— Ложись, прячься! 

— Враги-и! Стреляй!

Над головой с оглушающим гулом проходит самолет. Вибрацией прошибает насквозь и рябое от мусора поле с жухлой травой, и мелкие тельца, скукожившиеся на холодной осенней земле. 

— Прячься, Витя, чего не прячешься?!

Новая громадина проносится, кажется, прямо перед лицом, вот-вот ссадит губы стыками обшивки.

— Ложи-ись! 

— У меня пули кончились!

— Разведчик, а я тебя вижу, а я тебя вижу! Убит!

Запыхавшаяся Дашка подбегает, дергает за руку, сердито смотрит в лицо Вите и кричит:

— Мы же договаривались! Играй, не стой столбом! Тебе же самое легкое дали: только прятаться и все.

— Я стараюсь, — оправдывается тот, — но не получается.

Отвлекает гул новой машины. 

Даша уже не сердится. Вздыхает в наступившей тишине и берет за руку. Между двух чумазых маленьких ладоней трутся и сыплются на траву крошки земли.

— Тогда пошли домой.

— Пошли.

Вслед кричат ребята.

Поле понемногу сменяется развезенной до горизонта слякотной дорогой. Вечер. Густую грязь прихватило морозцем, Витя прыгает с гребня на гребень, машинально считает полосы, оставленные протекторами. Аэропорт сверкает в спины кольями лучей разметки.

— Ты же знаешь, они нас больше не позовут играть. 

— Наверное. Извини. Ты сама иди в другой раз, без меня.

У Вити брюки в глине и сухих репьях. Дома попадет.

— Вить. 

— А? 

— Хочешь, залезем на крышу, звезды мне посчитаешь?