Джонатан

Кулаки Клэри сжимали простынь вокруг головы. Она пыталась спрятать плач в постель. Он был тихим, но узнаваемым, даже приглушённый матрасом. Джонатан наблюдал, как на секунду её плечи задрожали, спина от всхлипа поднялась и опустилась. Он оставался с ней всю ночь напролёт, проспав, быть может, пару часов, прежде чем проснулся от тихих звуков страдания. Бальзам впитался, пока она спала, и теперь, когда она пошла на поправку, его было недостаточно, чтобы она перестала чувствовать боль. Не думая, он потянулся и пробежался пальцем по выжженному меж её лопаток символу. Тот напомнил ему кельтскую вязь, переплетающуюся вокруг себя самой. Каждая предыдущая извилистая линия перетекает в следующую в бесконечном узоре. От прикосновения Клэри вжалась в матрас, её дыхание тут же сбилось от боли. Он ощутил слабую улыбку в уголках своего рта и переместился на незапятнанный участок в центре выжженых линий её новой руны. Это всё ещё заставляло её вздрагивать, но боль была сведена на нет, и она, в конце концов, замерла, позволяя ему пытать себя. Он вынужденно отметил, что это самодовольство имело какое-то очарование.

— Микстура, кажется, работает, — мягко проговорил Джонатан, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть ей в лицо. Пальцем он ещё раз пробежался вдоль линий клейма, улыбаясь самому себе, когда она вздрагивала и едва слышно вздыхала. — Понадобится сколько-то времени, но, я думаю, ты будешь в порядке. Если мы продолжим использовать бальзам, боль уйдёт за пару дней. То, что нужно, для быстрого заживления.

Клэри что-то пробормотала в матрас, но слишком тихо, чтобы разобрать. Он скользнул пальцами под её подбородок, разворачивая голову на бок, чтобы видеть её лицо.

— Что?

Клэри сощурилась, глаза вспухли от слёз.

— Ты ублюдок.

— Ну, — Джонатан вздохнул, дав ей небольшой тычок кончиками пальцев в плечо. — Ублюдок должен отметить, что обитание на складе не сочетается с соблюдением твоей гигиены. От тебя конкретно несёт. — она несмешливо фыркнула, рука сжала простынь в кулак от раздражения. — Мне кажется, тебе стоит принять душ.

Клэри на секунду посмотрела на него, подозрительно прищурившись.

— У меня нога болит.

— Тогда ванну. По крайней мере, тебе нужно помыть голову. После этого я нанесу на твой ожог бальзам.

— Ты собираешься там присутствовать?

Он рассмеялся.

— Если ты не планируешь ползти туда по коридору.

— Пасс, — она уткнулась обратно в покрывало, скрыв лицо и продолжая тонуть в собственных страданиях. Каким бы забавным оно ни казалось сейчас, оно быстро надоедало. Он не планировал тратить их время уединения на её обиды и сворачивания в бублик на кровати.

— Я был внутри тебя, Клэри. Как ты можешь всё ещё чувствовать смущение, когда я вижу тебя голой?

На это она засопела, приподнимаясь достаточно, чтобы взглянуть на него.

— Ты собираешься использовать это, чтобы третировать меня, но у меня нет сил терпеть тебя. Почему ты не поймёшь, что я сейчас ненавижу всё, связанное с тобой? Ты, нахуй, клеймил меня, Джонатан.

Возможно, если бы он вырос в нормальном доме с любящими родителями, которые бы не боялись или не избивали его до полусмерти, подобная обидная тирада могла бы его тронуть. Пробудить что-нибудь вроде жалости или вины. Возможно, если бы он был чуть больше похож на драгоценного ангелочка Джейса, он бы из кожи вон вылез, чтобы заслужить прощение. Но в данной ситуации, он сконцентрировался на первой части комментария.

— Третировать тебя? — повторил он её фразу со смешком. Клэри залилась краской, отчасти продолжая злиться, отчасти, потому что она постоянно смущалась, когда он делал или говорил нечто, даже отдалённо напоминающее ей о сексе. Это была одна из его любимейших черт в ней.

