Юра просыпается непозволительно поздно. За окном во всю светит солнце и гудит город. Будильник… будильник показывает, что половину сегодняшних встреч он уже проспал. Телефон умиротворённо горит полумесяцем ночного режима и двумя десятками пропущенных с разных номеров. Кажется, он снова вляпался.

ВЛД-100 стоит на зарядочной станции в коридоре, застывший, словно манекен. Первое время Юра даже пугался этой фигуры, а теперь привык. Он зевает и подходит ближе: механического мальчика нужно завести, чтобы тот начал свою работу.

— Эй, — он трогает робота за плечо и слышит, как начинают гудеть его вентиляторы. — Вставай, страна огромная, мы всё проспали.

— Доброе утро, Юра, — ВЛД особенно выделяет его имя. Юра уже почти и не морщится. — Моё имя по умолчанию — Владимир, но я могу добавить любое другое, на ваш выбор. Хотите изменить имя по умолчанию?

— Не хочу, перестань уже спрашивать.

— Хорошо, — робот замирает на пару секунд, а потом продолжает заученной фразой. — Мне приготовить вам завтрак?

— Это будет уже ранний обед, — как бы невзначай замечает Юра, а потом добавляет, видя, как в глазах ВЛД почти загорается системная ошибка непонимания, — но ты можешь сделать мне омлет с овощами, пожалуйста?

«Пожалуйста» железяке. Какая глупость.

— Конечно, Юра, — кивает робот и идёт к кухне: каждый шаг — чётко отмеренный метр, как если бы циркуль научился ходить. В дверях ВЛД оборачивается и уточняет, — вы хотите что-то ещё?

— Поставь автовключение на семь утра, будь любезен. И будильник на половину восьмого.

— Уже поставил.

«Будь любезен». Дурость. Даже школота-Пчёлкин бы посмеялся.

***

Пчёлкин и правда смеётся. Как и Юрина мать, и метафорический бывший в голове. «Что, Юрочка, к роботу относишься лучше, чем к людям? Дурак ты, самый настоящий». Беззлобный смех пацана отвлекает от внезапного самокопания. Они с Петей и его отцом сидят в кафе, куда Пчёлкин-старший позвал его обсудить будущие проекты, которые собирался спонсировать. Юра отводит глаза и вздыхает. Пчёлкин-старший только улыбается одними глазами и говорит, что хорошее воспитание просто не позволяет ему относиться к около разумному существу, как к вещи. Пчёлкин-сын кусает губы от смеха. Уж он-то прекрасно знает, как и в каких выражениях это же самое воспитание позволило Юре с треском порвать отношения с последним хахалем.

Петя был редким человеком из Юриного окружения, которому тот раскрывал душу. Номер ещё когда-то «дяди Юлы» жил в телефоне ровно столько, сколько Пчёлкин-сын себя помнил. А потом, в бухие пятнадцать, ему приспичило позвонить своему другу и рассказать, как его только что кинула девушка из-за пьяного поцелуя с каким-то студентом на вписке, но он ошибся номером и вместо «Дятла Сереги» выбрал «Дядю Юру». Сам же Юра, совсем не дядя, а всего лишь двадцатидвухлетний пианист на мели с бутылкой рома и горящим дедлайном, в тот момент был на грани срыва из-за отсутствия денег, идей и времени и надирался от безысходности. Звонок Пчёлкина выбил его из колеи, заставил переключиться, и под чужие плаксивые вопли сочинить то, что понравилось заказчику.

А потом, месяца через два, Юра пьяно жаловался Пете на своего очередного бывшего и придурка-заказчика, пока сам Пчёлкин переживал по поводу своей неожиданной влюблённости в «милого картавого мальчика с потока, которому он точно не нужен».

Круг пьяного и не очень лечебного нытья замкнулся.

Юра советовал пацану, как подкатить к парню «его мечты», а сам пацан Юре — как поизящнее стебать и посылать всех вокруг.

К картавой мечте Петя-таки подкатил и тайком встречался с ним уже третий год кряду. Юра гордился их отношениями больше, чем своими. Конечно, своих-то у него нормальных почти и не было. Секс под соусом из конфет и редких цветов конечно же не считался.

В какой-то момент партнёры начинали раздражать. Выводить из себя какими-то мелкими привычками, прилипчивыми словами или резкими движениями. Юра придумывал хахалю обидное прозвище, бесился, охладевал и выгонял очередного парня из своей жизни.

Петя уже с месяц как начал шутить, что отношения с ВЛД-100 станут самыми длинными в Юриной жизни. Робот был спокойным, послушным и тихим, привычками не обладал, только улыбался жутко, да и всё. Юра мог поносить всех вокруг и себя самого, все в его окружении быстро обрастали матерными постоянными эпитетами, а домашняя железка ничего сильнее «дурака» и «криворучки» ещё не получила. Пчёлкин-младший раз из раза благословлял Юру на дальнейший счастливый быт, намереваясь отправить его с роботом вместе разбиваться о рифы дедлайнов, нервных срывов и ночных переработок.

Пчёлкин-отец достаёт из портфеля планшет, открывает нужные документы и придвигает к Юре. Очередной контракт мириадом букв мерцает на экране. Желание выпить что-то покрепче кофе врезается в мысли. Юра внутренне мотает головой: дела и домашняя железка могли достать его сейчас только до состояния «виски на два пальца», а на «нажраться в хлам и реветь на плече» у него банально не было денег. Что ж, побыть трезвым тоже бывает полезно. Может, даже работа поползёт быстрее.

***

ВЛД — «домашняя железка» звучит, без сомнения, лучше, но Юра ещё слишком трезв, чтобы произнести это вслух — ждёт его у двери, помогает отнести пакеты с продуктами на кухню, где что-то с глухим звуком падает, стоит ему поставить разодранную пластиковую «майку» на край стола. Робот, кажется, рад его видеть или просто самодовольно хочет отчитаться о проделанной работе.

Ноги больше не липнут к полу — вот чудеса, — и Юра коротко (и искренне) благодарит ВЛД за труд. Сигнальный диод сильнее загорается зелёным, и робот растягивает губы в жутковатом подобии улыбки.