Быстро прошла эта странная дрожь.

Капают слезы мои словно дождь,

А я отдалась твоим нежным рукам.

Больше тебя никому не отдам.

Reflex

С экрана телевизора беззвучно орали пираты, нос судна норовил разнести в щепки сервант. Капитан Ферранте сверкал густо подведенными очами, губы двигались — может, просил прощения у блестящей золотыми окаемочками "Мадонны" за свое прошлое в роли Тарабаса*? Даша медленно пила уже остывший чай — из простой кружки, конечно, без золота. На стенках оставались чайные следы, словно гипнотические круги. На стене тикали ходики. Будет три — настанет пора давать бабушке лекарство.

Даша впервые ощутила что значит страх. И что такое "навсегда" — мимолетно, только от одного маминого "Инсульт!" до папиного "Обошлось", но все равно хватило. Ледяной ком в груди, который ничем не растопить, мысли обо всем том, что Даша не успела сказать, сделать… Прочесть "Записки молодого врача", например, которые бабушка давно уж советовала, а внучка отбрыкивалась — не потому что неинтересно, а из глупой ребячьей вредности.

Бабушка теперь снова спала в своей кровати, а Даша в большой комнате на диване. Вскакивала каждый час и на цыпочках подбегала к двери в свою комнату, прислушивалась. Внутри приглушенно горела лампа. Непривычно взъерошенные бабушкины волосы индевели в ее свете, но одеяло едва заметно, умиротворяюще двигалось — вверх-вниз.

Учиться за низким столиком у дивана было неудобно, однако Даша была рада, что снова дома тесно и потому тепло — как в детстве. Мама с папой переживали за Дашу, которая привыкла к тому, что у нее есть собственная территория, бабушка так вообще ежедневно вздыхала, что прекрасно полежала бы и на диване. Но неудобство — мелочь. Так хорошо, когда все вместе. Так хорошо, когда можно выразить свою любовь поступками, сказать все-все, теперь уже не откладывая ни на час, торопясь, едва сдерживая слезы облегчения. Хорошо, когда можно успеть поговорить про Булгакова.

Бабушка поднялась с постели через месяц, но ей все еще было трудно ходить, и папа принес домой ужасное: палочку. Всей семьей они уговаривали бабушку взять палочку в руки. Палочку, как у дряхлой карги! Папа быстро вышел из себя и сбежал курить на балкон, мама начала шмыгать носом и демонстративно выпила валидолу, а Даша молча сидела у ног бабушки, положив голову ей на колени.

— Ну что ты как кошка какая, встань с холодного пола, — проворчала бабушка. — Ладно уж. По дому, так и быть, похожу с клюкой.

Даша ни за что бы не сказала ей, что кроме палочки папа принес нечто еще более страшное: слуховой аппарат. Теперь она старалась говорить громко и в то ухо, которое не затронула болезнь. Бабушка снова готовила, с кухни пахло печеным. Пирожки, котлеты, вареники с картошкой… А рогалики! Ни у мамы, ни у Даши не получалось таких крохотных и аккуратных, тающих во рту.

Несколько раз приезжала тетя Тося, привозила с собой баулы невкусной, но по-деревенски обильной выпечки — пирогов, ватрушек, оладий — словно Дашина семья тут голодает! Сказать что-нибудь по этому поводу было, разумеется, невежливо. За чаем, слушая громкую тетю Тосю, Даша с мамой давились огромными пухлыми не рогаликами — рожищами с ярко пахнущей яйцом сахаристой пеной. Поглядывали на шкафчик с бабушкиными — изюмными с корицей. Тетя Тося шумно радовалась бабушкиному выздоровлению, перечисляла святых, кому ставила свечки во здравие, рассказывала о житье родственников в деревне. Она была довольна тем, что Даша выбрала профессию "на земле". После ухода гостьи в коридоре пахло дрожжами и горелым сахаром. Хорошо, что еду было кому отдать: Андр обожал все печеное без разбору.

