- Арс, - Шаст садится напротив него, ставит локти на стол и упирается подбородком в кулаки, - я пиздец как хочу хоть что-нибудь понять. Желательно все, но это нереально, да? Да хуй с тобой, я не прошу тебя раскрывать мне твои охуеть какие тайные тайны, но вот это вот что вообще было? Я не понимаю, нахуя тебе было скрывать от меня то, что ты встречаешься со своей дочерью? Ладно бы я про нее не знал. И то это пиздец как тупо. Но я прекрасно знаю, что у тебя есть ребенок, и что ты был женат, вообще-то. И я прекрасно знаю, что у тебя есть бывшая жена. Ты что вообще хотел? Скрывать от меня встречи со своим ребенком? Я что, когда-то говорил или давал понять, что не хочу этого? Я прекрасно понимаю, что ты отец ребенка, и ты как-то принимаешь участие в его жизни. Почему ты не сказал мне, что поедешь встретиться с дочерью?

- Шаст, - Арс тяжело вздыхает и берет пачку сигарет, - я не собирался от тебя это скрывать. Честно. Не хотел говорить об этом по телефону, потому что… В общем, врать я тебе не хотел, а правда тебе бы не понравилась.

- Очень интересно, - хмыкает Шаст и больно бьет его по руке своими длинными костлявыми пальцами. – Хватит! – он забирает у него сигареты и кладет их в карман своей кофты. - И чем же мне не понравилась бы правда?

- Ну… Хотя бы тем, что эта поездка совпала как раз с днем рождения Иры. Точнее, на следующий день, - Арс не настаивает и молчаливо соглашается с тем, что курить ему действительно хватит. - Ты бы ведь тоже думал всякую хуйню. Тем более, большую часть времени я был бы недоступен.

- Причину объяснишь позже, - Шаст встает и принимается заваривать чай. – Могу узнать, почему именно в этот день ты должен был уехать? Почему именно в это время ты спланировал эту поездку, учитывая, что у нас ТЭФИ вообще-то третьего числа?

- Я объясню, - Арс снова вздыхает. – Только, пожалуйста, Шаст, выслушай меня.

- Так я и слушаю, - явно раздраженно говорит тот. – Мне бы не понравилось, что ты поехал к своей бывшей жене и дочери? Ты об этом?

- Не совсем. Шаст, я не хотел, чтобы ты решил, что я делаю это, пытаясь как-то манипулировать тобой. Я прекрасно знаю про день рождения Иры. Получается, я уезжаю сразу после него. К своей бывшей. Я должен был поговорить с тобой об этой поездке лично, чтобы ты понял, что она никак не связана с тем, что ты идешь к Ире на день рождения и будешь там для всех ее парнем. И когда я приехал, а ты тоже не говорил, что собираешься к ней идти, я уже подумал, что ты и не пойдешь. Ну мало ли, какую ты нашел причину для этого. Когда мы легли после душа в постель, я как раз хотел сказать, что должен встретиться с дочерью. Но ты сказал про Иру, и это мое сообщение снова оказалось не к месту. Ну признайся, что бы ты подумал, если я бы сразу после того, как ты сообщил, что пойдешь на Ирин день рождения, сказал бы тебе, что уезжаю к дочери? Ты и так пытался мне объяснить, что тебе там нужно быть. Я не хотел, чтобы там ты был загружен мыслями о моем внезапном отъезде и считал причиной себя. Решил, что мы поговорим ночью или утром. Когда ты придешь. Ты убедился бы, что у нас все нормально, я тоже, я сказал бы про дочь, мы бы договорились об общении в это время, и я бы спокойно уехал. Но ты не пришел. Я до последнего ждал. Я бы хотел тебя дождаться, Шаст, но для этого нужно было задержаться здесь. Я не мог этого сделать. Я улетал в Испанию.

- Нихера себе, - удивляется Шаст, подвигая к нему бокал с чаем. – Пей, чтобы согреться. Ты бы еще в одних трусах на балкон вышел.

