Возвращение в Москву далось нелегко, но Арсений понимал, что жизнь состояла не только из отдыха и блажи (даже если спать с двумя начальниками одновременно). Как-то незаметно вернулась тоска по работе, в голове постоянно возникали новые идеи, концепции, зарисовки, они заполнили собой заметки на смартфоне и с нетерпением ждали своего часа. К большому стыду, Арсений понял ещё один значительный факт: все эти месяцы, пока их трио всеми силами налаживало внутренние взаимоотношения, он и Антон будто жили в подобии мыльного пузыря. Прекратились встречи и посиделки с Димой, страшно вспомнить, когда они оба в последний раз видели Катю и Оксану, не говоря уже о Макаровых. Налаживание личной жизни, известное дело, — процесс небыстрый и трудоёмкий, но чтобы полностью вычеркнуть себя из жизни всех друзей?..

      Меньший урон в этом плане понёс Серёжа. Его единственным другом всегда была мама, затем появился Арсений, совместивший в своём лице и дружбу, и любовь. Относительно недавно — как только ненависть выжгла себя вместе с безумием — таким человеком, совмещающем в себе возлюбленного и друга, стал и Антон. Сергею этого хватало, он не нашёл бы в себе достаточно энергии и сил, чтобы более близко контактировать с другим миром, — все свои эмоции он вкладывал в любимых людей. Хорошо это или плохо? Пойди теперь разберись. Серёжа жил так всю жизнь, не зная ничего другого, самостоятельно и относительно осознанно отталкивая от себя каждого, кто пытался сделать шаг к сближению. Это удобно, привычно и не приносило никому вреда (если только отверженные получали чуточку морального ущерба, потому что отталкивал Серёжа грубо и холодно).

      К концу января мыльный пузырь Арсения внезапно лопнул. В очередной день, сидя за рабочим столом, он вдруг повернулся в сторону Димки и поймал себя на том, что рассматривал его несколько минут: напряжённую спину, пляшущее в очках отражение монитора, тонкие короткие пальцы, щёлкающие мышкой, заточенный канцелярским ножом острый карандаш за ухом, короткие тугие кудри с проседью, отрастающую щетину.

      Как давно они говорили нормально в последний раз? Кажется, в тот вечер на даче, когда приехал Серёжа. Да и едва ли то взаимодействие можно, оглядываясь назад, назвать разговором: потрясённый Арсений сдерживал слёзы, Дима молчаливо их впитывал, сидя рядом и обнимая за плечи. (Он мог сколько угодно шутить про их гейскую близость, но никогда не отказывал в поддержке и не стеснялся формы, в которой она выражалась.)

      Теперь же, по-настоящему и полноценно обретя Серёжу и Антона, Арсений понимал, что заплатил за это близким другом. Дима отдалился — неизбежно и печально. Он много раз выступал инициатором разговоров или совместных посиделок, но Арсению было некогда: он то спешил скорее домой, то на обед со своей парочкой мужчин, то куда-то ещё. Всегда находились причины, и пусть они не были ложными отговорками, вскоре Дима перестал требовать от Арсения того внимания, которое было между ними в прошлом. Это Антон мог позволить себе не общаться с Димой в прежнем темпе: у этих двоих особая связь, окрепшая с годами дружбы, и несколько месяцев её бы не разорвали. Арсений такой привилегией не располагал и потому рисковал стать Серёжей. Это, опять же, ни хорошо, ни плохо — просто не для Арсения.

∞ ◆ ∞

      Очередным январским утром Арсений, Серёжа и Антон столпились в прихожей, чтобы надеть верхнюю одежду, обуться и поехать на работу. Арсений, уже одетый в ярко-красную парку, взял в руки обувную ложку и поискал глазами ботинки, когда Антон вдруг остановил его громким голосом:

      — Арс! Стой! Погоди! Не обувайся!

      От неожиданности Арсений испугался и выгнул спину:

      — Ты чего орёшь так, дурной? Инфаркт жопы мне решил устроить?

      — Прости-прости, — Антон подошёл ближе. — Просто кое-что не так, понимаешь…

      Арсений оглядел себя в зеркало: парка в порядке, брюки сидели отлично, каждая складочка на своём месте, джемпер идеально прятал грудь и притягивал взгляд открытой шеей с висящим на ней венцом.