После гостей дом всегда ощущался уютнее и роднее. Даша вытерла стол, подмела, пока мама с бабушкой занимались посудой. Пошла за учебниками, чтобы сесть позаниматься за кухонным столом, но задержалась в коридоре поправить свалившееся папино пальто. И услышала, как бабушка тихо сказала маме: 

— Зря мы так на нее давили, Женя. С поступлением с этим… Ну какой из нее аграрник? Ей бы реализоваться во что-то литературное, гуманитарное, ей-богу.

— Ой, мама, не выдумывай. Главное, пристроилась, учится. Захочет — перейдет на другой факультет, она же не маленькая, чтобы есть, что дают!

Даше захотелось сжаться в комочек, спрятаться внутри вешалки, в войлочной темноте.

Она ведь только привыкла к факультету и даже завела подружек. Все нормально и так. Может же человеку быть нормально и так! Не всем хочется "реализовываться", лететь в недосягаемую высь и восхищать весь мир!

Вечер зажег в окне двойную луну-лампу. В большой комнате смотрели телевизор, чисто прибранная кухня была отдана Даше под занятия. Она закрыла книгу и, поколебавшись, съела еще коричный рогалик. Негромко бормотало радио.

"... аборты запретить, алименты отменить и наказания за изнасилования — и мы решим демографическую проблему!.."

— Что за ерунду ты слушаешь? — в кухню вошла мама, громко поставила чашку в раковину.

— Не знаю.

— Так выключи!

──────── • ✤ • ────────

Утром бабушка уехала к врачу, настояв на том, что прекрасно обойдется без сопровождающих лиц. Папа хрустел газетой, вздыхал. 

— Вареники кривые…

— Что? — спросила Даша.

— Кривые, говорю, все, — папа так и не вынырнул из-за газеты. — Потому что мама волнуется. Шура, вишь, ездила в Турцию, и все уши ей прожужжала. 

— И что?

— А то. Нам-то пока не светит.

Даша поежилась и стала собирать посуду со стола.

Маме дали зарплату в мешке. Это было очень смешно и грустно одновременно: холщовый мешок весил больше семи кило, пока мама с коллегой-подругой волокли его домой, нашутились и про гномов, и про нищих, а потом вывалили все эти каламбуры на домашних. У хозяина фирмы в собственности был платный мост, и мелочью, которой расплачивались водители, хозяин выдавал зарплаты на некоторых своих предприятиях. Мелочь — это еще хорошо. Иным до сих пор платили товаром, который люди потом пытались продать на барахолках за бесценок — лишь бы обзавестись хоть какими-то наличными.

Жизнь понемногу налаживалась. Можно было даже позволить себе интернет — полчаса в день, не больше. Папа ругался, когда получалось все-таки больше… Но там столько интересного! Столько людей. Можно наблюдать за ними, оставаясь невидимкой. 

С Витей Даша переписывалась по электронной почте. Папа тряс руками над головой:

— У нас в молодости были только бумажные письма — и все! У тебя и телефон его есть, в конце-то концов! Вы разбалованы веком технологий! 

Даше стыдно было за этот пафос, совершенно неуместный по такому мелочному поводу. 

Сессия подходила к концу. С тополей летел горячий пыльных пух. Даша медленно брела по аллее. Домой не хотелось — там было душно и снова не было бабушки, а значит, родители вечером непременно найдут повод поругаться. Чокер на шее расползся и колол сбоку. Даша почесалась, стараясь поправить пластиковые хвостики, но те разошлись еще сильнее. Выкинуть его, что ли? Или все-таки попробовать починить?

Из-за гаражей доносились крики детворы. Сидя на корточках, они галдели и пихались плечами, напоминали шумную стаю голубей, слетевшихся на батон хлеба у мусорки. Шум стал громче, из плеска рук и мозаики цветных вихров выскочили трое. Двое высоких бежали за третьим, мелким, а догнав, повалили на землю, принялись мутузить. Присмотревшись, Даша с ужасом опознала джинсовку Андра.

Увидев приближающуюся Дашу, хулиганы оставили свою жертву и порскнули куда-то в кусты за гаражами, послышался натужный звон заборной сетки, и все стихло.