- Спасибо, - Арс сжимает в ладонях бокал и делает глоток, не обращая внимания на его отповедь.

- Арс, а какого хуя ты выбрал для этой поездки именно эти даты? Ты специально решил забить на ТЭФИ? С хера ли? Нет, ну вот реально теперь я начинаю думать, что ты сделал это намеренно. Потому что день рождения Иры, и я прекрасно понимаю, что тебе не доставляет радости мое присутствие там. Ты просто решил устроить перерыв для нас после моего похода туда? Да еще сделать так, чтобы я нихуя не понимал и мучился вопросами, что происходит? – Шаст зло размешивает сахар в чае.

В этом его обвинении нет никакой логики. Ну с чего бы Арсу так делать и самому переживать? Да и вообще ставить под угрозу их отношения? Но Шаст сейчас про логику забыл. Он просто злится, потому что поездки заграницу уж точно планируют заранее, и должна быть веская причина, чтобы забить на работу, а ТЭФИ – такая же работа, как и съемки или гастроли. Он ведь уехал, заранее решив положительно вопрос со своим отсутствием, то есть, сделав это специально именно в эти даты.

- Нет! – Арс смотрит на него и отрицательно машет головой. – Шаст, клянусь тебе, нет! – он опускает взгляд и нервно царапает зубами нижнюю губу. – Я это не решаю, Шаст, - он сглатывает подступивший к горлу комок, понимая, что сейчас придется рассказать то, о чем хотел не говорить никогда, скрещивает руки на столе и утыкается в них лбом.

- В смысле?

- Шаст, - у Арса из груди вырывается очень тяжелый вздох, - я не решаю, когда я могу увидеть дочь. Таковы условия.

- Условия чего?

- Нашего договора с Аленой.

- Пиздец условия! То есть, ты ее видишь, когда она тебе скажет? – возмущается Шаст. – А если ты занят? Ты ж не безработный миллиардер!

- Значит, я ее не увижу и могу продолжать быть занятым сколько моей душе угодно и дальше.

- Да с хера ли? Арс, вообще-то, если тебе это надо, через суд ты можешь установить время, которое будешь проводить со своим ребенком. Что за какие-то дикие договоры? Ты в каком веке живешь?

- Никаких судов не было и не будет.

- Почему? Арс, блядь, да что за хуйня у тебя там происходит?! Ты о своей дочери вообще ничего не говоришь! Словно ее нет! А сейчас заявляешь, что встречаешься с ней на каких-то идиотских условиях ее матери. Ну если она тебе нужна, так какого хера ты идешь на эти идиотские условия, а не решаешь все в рамках закона? А если нет, нахрена тогда вообще встречаешься с ней на этих условиях? Насколько помню, это случайный ребенок, и ты детей не планировал. Ты только сейчас понял, что она тебе нужна?

- Нет, - Арс отрицательно машет головой, так и не поднимая ее. – Нет, Шаст. Я не скажу, что я сумасшедший отец, который без нее жить не может… Живу и строю свою жизнь так, как хочу. Но видеть ее хоть иногда мне нужно.

- Ну и в чем проблема? Установи время встреч через суд, если не получается нормально договориться, - Шаст искренне не понимает, почему Арс это не сделает, если на самом деле хочет видеть ребенка.

Он не думал об этом, потому что Арс никогда не говорил о своем участии в жизни дочери. И Шаста это, в общем-то, устраивало. Ему было достаточно знаний, что этот ребенок существует и на их отношения никак не влияет. Он привык думать, что у Арса в этом плане все нормально, он как-то принимает участие в жизни дочери, при этом действительно живя своей жизнью и строя свои отношения. Он не скрывает наличие ребенка, но и не акцентирует на нем внимание в своих отношениях с Шастом. Это две параллельные жизни, которые не пересекаются, потому что им просто не нужно пересекаться. И будь у Шаста ребенок, он вел бы себя точно так же. Но вот у Арса в той параллельной жизни явно творится какая-то задница, которая невольно влияет и на эту жизнь. И Шаст уже не может оставаться безучастным. Уж как минимум он хочет понять, что все-таки происходит.

