«Ребенок, в чьих жилах потечёт моя кровь, силой своей превзойдёт демонов, что обитают в бездне между мирами. <...> И предупреждаю: я вытравлю из него всё человеческое, как яд лишает жизни кровь».

К. Клэр «Город падших ангелов»

Клэри в ужасе подскочила, когда раздался мощный звон дедушкиных часов, стоящих у стены библиотеки. Вернув зрению фокус, она обнаружила, что сидит на диване в центре библиотеки, а перед ней на низеньком столе лежит открытая книга, которую она наугад взяла с полки. Она с трудом вспомнила, как шаталась здесь, её движения были несуразными, как у зомби. Она пришла в библиотеку, потому что это было единственное помещение в доме, которое не пропускало звук.

Здесь она не могла услышать вопли Изабель.

Поначалу, Валентин её игнорировал. Он сосредоточился на Иззи, выжимая из неё каждый вскрик и болезненный стон, не обращая внимания на рёв дочери. Так продолжалось несколько часов, пока не стало ясно, что Изабель не предаст своих товарищей, не важно, что с ней сделают, тогда Валентин рассвирепел и приказал Джонатану развязать Клэри. Он сказал, что его тошнит от её жалкого вида, стыдил, как вообще от него могло появиться на свет что-то столь слабое. Её брат быстро обрезал верёвки, но в дом провожать не стал, вопреки её ожиданиям. Он остался с Валентином, чтобы попытаться снова вытащить нужную информацию из Изабель.

Клэри в шоке ретировалась в библиотеку, не в состоянии говорить или даже плакать, когда подошла к полке и схватила один из тысяч томов, рухнув на диван. Голос внутри неё нашёптывал, что успокоение придёт со знакомым, и она попыталась читать, но когда обнаружила, что сканирует одно и то же предложение снова и снова, не понимая его смысла, то, наконец, сдалась. После этого она перевела взгляд на полыхающий в огромном камине огонь так, как будто с ней случилась кататония*. Дикие и пустые глаза, приоткрытый рот, тело продолжала бить дрожь до самых костей.

Теперь, глядя на часы, Клэри осознала, что сидит в этой позе, уставившись на огонь, уже три часа. Она знала, что делает это из-за Иззи, потому что чувствовала себя такой немощной в печали и ужасе и не представляла, как это пережить. Она просто уплыла в приятное ничто и затерялась там. Часть её опасалась, что это может стать привычкой. В конце концов, если бы она была в коме, как когда-то её мать, Валентин нашёл бы ей применение, и Джонатан не стал бы себя сдерживать.

— Вот ты где, — голос заставил Клэри одеревенеть, желчь кислотой подкатила к горлу. Она не стала оборачиваться, но ощутила позади себя его неотвратимое и бессмысленное присутствие. Чёрная дыра, которая уносила прочь радость и надежду, что Клэри медленно забывала, как чувствовать.

Джонатан с улыбкой перегнулся через спинку дивана, его руки скользнули, обвивая её плечи, притягивая ближе к нему. Она напряглась от его прикосновения и уставилась на кровь, которая облепила его рукава до самого локтя.

Кровь Изабель.

— Наш папочка желает поговорить с тобой, милая сестрёнка, — сказал он в её волосы, улыбнувшись, когда она хныкнула от контакта. — Но, я думаю, он может и подождать чуть дольше, всё ещё занят с девчонкой Лайтвудов, — он громко свистнул. — Она крепче, чем я думал, признаю. Не могу поверить, что говорю это, Клэри, но, похоже, тебе, наконец-то, выпал шанс был полезной общему делу, — он ухмыльнулся, покачав головой, — Валентин даже готов вернуть тебе твоё стило. За хорошую работу, если справишься.

— Зачем он это делает? — спросила она, все ещё потрясённая. Джонатан крепко сжал её за подбородок, заставив повернуться и посмотреть на него; его выражение было холодным, как всегда.

— Потому, милая сестрица, что мы исчерпали наши ресурсы с Изабель. Вместо применения моих особенных игрушек, которые способны деформировать её так, что она не сможет говорить, у нас есть ты. Твоя способность творить руны, — он оскалился, наклонившись, чтобы потереться своей щекой об её, посылая дрожь отвращения ей прямо в самые кишки. — У Валентина есть пара предложений, которые тебе стоит попробовать сначала.

— Отойди от меня, — рявкнула Клэри, отбросив его руки и оттолкнув его назад. Она посмотрела ему прямо в глаза и убедилась, что её тон источает ненависть и презрение, которые она чувствует к своей семье прямо сейчас. — Я не буду помогать вам причинять Иззи боль. Если Валентин думает, что сможет заставить меня сде...

Рука Джонатана соскользнула с её плеча и, внезапно, крепко обвила её горло, Клэри вскрикнула от испуга. Он усмехнулся, зная, что она будет делать так, как он захочет, и она сделала, сев на диване прямо, чтобы он не задушил её. Когда стало понятно, что она останется сидеть так, он убрал руку и подошёл ближе, сжав диван по обе стороны от неё.

— Слушай меня очень внимательно, Кларисса, — заговорил он таким тоном, который каким-то образом казался ещё страшнее в своём спокойствии, — Наш отец провёл целую ночь с этой девочкой, и она оказалась замечательным образцом любящей, волевой женщины и всё такое, но пришло время покончить с этим.

— И как это всё должно меня убедить? — презрительно спросила Клэри, стараясь быть жёсткой, несмотря на то, что тряслась в ловушке между ним и диваном.

Джонатан вздохнул и наклонился ближе, его рука поднялась вновь, чтобы обвить её горло и заставить посмотреть на него.

— Что ж, подумай об этом, Клэри. Если ты сейчас пойдёшь туда и сотворишь руну, которая, скажем... заставит её говорить правду, то всё это закончится и она больше не будет страдать. Если же нет, наш отец продолжит пытать её, пока она не станет бесполезной или мёртвой, — тогда он улыбнулся и покачал головой. — Ты ведь понимаешь, что она нам не нужна, так? Что нам нет нужды держать её живой. Разумеется, отец хочет найти детей Лайтвудов, но только потому, что он думает, будто они для него угроза. Думает, что если оставить их, то однажды они поднимут восстание, чтобы свернуть его. Параноик, блядь. Смысл в том, Клэри, что ты можешь спасти ей жизнь. Не такую уж и достойную, но она хотя бы не умрёт, и если поторопишься, то все кусочки останутся при ней.

Холодная пустая дыра снова возникла в животе Клэри, и она, молча, кивнула; к её облегчению, Джонатан освободил ей горло и отошёл. Он проделал отличную работу, сволочь. Если она сможет сотворить что-нибудь, что поможет спасти Иззи, ей стоит попытаться и поскорей. Лучшей возможности уже не представится.

Она позволила Джонатану проводить её обратно в подвал, бегом догоняя его размашистую поступь. Она почувствовала, как сжимаются её кишки, когда они подошли к камере Изабель, и вздрогнула от звуков, что доносились оттуда. Джонатан схватил её за плечо и двинулся, закатив глаза, затаскивая её в комнату.

Изабель уже больше не висела на крюках. Её уложили на один из множества столов, связав по запястьям и лодыжкам толстыми кожаными ремнями. Напоминало то, что можно встретить в старых лечебницах, ржавчина и металл, ужасная картина отражалась в лужах крови вокруг неё. Валентин не жалел сил. Её одежда пропиталась кровью, порванная там, где её резали. Вдоль рёбер тянулись длинные порезы, как будто он пытался их вырезать. Часть кожи на животе отсутствовала, обнажая мышцы под ней. Участок почерневшей обуглившейся от ожога кожи тянулся через плечо и шею. Клэри точно не могла сказать, но с её места ей показалось, что у Изабель отсутствует кончик пальца. От этого мир немного закружился, прежде чем она обнаружила себя на полу.

