Глава пять.

Нить.

Следующие несколько дней слились в череду образов. Беготня, уроки, подготовка к экзаменам.

Ну и разумеется, поддержание роли канонного Перси.

Я не старался влипать в особо большие неприятности, но мелкие шалости стали доставать всех еще быстрее. Единственным учителем которого я не донимал, стал мистер Браннер — работаю на хорошую репутацию в обозримом будущем.

Все же мне потребуется гораздо большее доверие с его стороны.

А почему?

Да потому что я не каноничный Перси: я не прямолинеен, не понесусь на врагов в самоубийственную атаку с мечом на перевес, оставляя друзей без прикрытия, я здраво оцениваю свои силы.

Конечно, вероятность, что я просто забью на чью-бы то ни было помощь, почти стопроцентна, но вдруг? Вдруг я решу, что мне нужно кого-то прикрывать?

Да, в ситуации «кто, если не Я», риск будет оправдан, ведь если погибнет хоть одна из ключевых фигур… Весь канон пойдет к чертям.

А мне такого не нужно.

Если я все еще хочу набрать достаточно сил, собрать все знания, что могу, да еще и забрать каждую ценную вещь, вроде местных металлов, руна и иных артефактов, то я не должен, а просто обязан обеспечивать целостность тушек моих спутников самым простым образом.

Оставлять их в гордом одиночестве.

Пускай детишки, а вернее, Аннабет и Гроувер, а после Тайсон и другие, просто резвятся в больших городах. На запах моей полубожественной природы подтянутся все монстры в округе, а значит им будет совсем не до слабых полубогов или духов.

Соответственно… Самый удачный момент, чтобы свалить — падение Аполлона.

Во-первых, я не знаю, что происходило после. Серьезно, Рик начал писать такую ересь, что продолжать чтение было почти невозможно. Попытка угодить всем и каждому вылилась в тысячу персонажей, которых запомнить нереально.

Они не цепляли. Они пустышки, созданные, чтобы поддержать модные течения того времени.

Приятно, что к сороковым годам от подобной нечисти не осталось и следа.

Значит, примерный план известен. Идем по канону, попутно вербуя себе несколько могущественных союзников. Собираем все хорошее, отсеиваем плохое и сваливаем отсюда, прихватив честно награбленное с собой.

А теперь другая тема… То, от чего моя голова болит уже не первый день.

Учеба и экзамены. Я не изначальный владелец этого тела. Сквозь прожитые года, приходит понимание, что каждая тема проходится не просто так.

Да, я уже разительно отличаюсь от нужного мне образца поведения. Спишем это на шок после убийства Доддз, верно, Хирон?

Для других детей экзамен — это в первую очередь проверка того, чему они научились, то для меня экзамен это повод освежить знания из прошлой жизни.

Несомненно, я превосхожу подавляющее большинство здешних учителей по уровню своих знаний, просто за счет того, что жил я гораздо позже, когда наука стала в сотни раз сложнее, чем объяснение глубинных процессов происходящих при распаде радиоактивных изотопов.

В те далекие времена, когда я еще посещал школу или даже университет, я еще походил на человека. Тогда я еще умел испытывать эмоции, умел радоваться и горевать, умел любить…

У меня было множество друзей, девушка, родные, братья и сестры…

А потом словно сама Судьба решила испытать меня на прочность. Уже тогда у меня были достаточно серьезные проблемы с психикой, но о них почти никто не знал, а потом события того злополучного года разрушили все.

Родители отчалили в иной мир, с братом и сестрой оборвалась связь, и как я не искал, их было не найти, так что у меня были основания полагать что они либо не хотят, чтобы их нашли, либо были в одном из самолетов в год терактов.

Дальше — хуже, моя первая и последняя любовь в том мире, погибла.

Тогда я впал в депрессию, озлобился, и друзья отвернулись от меня один за другим. Некоторые продержались чуть дольше, кто-то даже пытался помочь, но в конечном итоге — я оттолкнул всех.