- Нет, - Арс в очередной раз тяжело вздыхает. – Шаст, никаких судов не будет.

- Почему?

- Потому что… - он замолкает на несколько секунд. – Шаст, я столько нахуевертил, что могу только соглашаться на условия. Алена пойдет на все, если я хоть что-то нарушу в нашем договоре.

- На все - это на что?

- Разрушит мою жизнь так, что я ее никогда уже не восстановлю. И у нее для этого есть все. Это не пустая угроза, Шаст.

- Какой-то компромат на тебя? Она в курсе… - Шаст запинается, не зная, что сказать.

Назвать Арса геем? Или сказать, что он не только по женщинам? Ведь с ней же у него была реальная семья.

- Что я гей? – Арс сам решает эту дилемму. – В курсе, - он невесело усмехается. – И у нее есть доказательства. И она их предъявит, если я хотя бы заикнусь про свои права на дочь. Про любые права. Даже на встречи.

- Почему? – Шаст и сейчас ничего не понимает.

Ну какой прок его бывшей жене от уничтожения его карьеры и разрушения его жизни? В чем смысл? Даже если подумать об элементарных алиментах, их попросту не будет, если карьера Арса пойдет по пизде.

- Потому что она презирает меня, - Арс делает глоток чая и снова утыкается лбом в скрещенные на столе руки. – Потому что гей – это только ориентация, а пидорас – это по жизни.

- Это ее слова?

- Угу. Шаст, это не просто угрозы. Она действительно их исполнит. Ей есть за что меня презирать и даже ненавидеть.

- Почему ты так в этом уверен? – тот касается его плеча рукой. - Арс, пожалуйста, расскажи мне хоть что-нибудь, чтобы я мог понять тебя.

- Потому что я пидорас по жизни, - Арс поворачивает голову и поднимает на него взгляд, в котором Шаст замечает какую-то нездоровую решительность. – Я женился на ней, потому что так было надо. Потому что мне нужен был гетеростатус. Потому что я хотел карьеру и трахаться с мужиками. Для карьеры нужно было быть железобетонным гетеро. Это не было моим желанием, но я решил, что вполне могу и жениться, раз это в моих интересах, а потом можно будет развестись через какое-то время. Да, блядь, я думал только о своих интересах! – он повышает голос, который моментально срывается, потому что у Арса явно нервы на пределе. – Что тебе еще рассказать?! Что ты хочешь понять?! Что я приходил к ней в постель из постели любовника?! Что пиздил ей о делах, а сам трахался с ним, реально получая удовольствие и нахер забывая о ее наличии в моей жизни?! Что узнал, что у нее, оказывается, тоже есть любовник, с которым она рассталась раньше и назло вышла замуж за меня, тоже не собираясь жить со мной долго и счастливо, и посчитал себя пиздец каким обманутым?! Что я охуел от известия о ребенке и даже не сразу въехал, что это мой ребенок?! Ей есть за что меня презирать и ненавидеть и не хотеть вот такого отца ребенку! И выдвигать мне любые условия, чтобы я не вмешивался больше в ее жизнь и жизнь дочери! Моя дочь называет папой не меня, Шаст. У нее есть прекрасный любящий отец, которого она обожает, а я для нее просто дядя, к которому они с мамой приезжают в гости на несколько дней! Мне есть что терять! Если я хотя бы заикнусь о каких-то своих правах, у меня не останется ничего! Ни ребенка, ни работы, потому что это будет даже не каминг-аут, а тупо скандальный желтяк, и нет никаких гарантий, что останется хотя бы семья. Ты уверен, что хотел все это узнать, чтобы понять меня?! И как? Теперь понимаешь?! – он замолкает и утыкается теперь уже лицом во все так же скрещенные на столе руки.