      — Я выгляжу отлично, — медленно и неуверенно проговорил Арсений, продолжая находиться в замешательстве. Он отвернулся от зеркала и вопросительно посмотрел на Серёжу — тот пожал плечами.

      — Да, — согласился Антон. — Но.

      — «Да, но», — Арсений закатил глаза. — Ты можешь сказать по-человечески?

      Антон хитро улыбнулся. Он подошёл к Арсению поближе, сел перед ним на корточки и дотронулся руками до брюк. Расстегнул пуговицу, затем молнию и, ухватившись за пояс, стянул штаны к щиколоткам так быстро, что Арсений не успел опомниться.

      — Шаст, мы опаздываем…

      — Агада, перешагивай давай.

      Арсений перешагнул через штанины на автомате. Наверное, если Антон или Серёжа однажды скажут ему: «Прыгай», он тут же, ничего не спрашивая, прыгнет.

      — А теперь перешагивай снова.

      Арсений перешагнул снова и не сразу понял, что Антон, поднимая обратно наверх пояс брюк, зажимал в кулаке его боксеры. Осторожно застегнув пуговицу и молнию, Антон поднялся, сжал член Арсения сквозь ткань и отошёл, довольный собой.

      Так много вопросов…

      — И что это было?

      — Получишь их обратно, — Антон покрутил на кончике указательного пальца трусы Арсения. — Если всё сделаешь правильно.

      С минуту Арсений пытался понять, что происходит и готов ли он на что-то такое приятное, как маленький секрет, о котором будут знать только они трое? Как долго ему придётся ходить без белья с непривычными ощущениями и долей дискомфорта, пока окружающие даже не будут подозревать об этом? Достаточно ли он распущен для такого?

      О, Аид и Персефона, да. Они делали вещи и грязнее этой маленькой возбуждающей мелочи.

      Арсений фыркнул и всё-таки потянулся за обувной ложкой, не видя, как Антон и Серёжа обменялись над его головой довольными взглядами.

      Время близилось к обеду. О своём немного уязвимом положении Арсений старался забыть, но, время от времени, то Антон, то Серёжа писали короткие сообщения в общую беседу, и в такие моменты он отлично чувствовал, как основание члена, не стеснённое бельём, упиралось в толстый грубый шов ширинки. Тем не менее, Арсений продолжал считать себя отличным актёром и не подавал окружающим ни одного знака о том, что хранит небольшую тайну.

      Когда творческий отдел начал постепенно пустеть, Арсений, помимо прочего, всё это время набирающийся внутренней смелости, повернулся к Диме.

      — Дим. Димка. Ди-ма.

      — Ну чё? — Дима, не поворачивая головы, продолжил хмуро вглядываться в монитор.

      Арсений вздохнул. Потерев глаза, он развернулся в своём кресле и оттолкнулся от пола. Четыре колёсика тут же доставили его к рабочему месту Димы. Арсений сократил последнее расстояние и, положив подбородок на мягкое плечо, обтянутое серым свитером, взглянул на экран.

      — Оу. Это твоя часть госзаказа?

      — М-м, — согласно промычал Дима. — Тебя поставили подслушивать, а ты подсматриваешь.

      — Грешен, — не стал возражать Арсений.

      С первого госзаказа прошло уже несколько месяцев, тогда результат устроил заказчика, и это здорово помогло студии подняться на новый уровень. В тот момент Антон и Серёжа, больные от своих чувств, только и делали, что работали, помогая развивать Московский отдел и Питерский филиал. Два месяца назад в Питер от Москвы полетел Зуфар, потому что Антон и Серёжа не могли так часто мотаться туда-сюда, и нужно было хотя бы на время посадить в относительно молодую команду кого-то опытного и проверенного. Зуфар пробыл в филиале положенный срок и попросил остаться там на прежней должности в качестве управляющего творческим отделом. Антон согласился, Серёжа нехотя отпустил Зуфара, озаботившись очередной головной болью: поиском нового веб-дизайнера, который бы мог занять место старого.

      — Ты чёт хотел? — Дима слегка повернул голову, чуть не столкнувшись лбом со лбом Арсения.

      — Ну так. Может, выберемся куда-нибудь?

      — О как.

      Несколько секунд Дима молчал. Он потёр подбородок и вздохнул. Арсений немного отстранился, внимательно всматриваясь в усталое сонное лицо.