Даша пыталась промокнуть Андру нос, но он тряс головой и все только больше размазывалось. 

— Что за игры у вас такие? Что после них нос бьют?

— Сотки, — хмуро буркнул Андр, глядя в зеленые доски скамейки. — А я ничего не сделал. Правила должны быть для всех!

— Не знаю такой игры. Ну и не ходи к ним тогда. Если они такие драчуны!

Андр еще пуще надулся и упрямо поджал губы. 

Компания за гаражами собиралась каждый погожий вечер. Даша, проходя мимо, каждый раз замедляла шаг, выглядывала куртку Андра. Потом увидела, как тот считает и комкает в карман… деньги?!

— Это не для детей! — Даша тщетно пыталась подобрать правильные слова. — Просто так играть еще ладно, но на настоящие рубли?! Это нельзя, опасно!

— Папа мне разрешает, — Андр глядел исподлобья.

— Разрешает — значит не запрещает? Так это называется? Он в курсе твоих игр вообще?

Андр скривился и убежал. Даша не стала догонять. Конечно, жаловаться Майору она бы не стала, и Андр прекрасно знал об этом. Сказать Вите? Или не стоит? Как хорошо было раньше: обо всем можно было рассказать маме. И она обязательно придумала бы выход…

У Вити тоже экзамены были в разгаре, он стал звонить реже, но часто по ночам, ближе к утру, писал по имейлу длинные послания о том, как он любит Дашу и как они будут жить потом. Потом, когда все кончится. Так странно… По телефону он был совсем другим, немногословным и далеким, словно вслух и письменно с Дашей общались разные люди. 

Хотя потом Витя как-то позвонил тоже ночью — хорошо, родители были у друзей на годовщине — и твердил, что любит очень сильно. Только голос был какой-то странный, фразы путались друг с другом, как провода в компьютерном корпусе. Даша не смела перебить, не смела ничего спросить, только угукала, показывая, что слышит. Не мог же Витя быть пьяным, верно? Наверное, просто совсем замучился в своем университете, да и по времени у него еще не такая уж поздняя ночь.

Грязный пух прибило к земле, унесло потоками дождей, воздух стал душистым и прозрачным. Настало счастье. Витя сказал, что Анжела уехала в какую-то командировку, далеко, в Европу. Хотела и его взять, но у Вити — очень вовремя — перенесли дату последнего экзамена и предложили практику. Витя придумал пригласить Дашу к себе, Дашу и Андра. И прислал деньги на билеты, даже на такси!

Майор неожиданно легко согласился отпустить сына с Дашей, собрал ему сумку в дорогу — какие-то батончики, чипсы. Даша запаслась куда лучше, но все равно переживала, что им не хватит еды. В итоге за время пути не съели и половины. Андр впервые ехал в поезде. Он не бычился, не спорил, слушался Дашу беспрекословно — словно и не было инцидента с "сотками" и Андр снова стал милым мальчиком, каким всегда был. 

Называя таксисту адрес, Даша снова боялась — вдруг завезут не туда? Или куда-нибудь в лес, а там ограбят и убьют, как в новостях… Но машина не съезжала с хорошо освещенных городских улиц. Даже если таксист — бандит, то наверное, пожалел женщину с ребенком… Даше стало смешно, Андр с удивлением глянул на нее и тоже зафыркал, прикрывая рукой рот. 

Витя встретил у подъезда, коротко и крепко обнял, подхватил на руки Андра, который снова пыхтел — только теперь уже мокро, уткнувшись в шею брату. Даша взяла сумки и пошла следом, неуверенная, потерянная в мятущемся свете ветряных фонарей. Даже воздух в столице пах чем-то чужим, неуютным. 

Даша ждала, что Витя приведет их в свою квартиру, но он открыл ключом дверь в какой-то музей. Даша сразу поняла: это дом Анжелы. 

— А тебе… нам… можно? — прошептала Даша.

— Конечно, — дернул плечом Витя. — Ну, слезай, — скомандовал брату. — Ванная дальше по коридору, кухня вон там. Ужин я сготовил.