В душе осталась лишь всепожирающая Пустота. Я утратил большую часть эмоций, а жизнь выцвела. И в конце концов мною овладела последняя страсть…

Жажда знаний, силы, могущества. Желание обладать тем, что недоступно обычным людям.

Эгоист, черноглазый ублюдок, идущий по головам, я был черной дырой во вселенной под названием Общество. Я лишал своих врагов всего самым жестоким образом, а союзников у меня не было.

Те, кто рискнул заключить со мной мировое соглашение, в итоге оказались раздавлены. Я просто подставлял их под удар, что предназначался мне.

Черные одежды и мешки под глазами. Смоляные волосы и линзы, закрывающие и без того темно карие, почти черные, глаза.

Однажды мне попытались отомстить… В тот день я чуть не лишился зрения.

Да, было дико больно.

Железная пыль и стружка. Прямо в глаза. Линзы, в тот день, меня спасли, но они же стали моим проклятьем.

Когда ваши глаза попадает инородный объект, он всегда имеет шанс повредить глазное яблоко. Чем больше таких объектов, тем больше шансов.

Опилки с каждым движением все глубже вонзались в широко распахнутые глаза, закрывая весь обзор. Повреждая как тончайшие линзы из медицинского углепластика, так и мягкие ткани организма.

Потом я отключился. Врачи, нашедшие меня почти через десять часов, могли наблюдать крайне интересный процесс…

Ткани медленно регенерировали, срастаясь с чужеродным материалом. Убрать линзы, не лишив меня при этом зрения не представлялось возможности. А потом стало слишком поздно.

Я, так сказать, вошел во вкус.

После успешной очистки глазниц от малейших следов инородных объектов, я решил, что не буду заменять свои родные глаза на биомеханические протезы. Оставлю, как напоминание.

Слишком уж неосторожен я был в тот раз.

Отомстил ли я обидчикам? Разумеется.

Несколько ребят, что были наняты за солидные средства, на моих глазах медленно топили троих идиотов, что решили пойти против меня, в растворе кислоты.

Недостаточно сильном, чтобы растворять кости, но вполне разъедающем плоть и кожу.

Медленно… Миллиметр за миллиметром, опускаться в чан с жидкостью, что оставит от тебя лишь кости и металлические части.

Их вопли и мольбы еще долго грели мою душу.

А теперь о насущном. Экзамены. Повод вспомнить все что я знал, а также повод сравнить мои знания со знаниями, предложенными в этом мире.

Даже ничтожное различие в законах физики, всего одна маленькая ошибка в расчетах, может когда-нибудь стоить мне жизни. Вдруг я решу воспроизвести какое-либо оружие из моего прошлого мира?

Банальная разница в плотности и электропроводности металлов, может убить меня быстрее всяких монстров.

Вы видели, что происходит с человеком, когда в его руках взрывается револьвер? Возможно. А электромагнитный, начиненный разрывными патронами, что рассчитаны на пробитие брони дронов?

Я видел, повторять судьбу того малого не горю желанием.

Забрызгавшие окружающих ошметки плоти и костей рук, оторванных по самые локти… Броня из прочнейшего титанового сплава не спасла, даже не задержала взрывную волну.

Опасное оружие, но эффективное.

Бессонная ночь позади, почти как в старые времена. Основную теорию за пару лет я успел просмотреть.

Важные даты и законы между этим и старым мирами особо не отличаются, да и остаток наследия Перси наконец всплыл из глубин разума.

Теперь его память принадлежит мне, даже больше чем полностью.

Мечты, устремления, эмоции. Все это теперь полностью мое. Однако, не время радоваться.

Ставшее в свое время привычным усилие воли… Разум вновь заполняют прохлада и спокойствие.

Сегодня день экзамена. И я не должен его сдать.

Мне жизненно необходимо вылететь из школы, если мне нужен канон, а он мне нужен. Встаю с кровати и закрываю учебник.

Нужно привести себя в порядок.

Водные процедуры, быстрая разминка, пара глотков переслаженного лимонада, что я выменял на часть карманных денег Джексона, помогли отогнать легкую усталость. Хорошо иметь молодое тело, но и старое, со всеми модификациями, было ничего.