      — Ну чё ты так на меня смотришь, блин? — пробурчал Дима. — Как мне обижаться?

      — Никак? — предложил Арсений. — Я же такой хороший.

      — Когда спишь зубами к стенке. Впрочем, пусть это проверяет Шаст. Мне сегодня надо в магаз: у родителей юбилей свадьбы, на выхах будут отмечать, а я разжирел и ни в какие костюмы не влезаю. Можешь съездить со мной.

      — Я поверить не могу! — Арсений театрально взялся за сердце.

      — Чё?

      — Ты собирался ехать в магазин один!

      Дима пожал плечами:

      — А чё такого?

      — Почему не с Катей? У неё хороший вкус, думаю, она бы тебе помогла.

      — Ой, Арсений, — Дима откатился от стола на метр и вытянул руки вперёд, разминая кисти и хрустя суставами. — Не знаю, как это у педиков делается, а у нормальных пар получается так, что иногда нужно друг от друга отдыхать. Особенно если вы живёте вместе миллион лет. Я лучше зайду один в первый попавшийся магазин и куплю костюм сразу, чем с Катей пройдусь по всем и уйду ни с чем. Тем более, она первая сказала, что поедет выбирать себе шмотки с Окс, жирно намекнув, что я им буду только мешать. Ну и кто я такой, чтобы перечить женщинам?

      «С Окс, — подумал Арсений. — Наверняка между Оксаной и Катей ничего не изменилось. Вероятно, к сожалению первой и счастью второй».

      — А Савина?

      — Сегодня тусит у Катиных родителей. Я сейчас поеду её с гимнастики забирать, сегодня моя очередь, и как раз отвезу к ним.

      — Понятно. Тогда предупрежу Антона, чтобы ехал сегодня без меня.

      — Замётано, — кивнул Дима. — Ладно, пойду собираться. Думаю, как раз за обеденный час успею. Но если опоздаю — прикрой как-нибудь. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза.

      Арсений закатил глаза и отъехал на стуле к своему рабочему месту. Напряжение между ним и Димой чувствовалось, но не такое густое и неподъёмное, каким он успел его вообразить. Нужно только попытаться включить режим многофункциональности и, продолжая налаживать отношения, перестать забивать на дружбу.

      К половине третьего весь офис опустел, за рабочими столами остались сидеть только двое, особо упорные и стойкие к голоду. Все остальные разошлись: кто на кухню офиса, кто в ближайшие столовые и ресторанчики. Дима, как и говорил, поехал забирать Савину с гимнастики. Арсений уже несколько минут сидел без дела, бездумно пялясь перед собой. От однообразной работы, выпавшей на сегодняшний день, уже начинало подташнивать.

      Телефон на столе завибрировал. Арсений взял его в руки и прочитал сообщение:

14:34

Серёжа

Зайди ко мне.

      Арсений встал и ещё раз осмотрел притихший офис. Никто из двух оставшихся коллег не обратил на него внимания. Пройдя несколько метров до двери, ведущей в кабинет Сергея, Арсений постучался (больше для отвода глаз, чем для необходимости) и вошёл внутрь.

      — Сергей Борисович, звали? — Арсений улыбнулся. В стенах «ОКО» им всем по-прежнему нравилось отыгрывать роли коллег, даже в те моменты, когда их никто не видел.

      — Да, — Серёжа встал со своего кресла. Разминая шею, он двинулся к Арсению и, подойдя к нему, взял за руку. Арсений сделал два шага вперёд. Сергей за его спиной щёлкнул замком. Ловушка закрылась, лань в капкане, Арсений, видимо, в сексуально-чувственном рабстве. (И его это возбуждало).

      Арсений толком не успел ничего понять — Сергей подвёл его к столу, заставил опереться руками о гладкую поверхность и, встав сзади, быстро расстегнул брюки, дёрнув их вниз до самых щиколоток. Ягодицы тут же обдало прохладным воздухом, член заинтересованно качнулся вперёд.

      — Сергей Борисович, это харассмент, — выдохнул Арсений, разводя ноги в стороны. Наконец-то ощущение свободы не встречало противоречия между отсутствием белья и наличием другой одежды.

      — Какая жалость, но давай ты выдумаешь грустный твит в хэштегом «MeToo» позже? — тихо проговорил Серёжа, расстёгивая собственные брюки и приспуская их чуть ниже бёдер.

