота.

Дойти до выхода.