Собираю учебники и тетради в две аккуратные стопки.

Промелькнула мысль о том, что новое тело это не только молодость, но и сопутствующее ей буйство гормонов. Но не думаю, что это станет проблемой.

Естественные реакции тела всегда можно скрыть, а разум почти всегда пребывает в спокойствии.

Если смотреть на ситуацию со стороны, то когда мои сверстники будут смущаться, нервничать, краснеть и потеть, я не буду испытывать почти ничего из перечисленного. Просто потому что вызвать у меня стыд — это нечто из разряда фантастики. Но думаю, слияние все же многое изменит.

Встаю с кровати.

За моими пространными размышлениями прошел примерно час.

Дети, с которыми я разделяю комнату в общежитии, уже встали. Значит, мне тоже не стоит засиживаться. Занятия начинаются совсем скоро…

Выхожу из комнаты. Далее, по коридору налево, спуститься, еще несколько дверных проемов, и вот… Я оказываюсь на улице. Пара минут прогулки мне точно не навредит.

Прохожу до конца прогулочной зоны. Разворачиваюсь и иду к зданию школы.

Это чувство… Ощущать себя идиотом, который не умеет ходить прогулочным шагом… О, давно я не испытывал такого. Вечно тороплюсь.

Несколько дежурных приветствий, коридор, лестница. Не пропустить нужную дверь, и… я вхожу в класс за секунду до звонка.

— Присаживайтесь, — говорит учитель, — сегодня вас ожидает очень важный тест. Я собрал в нем весь пройденный материал за этот год. Для некоторых из вас, — мужчина строго взглянул на меня и еще пару человек, — этот экзамен решающий. Удачи вам!

Он раздает листы с работами, в воздухе витает аромат нервозности.

В этом царстве хаоса, среди списывающих любыми способами, шепотом переговаривающихся детей, я становлюсь островком спокойствия.

Вопросы достаточно легки, но, там где ребенок с особо острым дефицитом внимания может ошибиться, я намеренно допускал ошибки. Сегодня мне предстоит еще несколько подобных работ, и ничем особенным, помимо содержания, они друг от друга не отличаются.

Каноничный разговор с Браннером все-таки состоялся, но несколько в ином ключе.

Этот разговор позволил мне залегендировать довольно ценное приобретение — Анаклузмос. Выглядело это примерно так: я сдаю работу, Браннер тут же ее проверяет, до конца урока остается пара минут.

— Перси, — окликнул меня Браннер, когда я уже выходил из класса после звонка, — директор попросил меня передать тебе его слова. В этом году тебе придется покинуть Йэнси.

— Я понимаю, сэр, — произношу я, как можно нейтральнее.

— Ты очень способный мальчик, Перси. Я сделал все что было в моих силах, но директор был непреклонен.

— Спасибо вам, мистер Браннер. Я понимаю, что эта школа не лучшее место для меня, — сказал я. И чуть помолчав, добавил. — Есть еще кое-что… Сэр, я хотел бы вернуть вам это, — протягиваю ему ту самую ручку, — я забыл отдать ее после экскурсии.

Он принимает ее и задумчиво вздыхает.

В глазах старого кентавра на долю секунды промелькнуло удивление, словно он увидел что-то, чего я увидеть не мог. Правда, увидеть в ручке я не смог ровным счетом ничего, но это к делу не относится.

Руны, что светятся на клинке Анаклузмоса… Не верю, что десяток символов способны сделать из простого меча — артефакт такой мощи.

— Пусть эта ручка остается у тебя, Перси. Как напоминание об Йэнси и учебе здесь, — говорит Браннер и вкладывает ее мне в руку.

— Спасибо, я буду хранить ее как память о ваших уроках. Прощайте, мистер Браннер, — я разворачиваюсь и выхожу из класса. И по пути я уловил обрывок фразы, что он пробормотал себе под нос.

— Поразительно, он наконец нашел себе владельца…

В последний школьный день все мои вещи были аккуратно разложены по отделениям чемодана.