      Арсений очень редко слышал голос такого Сергея: властного, уверенного в себе, холодного. Ещё реже Сергей говорил подобным голосом с ним самим. Этот Сергей Борисович — методичный, как прежде, ещё более основательный и строгий, знал, чего и как хочет. Арсений услышал позади себя шорохи, но не двигался с места, упираясь локтями о стол, стоя с выгнутой спиной и голой задницей так спокойно, будто Сергей каждый день выполнял похожие непотребства, хотя на самом деле полноценного секса на работе у них не случалось ни разу, а те акты, что были, поддавались счёту по пальцам одной руки. Для секса всегда оставались места поукромнее и спокойнее, например, спальня.

      Сергей сжал голые ягодицы, склонился, оставив на каждой из них по лёгкому укусу. Через мгновение Арсений услышал хлюпающий звук, и холод, стекающий по расселине вниз. Оу. Сергей собирался?.. Он никогда не просил о доминирующей позиции, предпочитая быть принимающим. Всё, что входило в Арсения, — это Антон и его части тела: язык, пальцы, член… Сергей изменил себе только единожды — в ту самую первую ночь, когда Арсений стал связующим звеном между ним и Антоном, но с тех пор не просил об этом, не высказывал желания и наслаждался своей привычной позицией.

      Арсению быстро вымело все лишние мысли из головы — сразу после того, как Серёжа собрал всю стекающую к яйцам холодную смазку и начал разрабатывать податливые эластичные мышцы. Тепло его пальцев быстро согрело влагу, лёгкий дискомфорт прошёл за считанные минуты (потому что, вернувшись из Питера, все трое не переставали трахаться, как заведённые, и Арсений частенько оказывался с членом Антона в заднице и с членом Сергея во рту). Сначала накрыла лёгкая волна удовольствия — она рассыпала по всей коже мурашки, заставила встать крошечные волоски на теле и прилила коротким импульсом к члену, однако, чем дольше и быстрее Серёжа трахал Арсения пальцами, тем мощнее становились волны, сменяя друг друга, нагоняя аппетит и раскрывая желание.

      Арсений потянулся к своему члену, и Серёжа резко шлёпнул его по плечу свободной рукой.

      — Ну-ка руки заведи назад, умник.

      — Ай, какой строгий начальник, — простонал Арсений.

      Послушно заведя руки назад, Арсений лишился локтевой опоры и лёг на стол грудью и щекой. Сергей позади скрестил его кисти и поднял их к копчику, удерживая левой ладонью. Правой обхватил свой член и направил к разработанному входу, толкаясь вперёд сразу и со всего размаху.

      — Ау, Сергей Борисович!

      — Какой ты болтливый, — цыкнул Сергей.

      Сергей двигался быстро и так же уверенно, как чувствовал себя. От быстрых фрикций Арсений елозил щекой по столу, руки в неудобном положении заныли от боли, но всё это перекрывало огромное желание получить разрядку, хоть как-нибудь прикоснувшись к собственному телу. Арсений никогда не умел получать оргазм без прямого стимулирования члена, и Серёжа это знал. Он намеренно дразнил его, наслаждаясь покорностью и послушностью тела под ним.

      Сергей замер на несколько секунд. Арсений подался бёдрами назад, безрезультатно выпрашивая хоть чего-нибудь. После недолгой заминки Серёжа полностью вышел из него, отпуская руку, держащую кисти Арсения, и торопливо произнёс:

      — Разведи в стороны. Быстро.

      Онемевшие пальцы не слушались, суставы взорвались болью, накрывшей глаза темнотой. Возбуждение никуда не делось. Арсений молча обхватил ладонями свои ягодицы, развёл их в стороны, ощущая, как Серёжа, погрузив в него головку, быстро и смазано мастурбировал, спуская густые струи семени в сокращающееся кольцо мышц, закусив губу и тяжело дыша.

      Арсений опомнился только тогда, когда Серёжа сжал его правую ягодицу и спустился вниз, поднимая брюки обратно на пояс. Придерживая чужой возбуждённый член, чтобы случайно не защемить его молнией, он застегнул ширинку и сказал:

      — Жопу сожми. Антон Андреевич очень просил.

      — Так вы сговорились.