— Для этого мне не нужно отправлять тебя в ванную. Ты уже в моей постели, одетая лишь в умопомрачительные голубые трусы.

Комментарий возымел ожидаемый эффект, заставив её покраснеть, как помидор, и спрятать лицо в клубке рыжих локонов.

— Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

— Это было бы скучно. Если ты просто продолжишь лежать здесь, тогда, видимо, мне придётся развлекаться самому, — пожал он плечами и пробежался пальцами вдоль линии её позвоночника. Она перекатилась прежде, чем он успел дотянуться до её ягодиц, отмахнувшись от его руки. От его внимания не ушло то, что его прикосновение заставило её дрожать.

— Я приму ванну, — рявкнула Клэри. Она попыталась поднять себя, но на полпути её руки не выдержали, и она шлёпнулась на матрас, шипя от боли. Джонатан вздохнул, вставая с постели, походя хлопнув её по пятой точке. Её зелёные глаза сверкнули на него яростью за это, но, похоже, это отвлекло её от боли, так что он принял её завистливую благодарность.

— Иди сюда, — Джонатан ухмыльнулся, просовывая руки под ней и поднимая её вверх, как в колыбели. Она была такой лёгкой. Он должен был быть сильнее, чем любой охотник, благодаря отцовским экспериментам, но даже он знал, что девочке нужен какой-никакой жировой запас. Депрессия свела весь её аппетит на нет. Но эти проблемы всё равно откладывались на следующий день. Прямо сейчас он просто хотел помучить свою маленькую пленницу. Её руки инстинктивно обхватили его плечи, когда он понёс её в холл. Она предусмотрительно выгнула спину подальше от его рук, в надежде не раздражать вспухшее клеймо. Когда она заметила, что он всё равно разглядывает её оголённую грудь, она с тихой руганью прикрылась одной рукой.

Он опустил её на прилавок, когда они добрались до ванной комнаты. Она скрестила на груди руки, наблюдая, как он заткнул ванну на когтистых лапах и включил воду. Он не мог сказать, о чём она думает, но её глаза подозрительно сощурились во время наблюдения. Она не прервала молчания до тех пор, пока ванна не оказалась наполовину наполнена тёплой водой.

— Ты почему такой милый со мной?

Джонатан через плечо посмотрел на неё. Он не смог удержаться, чтобы не вскинуть бровь от такого вопроса.

— Я не милый. Всё это ради моего обоняния. Ты воняешь, как собака, убитая в канаве, куда постоянно мочатся бездомные.

Её брови сошлись над переносицей, губы сердито изогнулись.

— В жопу иди. Ты знаешь, что я имею ввиду.

— Останусь при своём, но чего ты ожидала?

Клэри неуютно поёжилась на прилавке, исследуя кафельный пол, как будто в нём были все ответы. Когда она снова посмотрела на него, в глазах плескалась нерешительность, голос осторожный и мягкий.

— Ты сказал, что будешь делать мне больно здесь. Это не причинение боли, это... странное приручение.

Джонатан попробовал воду пальцами, удовлетворившись температурой. Он был весьма осмотрителен, чтобы держать своё лицо закрытым. Она ненавидела, когда не могла понять, о чём он думает, а ему было слишком любопытно, куда это может привести.

— Мне верится, что слово, которое я использовал, было «наказание».

— Всё равно. Почему ты... не делаешь этого?

Когда Джонатан выключил воду, тишина, внезапно показалась почти оглушительной. Её глаза едва расширились, как только он встал прямо и обернулся к ней. Он не улыбался, и от этого она побледнела ещё на тон, едва он сделал шаг к прилавку.

— Полагаешь, мне стоит быть более жёстким с тобой?

Клэри помотала головой, икнув, когда он подошёл и остановился рядом с ней. Она вскрикнула от неожиданности, когда он схватил её запястья и оторвал их от её груди, задрав назад к зеркалу над её головой. Её следующий дрожащий вздох сотряс тело. Яркие зелёные глаза широко раскрылись и испуганно посмотрели на него, ловя ответный взгляд. Он не был так уж зол на неё, но она об этом не знала. Сдержать улыбку потребовало от него всех моральных сил. Она вела себя так, будто он был свернувшейся змеёй, что, наверное, должно было оскорбить его, но он находил это очаровательным.