Валентин времени не терял. Когда он увидел Клэри, дал лишь момент на осознание того, что стало с её подругой, прежде чем подойти и схватить за плечи, подводя к каталке. Джонатан оставался рядом, скрестив руки и прислонившись слева к стене, чтобы посмотреть. Ему польстил весь этот ужас на её лице, и она заволновалась, сколь много из этого кошмара его рук дело.

— Ты понимаешь, что я от тебя хочу? — спросил Валентин.

— Ты хочешь, чтобы я причинила ей боль, — промямлила Клэри. Иззи, судя по всему, очнулась и посмотрела на неё одним глазом, который не опух.

— Мне нужны ответы, Кларисса. Хватит упираться, — внезапно, он улыбнулся, и она поразилась тому, как сильно эта улыбка напомнила ей Джонатана. Что ж, в конце концов, тот был сыном своего отца. — Мои люди поймали много её друзей в лесу. Кто-то сумел сбежать, но у нас достаточно пленников, чтобы выбить ответы. Если эта не скажет мне то, что я хочу узнать, тогда скажет кто-нибудь из её шайки.

— Тогда, почему ты всё ещё продолжаешь с ней? — Клэри отступила от стола, направившись к двери, — Почему бы просто не пойти к остальным?

Валентин вздохнул, выпрямившись во весь свой угрожающий рост, и устремил на дочь такой взгляд, от которого она застыла на месте. 

— Вскоре я займусь ими. Прямо сейчас, Кларисса, я хочу увидеть твой дар в действии. Докажи мне, что ты не полное ничтожество.

Он могла только стоять там, пока Валентин вынимал стило из-за пояса и вручал ей, выгнув бровь, когда она не взяла его.

— Ты должна, так или иначе, оправдать свою жизнь здесь, Кларисса. С этого и начнёшь.

Отец схватил её за запястье и потащил обратно к столу, крепко сжимая ей пальцы вокруг стило. Он направил прозрачный наконечник на Изабель, продолжая с ненормальной силой удерживать запястье Клэри, и посмотрел на неё.

— Ну? Я хочу, чтобы она сказала правду, Кларисса. Я не возражаю, если ты заставишь говорить её через смущение, а не боль, но она заговорит, а ты — перестанешь тянуть время.

— Я не понимаю, как...

Клэри вскрикнула от неожиданности, когда он ударил её, схватившись за щеку, Валентин указал на избитую и испуганную Иззи.

— Сделай это, Кларисса.

Клэри уставилась на Изабель, желая, чтобы этого никогда не произошло. Чтобы Джейс никогда не сглупил так, уйдя в одиночку; чтобы Иззи, и Магнус, и Алек никогда не были вынуждены в страхе бежать от Валентина. Чтобы Саймон не оказался заперт в одной из этих жутких комнат на месяцы. Она желала, чтобы ей не пришлось видеть это ужасное выражение предательства в глазах Иззи.

Почему? — спрашивали они, — Почему ты не хочешь мне помочь?

И тогда она почувствовала это. Клэри вздохнула и почувствовала тёплое покалывание и силу, текущую через неё, вниз по руке до кончиков пальцев, а затем — из стило. Медленно, она стала выводить изгибающиеся линии. Они пересекались друг с другом, петляли и закручивались, пока, в конце концов, не оформились в единый связный узор. Руна на миг засияла и погрузилась в кожу, выполняя своё предназначение.

Изабель, которая с ужасом наблюдала, внезапно издала протяжный вздох, её напряжённое тело на столе стало мягким и расслабленным, несмотря на множественные раны. Она ненадолго закрыла глаза, просто лежа там, пока Валентин подался вперёд, стискивая столешницу в нетерпении; возможно, он думал, что она просто начнёт выкрикивать все секреты, которые он жаждал услышать. Джонатан расскрестил руки и теперь наблюдал с любопытством, пока здоровый глаз Иззи не открылся вновь и не посмотрел на Клэри.

Её рот открылся, секунду помедлив, и исторгнул жалкое хриплое сипение. Она прервалась, сглотнув, и Клэри наклонилась ближе, страшась, вдруг её дар не сработал. Смогла ли она спасти свою подругу. Сомнения развеялись, когда Иззи выдавила из себя два коротких слова:

— Спасибо тебе.

— Это что? — нетерпеливо спросил Джонатан, — Что ты сделала?

Клэри улыбнулась, развернувшись к их отцу, и смело посмотрела ему в глаза.

— Я забрала её боль. Она будет в порядке, пока её не освободят или убьют, в любом случае, ты больше не сможешь ранить её, — затем она наклонилась вперёд и встала на носки, чтобы говорить со своим отцом на равных, по крайней мере, так хорошо, как могла с ним, склонившимся на той стороне каталки. — Достаточно ли это полезно для тебя, папуля?

Поначалу она думала, что он снова ударит её. Его лицо совершенно очевидно исказила ярость, а его кулаки, сжимавшие столешницу, побелели от напряжения. Тем не менее, он не ударил её, несмотря на то, что хотел. Вместо этого, Валентин сдержанно улыбнулся своему сыну и выпрямился.

— Забери её стило. Оно ей больше не понадобится. Я должен увидеться с другими нашими гостями, кажется, нам предстоит ещё много работы.

Клэри смотрела, как её отец направляется к двери, чувствуя себя потерянной и немного испуганной удачей миновавшего возмездия. Тем не менее, когда он дошёл до двери, то помедлил:

— Джонатан, я дозволяю тебе решить, как много она заслуживает. Оптимист во мне верит, ты сможешь заставить её извиниться, но с её раскаянием я пока могу повременить.

С этим он оставил их, и Джонатан прошествовал вперёд, чтобы вырвать стило из её пальцев прежде, чем она успела обернуться и взглянуть на него. Демон лишь улыбался самому себе, извращённо радуясь, хотя Клэри не понимала, что только что произошло. Разве она только что не унизила своего отца не только перед его собственным сыном, но и перед «врагом», разве он не должен был напасть на её? Почему он даже не заорал?

Джонатан засунул её стило в крепление на своём чёрном до икры сапоге и схватил её запястье. Она вздрогнула от прикосновения, так и не оправившись от хватки отца, но он не обратил внимания. Без лишних слов, что только напомнило ей о том, что это Джонатан, обожающий злорадствовать, он потащил её прочь из комнаты от всё ещё улыбающейся Иззи, которая, наконец-то, заснула.

— Что ты делаешь? — закричала она, спотыкаясь об него всю дорогу вглубь коридора, хотя это никак не повлияло на их продвижение. Джонатан проверял камеры, пока тащил её по подвалу. Он заглядывал в маленькие зарешеченные окна и пропускал те, что были заняты. До этой минуты Клэри даже не осознавала, как много узников держит её отец. Когда они успели захватить так много? Как она могла этого не заметить? Неужели она стала настолько замкнутой, раз пропустила всё?

— Наконец-то, — вздохнул Джонатан, торопясь, открывая дверь в одну из комнат, утаскивая сестру за собой. Он швырнул её в помещение, отчего она споткнулась. Когда он закрыл позади неё дверь, их окружила тьма.