       Следовало ожидать, что утренняя выходка Антона закончится чем-то подобным. Арсений кое-как скатился со стола и сделал глубокий вдох. От пота чёлка прилипла ко лбу, дыхание сбилось, на головку давил шов, руки всё ещё плакали от боли и покалываний тысячи микроиголок — в сосуды возвращалась кровь.

      — Если только чуть-чуть, — ответил Серёжа и, довольный, опустился в своё кресло. На правом виске пульсировала венка, весь лоб, как и у Арсения, в поту, поплывший взгляд чёрных глаз. Он не заправил рубашку в брюки, не застегнул ширинку или ремень — сидел, сытый и расслабленный, посматривая на Арсения из-под полуприкрытых век.

      — Ну чё стоишь — вперёд давай. Дуй наверх. И это захвати — пригодится, — Сергей пошарил по столу пальцами и, найдя небольшой тюбик лубриканта, кинул его Арсению.

      — Со стояком? — Арсений поймал тюбик, сжав его в ладони.

      Сергей не глядя схватил какую-то папку и отправил её по столу Арсению, тот перехватил синий скоросшиватель и тут же вышел из кабинета. Студия совсем опустела — расстояние в один этаж и несколько коридоров далось без особенных преград. Эти двое не просто сговорились — они, прежде чем приступить к выполнению своего плана, всё хорошенько продумали. Даже, видимо, момент, когда все люди из обоих отделов разбегутся на обед, потому что приёмная Антона тоже оказалась пуста — никакой Настеньки, никаких лишних вопросов и всяких «don’t ask, don’t tell».

      Зайдя без стука в кабинет Антона, Арсений сразу же закрыл за собой дверь. Он прошёл к столу и бросил на него сначала несчастный скоросшиватель, а затем вынутый из кармана нагретый тюбик.

      — Антон Андреевич, вы с Сергеем Борисовичем совсем ошалели.

      Антон встал со своего кресла и широко улыбнулся:

      — Острые ощущения…

      — На старости лет?

      — Нам и сорока ещё нет, — возразил Антон, подходя ближе и притягивая Арсения к себе, осматривая выступающие капли смазки на брюках и продолжающий топорщиться бугор. Руки чесались сжать его в ладонях, но не сейчас. Поцеловав Арсения в висок, Антон принялся осторожно расстёгивать многострадальные штаны Арсения. — Ты держишь?

      Арсений кивнул, сразу же понимая, о чём речь.

      — Да.

      — Молодец, — Антон спустил пояс штанов ниже, и Арсений перешагнул их полностью, наблюдая, как уже порядком измученные за сегодняшний день брюки полетели в пустующее кресло для посетителей. — Нагнись.

      Антон, не в пример Серёже, оставался привычно ласковым. Серёжа только учился этому, но в этот день оба словно решили вновь примерить свои старые роли, отматывая время назад. Ладонь Антона легла на спину Арсения и мягко надавила. Арсений снова облокотился локтями на стол, выгнул спину. Если закрыть глаза, то как будто ничего не изменилось — та же твёрдая поверхность под собой, шорохи сзади и голая напрягшаяся задница (Арсений старался, но держать мышцы в постоянном напряжении оказалось гораздо тяжелее в физическом плане, чем думалось изначально).

      Антон огладил бёдра Арсения, присел позади него на колени и, разведя ягодицы в стороны, дал разрешение:

      — Можно.

      Арсений выдохнул — одновременно с этим из него тонкой густой струёй потекла сперма Серёжи. Она тут же начала скатываться вниз, щекоча чувствительную кожу, и Антон, выдохнув что-то грязно-матерное, подался ближе, слизывая своим длинным языком всё это. Он прошёлся чуть шершавой, мокрой и гибкой поверхностью по расселине, проник внутрь, насколько это возможно, и захлюпал смешавшимися в его рту и на подбородке жидкостями. (Арсений даже бы засмеялся, если бы не мечтал так яростно о скорейшей разрядке.) Антон вылизывал его непозволительно долго, и только вычистив ртом всё, что мог, потянулся за смазкой.

      — Тебе было хорошо? — спросил Антон, вставляя в Арсения сразу три пальца. Никакой необходимости в этом не было: Арсений оставался растянуто-эластичным и готовым к проникновению, но Антон, как и Серёжа, решил оттянуть желанный момент эякуляции как можно дальше (пока позволял обеденный перерыв).