Шаст молчит, переваривая услышанное. Наверное, он действительно предпочел бы не знать всего этого. Но незнание проблемы никак не ограждает от ее наличия. За свой мудакизм, а это ничто иное, как мудакизм, Арс расплачивается по полной. Наверное, справедливо. И он уже осознал его, поэтому теперь живет с чувством вины и полного принятия наказания.

Наверное, сейчас он и от Шаста ждет осуждения, а может, и какого-то наказания. Только вот Шаст не имеет никакого права осуждать его, потому что сам он не лучше. Да, не успел столько нахуевертить, но чем он лучше Арса в отношении Иры? Да, он не женился на ней, не родил с ней ребенка, но тоже изменял ей. Изменял с Арсом. И не вспоминал о ее существовании, когда ложился с ним в постель. Но вспоминал о нем, когда был с ней. И действительно ни разу не изменил ему.

Да, Ира сейчас выполняет роль бороды Антона, хоть и не знает об этом, но он-то это знает и использует ее в этом качестве. Конечно, уже не находясь с ней в отношениях и не изменяя ей, но какое это имеет значение? Он же изменял, когда жил с ней. Арс тоже изменял, и ему изменяли. Он получил то, что делал сам. Его точно так же использовали, как это сделал он сам. И за это использование он еще получил дочь, которая называет его дядей, и зависимость от женщины, которая в любой момент может сломать ему жизнь, если надумает все-таки мстить ему. И если говорить о наказании, то Арс уже наказан по полной за свои амбиции, которые он до сих пор так и не удовлетворил. А его бывшая жена, судя по тому, что ребенок кого-то называет папой, несмотря ни на что, смогла наладить свою жизнь. 

- Что ты молчишь? – прерывает его мысли Арс. – Нечего сказать? Пришло понимание, но не то?

- Пришло, - кивает Шаст. – Что ты долбоеб и расплачиваешься за свои амбиции. Но ты же уже и так это знаешь и все прекрасно понимаешь?

- Знаю и понимаю, - соглашается тихо Арс. – Я бы хотел вернуться назад и не совершать эту ошибку, но это невозможно. Поэтому я буду встречаться с дочерью тогда, когда мне скажут, и там, где нас никто не знает, выполняя условия нашего договора. Я буду уезжать и очень редко быть на связи, потому что Алена не хочет ни знать, ни слышать о моей жизни, а мы почти все время вместе, она не оставляет дочь со мной наедине, ну, за исключением ночи, когда они спят в другой комнате, но и ночью я никуда не ухожу из квартиры. Я на эти дни снимаю в Испании квартиру, где мы живем втроем. Они просто приезжают в гости к дяде. Я не знаю, сколько это продлится, и что будет дальше. Но пока так.

- А как родители относятся к тому, что не видят внучку? – задает Шаст вопрос, вдруг возникший в голове.

Ведь если Арс для нее не отец, то и они не дедушка с бабушкой.

- Хреново. Но Алена дает делать фотографии для них и иногда сама присылает. Они хотят, конечно, встретиться, но мы под разными предлогами отказываем им в этом. Пока выручают племянницы, которые постоянно рядом с ними. Еще и поэтому я не могу ничего изменить. Я буду и дальше жить такой жизнью и уезжать в любой момент. От тебя в том числе. Они редкие, эти моменты, но если я откажусь хотя бы раз, их не станет совсем. Она учитывает мой график, конечно, но не трогает только гастрольный и съемочный. Потому что иначе вообще сложно выбрать время, удобное нам обоим, да и это нужно мне, а не ей. Мы пришли к компромиссу, что все остальное я буду регулировать сам. Теперь ты знаешь все это, Шаст. И если пошлешь меня подальше, я это пойму.

- Давай выпьем? – Шаст тяжело вздыхает, достает два бокала из полки, а из холодильника бутылку виски, и ставит их на стол.

- Что это значит? – спрашивает Арс, так и не поднимая головы, чтобы не видеть сейчас реакцию Антона.