— Джонатан? — осторожно заговорила она в темноту, вокруг была холодная чернота, слышно только мягкое шуршание его одежды во время движения. Он мог видеть её, она знала, даже без света. Его глаза отличались от её, усовершенствованные демонической кровью, текущей по его венам. — Что мы здесь делаем?

— Ну, дорогая сестрёнка, — его голос заставил её подпрыгнуть, прозвучав прямо перед ней, — Ты была плохой, и я здесь, чтобы наказать тебя. Мне казалось, наш отец обозначил это совершенно ясно.

Клэри закричала, когда демон бросился вперёд, вжав её спиной в стену позади. Рукой он зажал ей рот. С шёпотом факелы вокруг них вспыхнули, и Джонатан на секунду улыбнулся ей.

— Я собираюсь выпороть тебя, Клэри, но что-то мне подсказывает, что Валентин потребует чего-то более впечатляющего. Кроме того, тебе это может понравиться слишком сильно.

Она царапала его руку, пока он со смешком не освободил её рот, и выжидательно подняла бровь:

— Что ты собрался сделать?

В ответ демон рассмеялся и, отпустив её, направился к столу. Эта комната была очень похожа на ту, в которой заперли Иззи. Здесь были каменные стены, столы с отвратительными инструментами и конструкции для пыток, на которые она даже не пожелала смотреть. Джонатан, впрочем, не схватился ни за одно из этих ужасных лезвий или щипцов. Вместо этого он поднял моток верёвки и обернулся к сестре.

Клэри больше не задавала вопросов, она просто побежала. У её брата заняло не больше секунды, чтобы поймать её и оттащить от двери с ещё большим смехом. Её запястья были быстро и туго перевязаны спереди, несмотря на сопротивление. Джонатан с таким же успехом мог драться с ребёнком, потому что даже если бы она не была такой маленькой и тощей, он по-прежнему был намного сильнее, чем она сама когда-либо надеялась стать. Их отец рассчитывал на это ещё до его рождения.

Джонатан перетащил Клэри в центр помещения и перекинул конец верёвки сквозь металлическое кольцо над ними, которое было вмонтировано в потолок. Обернув верёвку вокруг локтя, чтобы она не смогла её вырвать, он продолжал тянуть до тех пор, пока руки Клэри не оказались над её головой, и она не начала перемещаться на носках. После этого верёвка была привязана к другому кольцу в стене, и демон обернулся, чтобы оценить свою работу.

— Сейчас я буду тебя пороть, — сказал он так обыденно, как будто они обсуждали погоду, и грудь Клэри сжалась в страхе, тело дрожало. — Быть может, в следующий раз, когда наш отец что-нибудь попросит тебя сделать, ты послушаешь, — он усмехнулся, — Вот что бывает, когда ты капризничаешь, Кларисса.

В ответ она оскалилась, наблюдая, как он подходит к столу и копошится в инструментах, чтобы найти старый кожаный отрез. Когда штука размоталась, Клэри поняла, что это кнут, и зажмурилась в молитве. Она не знала, кто мог её услышать. И не то что бы её прежние молитвы о свободе или милосердии были услышаны. Он встал позади неё, его горячее дыхание всколыхнуло огненные пряди на её шее. Она едва ли не слышала улыбку в его голосе.

— Теперь сожми это покрепче, Кларисса, — он накрыл своими пальцами её связанные руки, смыкая их вокруг верёвки. Она слабо заскулила, затем он отошёл, и она услышала, как кнут ударился об пол с тихим звуком. Прозвучало так невинно, так безобидно, пока, внезапно, оно не рассекло воздух, окатив её спину огнём.

Клэри закричала, но её оборвал следующий удар кнута, дыхание вырывалось из груди короткими рывками. Когда она собралась снова набрать воздуха в лёгкие, звук сопровождался рыданием, и Джонатан рассмеялся.

— Не драматизируй. Это было всего лишь два.

— Не надо, — выдохнула она, услышав, как он поднимает хлыст опять, но инструмент громко рассёк пространство, как раскат грома, и она закричала вновь.

Снова и снова он бил её, смеясь, когда это заставляло её кричать от боли. Как он мог так поступать? Как мог радоваться её страданиям? Она знала, что есть такие люди, которые наслаждаются опасными играми. Люди, которые наслаждаются болью или её причинением. Она также знала, что эти люди действуют с согласия партнёра и останавливаются, когда дела принимают неприятный оборот. Джонатан же был совсем другим. Бессердечный и холодный, наслаждающийся каждой секундой страха и боли, потому что он садист.

Теперь Клэри не скрывала своих рыданий, хотя её крики и буйство ни к чему не привели. Джонатан был беспощаден и смеялся, когда она неуклюже умоляла его сквозь рыдания. Он не остановился до тех пор, пока дверь камеры не открылась, откуда на них из прохода воззрился Валентин. Джонатан почти нервозно обмотал хлыст вокруг руки в ожидании реакции отца, в то время как бессердечный взгляд мужчины безэмоционально смотрел на его раскрасневшуюся избитую дочь. Спустя долгий миг он посмотрел на Джонатана, кивнул и закрыл за собой дверь, отправившись к следующей жертве. Очевидно, работа его сына была сочтена удовлетворительной.

Клэри вскрикнула от удивления и боли, когда хлыст снова ударил её по спине, больше не имея сил сопротивляться. Её руки болели от напряжённого положения, а спина была в огне. Всё, чего она хотела, это свернуться в клубочек и уснуть. Она уже чувствовала тягучую теплоту стекающей по её спине крови и боялась того, как оно будет выглядеть, когда всё это закончится. Какие ужасные шрамы останутся на ней, когда завершится пытка? От таких мыслей её рыдания стали громче, и она крепко зажмурилась, готовясь к следующему удару. Ничего не произошло.

— Хочешь, чтобы я остановился, Кларисса? — его голос был, как масло, притворно дружелюбным. Но в тот момент ей было всё равно.

— Да... Да, пожалуйста, остановись, — чуть слышно прохныкала она. Позади неё Джонатан подошёл ближе, и она почувствовала грубую поверхность кожи, где хлыст входил в рукоятку, скользнувшую вдоль её рёбер.

— Ну, ты знаешь меня, я ничего за спасибо не делаю. Что ты можешь предложить мне за моё милосердие?

— Джонатан, пожалуйста, просто отпусти меня, — её голова повисла, но он обошёл кругом, чтобы поднять её подбородок наконечником хлыста, и улыбнулся, как дьявол.

— Зачем мне это делать? Если я и отпущу тебя, рискуя нарваться на злость отца, то, наверно, за большую цену, чем твои мольбы? Что обо мне подумают?

— Что это? — спросила тогда Клэри, измотанная и больная, — Чего ты хочешь?

Улыбка Джонатана превратилась в злобную гримасу, когда он наклонился вперёд. Поддерживая её голову кнутом, он коснулся губами её щеки.

— Предложи мне всё, как ты это сделала раньше. Обещай мне, что не будешь сражаться и не убежишь. Предложишь мне это, и я отпущу тебя, — он отклонил голову и встретился с ней глазами, его собственные были чёрными и безжалостными окнами в Ад. — Нет, и я продолжу, пока не устану сам, а этого придётся ждать часами, — задрав ей голову выше, его глаза сверкнули хитростью и злобой, — Знаешь, я могу бить тебя сильнее. Если захочу, смогу рассекать кожу до костей каждым ударом.