      — Да. Но не жди от меня, что я буду говорить, какая я маленькая грязная сучка, и как сильно я хочу, чтобы ты отымел меня прямо на своём рабочем столе, Антон, мать твою, Андреевич.

      Антон выдавил из себя смешок, высунул пальцы, вытер с них лишнюю влагу о бёдра Арсения и принялся расстёгивать ремень на своих брюках.

      — И не говори. Главное, что мы оба знаем: тебе нравится это ощущение. Слушаться нас и понимать, что меньше, чем за час, в тебе побывало сразу двое. Чувствуешь себя шлюшкой?

      Арсений фыркнул:

      — Хватит стебаться и пародировать дешёвые порнофильмы.

      Антон снова напряжённо хохотнул, но, когда его член коснулся расселины Арсения, оба заткнулись на ближайшие несколько минут.

      Арсений закрыл глаза: от возбуждения и напряжения у него звенело в ушах, он почти не слышал, как коротко и быстро Антон выдыхал, двигаясь в нём, — чувствовал только выверенные и отлаженные толчки в простату, трение сфинктера о нежную кожу члена, шлепки яиц о низ расселины и нервные дёрганные движения (Антон то и дело убирал спадающий и мешающий фрикциям галстук, забрасывая его за плечи). Но, конечно, и Антон знал, что Арсению не получить оргазма без помощи, и потому он, последовав примеру Серёжи, кончил глубоко внутрь. Застыв, Антон наблюдал за дрожащими от напряжения коленями Арсения, у которого уже не хватало выдержки держать своё тело, — он полностью лёг грудью на стол, распластался по жёсткой поверхности, вытянул руки вперёд и тяжело дышал, жмуря глаза от электрического возбуждения, высасывающего из него всю энергию.

      Арсений старался абстрагироваться и не думать об этом. Он расслабил колени и ноги, полностью обмяк, позволяя Антону снова вылизать себя, собрать вторую порцию семенной жидкости, смешанной с остатками смазки. Тепло языка не ощущалось таким стыдным, как в первый раз, оно ласкало и подстёгивало шипы удовольствия колоться глубже и сильнее.

      Антон перевернул Арсения двумя руками, почти соскрёб податливое тело со стола, усадил в кресло поверх брюк и, сев на колени между раздвинутых ног, взял член Арсения в рот, сразу глубоко и туго обхватывая его губами. Арсению хватило минуты, чтобы обильно кончить, наполняя рот Антона спермой и получая долгожданную разрядку, после которой мышцы живота свело приятной слабостью и дрожью. Разомлевший Арсений мечтал закрыть глаза и уснуть, но Антон, в который раз за день глотающий сперму, — слишком приятное зрелище.

      Антон остался сидеть между ног Арсения. Он поцеловал обнажённую коленную чашечку, потёрся щекой о внутреннюю сторону бедра и нежно прихватил губами светлую кожу, тут же целуя и облизывая это место.

      Спустя несколько минут Арсений, постепенно возвращающийся на землю обетованную, спросил:

      — Ты решил себе устроить белковую диету?

      Антон ещё раз поцеловал его в колено и встал с пола. Он заправил рубашку в брюки, застегнул ширинку и ремень, поправил перекрутившиеся манжеты рукавов и сел в своё кресло, наблюдая за начавшим шевелиться Арсением.

      — Ничего не могу с собой поделать, — Антон развёл руками. Он не приходил в дикий восторг от вкуса или запаха спермы, но ему определённо срывал все границы сознания сам процесс, понимание того, что это — от самых любимых и близких людей, а если и так, то всё, связанное с ними, автоматически не могло быть мерзким или противным.

      — Трусы-то мне теперь отдай, — почти жалобно попросил Арс, вытягивая из-под своей жопы совсем помятые брюки.

      Антон вытащил из верхнего ящика стола комок ткани, сжал в руках, поднёс к лицу и едва коснулся его носом: трусы совсем свежие, Арс надел их утром, едва выйдя из ванны, на них аромата мыла больше, чем самого Арсения, но тем не менее он получил удовольствие и удовлетворение, вдыхая этот запах и наблюдая за огромными глазами владельца этой вещички (хотя, казалось бы, им уже сложно смутить друг друга чем-либо).

      — Не могу, — улыбнулся Антон. — Ходи так.