— Я могу сделать тебе больно, если захочешь. Подвесить тебя на столбах кровати в моей комнате и выпороть, как тогда, в подвале. Или, быть может, я могу просто перекинуть тебя через этот прилавок и избивать до тех пор, пока жопа не покраснеет и ты не сможешь спокойно сидеть. Ты этого хочешь?

Её румянец был настолько красным, что она была похожа на томат. Он опускался вдоль её шеи и даже окрашивал верх бледных грудей. Дыхание стало быстрым и частым, и всего на момент он был захвачен зрелищем её опускающейся и вздымающейся груди.

— Нет, — тихонько пикнула Клэри, чуть громче шёпота.

— Нет? — повторил он, наклоняясь, нарушая её личное пространство, пока она не прижалась к зеркалу, как будто надеясь раствориться в нём.

— Нет, — сказала она громче, — Я этого не хочу.

— Ты уверена? — он видел, как она сделала резкий кивок головой. — Так, а чего же ты хочешь?

Она тяжело сглотнула, промямлив реплику слишком тихо, чтобы разобрать.

— Что? — его тон был чётким и жёстким. Это заставило её нервно поёжиться в его руках, глаза уставились в пол.

— Ванну, — подавленно повторила она, стиснув зубы. — Я хочу ванну.

Джонатан пробурчал тихий ответ, долго и молчаливо наблюдая за ней. Она не смогла заставить себя ещё раз встретиться с ним взглядом. В углу его рта отчаянно пыталась появиться ухмылка. Клэри ахуенно обворожительна, когда взволнована, поэтому он решил надавить чуть посильнее.

— Хочешь, чтобы я к тебе присоединился?

Это привлекло её внимание. Её глаза с тревогой обратились к нему, челюсть упала.

— Что?

— Надо, чтобы я повторил это медленнее?

— Нет, я... — Клэри покачала головой. — Я этого не хочу. Приму ванну одна.

— Для меня это не будет проблемой. Я могу помочь тебе вымыть икры, и бёдра, и... другие интересные места.

— Господи, — она попыталась выдернуть руки из его захвата, но не получилось. — Нет, Джонатан.

— Я просто пытаюсь сказать, что четыре руки лучше, чем две.

— Я тебя башкой ударю. И мне всё равно, будет ли она болеть.

Он рассмеялся, наконец-то, выпуская её запястья, хотя из личной зоны так и не убрался.

— Это было бы опрометчиво, учитывая, что ты не сможешь убежать, если я решу ответить.

— Ты дашь мне принять ванну или нет? — очевидно, она была на взводе и снова начала нести бред. Отлично. Ему нравилось чувствовать над ней превосходство.

— Полагаю, — Джонатан сграбастал её за талию, поднимая с прилавка. Она слегка покачнулась на израненой ноге, но он легко удержал её на месте. Когда она уставилась ему в грудь, продолжая держать руки скрещенными, он с усмешкой качнул над ней головой.

— Будешь купаться в труселях?

Смущение на секунду мелькнуло на её лице, прежде чем она посмотрела вниз на единственный предмет одежды, который на ней остался. Её брови нахмурились в милой смеси волнения и раздражения, и она сделала долгий выдох. Похоже, она уже знала, что не было смысла ходить вокруг да около, поэтому быстро стянула голубой хлопок со своих бёдер. Когда бельё опустилось к её ступням, она отвернулась от него, прикрывая себя здоровым бедром. Джонатан не стал комментировать происходящее, решив, что уже достаточно её застращал. Вместо этого он помог ей добраться до ванны, не обращая внимания на впившиеся в его руку ногти от первого попадания воды на рану. Спустя секунды это прошло, и он заметил, как её плечи расслабились в успокаивающем тепле воды.

