Где ты, мой ангел-хранитель?

Возьми, если сможешь, меня к небесам.

Убежал я из дома

Бродить по сказочным мирам

Hi-Fi

С кухни несся жирный чад: бабушка жарила пирожки. Позже, отдав лишнее масло салфеткам, они становились нежными и хрустящими. Вся семья их обожала, но во время непосредственно жарки — старалась держаться подальше. Мама расставляла бокалы на праздничный стол. Ей нравилось специально задевать сверкающие края, чтобы хрустальный звон плыл над салатными горами. Папа что-то колдовал с распаявшимся шнуром телефона. 

— Сережа, ну почему именно сейчас?! Всю большую комнату провонял!

— Женечка, да я быстро! Надо же когда-то починить этот чертов провод! Будут звонить, поздравлять…

Даша носилась по квартире, треща скотчем и покрывая стены беспорядочными пятнами бумажных кружев. Увлекшись, они с папой вырезали слишком много снежинок. Мама запретила клеить на оконные стекла еще больше, чем есть, потому что зимующим фиалкам нужен солнечный свет. 

Гости пришли к девяти. Новый Год — семейный праздник, но у семьи к обычным четырем ее членам прибавлялось еще двое чужих. Хотя какие они чужие? Самые что ни на есть свои. Уже пять лет длилась традиция, с первого класса школы. Что было раньше, Даша не желала помнить: незачем помнить детство без самого лучшего друга.

Витя, как обычно, постучал в дверь, хотя звонок был исправен. 

— Проходите, проходите, — суетилась мама. — Андрюша, давай сюда ножки, вон сколько снега налипло! И колготки все мокрые, Боже мой!

Даша стиснула костлявое тело самого дорогого гостя в объятиях, Витя рассмеялся смущенно. 

— Вот. — Он вынул из кармана сверток. — С Новым Годом, Даша.

— Спасибо.

Внутри тетрадного листка, сложенного идеальным конвертом, была бумажная снежинка. Тонкая-тонкая, словно и правда нитяное кружево.

— Красота, — шепнул папа, заглянув Даше через плечо. Поправил очки: — Не чета нашим, а?

Витя посмотрел на коридор, заполненный снежинками и покраснел. Даша нахмурилась: вот кто, спрашивается, просил ее устраивать тут этот дурацкий снегопад?

— Она самая красивая. Повесим ее ниточкой на люстру над столом! Мам, можно?

Люстра была святым святых, трогать хрустальные висюльки в обычные дни строго воспрещалось.

— Можно, — кивнула мама. — Пусть папа повесит.

Она вела из ванны умытого Андрюшку, румяного от мороза и наряженного в Дашины носки. Пятки смешно торчали на икрах.

— Молочка?

Андрюшка всегда не просил, а спрашивал, и на отказ не обижался, только глаза становились совсем огромными и не по-детски печальными. Впрочем, реветь вслух он тоже не смел. Все знали, почему, но думать об этом сегодня хотелось меньше всего.

— Сейчас-сейчас дадим молочка, — ворковала мама. — И пирожки, и салатики, и курочку…

При упоминании пирожков малыш разулыбался и потянул маму в сторону кухни.

— Нет, сегодня ужинаем в большой комнате, по-праздничному!

Ели весело и много. Даша как хорошая хозяйка следила, чтобы Витина тарелка не пустела, мама кормила младшего, который завороженно глядел в телевизор. Оттуда в комнату хлестал серебристый пластиковый дождь и Аллегрова. Бабушка на краю стола хохотала с тетей Тосей по телефону. Витина снежинка весело моталась над горкой селедки под шубой: внизу звенел палочками подсвечник-крутилка. Витя задумчиво глядел.

— Снежинка рисует снежинку, — сказал он.

— Что?

Прожевав кусок, Витя указал вилкой наверх.

— Траектория движения. Там тоже снежинка получается. Додекагон[1].

Даша послушно посмотрела, но для нее бумажная звездочка вихлялась совершенно хаотично. Впрочем, она давно привыкла к тому, что друг видит мир иначе, чем прочие люди. Учительница математики в школе его любила, сажала рядом с собой за стол и, пока остальной класс боролся с простыми уравнениями, давала решать совсем другие задачи. Даша эту молодую математичку терпеть не могла. Папа расстраивался, когда дочь приносила тройки, тер запотевшие очки, садился объяснять, как маленькой. Дома Даша решала примеры без ошибок, а вот в школе… 

Только там, над узорами огромных формул, у Вити так горели глаза. И Даша, хоть и сидела за первой партой, не понимала и половины того, о чем эти двое шептались, близко склонившись друг ко другу. И блузки у математички были слишком уж цветные. И сережки... У Даши вот дырочек в ушах еще не было. Несправедливо.

После десерта настало время подарков. Бабушка принесла из спальни свертки. Даша уже знала о своем наборе посудки — папа проговорился. Бабушке досталась кружевная шаль, маме — духи, папе — новый чертежный набор. 