Кларисса надолго затихла, обдумывая это. Она знала, чего он добивался, что на самом деле хотел с ней сделать. Наверное, он обдумывал возможность заставить её сказать это снова с того момента, когда она заикнулась в камере Изабель. Глупо было закладывать в его голову столь омерзительные вещи. Очевидно, он был готов прибегнуть к пыткам, чтобы добиться желаемого.

— Давай, Клэри. Ты решилась на это, чтобы спасти Изабель. А что насчёт тебя самой?

— А что насчет Валентина? — беспомощно спросила она, хотя знала, что это бесполезно.

— Он будет занят часами. И ты это знаешь.

Её голос сломался, когда она тяжело заговорила:

— Я не могу... Ты знаешь, я не могу.

— Ты знаешь, я абсолютно серьёзен. Ты можешь дать мне обещание, или я могу выпороть тебя в кровь... ну, ещё более кроваво. Что же это будет? — его голос стал на октаву ниже, и он наклонился ближе. — Видишь вон то? — он указал на стену, аккуратно увешанную орудиями пыток, — Это я использую следующим.

Туго обмотанный между двумя крюками висел другой хлыст. Вместо одного, у него было несколько коротких концов, и каждый заканчивался блестящим серебряным шипом. Именно шипы привлекли её внимание. Волна холода окатила её тело, как будто её облили ледяной водой. Джонатан замер, всматриваясь в её лицо, и рассмеялся.

— Это правда. Люди от страха могут становиться совершенно белыми, — его улыбка исчезла, а глаза сверкнули чёрным огнём. — Это девятихвостая кошка**, раз ты так ею заинтересовалась.

Без лишних слов он направился к столу и положил туда свой хлыст. Клэри снова начала дёргаться, безнадёжно повиснув на верёвках вокруг своих запястий. Когда он потянулся за «девятихвостой кошкой», её сердце забилось так отчаянно, словно могло пробить грудную клетку.

— Подожди! — закричала она, наблюдая, как он тестирует размотанные «хвосты» быстрым движением запястья. Они просвистели в воздухе, и когда загнутые наконечники мощно ударились о столешницу, она видела, как щепки разлетелись по каменному полу. Взгляд демона вернулся к ней, решительный и холодный, Клэри почувствовала, как тонет в своём ужасе. Он действительно сделает это! Он выпорет её этой штукой!

— Не надо, пожалуйста! — как только Джонатан оказался позади неё с поднятым хлыстом, её тело болезненно сжалось в страхе, и она удушливо заревела, слова безрассудно сорвались с губ прежде, чем она смогла их остановить:

— Я обещаю! — неистово закричала она, — Я не убегу, я буду слушать, только, пожалуйста, — её голос снова сорвался, — Не бей меня этой штукой.

На долгий миг в комнате воцарилось молчание, и Клэри висела там, желая, чтобы её сердце перестало колотиться, чтобы её лёгкие набрали столь нужный воздух, но это было невозможно с ним, стоящим позади неё так тихо. Молчание Джонатана оказалось, неожиданно, страшнее его угроз. Она вздрогнула, услышав, как «девять хвостов» приземлились на металлический стол. Джонатан мгновенно оказался перед ней. Бросив быстрый взгляд на её лицо, он вынул из кармана складной нож. Одним быстрым движением он разрезал над ней верёвку, оставляя запястья связанными. Без поддержки верёвки её ноги подогнулись, и она со стоном рухнула ему на руки. Секунду они стояли так, пока она пыталась найти возможность двигаться, не заставляя гореть плечи и спину.

И тогда Джонатан её сильно удивил. Со вздохом на её немощность, он убрал лезвие и взял её под колени, поднимая на руки. Он перенёс её, как невесту, на металлическую каталку у дальней стены, бережно усадив на край, и вынул стило.

— Что ты делаешь? — недоверчиво спросила она, прежде чем увидела, что он выводит на её предплечье. Вместо руны боли, которую ей внушила паника, там оказались символы исцеления. Она не стала благодарить его, не смогла заставить себя, но кивнула, и они опять погрузились в молчание. Спустя момент, когда она перестала шипеть от каждого движения, Джонатан наклонился вперёд, опираясь на стол руками по обе стороны от неё.

— Ну? — момент нежности был официально закончен.

— Здесь? — спросила она, отстраняясь от него, — Прямо сейчас?

— Есть какое-то другое место, где бы ты предпочла, чтобы я тебя трахал?

От такого грубого комментария по её спине прокатилась дрожь страха и боли. Она знала, что он делает это намеренно, показывая ей, как далеко она зашла. Все это была какая-то дьявольская игра, заставляющая её унижаться перед ним. Джонатан обожал злорадствовать.

— Нет, — огрызнулась она. Нет, она не могла представить себе ни одного места, где хотела бы, чтобы он делал это с ней, тем более она вообще этого не хотела. Однако она дала обещание, и нарушить его означало подвергнуться реальной пытке. Но разве это не было такой же пыткой? Разве это не оставит на ней ещё больше шрамов? Она знала, что оставит, но в недрах её головы заговорил другой голос. Это был тихий голос, липкий и пропитанный страхом, голос, который заботился только о собственной сохранности.

Позволь ему, прошептал он. Позволь ему сделать, что он хочет, и покончи с этим. Ему всё так быстро надоедает, а ты — единственное, чего он не может получить. Дай ему то, что он хочет, и ему наскучит с тобой тоже.

Клэри надеялась, что это так, потому что не могла представить, что когда-либо сделает это снова. Хотя, в действительности она понятия не имела, как сделает это сейчас. Тем временем, Джонатан терял терпение, и его пальцы обвились вокруг её горла — излюбленного, похоже на то, места. Он поднял её лицо, близко всматриваясь в глаза, будто глядя сквозь неё.

— И? — спросил он, наклонив голову, когда она сделала прерывистый вздох, — Ты сделаешь первый шаг или мне стоит?

— Развяжи мне руки.

— Нет, — произнёс он с улыбкой. Это было более жестоко, пытало сильнее. Очевидно его не заботил её комфорт, факт, что он сделал это с ней намеренно. — Я всё ещё не доверяю тебе.

— Тогда позволь мне заслужить это. Развяжи их, и я докажу... — он прервал её коротким смешком.

— Ты проявишь себя через послушание. Итак, начинай расстёгивать блузку.

— Джонатан... — неуверенно, беспомощно начала Клэри.

— Клэри, — возразил он, глядя ей прямо в глаза, — Делай, что сказано.

Секунду она продолжала сидеть, на глаза вновь навернулись слёзы, затем с тихим всхлипом она дрожащими пальцами взялась за первую пуговицу на своей блузке и расстегнула её. Он не комментировал её действия, просто стоял там, следя чёрными глазами за её прогрессом. Тем не менее, на полпути верёвка и неуклюжее положение запястий заставили её прерваться, но Джонатан был неумолим. Он аккуратно убрал её руки и подцепил пальцем следующую пуговицу, расстегнув её, затем — следующую. Когда блузка была расстёгнута, он проследовал пальцами вдоль бледной полосы оголённой кожи, и Клэри замерла, неспособная сделать что-либо, кроме как смотреть на него дикими глазами. За исключением их дыхания, в комнате было тихо; по мере того, как рос её страх, Клэри начинала задыхаться.