Ребята из школы строили планы на лето. Автостопом до Швейцарии? Смешно.

Интересно, мальчишка понимает, что родители никогда не отпустят его на такую авантюру? И как он собрался пересечь места, где машина не проедет? Поплывет через километры воды? Плевать.

Проблемы ребенка, что возомнил себя неизвестно кем, не должны меня волновать.

Как и в каноне, Гроувер купил нам билеты на автобус. Хирон сам выдал сатиру деньги, чтобы тот проводил меня до дома, или это личная инициатива моего «хранителя»? Неизвестно.

И вот, мы вместе едем в Манхэттен.

Дорога сменяется дорогой, вид за окном воплощает все уныние жизни в Штатах, если ты простой обыватель, а не успешный и богатый разумный. Но… У меня есть своеобразное развлечение.

Тупой сатир.

Если честно, его нервозность меня достает. Я, конечно, понимаю, что он честно пытается делать свою работу, но… Постоянно что-то вынюхивать? Шарахаться от прохожих на остановках? Серьезно?

В конце концов, Гроувер трясущимися руками впихнул мне свою визитку «хранителя» и заявил, что если он мне понадобится, то по этому адресу я смогу его найти.

И как давно мне стали требоваться защитники? А помощники?

Если только это бесполезное создание сможет починить автобус, а не трястись, поглядывая по сторонам. Серьезно, что с ним такое? По дороге домой кто-то должен был нас сожрать, но не смог?

Или…

Да здравствует канон! Двигатель автобуса благополучно сдох.

Водитель, матерясь и кашляя в клубах дыма, попросил всех выйти наружу, чтобы не дышать этой мерзостью.

Вышли. Мы с Гроувером стояли чуть поодаль от толпы.

Я наблюдал, как вяжутся носки чужой судьбы. Сатир с ужасом взирал то на старушек, то на продукт их работы. Еще он явно искал взглядом ножницы… Не завидую я Луке, рановато он умер.

— Не могу больше смотреть, — друг Перси отвернулся.

— Почему? — интересуюсь я.

Да, это одна из немногих фраз, обращенных лично к нему, что Гроувер услышал за последние дни.

— Ты не понимаешь… Они появились и вяжут… Это так ужасно!

— Последние дни вы с Браннером так странно себя ведете… Будто я не знаю. Скажи, Гроувер, я ведь полукровка, да? — отстраненным голосом интересуюсь.

— К-как ты до… Я хотел сказать, как ты додумался до такой глупости! — нервно воскликнул Гроувер. — И ты, и я, оба чистокровные американцы.

А я продолжал наблюдать за Судьбами.

Вот старушка, сидевшая с краю и державшая нить пряжи, задумчиво потянула ножницы.

Разрежете? Я ведь уничтожил будущее этого мира, судьба теперь бессильна.

— Ты понимаешь, о чем я говорю. И врать ты абсолютно не умеешь. Так полу-кто я? Полумонстр? Полудемон? — вскидываю бровь.

В меня упираются три пристальных взгляда. Сатир по прежнему смотрит в другую сторону.

— Нет, Перси, — обреченно произносит мой друг, и тут же шепчет, — я не должен был тебе этого говорить, но… Ты полубог, Перси. Прошу, не пытайся выяснить большего. Приезжай летом по адресу, что я тебе дал, там ты все узнаешь. Это особый летний лагерь, там дети похожие на тебя.

Лязг ножниц… Хм…

Кажется, у них не получилось. Нить судьбы оказалась прочнее — инструмент раскололся. Через мгновение не было ни старух, ни кресел.

Хочу телепортироваться так же.

— Они разрезали? — а этот уже подался в покойники.

— Да, — лгу, не моргнув глазом. — А что?

— Ничего, Перси… Уже ничего…

На этой счастливой обреченной ноте разговор увял. Мы сели в автобус, поникший Гроувер был куда как спокойнее, чем нервный.

Отделавшись от него на очередной остановке, я направился домой. Намечается нечто интересное, и я безусловно этому рад.