Витя развернул свой сверток. Потрогал пальцем мягкий рукав новенького ярко-оранжевого пуховика.

— Спасибо, тетя Женя, но… я не могу его взять.

— А я говорил! — воскликнул папа и, досадливо хлопнув по столу, отвернулся к телевизору.

Он уже немножко выпил, краснеющий нос осветили голубые блики.

— Но почему? — мама заволновалась. — Хороший, на вырост, взяла по скидке…

— У меня синий. Отец заметит разницу.

Как-то резко стихли все звуки, даже в речи ведущего передачи образовалась пауза. То, о чем сегодня думать не хотелось, все-таки настигло и накрыло праздничный стол нефтяной тенью.

— За Андрея спасибо вам большое, — продолжал Витя. — Цвет похожий. И за машинку спасибо. Скажи спасибо, Андр! — строго потребовал он.

Малыш молча бросился обниматься со всеми подряд.

— Синих в размер не продавали, — оправдывалась мама.

— Давай я с Витей поменяюсь! — загоревшаяся идеей Даша вскочила на диван с ногами.

Мама нерешительно переглянулась с бабушкой. Та демонстративно сунула в рот ложку, отказываясь участвовать. Дашина синяя финская куртка стоила дороже, чем пуховик с барахолки.

— Но она меньше, и потом — женская, — слабо возразила мама.

— Чем это она женская? Такая же!

— Там вышивка.

— Можно спороть! — не унималась Даша.

— Некрасиво же будет, нитки останутся, — мама уже сдавалась. 

— Все равно лучше, чем его старая!

— Мне ничего не надо, — вмешался Витя. — Вы и так все время…

— Да что это за человек, ребенку куртку подарить нельзя! — вспылил папа. — Я прямо сейчас пойду и поговорю с ним, как мужик с мужиком!

У Вити так побелело лицо, что Даша испуганно схватила его за руку.

— Ой, нашелся мужик! — махнула полотенцем бабушка. — Сиди.

— Давно пора было это сделать, — не унимался отец.

— Сережа, прекрати сейчас же! — поднялась мама. — Вот говорила: не покупай ты это вино, нехорошо оно на тебя действует…

— Да при чем тут вино! Пусти меня. Сам допускает чтоб дети мерзли, так еще и кобенится...

— Не надо, — Витя едва шевелил губами. — Пожалуйста, не надо…

Эта тихая просьба отчего-то подействовала куда лучше криков. 

— Пойду на балкон покурю, — папа раздраженно зашарил по карманам.

— Куда, на мороз? — ахнула мама.

Бабушка успокаивающе взяла ее за локоть, усадила обратно на диван.

— Мне вот оранжевая больше нравится! — Даша с яростью выхватила у Вити из рук пуховик. — Как раз о такой мечтала.

Она побежала в прихожую за своей курткой, вернулась уже в оранжевом пуховике, сунула куртку маме. Снова вскочив на диван, поднявшись в полный рост, закружилась. Покрывало сползло со спинки, Андрюшка захихикал. Из телевизора теперь лился Губин. Бабушка вынула из кармана фартука маникюрные ножницы и протянула маме.

— Ну, вставай, Витя, давай померяем.

──────── • ✤ • ────────

Посудка была настоящая, фарфоровая, с нарисованными еловыми шишками. Дети пили чай лежа под столом, таская сверху конфеты, пока взрослые мирно танцевали под песни из магнитофона. Андр с любопытством тянулся понажимать кнопки, бабушка закружила его за руки. Даша болтала ногами, глядя на то, как раскрасневшаяся мама напевала “Таня плюс Володя мелок выводит”, а папа смешно перетаптывался, игриво что-то шепча ей в ухо. Родители совсем не Таня и Володя, но почему-то думалось: песня именно про них. 

— Я видел, тебе Азимова подарили. Дашь почитать?

— Дам, конечно, я еще прошлую не дочитала. Ты на моего папу похож — оба фантастику обожаете, — хихикнула Даша.

— Ты же тоже любишь.

— Люблю, но не такую. Азимов скучный, у него всякие рассуждения пролистывать приходится.

— Это же самое интересное!

— Вот видишь: ты должен был вместо меня родиться.

— Не говори так.

— Но ты бы хотел, чтобы мы были братом и сестрой?

— А Андра куда?

— С нами.

— Слишком много сдвигов для одной реальности, — Витя опустил голову на руки. — Хотя, если реальностей бесконечное количество…

— Только не говори, что можно попробовать посчитать вероятность, — засмеялась Даша.

— Пока нельзя. Данных недостаточно. Но потом, когда вырасту… Сейчас везде компьютеры, вот бы и мне один. Куплю, тогда все что угодно смогу считать.

— Станешь великим ученым, как Марьяна Олеговна говорит. — Даже имя у математички было неприятное. — Будешь знать все на свете.

— Я не уверен, — друг потянулся за чашкой. — Чем больше узнаю, тем больше вопросов. Кажется, все узнать невозможно. Но так хочется… 

______________________

1 — Двенадцатиугольник