Джонатан не обращал внимания, вместо этого он развёл борта её блузки, дёрнул и сорвал, как бумажные, с её плеч. Клэри издала ещё один испуганный всхлип, когда его руки оказались на её талии, и он поставил её обратно на ноги перед собой. С каталкой, упирающейся ей в спину, и демоном, удерживающим её на месте, Клэри чувствовала себя пойманным животным. Она боялась, как много ещё сможет выдержать. Уже сейчас она боролась с собой, чтобы не атаковать его в слепой панике и не попытаться сбежать, зная, что не сможет прорваться через него, даже если попытается. Как ужасно осознавать своё бессилие.

Когда Джонатан взялся за перед её джинсов, паника вышла из-под контроля, и Клэри дёрнулась от него назад, громко лязгнув каталкой об каменную стену. Грозное эхо звука раздалось вокруг них, нарушая тишину, и Джонатан поймал её до того, как она успела начать побег. Вместо того, чтобы разозлиться на неё, как она ожидала, демон рассмеялся.

— Ты ведёшь себя так, будто я собираюсь сожрать тебя живьём, — он ухмыльнулся, уверенным движением расстегивая на её джинсах пуговицу и молнию. — Что, как ты думаешь, я собираюсь с тобой сделать, Клэри?

— Я не знаю, — попыталась она ответить, её голос прервался слезами, которые она с трудом сдерживала.

На это он усмехнулся, стаскивая с неё джинсы и поднимая её обратно на каталку.

— Ты не знаешь, — медленно повторил он, освобождая её ноги от денима и отшвыривая одежду на пол позади. — Но ты полагаешь, что я собираюсь сделать тебе больно?

— Я не знаю, — снова промямлила она, растеряв все слова. Её разум метался, эмоции били через край, слишком быстро, чтобы разобраться в них. Джонатан, очевидно, понял это, наслаждаясь её вынужденным страхом, и продолжил:

— Думаешь ли ты, что я никогда не знал женщины? Я другой, верно, но я всё ещё мужчина, Кларисса. — он наклонился вперёд, захватив зубами мочку её уха, заставив её вновь тихо вздохнуть. Одна рука была на каталке позади неё, другая проследовала вдоль её бедра. В этот раз он нежно заговорил ей на ухо, прикусывая мочку, его горячее дыхание посылало мурашки по её коже.

— Неужели ты думаешь, я не знаю, как сделать тебе приятно? — спросил он, и его голос стал ниже, слишком похожий урчание. — Ты думаешь так, потому что я искусно причиняю боль, а на удовольствие уже не способен?

— Нет, Джонатан, я...

— Ты ошибаешься, — сказал он, наклонив голову, чтобы коснуться зубами её горла. Его пальцы задели мягкий хлопок между её ног, и Клэри снова испуганно сжалась, но Джонатан был готов и легко со смешком удержал её на месте. — Валентин хотел, чтобы я преуспел во всех областях своей жизни. Так что это не проблема. Полагаю, наверное, мне стоит подтвердить свои слова делом. Как хорошо, что он также научил меня с удовольствием принимать вызовы.

— Джонатан! — вскрикнула Клэри, когда он неожиданно схватил её под колено и дернул на себя. Без поддержки собственных рук она упала в подставленную им ладонь, и он уложил её на каталку. Затем он ухватился за края столешницы и развернул её к стене так, чтобы она выступала; Клэри воспользовалась моментом, чтобы подобраться и вжаться в холодный камень. Он с весельем наблюдал за всем этим, взбираясь на столешницу с дальнего конца и двигаясь ей навстречу, заставляя её паниковать и вжиматься в стену ещё более неистово.

Забыв своё обещание, Клэри сдалась и скатилась на край, собираясь ринуться к двери прежде, чем он схватит её, но Джонатан, рассмеявшись, как будто они лишь играли, обхватил рукой её за талию и вновь уложил на спину, взобравшись на неё сверху и закрепив связанные запястья над её головой.

— Куда ты собралась? — играючи спросил он, — Мы же только начали.

— Подожди, Джонатан, — начала она, мотая головой и пытаясь вытащить свои запястья из его хватки. Это было всё равно, что сражаться с каменной статуей — он был непоколебим.

— Достало ждать, — вздохнул он и наклонился, проследовав своим языком вдоль линии её ключицы, нежно поцеловав после. — Ты ещё не устала от ожидания? Неужели ты не хочешь, чтобы всё это уже закончилось?

— Я не хочу этого вообще, ты, грёбаный психопат!

Клэри не собиралась этого говорить, и тут же пожалела о своих словах, когда чёрные глаза Джонатана прищурившись посмотрели на неё. Быстрым движением он взял короткий отрез, свисавший с её связанных запястий, и привязал его к перекладине каталки над её головой. Закрепив ей руки, он снова сел на колени над ней и вынул из-за пояса нож.

— Я сожалею! — тут же закричала она, выпучив от страха глаза. Он действительно собрался её резать? — Стой, я буду хорошей, я прошу прощения!

Джонатан на это оскалился и неожиданно поднёс нож к перемычке между чашками её бюстгальтера. Одним резким движением он перерезал ткань — и бюстгальтер раскрылся. Клэри от стыда втянула воздух, пока он срывал остатки одежды и отбрасывал прочь к джинсам.

Долгий миг комната сохраняла неподвижную тишину, Клэри застыла, а Джонатан, похоже, был заворожён её практически нагим видом. С тихим звуком, которого она не поняла, он наклонился к ней, не обращая внимания на её обеспокоенность ножом, который он сжимал в руке рядом с её головой. Хотя, демон не причинил её боль; вместо этого он поцеловал её ключицу, затем — ниже, завершая каждый поцелуй лёгким покусыванием. Когда он добрался до её соска, Клэри вздрогнула от прикосновения, но деваться ей было некуда. Тогда Джонатан встретился с ней взглядом, улыбаясь поверх тёмно-розовой кожи, обвёл языком вокруг соска и взял его в рот, смыкая зубы с достаточной силой, чтобы заставить её задыхаться. Похоже, ему понравилось, когда она издала этот звук.

Он улыбнулся, сел и, взяв сзади свою рубашку за воротник, стянул её через голову, отбросив назад. И без того замеревшая в молчании Клэри могла только смотреть на него и его обнажённое тело. Она никогда раньше не видела Джонатана без одежды; честно признаться, она представляла себе, что кожа под его одеждой была чёрная, липкая или покрытая чешуёй. Она всегда думала, что, по крайней мере, хоть какая-то часть его была демонической, что он просто не мог быть привлекателен везде, но она ошиблась. Под его чёрной рубашкой оказалась подтянутая кожа и накачанные мышцы. Его род занятий тоже оставил свой след; глубокие видимые, как и у всех охотников, шрамы от рун покрывали его грудь и руки, как будто были нанесены туда в каком-то первобытном ритуале. Они пересекались с другими шрамами, без сомнения, от битв, что на момент Клэри захотелось потянуться и потрогать, но один лишь взгляд на разгорячённое лицо Джонатана — и она вернулась в реальность.

Джонатан схватил её за колено и поднял так, чтобы прижать бедро к её груди, наклонившись и удерживая сверху своим телом. Его рука медленно проследовала вдоль её бедра вплоть до хлопка, который оставался единственным куском одежды на ней.

— Тебе не нужно этого бояться, Клэри, — его ободрение нивелировалось лезвием, которым он двигал между её ног. Она пыталась отстраниться, но он накрепко прижал её к месту, и её нога, которую он перекинул через своё плечо, не позволяла ей даже прикрыться. — Я не собираюсь тебя резать, но если ты не перестанешь сопротивляться, я могу, случайно.

— Убери это, — умоляла она, — Тебе не нужна эта вещь. Пожалуйста, просто убери это.