— Постарайся не утонуть, — сказал он и покинул ванную. Она фыркнула и плеснула в него водой, но он уже был в коридоре. Он не потрудился прикрыть дверь. Кроме него некому здесь было нарушать её уединение. Всё равно он направился в хозяйскую спальню, отпинывая стопки старых книг и безделушек, прокладывая дорогую в ванную комнату. Пока Клэри принимала свои девчачьи расслабляющие процедуры, он сам принял быстрый душ, размышляя, что бы сделать с ней после, когда она закончит. Учитывая, что ему удалось её раздеть, было сложно не вообразить очевидное. На полпути мытья головы он подумал, что это был уже второй раз, когда он угрожал её выпороть, и второй раз, когда она плевалась и ужасалась этой мысли. После такого его разум почти полностью погрузился в пошлую фантазию.

Джонатан натянул пару чёрных джинс из запасов в своей спальне. Сине-серую пуговицу на безрукавке он решил оставить открытой. Ему подумалось, он в таком виде всё равно долго не проходит. Он пробежался полотенцем по мокрым волосам, когда вошёл в гостевую ванную и обнаружил Клэри отдыхающей у края ванной. Глаза закрыты, огненные кудряшки мокрые и плавают вокруг, как горящие сосуды. Она подпрыгнула от его кашля, неуклюже глядя на него, словно выныривала из мыслей.

— Готова выбираться или всё ещё активно чистишься?

Она смотрела, как она стянул с плеча полотенце, которое принёс ей, и бросил его на прилавок. Его собственное отправилось на вешалку для полотенец у стены, и он подошёл к ванне. Клэри заставила себя подняться, вздрогнув от неприятных ощущений в растревоженной ране на бедре. Она наклонился, чтобы помочь ей, когда стало понятно, что она не сможет выйти сама, и обмотал полотенце вокруг неё с наименьшим количеством ласк, на какое был способен. Она вздрогнула, когда ткань задела высохший орнамент меж её лопаток, поэтому он опустил полотенце под метку, дав ей самой держать концы у груди.

— Намажу твой бальзам, когда немного подсохнешь, — сказал он, поднимая её на руки, чтобы отнести в спальню. Она не отказалась от помощи, её руки обхватили его за плечи, как будто они делали так постоянно. Ему показалось, она даже не поняла, насколько удобно ей было в его руках спустя столь короткое время. Мысли унесли её куда-то далеко. Клэри смотрела в пространство, пока он нёс её в постель и опускал на матрас. Она даже не отстранилась, когда он стащил с неё полотенце и тщательно, как мог, вытер им её длинные волосы.

— О чём задумалась? — спросил он, когда закончил, но выражение её глаз оставалось задумчивым и далёким. Спустя момент Клэри моргнула, как будто вспомнила, где находится. Руки взметнулись и прикрыли грудь под его пристальным вниманием, брови нахмурились и опустились.

— Не думаю, что тебе понравится.

Он опустился перед ней на кровать, положив полотенце ей на колени, чтобы прикрыть. Это было простое утешение, но, когда она становилась такой безучастной, он мог себе это позволить.

— Всё равно, расскажи.

Поначалу, она лишь нахмурилась, но под пристальным взглядом сдалась.

— С помощью этого клейма ты можешь меня отследить, — её голос был тихим, пальцы на руках напряжённо переплелись. Джонатан медленно кивнул.

— Могу.

— Не важно, куда я денусь? — он кивнул опять.

— Что ж, если Иззи придёт спасти меня. Если другие изменят своё решение и заберут меня...

— Ты станешь маяком, который приведёт меня прямо к ним, — он не собирался с ней миндальничать. Чем быстрее она поймёт, что она с ним надолго, тем быстрее сможет принять свою судьбу. Возможно, в один прекрасный день она научится получать от этого удовольствие. Перспектива развития событий сомнительная, но всё ещё оставалась слабая надежда, что ему удастся развлечься наедине. Он поднялся обратно, взял со своей тумбочки стеклянную банку и опустился на матрас. Она хмуро вперилась в ковёр, пока он перебрасывал её длинные волосы через плечо, тихо зашипев, как только клейма коснулся первый мазок бальзама.

— Мне казалось, тебя списали со счетов, — он вздохнул. — Думаешь, Изабель удастся убедить их в обратном?

— Не знаю, — промямлила она, — Она сказала, что постарается, но... — Клэри затихла. Он спросил себя, хотела ли она вообще говорить вслух или её слишком отвлекала боль.