Пока он не видит, какая она, есть надежда на его понимание. На самом деле, не очень большая. Потому что вряд ли хоть он, хоть кто-то другой захочет принимать и понимать все эти сложности и условия. У Арса был шанс сгладить их и оставить только то, что было и так известно, опустив подробности. Но он этот шанс упустил. Видимо, действительно работает правило, что все, что ты делаешь, когда-нибудь вернется тебе бумерангом. А он сделал слишком много такого, за что этот бумеранг будет очень больно бить его. Он не все рассказал Шасту, но сам-то прекрасно знает, за что будет расплачиваться, когда тот все-таки пошлет его. Вот только как с этим жить дальше, он не знает.

- Это значит, не делай дальше ошибок, - Антон подходит к нему, наклоняется и обнимает за плечи. – Вы оба совершили ошибку, за которую расплачиваетесь. Я прекрасно понимаю чувства твоей жены, которой изменяли даже не с другой женщиной. Думаю, ты тоже это понимаешь. Ты уже наказан за это. Если ты считаешь, что я должен стать очередным орудием мести или наказания для тебя, то ты сильно ошибаешься. Я ими не буду и не стану рушить наши отношения. Ни ты, ни я не безгрешные ангелы, Арс. И я тоже сейчас прикрываюсь Ирой, потому что хочу быть с тобой. Просто, когда в следующий раз тебе нужно будет со мной поговорить, позвони мне. Я приеду, куда ты скажешь. Я не знаю, что ты там думал, но примерно догадываюсь. И ты был не прав, как всегда. Я всего лишь уснул в ресторане, поэтому не приехал рано, как обещал. Но если бы ты позвонил и разбудил меня, я бы приехал в аэропорт. Я не стал бы задавать лишних вопросов. И я не буду задавать их в дальнейшем. Когда тебе нужно будет уехать, просто скажи об этом. Я все понял и принял к сведению. Давай выпьем и закроем эту тему, - он, так и продолжая обнимать Арса одной рукой, другой разливает виски по бокалам. – Держи, - всовывает бокал ему в руку. – Пей.

Они одновременно опустошают бокалы до дна, Арс выпрямляется, тянет Шаста за кофту, и когда тот становится перед ним, усаживает его к себе на колени, притягивает почти вплотную и утыкается лицом в его плечо.

- Я тебя люблю, - произносит практически одними губами, касаясь ими теплой кожи на его шее.

Антон скорее догадывается, чем слышит, что тот сказал, приподнимает его голову и осторожно касается губ своими губами. Арс нервно, но все-таки облегченно выдыхает, обвивает его шею руками и сам впивается в его губы отчаянным и, наверное, даже болезненным поцелуем. Чувства, которые он испытывает к Шасту, невозможно передать словами. Да и никакие действия не передадут их. Но этот поцелуй – не попытка рассказать о своих чувствах. Это то, что нужно самому Арсу – поверить и убедиться в том, что Шаст все так же его, что он, несмотря на все сложности, все еще нужен ему.

И Арс убеждается в этом, потому что ответный поцелуй Шаста настойчивый и в то же время нежный, успокаивающий. И то отчаяние Арса, с которым он сам приник к губам Антона, постепенно отпускает его. Он полностью отдается действиям Шаста, который продолжает целовать его, зарывается рукой ему в волосы и успокаивающе гладит затылок. Он без слов говорит, что останется и будет рядом. И это для Арса сейчас важнее всего.

Шаст понимает состояние Арса, в котором тот сейчас находится. Его чувство вины, его чувство облегчения, его отчаянное желание убедиться, что Шаст принял его и все равно с ним, несмотря на все его проблемы, в которые он сейчас втянул и его, и которые никуда не денутся со временем, если не станут только хуже. Шаст принял, потому что не мог не принять. И он дает понять это Арсу, потому что тот очень нужен ему. Ведь только с Арсом Шаст понял, что существуют действительно сильные чувства, только с ним почувствовал себя любимым и по-настоящему нужным и важным в чьей-то жизни. И это стоит тех проблем, с которыми ему приходится сталкиваться сейчас.