      — История повторяется, — Арсений закатил глаза. — Только тогда у меня с собой были запасные, теперь — нет. А мне сегодня ещё с Димкой после работы в ТЦ ехать. Шаст, отдай, если не хочешь, чтобы Поз меня соблазнил.

      Арсений протянул руку вперёд. Ходить остаток дня без трусов он точно не собирался.

      — А чё ты нам про Димку ничё не сказал? — Антон нехотя вернул бельё владельцу, проводив его тоскливым взглядом.

      Арсений никогда бы не подумал, что можно так радоваться боксерам. Он надел трусы, встал с кресла, подбирая брюки и стряхивая их.

      — Я сам только перед обедом узнал. Как-то, видишь ли, времени не было.

      Антон хмыкнул. Арсений полностью оделся, пытаясь понять, насколько потрёпанно выглядит. Более-менее приведя себя в порядок и поцеловав Антона, он вышел из кабинета. Настенька уже сидела на месте, но, судя по всему, вернулась совсем недавно: никаким странным взглядом она Арсения не провожала, только поздоровалась и дружелюбно улыбнулась.

      Димка к тому моменту тоже вернулся. В те дни, когда приходилось забирать Савину с гимнастики, он никогда не успевал поесть и перекусывал чем-то прямо на рабочем месте, не отрываясь от монитора. На этот раз Дима с упоением поглощал сочную шаверму, и Арсений, лишившийся обеда, наблюдал за ним голодным взглядом. Дима, конечно, это видел, но старательно игнорировал (примерно так же поступали хозяева псов, поедая что-то вкусное и зная, какой мученический взгляд сканировал еду в их руках).

      — Арсений, блядь, чем ты весь перерыв занимался? — Дима протянул другу оставшуюся половину шавермы. — Хотя не отвечай, я сегодня и завтра, и вообще всегда хочу оставаться психически здоровым человеком.

      Арсений закатил глаза, но еду принял с большой благодарностью и капелькой мучающей совести (так даже вкуснее).

      Если Дима действительно намеревался зайти в первый попавшийся магазин и купить первый попавшийся костюм, то он явно позабыл о том, что Арсений в вопросах, касающихся шмоток, местами становился ещё невыносимее, чем Катя. Таким образом, они вдвоём прошли уже четыре магазина, в каждом из которых Арсений заставил Диму примерить, по меньшей мере, три костюма. В пятый магазин Дима заходил уже без особой надежды, зато Арса подпитывала энергия шопинга, и он продолжал перемещаться между полками и манекенами, набирая понравившиеся модели и отказываясь от помощи консультантов.

      Дима, несмотря на усталость и желание поскорее купить дурацкий костюм, радовался: вид довольного и счастливого Арсения вне работы грел душу. Возможно, это сила Антона, возможно, дело в том, что Арсений и сам довольно выносливый, но на нём не осталось и следа той маслянистой толстой плёнки из чёрной желчи, которая душила его многие месяцы без Борисыча. Определённо требовалось много сил на то, чтобы пережить всё произошедшее и найти в себе ресурсы продолжить работать с бывшим любимым человеком как ни в чём не бывало.

      Арсений затолкал Диму в примерочную и дал ему несколько костюмов на выбор. Первые два забраковал почти сразу, Дима даже толком не успел примерить пиджаки. Третий костюм Дима попытался отстоять: ему понравился яркий малиново-красный цвет и минимализм, но Арсений покачал головой:

      — Это что ещё за новый русский? «Ты в красном бархате, я вся шикарная».

      — Во-первых, это не бархат. Во-вторых, перестань цитировать всё подряд. В-третьих, у тебя куртка похожего цвета! — возмутился Дима, рассматривая себя в зеркало. К таким сумасшедшим цветам на себе он не привык, но в общем и целом…

      — Ты хер с пальцем не сравнивай, — Арсений опёрся плечом о проём примерочной, придерживая тяжёлую бордовую штору одной рукой. — Снимай давай это безобразие. Я подобрал тебе кое-что другое. Это тройка.

      Арсений протянул Диме трое плечиков и вышел из примерочной, закрыв за собой шторку. Дима печально оглядел себя в зеркало ещё раз и снова принялся раздеваться.

      — Арс.

      — Ау? — донеслось откуда-то позади. — Что-то с размером не то?

      — Нет, с этим всё ок. Чё у вас с Шастом? Нормально всё?