— Как она собирается тебя спасать, если остальные свято верят, что ты предатель? — это не был простой вопрос, но ему нужно было знать. Клэри набрала воздуха и зажмурилась.

— Потому что... — она не хотела говорить этого, но что-то, похоже, выбило её из колеи, и ей не удалось сдержаться. Слова полились сплошным потоком, он мог слышать колебание в её голосе, пока она боролась со слезами. — Потому что она знает, что ты сделал со мной. Что... что мы сделали.

Джонатан помедлил, момент обдумывая это, нанося бальзам на последний оставшийся участок её клейма. На всякий случай, он также смазал стежки на её бедре, полагая, что вреда не будет. Он вспомнил, как Клэри предложила себя в обмен на прекращение пытки Изабель. Девка должна была быть в отключке, но, очевидно, не настолько, чтобы не расслышать предложение.

— Она слышала тебя в подвале, — заключил он, и Клэри с тихим всхлипом склонила голову.

— Да.

— Ты в самом деле полагаешь, что этого будет достаточно, чтобы уговорить их тебя спасти?

Её голос надломился, и она обхватила себя руками.

— Я... я не знаю. Я просто... я не знаю.

— Клэри, — вздохнул он. Только собрался сказать, что это в любом случае не будет иметь никакого значения, как она села прямо и повернулась лицом к нему.

— Почему ты не можешь просто меня отпустить? — с жаром воскликнула она. Одинокая слеза покатилась по её щеке, когда она рассматривала его лицо. — Зачем ты делаешь это со мной?

— Делаю что?

— Всё это! — крикнула она, махнув рукой, жестом охватывая комнату. — Ты меня избиваешь и измываешься, как над игрушкой. Ты терроризируешь меня, а затем до наоборот утешаешь, как будто этого достаточно, чтобы всё исправить. Я не чувствую земли под ногами, Джонатан. Ты меня ставишь в неловкое положение, и я просто... я не понимаю, чего ты действительно хочешь от меня.

— Мне казалось, я обозначил это кристально ясно.

— Потому что хочешь спать со мной? — Клэри судорожно вздохнула, проводя рукой по влажным волосам. — Но зачем? Почему я? Что тебе с того? Почему ты хочешь... почему ты вообще это делаешь?

Поначалу он не знал, как ответить. Момент от размышлял, наблюдая, как она смаргивает другую слезу. Её глаза были такими яркими во время плача, щёки горели. Лишь на долю секунды ему захотелось потянуться и провести по этим сверкающим следам на её щеках, но вместо этого он вздохнул.

— Потому что ты меня завораживаешь. Я не хочу только твоё тело, Кларисса. Возможно, это стремление быть к кому-то ближе, что-то чувствовать. С того момента, как я тебя встретил, когда ты думала, что я Себастьян, я хотел быть ближе к тебе, к кому-нибудь в этой покорёженной семье. Когда ты позволила себя поцеловать, я просто... я не знаю. Я хотел, чтобы эта связь стала сильнее.

— Но это неправильно, Джонатан! Неужели ты этого не понимаешь? Это... всё это, это неправильно!

— Мне похер.

— Как ты можешь такое говорить? — заплакала она. — Как можешь отмахиваться, как будто ничего не значит? Как ты можешь думать о таком?

Он почувствовал, как его лицо напряглось от её слов. Образ ублюдочного ангелочка пронёсся в его голове, голос вышел бесцветным и пустым.

— А когда ты думала, что Джейс твой брат, это имело для тебя значение?

— Да! Это разрывало меня изнутри, потому что...

— Потому что ты всё ещё его хотела. Быть с ним.

На мгновение она застыла, брови насупились.

— Это не то же самое. Он не был моим настоящим братом. А ты — да. И ты знал об этом в тот день, когда поцеловал меня.

— Знал, — спокойно согласился он. — И это было неважно, потому что я хотел тебя, несмотря ни на что. Не важно, потому что я всё ещё тебя хочу. Мы — всё, что мы есть друг у друга в тиранической империи нашего отца, которая становится больше с каждым днём. В тебе так много скрытого потенциала, Клэри. Ты станешь намного более могущественной, если просто останешься со мной, будешь у меня учиться. Тебе не пришлось бы сидеть взаперти в крепости отца, как какой-то сказочной принцессе. Ты и я, мы можем вершить великие дела. Мы одарённые дети Валентина Моргенштерна. Лучше любого сумеречного охотника. Лучше, чем он. Мы можем делать всё, если останемся друг с другом.