— Успокойся, — рассмеялся он, и она почувствовала, как холодная сталь ножа скользнула под хлопок её белья, коснувшись половых губ. Клэри издала удушливый крик, но Джонатан приглушил его своей рукой, чиркнув лезвием, срезая остатки нательного белья.

— Господи, я уже всё, ясно? Убираю это подальше.

Её яростный взгляд теперь сфокусировался на нём, но внимание Джонатана быстро захватило её голое тело. Она была полностью открыта перед ним и не могла даже прикрыться руками. Глаза демона бегали вдоль её кожи туда-сюда, полностью исследуя. Уголок его рта дёрнулся вверх в слабой улыбке, которая заставила её захотеть провалиться сквозь пол, лишь бы убраться подальше.

— Ты красивая, знаешь об этом?

Она повернула голову на бок, прочь от него, и уставилась в дальнюю стену, увешанную орудиями пыток.

— Не надо, Джонатан.

— Не надо делать тебе комплименты? — невесело рассмеялся он. — Кто-то же должен. Слушай меня, — когда она отказалась, он схватил её за подбородок и развернул к себе лицом, сосредоточенно глядя в глаза.

— Неужели ты думаешь, что я не заметил, как ты несчастна? Как одинока? Ты проходишь через комнату, и я могу практически чувствовать холод, которым от тебя веет, — она попыталась вырваться из его хватки, погрузив зубы в его ладонь, но он лишь несильно шлёпнул её по щеке и снова схватил снова.

— Ты отгородилась, Кларисса. Заперлась в своей комнате, почти не ешь. Даже Валентин отметил, как ты зачахла. Он думает, что ты пытаешься заморить себя голодом, чтобы привлечь его внимание или потому что больше не можешь так жить. Честно говоря, я думаю, что он идиот. Ты не хочешь умирать. Он тебя не понимает.

— А ты понимаешь? — огрызнулась она.

Джонатан посмотрел ей в прямо в глаза и медленно кивнул.

— Ты одинока, замкнута. Ты думаешь, что окружена врагами, людьми, которые хотят сделать тебе больно, но ты не права. Ты можешь не быть его любимицей, но он не желает тебе смерти, Клэри. Наш отец не такой уж бездушный, как ты себе представляешь.

— Он ненавидит меня, — возразила она, — Он сам сказал это. Он винит меня в том, что моя мама бросила его.

— И наша мать терпеть не могла меня с момента моего рождения. Она ненавидела меня за то, что со мной сделал Валентин. Смирись с этим. Я — уже.

Клэри застыла, открыв рот, но не смогла придумать, что на это ответить. Правда, Джослин ненавидела Джонатана за то, чего избежать он был не в силах. Из-за ужасных экспериментов их отца, Джонатана родила женщина, которая отказалась любить его, которая не могла заставить себя даже прикоснуться к нему. Клэри не могла даже вообразить, каково это, жить с мамой, зная, что ей отвратителен каждый взгляд на неё. Как жестоко это должно быть? Стоит ли удивляться, что он стал тем, кем стал? Зная, что никогда не будет любим своими родителями, как вообще может кто-то жить с таким осознанием?

Должно быть, выражение её лица недвусмысленно выражало жалость, потому что Джонатан, внезапно, откашлялся:

— Штука в том, что тебе нужен комфорт. Нужен кто-то, кто будет к тебе прикасаться и обнимать тебя, говорить, что всё будет хорошо.

— Что же сделало тебя подходящим на эту роль? — вопросила она, жалость сменилась злобой. Злобой на то, что он был прав, но с чего он взял, что она должна принять его утешения.

Но вместо того, чтобы обидеться или разозлиться на это, Джонатан улыбнулся, качая головой, как будто она сказала что-то невероятно глупое.

— Потому что я самый сильный человек, которого ты знаешь. Даже Валентин не способен остановить меня от того, что я действительно хочу. Нет таких людей в мире, которые способны защитить тебя так, как это могу я.

Клэри посмотрела на него с грустью и вновь возникшей жалостью. Неужели он так сильно заблуждается, думая, что это сможет защитить её?

— Ты только что выпорол мою спину до крови, а теперь связал и срезал одежду, чтобы изнасиловать. Как я могу быть с тобой в безопасности, Джонатан?

Впервые Клэри увидела, как он потерял дар речи. Джонатан сидел там, долгое время глядя на неё, почти смущённый. Тем не менее, после продолжительного молчания, он снова прильнул к ней, поцеловав прежде, чем она успела воспротивиться.

Когда он отстранился, его пальцы запутались в волосах на её затылке.

— У меня нет намерения насиловать тебя, Кларисса.

— Тогда что всё это?

Он тихо усмехнулся над ней и наклонился, снова накрывая своим ртом её сосок. Когда он ущипнул чувствительный выступ зубами, покалывание в её позвоночнике стало настолько сильным, что она непроизвольно выгнулась. Их тела прижались друг к другу, и Джонатан, воспользовавшись положением, сделал цепочку из лёгких укусов к её ноге, которую прижимал плечом.

— Так я доказываю тебе, что ты наслаждаешься этим также сильно, как и я, — пробормотал он ей в бедро, щипля чувствительную кожу, двигаясь между её ног. Клэри дёрнула руками, на секунду забыв, что по-прежнему привязана. Не имея возможности сбежать, она могла только смотреть, как демон медленно приближается к её промежности. Его чёрные глаза перехватили её взгляд, а затем он поцеловал её туда, скалясь так, что она содрогнулась.

Несмотря на её чувства к нему, Джейс и Клэри никогда друг с другом не спали, им просто не дали шанса. Её никогда там не трогал мужчина и, уж тем более, не целовал; а теперь она сильнее подталкивала его ногой, опуская его голову ниже, всё это время его глаза не отрывались от её. Губы Джонатана опустились ниже и, внезапно, его язык скользнул между складок её самого интимного места, следуя вверх до самого клитора.

Клэри издала тихий стон, который был прерван шоком от влажного тепла и покалывания, спровоцированного Джонатаном. Она вздохнула, мотая головой, пока щекотание неумолимо нарастало, и двинула бёдрами, чтобы прекратить это. Однако Джонатан удержал её на месте, прижав бёдра к каталке, и вернулся к работе.

— Хватит, Джонатан, сто-ааххх, — её слова перешли в плач, когда она почувствовала его зубы. Он не укусил её, слава богу, но давление — даже лёгкое — вокруг её клитора заставило её спину выгнуться, а тело неистово дрожать, что ему пришлось усилить хватку, удерживая её на месте. Демон одобрительно улыбнулся и поднял голову, взглянуть на неё, когда она успокоилась достаточно, чтобы лечь спокойно со спёртым дыханием.

— Вау, тебе это понравилось, правда? — она хотела сказать «нет», но не могла заставить себя говорить. Её лицо горело от стыда, и она просто не могла найти слов.

Джонатан опустил голову, всё ещё ухмыляясь, как дьявол, и снова провёл языком меж её бёдер. Клэри задыхалась, дёргала руками, громко стуча по металлу. Он не обращал внимания и начал дразнить её, погружая в неё свой язык и ублажая её своим ртом, ловя её клитор зубами и сдавливая его достаточно, чтобы заставить её вздыхать и извиваться, а затем начинал всё сначала. Он не остановился, пока она не начала задыхаться, её грудь тяжело вздымалась и опадала, глаза крепко зажмурены. Её кожа была горячей, а покалывание перерастало во что-то совершенно другое. Что-то, что послало по её позвоночнику сильные электрические разряды и наполнило её гудящим давлением, которое исчезло глубоко внутри неё.