Квартира казалась неестественно тихой — быть может потому, что была слишком большой. Даша ощущала себя воришкой, забравшейся к миллионеру. Вот-вот сработает сигнализация и их всех арестуют, как в сериалах… 

Андр с восторгом бегал по дому, рассматривал все и трогал. Было трудно удержаться и не одергивать его. В конце концов, даже если что-то сломает — Вите лучше знать, что здесь можно, а что нельзя. 

Витя постелил Андру в одной из комнат, а Дашу повел в главную спальню. Там стояла огромная кровать — в два раза больше бабушкиной. Даша несмело потрогала хрустящую подушку, резко пахнущую то ли стиральным порошком, то ли духами. Далеко внизу приглушенно гремел и гомонил чужой город. А они тут — на самом верху, словно насекомыши в качающейся чаше цветка. Один удар градинки — и…

Даша разделась в темноте и легла, натянув одеяло до самого носа, страшась непонятно чего. Ведь они с Витей — вместе. Они уже занимались этим и раньше. Они любят друг друга, они впервые совсем одни, вдвоем, на настоящей красивой постели, и никто не побеспокоит их до самого утра.

— А она точно не вернется? Не передумает ехать?

— Точно. Она уже из Брюсселя присылала фотки.

Даша поерзала, пытаясь устроиться поуютнее. Вздрогнула, когда рука Вити взяла ее руку — как будто несмело. Как будто в первый раз. Взяла и замерла так, окутывая теплом.

— Тебе нравится?

— Что?

— Квартира. И вообще.

Люстра посверкивала в полутьме льдистыми гранями. 

— А. — Даша пошевелила ногой хрусткое одеяло. — Красиво, да.

— У нас будет такая же, обещаю.

— Совсем не обязательно.

— Обязательно.

— Мало тебе беспокойств, Вить? Сначала доучиться надо. Целых три года.

Он придвинулся, положил тяжелую вихрастую голову ей на плечо.

— Постараюсь побыстрее, все что смогу, сдам экстерном. Буду и летом заниматься, закончу раньше. Год, полтора. Максимум. Я вытяну, клянусь.

Даша вздохнула.

— Глупый.

— Сама такая, — в голосе слышалась улыбка.

Потом они уснули, так и не расцепив рук. 

Утром Даша проснулась первой. В гулком чужом доме она никак не могла согреться и пожалела, что не взяла вязаную кофту, а ведь мама говорила — пригодится! За окном тихо щебетал и серел рассвет.

На кухне осталась грязная посуда, крошки. Даша побоялась разбудить кого-нибудь стуком тарелок и отложила уборку на потом. К окнам старалась не подходить: от высоты становилось не по себе. Она заглянула во вторую спальню, собрала разбросанную одежду и сложила на стул у кровати. Андр спал, раскинувшись морской звездой, челка свешивалась набок смешно, как у мультяшки.

В ванной комнате в шкафчике хранилась косметика. Рядком стояли сверкающие цилиндрики помады. Даша осторожно раскрыла и понюхала один. Пахло иначе, чем родная "Кики". Все названия незнакомые, импортные, конечно. Таких не продавали, наверное, нигде, кроме столицы. Фигурные флаконы с духами решила не трогать: вдруг потом запах не отмоется. На полке аккуратной стопкой лежали полотенца. На обратной стороне двери висело несколько банных халатов. Интересно, это все женские?

Витя ведь говорил, что до восемнадцати ничего не обязан этой Анжеле. Но он так свободно чувствует себя тут, в ее квартире. В спальне. Будто не первый раз. Что, если они уже… Нет, Витя бы рассказал.

Вчера сил не осталось даже чтобы умыться как следует, и Даша решила искупаться, пока все спят. Тем более, тут такая ванна!

— Даш, это ты? — раздался шепот из-за двери. — Можно войти?

Даша подтянула колени к груди, хотя пена и так надежно скрывала, как одеяло.

— Входи.