      Арсений прикусил нижнюю губу. Возможно, не очень правильно возобновлять дружбу на вранье и давно пора бы рассказать Димке всю правду, но этой тайне он был не единственный владелец, а потому оставалось избегать как можно больше подобных разговоров.

      — Всё отлично, Дим. Антон заботится обо мне, и мы с ним счастливы. — Это правда. Просто не вся. (А не вся правда — это всё-таки тоже ложь, но в жизни часто приходится закрывать глаза на собственные же принципы.)

      — Я рад, — честно ответил Димка. — Ещё б ты с радаров не пропадал…

      — Больше не буду, — пообещал Арсений. — Спасибо, что не послал.

      — Да тебя пошлёшь… ты ж как бумеранг, — прокряхтел Дима (видимо, пытался справиться с жилетом).

      Арсений улыбнулся и заглянул в примерочную. Дима стоял на тонком чёрном коврике и действительно пытался застегнуть асимметричный жилет. Арсений отбросил его руки в стороны и ловко справился с четырьмя небольшими пуговками, после чего взял Диму за правую кисть, нащупал под рукавом пиджака манжет рубашки и потянул его на себя, выпрастывая наружу. Проделал то же самое со вторым рукавом, расправил с левой стороны пиджака кармашек, одёрнул полы, разгладил приятную на ощупь светлую розовато-кирпичную ткань: компромисс между дешёвой ассоциацией с новым русским (или, того хуже, со швейцаром) и красным цветом, на который Дима положил глаз.

      — Ах, Дмитрий Темурович, Вы, право слово, прекрасны в этом наряде. Вам повезло, что моё сердце уже занято, — Арсений поправил лацканы пиджака и, зайдя за спину Димы, продолжил рассматривать их отражение в зеркале. Диме действительно очень шёл этот цвет, тройка сидела настолько идеально, что Арсений стал забываться, ловя очередной приступ синдрома Стендаля. — Ещё шёлковый чёрный платочек сюда, — Арсений плавно нырнул пальцами в нагрудный кармашек. Сжимая вторую руку на рёбрах Димы поверх ткани, он положил подбородок на тёплое плечо и томно улыбнулся. — Хотя, по моему мнению, лучшее украшение костюма — мужские руки на нём...

      — Должен сказать, Арсений Сергеевич, мне невероятно повезло с тем, что Ваше сердце занято, иначе мы имели бы дело с адюльтером, — Дима напряжённо улыбнулся, поддерживая шутку. Воротничок рубашки давил на горло, не позволяя сделать полноценный вдох. Шёпот Арсения над ухом отдавался в голове симфоническим вдохом. — А всё же мне кажется, что в этом костюме я похож на манекен с витрины…

      — «Сколько ещё меня назовёшь сумасшедшим? Если я для тебя манекен, то будь вещью», — пробормотал Арсений и медленно отстранился, приходя в себя после моментного помешательства. — Берём его.

      Дима покачал головой:

      — Тебе за гейство не доплачивают?

      — К сожалению, нет.

      — А чё так? Мог бы этим озаботиться — всё-таки, спишь с начальником.

      — Да чего вы это заладили, блин, — Арсений закатил глаза. — Переодевайся, я на кассе буду.

      Арсений оставил Диму в примерочной наедине с костюмами, лёгкой возбуждённостью и полной растерянностью (а также с огромным желанием стереть себе память о произошедшем минуту назад.)

      Выходя из магазина с покупками (никто уже и не надеялся удовлетворить высокие вкусовые запросы месье Попова), Арсений протянул Диме второй бумажный пакет. Холодный январский ветер тут же растрепал им волосы и забрался за воротники, ухнув в лица горсть снежного колючего песка.

      — Чё там? — удивился Дима, натягивая шапку и принимая шуршащий свёрток.

      — Джемпер. Красивый. Не серый, — пояснил зачем-то Арсений. Это тебе «спасибо» за шаверму. И за дружбу вообще.

      — Нормальные люди за дружбу «спасибо» не говорят, балбес. И когда только успел?

      — Нормальные, может, и не говорят, — согласился Арсений. — Присмотрел, пока ты костюмы мерил.

      — Ладно, чёрт с тобой. Спасибо.

      Арсений улыбнулся, Дима улыбнулся в ответ. И тогда в них не осталось и следа от напряжения или тревоги.