— Ты на вкус, как солнце, ты это знаешь?*** — она не заметила, как он остановился, потерявшись в ощущениях, которые переполняли и смущали её. Тогда её глаза обратились к нему, и Джонатан улыбнулся. — Видишь?

Затем он поцеловал её, его язык проскользнул меж её зубов, когда она издала возмущённый вскрик, но внезапно замерла, не понимая, что породило этот терпкий вкус у неё на языке. Вкус её собственного тела. Джонатан отстранился, чтобы посмотреть на её реакцию, но когда увидел её лицо, его улыбка померкла.

На секунду Клэри испугалась, что чем-то его разозлила, и он может ударить её опять, но выражение его лица было другим. Она не знала, как это понимать, и слишком неожиданно он наклонился к ней, чтобы поцеловать вновь. В этот раз — нежно, умоляюще. Он не укусил её и не оттянул губу, как ему нравилось. Он просто целовал её, вопросительно касаясь языком губ. Она их не разомкнула, тогда он разочарованно скользнул рукой между её ног, и она ощутила его пальцы на своей промежности. Её глаза дико выпучились, и она открыла рот, думая, что он намекает на ту или иную пытку, но как только она раскрыла губы, он, не обращая внимания, скользнул внутрь. Давление было странным, не болезненным, но другим, и на какой-то миг она не могла заставить себя пошевелиться, как будто затишье могло заставить это уйти. Джонатан опять выдохнул ей в губы и отстранился, ища её глаза.

— Успокойся, напряжение только сделает больнее.

— Это... не больно, — запнулась она, пытаясь найти в себе хоть каплю стойкости, и обнаружила, что сказала полуправду. Это вызвало у него тихий смешок, и он покачал головой.

— Я говорю не об этом, — пояснил он, вынимая пальцы из неё и погружая обратно. Большой палец он упёр в клитор, дразня на фоне поцелуя. — Я пытаюсь быть джентльменом и подготавливаю тебя. Хотя, уверен, проблем быть не должно, ты уже невероятно мокрая.

— Джонатан, — рявкнула она, густо покраснев.

— Ох, посмотрите на Мисс Невинность. Что, неужели Ангелок никогда не нашептывал непристойности тебе на ушко? — он улыбнулся, прикусив мочку ее уха и продолжая работать пальцами. — Очевидно, что он не трахал тебя. Я ведь говорил это старому ублюдку, что ты девственница.

— Да что, блядь, с тобой не так?

— Уверен, блядство играет значительную роль во всём этом.

— Что?

— Разве не от этого демоны пошли? — он наклонил голову на бок и смущённо покосился на неё. — Итак, ты спрашиваешь, что со мной не так? Я попросту неправильный. Зачем ещё я стал бы тогда спать с собственной сестрой?

— Ты действительно это сделаешь? — спросила Клэри, ища его глаза, надеясь увидеть, что они полны сомнения. Демон, тем не менее, лишь посмотрел на неё в ответ, и рука, разрабатывавшая её, скользнула прочь, чтобы расстегнуть его брюки. Ответ был ясен.

У неё больше не было возможности метаться, проклинать его или умолять. Всё, что она услышала, это звук его ширинки, всё, что она увидела, это его чёрные, бездонные глаза, а потом было уже поздно. Поздно, чтобы остановить это, поздно, чтобы отступить. Джонатан переместился, обхватив пальцами её прижатую ногу и подался вперёд, после чего всё было кончено. Он был в ней.

Это вторжение оказалось гораздо грубее его пальцев. Она не смогла заставить себя даже посмотреть на его член, но ощущался он огромным. Она заплакала от возникшей между ног боли, разрастающейся по коже, заставляющей её выгибаться, ненамеренно погружая его глубже. Клэри снова вскрикнула, когда он вышел из неё и вошёл обратно.

— Боже, — выдохнул Джонатан, наклонил голову ей на плечо и начал её трахать. Он начал с медленного ритма, полностью выходя из неё и погружаясь обратно до упора. Клэри растеряла все слова, слишком потерянная и испуганная. Мир вокруг расплывался, и у неё не было сил это остановить.

— Целуй меня, — рокот раздался рядом с её ухом, за которым последовал быстрый укус в мочку, заставивший её дрожать. Когда она только помотала головой, Джонатан нахмурился. Он вышел из неё, чтобы с силой вторгнуться обратно, их бёдра врезались друг в друга, и это послало новую вспышку боли сквозь неё. Сообщение было принято, Клэри повернулась к нему и нашла его губы. Он не целовал её в ответ, лишь улыбался, пока она терзала его в надежде ублажить. Если ей удастся, то, возможно, всё закончится быстро. Его энтузиазм уже брал верх над ним. Его темп нарастал, и каждый толчок заставлял её с содроганием биться спиной о холодную сталь. Всё продолжалось до одного конкретного грубого толчка, от которого она прервала поцелуй, тихо крикнув от боли.

Джонатан остановился, выходя из неё, посмотрел на её кровь, растёкшуюся по ледяной стали под ними. Он вздохнул и навис над Клэри. Та на секунду запаниковала, не зная, что он хочет сделать, но, внезапно, верёвка, привязывавшая её руки к столу, ослабла, и Клэри прижала руки к груди. Её запястья всё ещё оставались связанными, но, по крайней мере, она могла снова пользоваться руками.

— Это... всё? — неуверенно спросила она.

Джонатан ухмыльнулся:

— Ты уже кончила? — она густо покраснела и отвернулась под его смех, — Тогда, нет. Пересаживайся на водительское сиденье****.

Поначалу она не поняла, её разум тонул в смущении, когда он схватил её за бёдра и приподнял. Джонатан подвинулся, садясь на стол, и перекинул её ногу через свои колени. Когда она оседлала его, и горячая плоть его члена знакомо упёрлась в промежность, она поняла.

— Я не могу.

— Конечно, можешь, — улыбнулся он, снова взяв её за бёдра. Он медленно раскачивал их, скользя членом вдоль её щели. — Это просто.

— Я никогда... — она помотала головой. — Я не знаю, как.

— Я тебе помогу, — он снова улыбнулся, потянувшись и обхватив своими пальцами сзади её шеи, притянув к себе для поцелуя. Они сплелись языками, и будучи послушной она не отстранилась. Она ответила на поцелуй со всей страстью, пока, вдруг, не ощутила его в себе вновь. Клэри напряглась, встав на колени, но Джонатан усмехнулся и усадил её обратно, просунув руку между ними, чтобы засадить свой член обратно в неё.

— Тише, — пробормотал он ей в губы, — Прекрати сопротивляться.

— Больно, — простонала она в ответ, её руки были зажаты между ними, кисти сжимались в кулаки.

Джонатан улыбнулся, заправляя выпавшую прядь рыжих волос ей за ухо, и поцеловал её в щёку.

— Это пройдёт, — заверил он, и его руки вернулись на её бёдра, направляя их вперёд, медленно насаживая на его болт. Она снова инстинктивно напряглась, и это заставило его резко вздохнуть, прежде чем он перекинул её связанные руки себе на шею. Теперь для всех, кто мог бы их застукать, это выглядело так, будто она была агрессором, прижимающим его к себе, насаживаясь на его член.