Её рот на мгновение открылся, прежде чем она снова скрестила на груди руки, а на лице застыл жёсткий взгляд.

— Мы не есть и никогда не будем вместе. Я не вижу в тебе союзника, потому что тебе невозможно довериться, и я не вижу тебя ни в какой другой роли.

Что-то от этих слов сжалось в его груди. Проблеск чего-то, что он не мог назвать. Чего-то неприятного, что проникло в его кишки, как холодные змеи. Неизвестная штука трансформировалась в ярость, когда он не смог её разгадать. Ярость на то, что она не хотела быть честной, что отказывалась видеть очевидное. Тихий голос в глубине сознания нашёптывал избить её за проявленную тупость, но он попытался это заглушить. Он хотел, чтобы она сама сделала выбор в пользу признания правды. Он проигнорировал порыв найти лёгкую дорогу, подавляя непонятную штуку, которая ускользала из-под его контроля.

Насилие — это просто. Страх и злость — эти вещи были понятны. Он знал, как использовать их против других, и как испытывал их сам. Злость сделала его сильным, страх неудачи сделал его быстрым и бдительным. Но то были другие ощущения, мягкие, которые ускользали от него, убегая сквозь пальцы, как песок.

Он не должен быть таким. Он не был настолько туп, чтобы считать нормальным желание причинять боль или насиловать, но он знал, что это для него было просто и едва ли имело значение. Он знал, что он другой, когда мать оставила его на Валентина, слишком напуганная, чтобы терпеть его присутствие. Она утверждала, что он был слишком тихим, и это её пугало. Он знал, что с тех пор, как его отец каждый день талдычил ему, что он монстр, что-то тёмное поселилось в нём, и это нужно было выбить, когда оно себя проявит. Возможно, именно эти обстоятельства превратили его в того, кто он есть сейчас, в демона, но всем уже наплевать. Слишком поздно теперь менять походку. Он был чудищем, а чудища не любят, когда им говорят, что они чего-то там не получат.

Клэри вскрикнула, когда он толкнул её на матрас и взобрался сверху, удерживая ей руки, когда она попыталась его отпихнуть. Она выпучила глаза, дыхание перехватило в груди, и тёмная штука внутри него упивалась её страхом. Насыщалась им. Ему не нужна была её любовь, он всё равно не знал, что с этим делать. Он не был даже уверен, что вообще знает, как оно ощущается.

— Зачем ходить вокруг да около? — с жаром произнёс он, наблюдая, как она сжалась от ярости, которая отразилась на его лице. Её страх перед ним не имел значения. Все его боялись, даже их отец.

— Почему ты продолжаешь лгать мне и себе, как будто это хоть что-то изменит? Почему ты так сильно боишься принять то, что мы сделали? Это случилось, Клэри. Это реальность. Ты причитаешь и отвергаешь, пока я не заставляю тебя почувствовать что-то, а затем прикидываешься, что ничего не произошло. Вся ложь мира не поможет этому стать неправдой.

— Прекрати, Джонатан, — проскулила она, отворачивая лицо.

— Тогда, блядь, прими это! — заорал он, — Прими то, что мы сделали. Прими то, что тебе понравилось. Не веди себя так, будто ничего не чувствуешь. — она помотала головой, слёзы скатывались по вискам и исчезали в волосах.

— Скажи мне правду, Кларисса! Просто, блядь, скажи.

— Не буду! — плакала она, закрывая глаза, лишь бы не смотреть на него, но не могла остановить словесный поток. Он не знал, чем это вызвано, но в тот момент она сорвалась и ушла в себя. — Я не могу сказать, потому что, если сделаю, то это... это...

— Что, Клэри?

Её голос был таким тихим, почти шёпотом. Её глаза по-прежнему оставались крепко зажмуренными, чтобы не видеть его лица.

— Это станет настоящим, — выдохнула она. Её голос прервался всхлипом, и она обмякла на постели. — Я не хочу такую реальность.