Она смотрела, как Витя, фыркая, плещется в раковине и чистит зубы, и почему-то умирала от нежности. Почему не вчера, когда все было так романтично, как в кино, а теперь, в неловком и немного смешном положении? Витя обернулся, подошел и присел на краешек ванны. На щеке у него осталась голубая ниточка от полотенца, Даша протянула руку и смахнула ее, потом, расшалившись, мазнула по носу, оставив клочок пены. Витя склонился, холодно и мятно поцеловал в губы.

— Хочешь… сейчас? Пока Андр спит. Я все купил.

— Что — все?

— Ну… презервативы.

— Что, прямо в ванне?

— Если хочешь.

──────── • ✤ • ────────

Даша с таким страхом смотрела на машину, что Вите стало и смешно и немного стыдно. Андр-то что — он за три минуты облазил ее всю, побибикал, потыкал во все кнопки и рычаги, чуть ли колеса на вкус не пробовал. А Даша стояла в углу гаража, таращась на красную "Тойоту", как на чудовище.

— У тебя же нет прав? — неуверенно спросила Даша.

— Скоро будут. Анжела учит меня водить. Это удобно — он пожал плечами, — можно не задумываться, работает еще метро или нет. Да и вообще. К вам смогу приезжать.

— Да ну, — фыркнула Даша. — Ты уже забыл, какие у нас улицы?

С неба сыпались жгучие лучи, отскакивали от витрин, стекол пролетающих машин. Андр в Витиных солнечных очках бегал по всем попадавшимся по дороге бордюрам и стенкам, сыпал вопросами про город, дома, памятные таблички, которые были тут повсюду. Большинства ответов Витя не знал. Даша сказала, что Андр наверняка пойдет учиться на архитектора. Андр возразил, что это слишком скучно звучит, и лучше он пойдет учиться на певца. 

Потом ели шашлыки в парке, и Витя рассказывал о своем — об учебе, физике, роботах, которых к ним привезли на выставку аж из Японии, о лаборатории. Конечно, его не всегда понимали, но слушали.

Было так хорошо, легко. Андру купили бандану, потом он выпросил мелочь на ядовито мигающие игровые автоматы. Витя смотрел на него и удивлялся. Уже совсем большой, не похож ни на Майора, ни на него, Витю. Вообще ни на кого. Хорошо, что у младшего все в порядке, Майор его, кажется, любит. По крайней мере, не ненавидит. Ну и со слов Даши он стал меньше пить, значит, дома относительно безопасно.

Город шумел, подмигивал зажигающимся неоном сквозь розоватый вечерний туман. Впереди возвышался угловатый силуэт, отражающий закатный огонь.

— Вау, это что, небоскреб?! — воскликнул братишка.

— Ага. Строили и бросили. 

— Стекля-янный! — с восторгом протянул Андр. — И синий! А почему не достроили?

Даша фыркнула:

— Ждут, пока ты отучишься и достроишь.

— Пойдем, потрогаем?

— Нет, там же стройка, опасно и все огорожено.

— Ну пожа-алуйста! Я потом ребятам скажу, что трогал настоящий стеклянный небоскреб! Круто!

Пролезли под забором. Внутри было темно и мусорно, но сторожей не наблюдалось. Внутри — еще темнее. Под ногами на лестнице скрипело битое стекло. Витя молчал, хотя ему было страшновато, но Даша с Андром почему-то совсем не боялись, смело шли наверх, с хохотом натыкаясь на стены и друг на друга.

— Осторожно, арматурина торчит!

— Ой, какие здесь стены сырые, фу.

— Поднимемся на самый верх? — с восторгом предложил Андр.

— Может, не надо? — неуверенно возразила Даша. 

— Поднимемся, раз пришли, — пожал плечами Витя. Шанс, что их заметут, был мизерным, но если все-таки заметут — хотя бы будет, за что.

В центре здания зияла пустота, сквозь стеклянную крышу едва просвечивало гаснущее небо. Разбитые стеклянные лифты щерились прозрачными клыками.