— Двигай бёдрами, Клэри, — бормотал он, прикусывая зубами её горло, дразня чувствительную кожу. Она старалась подчиниться, действительно старалась, но каждый толчок заканчивался взрывом боли, и ей насаживаться на него было намного сложнее, чем если позволять трахать её самому. Выглядело так, как будто ей это нравится.

— Сильнее, — приказал он, — Двигай бёдрами вот так, — его пальцы по-прежнему впивались ей в бока, он придвинул её ближе, прижимая к себе, и каждый раз, когда она двигалась вперёд, толкаясь, его пенис тёрся об её промежность, стимулируя клитор. Сначала это показалось просто странным ощущением, покалыванием, которое заставляло её вздрагивать и хмуриться, но затем оно переросло в нечто большее. Что-то, что затмило боль и заставило её дрожать и задыхаться.

— Вот так, — Джонатан улыбнулся, целуя её вновь, чтобы заглушить неконтролируемые стоны. Она ускорила их темп, даже не осознав этого, и несмотря на зашкаливавший пульс, она знала, Джонатан поймёт, что это. Теперь она, по крайней мере, на примитивном уровне, наслаждалась этим.

— Блядь, — выдохнул он, на секунду закрывая глаза, смакуя ощущения. — Именно так, продолжай, — её ритм сбился, как только тело и мозг синхронизировались, и она осознала, что только что произошло — она трахает его; глаза Джонатана открылись, и его хватка на её бёдрах усилилась, сохраняя тем прежним.

— Если хочешь остановиться, то мы просто вернёмся к порке, — мягко произнёс он, и волна холодного страха прошла сквозь неё, возобновляя серию толчков, перекатов и подпрыгиваний на его агрегате, пока даже демон не издал звук наслаждения. Она уже не вела себя тихо, не в силах сдерживать свои маленькие вздохи и крики, которые выходили во время секса.

— Быстрее, Клэри, — приказал он, хотя она старалась, но уже не могла. Джонатана это не смутило, он видел, что она не может повиноваться, и сам подался вперёд. Клэри упала на противоположную сторону каталки, и он навис над ней, как в начале. Затем он снова засадил ей, не сдерживая себя. Клэри закричала диким, хриплым, сорванным голосом, но он не остановился. Его усилия вернули боль, но в этот раз боль была частью наслаждения. Они сплелись, и каждый раз, когда он толкался в неё и их бёдра соединялись, вспышки боли и наслаждения заставляли её стонать вновь. Это продолжалось, пока Джонатан не потянулся и не прикрыл ей рот ладонью, чтобы заглушить крики, но даже тогда в сырой каменной комнате её голос отдавался эхом. Кто-нибудь мог услышать их, если она не затихнет, но она не могла себя остановить.

Волна ощущений взяла верх, возникнув между её бёдер и распространившись дальше. Это было тяжёлое электрическое гудение, которое появилось в самом её центре, и каждый раз, когда Джонатан вторгался в неё, оно нарастало. Её кожа горела, дыхание выходило судорожными вздохами, теперь она льнула к Джонатану, потому что не знала, что ещё делать. Она слепо вцепилась, притягивая его ближе, прижимаясь своей обнажённой грудью к его тёплой гладкой коже, и стонала от прикосновения его зубов между толчками. Каталка громко билась об каменную стену, колёсики скрипели о тормоза. В недрах подвала существа, что могли их слышать, кричали. Всюду гуляло эхо, отражаясь от камня, и звук, похожий на рычание, но из горла, которое не должно было его издавать. Другие могли их услышать, и они запоминали, что означало, Валентин мог заметить тоже.

— Джона... Джонатан, — выдохнула она в него, и он поцеловал её, не замедляя темпа.

— М?

— Мы... ахх... мы слишком громк-ааахх!

Он лишь оскалился, и его голова упала вперёд, прижимаясь к её, когда он вошёл глубже. Клэри издала охрипший крик, когда гудение в ней переросло во взрыв, распространившийся прямо под кожей до кончиков пальцев на руках и ногах. Она ощутила твёрдую тяжёлую пульсацию, и глубоко внутри сжалась вокруг Джонатана, заставив его замереть с громким стоном. Её тело под ним содрогнулось в оргазме, и, спустя мгновение, он кончил тоже.

Комната погрузилась в молчание, нарушаемое лишь тяжёлыми вздохами их сбившегося дыхания. Джонатан медленно поднял голову, рассматривая её раскрасневшееся лицо с улыбкой победителя. Какое-то время он наблюдал за ней, за её опадающей и вздымающейся от дыхания грудью, за тем, как её тело дрожит от послевкусия настоящего оргазма. Это не было чем-то, что она сможет замять, как и мысль, что здесь ничего не произошло. Она кончила, как он и обещал, и ей это понравилось, даже если её тело предало её, она наслаждалась этим, и он тому свидетель. Он заставил её кричать и подмахивать ему. Внезапно, Клэри почувствовала сильную тошноту.

— Что, сложила вместе два и два? — тихо спросил он, с усмешкой убирая влажные волосы с её лица. — Поняла теперь, что вещи устроены по-другому?

— Ты меня изнасиловал, — огрызнулась она, отказываясь смотреть на него и его самодовольную рожу.

— Разве? — спросил он, вздёрнув ей подбородок, заглядывая в глаза. — Неужели так и было?

— Да, — сказала она, но её ответ прозвучал робко, неуверенно. Разве это было чем-то ещё? Неужели они действительно пересекли черту, не ту, что обычно? Она хотела сказать, что всё это вина Джонатана, что он спланировал каждый шаг, и это ощущалось именно так, но она понимала. Глубоко внутри она знала, что часть этой ужасной вины лежит и на ней, что все её вздохи и стоны превратили это во что-то, чего она не хотела осознавать. Что-то извращённое.

— Слезь с меня и убирайся, — произнесла Клэри, её голос был пропитан ядом, что только рассмешило демона. Кивнув, он наклонился и поцеловал её против её воли, затем вынул из неё свой размякший член и отстранился.

— Как скажешь, Клэри, — ответил он, всё ещё ухмыляясь, всё ещё наслаждаясь победой. — Тогда, до следующего раза, — попрощался он и забрал рубашку, уворачиваясь от неё, когда она попыталась расцарапать его. Он покинул подвал с лёгким смехом, и взгляд Клэри заволокло красным. Она вгрызлась в верёвки вокруг своих запястий, вздрагивая от горения кожи под ними, пока не ослабила их. Это заняло некоторое время, пока она зубами избавлялась от верёвок, на глаза навернулись слёзы, и она начала плакать. Шмыгая, она освободила руки и слезла с каталки, чтобы взять то, что осталось от её одежды. Она дёргано натянула вещи, чувствуя себя так, словно не в своём теле, пока шла из подвала обратно в комнату. Не в себе, потому что эта персона просто не могла быть ею. Кларисса Фэйрчайлд никогда не сделала бы то, что только что сделала она: она никогда бы не стала стонать и кричать для демона, и, конечно же, никогда, ради всего святого, не стала бы спать со своим братом. Это был кто-то другой. Что-то другое.

Теперь она изменилась, стала другой и едва ли чувствовала боль в спине, только не в сравнении с дырой, которая разрасталась в её груди, угрожая засосать её внутрь. В глубокий чёрный холод. Она лениво задалась вопросом, станет ли когда-нибудь собою прежней, но усталость заставила её свернуться в комок на матрасе, игнорируя подушки и одеяла. Она сжалась в маленький комочек и просто осталась лежать там, рыдая в хлопок, пока, наконец, милостиво не уплыла в густое, чёрное забытьё.