— Реальность не изменится, даже по просьбе девочки-ангела, которая может творить новую магию.

— В этом и штука, правда? — она встретилась с ним тяжёлым взглядом. — Может, я смогу просто отмести это?

— Вещи так не работают, и ты это знаешь.

— Значит, это проклятие? — Клэри шмыгнула, глаза посмотрели куда-то далеко. Как тогда она смотрела в ванной. — А ты сам дьявол.

В последующей тишине Джонатан почувствовал, как его сердце бьётся об грудь. Он мог чувствовать пульсацию, проходящую сквозь него. Он уставился на дрожащую под ним женщину, и тьма, которая пожирала его подобно раку с момента рождения, прорвала его контроль и поглотила его полностью.

— Если ты поручаешь мне эту роль...

Он отпустил её руки, вместо этого схватив за бёдра и рывком повалил на кровать, придавливая собой. Его не заботила очевидная грубость или сочащаяся из раны на бедро кровь, когда он сжал его слишком сильно и порвал два стежка. Клэри закричала, но не от страха. Она злилась, была в ярости. Она дала ему затрещину, впиваясь ногтями в кожу щеки. Он зарычал глубоким первобытным звуком, который, ему казалось, разрывает горло. Полотенце, которым он её прикрыл, было отброшено на пол. Его пальцы сомкнулись вокруг её горла, её бёдра обвились вокруг его талии в попытке опрокинуть. Он притянул её к себе, целуя, пока она не прикусила ему губу, издав собственный яростный звериный рёв.

— Иди на хуй, — закричала она. Ногти вонзились ему в грудь, разрывая кожу, но, когда он отбросил их, они впились ему в плечи, стаскивая расстёгнутую рубашку по рукам. Он сбросил одежду, не глядя. Клэри использовала возможность скинуть его с себя и взобраться сверху, вдавливая его в матрас.

Он думал, она соскочит, но Клэри склонилась над ним, ухватив за волосы, грубо накрыв его рот своим. В любое другое время он был бы потрясён этим, обескуражен её ответной атакой, но сейчас он с трудом соображал. Он схватил её за запястья, вытащив из своих волос, и вывернул их ей за спину, заставляя сесть прямо и выставляя её тело напоказ перед собой. Она попыталась высвободиться, извиваясь на его коленях, но он был сильнее. Мгновенье — и она в ловушке.

Джонатан наклонился, кусая зубами бледную плоть её бёдер, и она застонала. Она перекатила бёдрами, вжимаясь в растущую под его джинсами выпуклость. От такого он ненадолго застыл, что позволило ей освободить одну из своих руки и ещё раз врезать ему по лицу. Его голова отвернулась, и она высвободила вторую руку. Её пальцы перемещались между ними, остервенело дёргая пуговицу на джинсах и расстёгивая молнию. Он поймал её за руки прежде, чем она успела стащить одежду с его ног, и подался вперёд, снова прижимая спиной. Клэри издала резкий вскрик, пытаясь снова высвободиться, но он придавил её своим телом, устраиваясь между её бёдер, когда она обвила ногами его талию.

Он склонился, ловя губами её сосок, посасывая твёрдый выступ и кусая его, пока она не заплакала и не выгнулась под ним. У неё получилось снова высвободить руку из его хватки, стянуть джинсы до бёдер и скользнуть рукой между ними, обхватив ладонью член. Джонатан застонал ей в грудь, прокладывая дорожку из грубых укусов вверх к шее. Клэри огладила его, её хватка в этом животном противостоянии становилась слишком крепкой. Её горло издало гневный рык, когда он в третий раз схватил её за запястья и зафиксировал над её головой. На мгновение он встретился с её ярко-зелёным взглядом, не уверенный, что это всё должно значить, и не уверенный, стоит ли это прекращать. Клэри жалобно застонала, прижимаясь бёдрами к нему, пока он перехватывал её запястья в одну руку, а другую просунул между ними, устраиваясь между её ног. Всего на секунду его удивил столь безрассудный порыв Клэри. Подобное он видел лишь мельком, но с такой агрессией от неё ещё не сталкивался. Едва ли он мог поверить собственным глазам.