Кое-где на стенах виднелись росписи краской, но здание выглядело в целом на удивление прилично для заброшенной стройки. Ноги побаливали после целого дня гуляний, да еще лестницы. Но открывшийся вид того стоил. Юго-восток столицы и огни, огни, ровные линии улиц — расчетная сетка до самого горизонта, тонущего в теплой дымке. Ветерок шевелил волосы. 

Они были здесь не одни. У противоположного выхода расположилась компания, в низком бочонке горел костер. Витя напрягся, но потом разглядел среди сидящих у огня людей девушку с совсем маленьким ребенком — и почему-то успокоился.

— Не бойтесь, мы не бомжи, — крикнул кто-то.

Другие захихикали.

— Хотите зефирок? Или пива?

Костер на крыше стеклянного небоскреба казался чем-то слишком фантастическим для реальности. А люди оказались веселые и хорошие. Один из мужчин снимал все происходящее на видеокамеру, и Андр немедленно прицепился к нему, прося показать как она работает и поснимать чуть-чуть… Девушка отложила уснувшего ребенка на подстилку и достала гитару. Витя нашел Дашину руку. Они слушали песни и молчали. Просто молчали до утра, как и в прошлую ночь.

──────── • ✤ • ────────

Счастье кончилось слишком быстро. Хозяйка вернулась, заполнила квартиру своим запахом: резким, сладким, с нотками спирта и бензина.

— Очень удачная получилась поездка. — Анжела небрежно отбросила мокрые волосы назад, поправила ворот бархатного халата. — И тебе халтурку заодно нашла.

Витя вопросительно поднял брови.

— Напишешь работу для одного полезного человечка. Он швейцарец, тоже занимается математикой.

— Работу?

— Да. Ты ведь пишешь ее?

— Я… пишу мою работу.

— Допишешь, сдашь нам, и он поставит свое имя, — Анжела посмотрела в глаза чуть насмешливо. — Ну что ты губы жуешь? Ты хорошо заработаешь. 

— А ты? — зубы стискивались сами собой, Витя впервые ощутил такую сильную злость — тяжелую и гадкую, как шевелящаяся в желудке змея.

Анжела вздохнула.

— Так делаются дела. И в ученой среде тоже, не строй иллюзий. Все мы люди. Какая разница? Тема интересная, условия тебе созданы идеальные. До твоей собственной докторской еще учиться и учиться, найдешь себе тему получше. Эта разве совершенна? 

— Нет совершенных тем.

— Вот и давай, работай. Срок у тебя до января.

Так делались дела. Так много времени приходилось посвящать всякой ерунде: знакомствам, ресторанам и банкетам, где сверкали бриллиантовые икосаэдры мужских запонок и концентрические золотые кольца дамских ожерелий. Где надо было улыбаться и молчать, даже когда другие городят чушь. Делать вид, что так и надо. Зачем это все? Почему нельзя просто работать, касаться далеких звезд вселенной, протягивая к ним руку сквозь мириады чисел?

Вместо дурацких ужинов он бы лучше сидел допоздна в лаборатории, перепроверял вычисления, учитывая неопределенность измерений и фоновые погрешности. Скучная рутина по сравнению с разработкой собственных идей, но стопроцентно лучше, чем просиживать зад на бархатных стульях!

К осени Анжела стала наглее. Откровенно пялилась, когда Витя переодевался. Открыла дверь в ванную и глазела, как он моется под душем. Спина, конечно — ничего такого, да и попа у всех одинаковая, но все равно… Раз, провожая в университет, поцеловала в губы. Не терпелось ей… Вите не было неприятно физически, скорее, душевно. Было стыдно перед Дашей, чем дальше — тем больше. Хотя они ведь знали, что так будет. Это тоже мешало жить и делать настоящее дело. В жизни все должно быть ясно и спокойно, чтобы мозг не тратил энергию впустую. В идеальной жизни… 

Витя работал. Он бы все равно не смог не работать. Голова болела порой и нос кровил, как в одиннадцатом классе. Хорошо, что у Анжелы всегда находились таблетки на все случаи жизни. Он работал, сглатывая тошноту, спрятаться все равно было некуда: числа тоже выедают мозг, но делают это менее жестоко, чем люди. Для чисел — не жаль.