Она заревела, когда он прижался к ней бёдрами, входя в неё резким движением. Её ноги туже обвились вокруг его талии; он начал с грубого, безумного темпа, они неадекватно сильно бились друг об друга. Он знал, что ей, должно быть, больно, но его это не заботило, да и Клэри, как и он сам, утонула в ощущениях. Она запрокинула голову. Её дикие красные кудри разметались по покрывалу, когда она выгнулась ему навстречу. Джонатан укусил её в шею достаточно сильно, чтобы она вздохнула, врезался в неё со всей страстью.

— Мразь, — выдохнула Клэри, — Ты сделал это со мной. Это всё твоя вина, — она выкручивала руки из его хватки, пока не смогла освободить одну, погрузив ногти ему в плечо. Он зашипел, когда они порвали кожу, и снова впился в её рот. Она прикусила его губу, их языки неистово сплелись. Джонатан отпустил её другую руку, потянувшись вниз, чтобы обхватить её колено, прижав его к матрасу. Без этого препятствия было проще трахать. Он входил в неё так грубо, что с каждым толчком дыхание вырывалось из неё со стоном, звуки становились всё громче.

— Тварь, — жёстко выдохнула она, глаза закрылись, когда она потерялась в накатившей волне ощущений. — Бл-лять, ты... сук-ка, урод!

— Ты. Не можешь. Винить. Меня. — он выделил каждое своё слово толчком бёдер, вдавливая её в матрас, пока плач Клэри резко не перерос в рыдание. Высокое и пронзительное, где-то между страстью и болью.

— Смотри на меня, — выдохнула она, уставившись на него дикими зелёными глазами. Джонатан зарычал, выйдя из неё и перевернув её на живот. Рука обхватила её сзади за шею, заставляя подняться на колени. Другая раздвинула ей ноги, чтобы он смог взять её сзади. Она горько зарыдала, прикусывая два пальца, которые он засунул ей в рот. Он зашипел от боли, убрав их, и схватил её за волосы. Он повернул ей голову, грубо целуя, прикусив губу зубами, прежде чем оставил опираться на руки и перешёл к её бёдрам. Она с плачем упала на локти, прижимаясь к нему спиной, даже когда он врезался в неё, как поршень.

— Тебе так нравится? — жёстко спросил он, его голос был таким низким и рваным, он сам едва ли узнал его.

Она сжала одеяло в кулаках с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Иди в жопу, — задохнулась она, и он вошёл в неё ещё сильнее, его бёдра врезались в округлые выпуклости её ягодиц каждый раз, когда он погружался в неё, как животное.

— Скажи это, — прорычал Джонатан, его рука скользнула вниз по её бедру к ране. Когда он стиснул увечье, она закричала в кровать, почти потеряв сознание.

— Д-да... ладно? Блядь... да.

Он вновь погрузился в неё с чувством победителя, и, спустя пару мгновений, Клэри заплакала опять. Её голос был сорванным и хриплым, как у него. Она сжалась вокруг него, как тиски, стискивая член слишком сильно, и этого оказалось достаточно, чтобы свести его с ума. Он кончил, впиваясь пальцами в её бёдра, и они оба, дыша, повалились на кровать.

Долгое время они могли только лежать там, пытаясь утихомирить дыхание и сердцебиение. Пытаясь понять, что, нахрен, такое только что произошло. Клэри вскочила первой и повернулась к нему. Он не смог разгадать её выражение. Она скрыла его у него на груди до того, как он успел понять. Свернулась под боком, судорожно вздыхая. Он почувствовал влагу слёз, когда те покатились по его животу и проследовали дальше, впитываясь в простынь. Его рука обвилась вокруг неё, притягивая ближе, он поцеловал её в волосы, когда почувствовал дрожь. Он не мог сказать, было ли это последствием их грубого соития или ужасом от того, что она его столь яростно атаковала. Если быть честным, он не знал, что ему думать о самом себе. Они просто лежали, измотанные и молчаливые, оба взволнованные тем, что это, чёрт возьми, значит, пока их, наконец-то, не сморил сон, как успокаивающий бальзам, спасший от неразберихи.