Люби меня по-французски

Раз это так неизбежно

Гости из будущего

На месте парка когда-то располагалось кладбище. А еще раньше — капище Мораны. В кустах можно было наткнуться на надгробие, возле детской площадки сурово поджимали губы выщербленные идолы. На скамеечке хорошо дышалось и размышлялось, про это укромное местечко знал лишь один Витя. Он часто сидел там после занятий, уйдя глубоко в мысли, в мир, из которого никто здесь не мог его вытащить. По крайней мере, пока в кармане не задрожит моторола. Хотя и тогда можно еще повитать в иных измерениях, делая вид, что не услышал. Мобильные телефоны придумал злой гений. Без них было куда лучше. 

В сентябре Витю взяла к себе другая пара ученых. Проект захватил: Вите позволяли предлагать свое, не только делать грязную работу по проверке. Модель разрабатывалась этапами, и на каждом — анализ качества. И сидели за расчетами они все вместе. Там не было ничего лишнего — никаких разговоров не по делу, никаких запутанных эмоций. Максимум — дискуссии об эффективности по Байесу или статистических выбросах.

Даже когда при очередном прогоне результат не сходился и нужно было переписывать с нуля — Витя не ощущал никакого разочарования. Только азарт. Логарифмические графики снились по ночам. У кровати росла стопка исписанных листков, вырванных из тетрадей. Анжела покупала красивые, солидные кожаные папки и блокноты, но они просто валялись в ящике или на столе, золоченые вензеля зарастали пылью. Такие вещи — они для швейцарских математиков, неспособных самостоятельно проверить состоятельность пришедшей на ум идеи. Показушные и пустые.

Январь наступил, забрав с собой плоды наработок за почти полтора года. Деньги не радовали, может быть, потому что Витя не держал их в руках: они остались набором цифр на экране. Утешал себя тем, что эта сумма — первый кирпичик будущего фундамента той жизни, о которой он мечтал. Вернее, они с Дашей. Так что на самом деле иностранный бездарь заплатил за иллюзию: идеи-то никуда не исчезли, остались в Витином мозгу, и, возможно, в чем-то Анжела права — позже они трансформируются в нечто более сложное и интересное. 

Письма, смски и даже разговоры по телефону — не встреча вживую. Вживую с человеком можно молчать и все равно при этом общаться. А что телефон? Холодно, отстраненно, как сводка новостей по телевизору. О чем Витя мог рассказать Даше? Про обработку неопределенности в параметрах модели? Преобразование гиперреализации в реализацию?

— Все падали на ступеньках, внизу гололед и снег! Службы-то не почешутся лишний раз. А Сеня, помнишь, я говорила, он со мной учится? Так вот Сеня пригнал трактор к универу и расчистил двор сам! Его за это отчитали, конечно. Но не выгнали. — Витя вздохнул, украдкой глянул на часы, но Даша будто заметила и обиженно прогундела: — Ну хоть притворись, что тебе интересно!

— Я устал.

— От чего?

— Смеешься, что ли? Слушай… Давай просто… Короче, мне завтра рано вставать. 

— Ну, пока.

Она не скрывала разочарования. Витя проанализировал себя и понял, что ему наплевать. На миг стало так страшно, что даже голова закружилась. Потом прошло.

──────── • ✤ • ────────

Андр совсем перестал заходить, но Даша стала забегать к ним, готовить еду, пока Майора не было дома. Андр был не против, что думал по этому поводу Майор, никто не взялся бы предположить. Но противни с пирожками и кастрюли пюре успокаивали. Давали ощущение собственной нужности. Иллюзию дополнительной связи с Витей. Андр был совсем не такой, как старший брат, с возрастом мальчик стал закрытым и молчаливым. Даже если помогал раскатывать тесто, ничего не рассказывал и неясно, слушал ли, что рассказывала Даша. Она уже не помнила, когда в последний раз видела на его лице детскую счастливую улыбку — с ямочками и ожиданием чуда. Найти с подросшим Андром общий язык оказалось сложно, так странно… Словно прошлый забылся, и теперь они снова два иностранца, ни бельмеса не понимающие на чужом наречии. Может, совместную лепку из теста кто-то наверху по ошибке засчитал за постройку Вавилонской башни?

Папа подкрался и шепотом сообщил:

— Я купил тур в Египет! Маме. Только т-ш-ш-ш. 

Даша обернулась.

— Денег занял, что ли? 

— Нет, конечно. Заработал. Иногда знаешь… — папа пошевелил пальцами в воздухе, — понимаешь в какой то момент, что главное в жизни — это не чертежи. 

— Значит, комп теперь мой? — хихикнула Даша.

— Он и так давно твой, — засмеялся папа. — Вот, это тебе, — протянул пачку дисков. 

— Ого! — Там были сборники хитов и даже какие-то игры. — Спасибо, пап. 

— Думаешь, маме понравится подарок? — он нервно пригладил виски.

Даша смотрела и улыбалась, хотя хотелось заплакать. Папа постарел, лысину прикрывали трогательные три волосины. 

— Думаю, она будет счастлива.

Женя —  очкастый парень, с длинным лицом и узкими плечами — как-то подсел к Даше переписать конспект. А потом стал все чаще тереться рядом, подносить куртку из гардероба, хотя никто его не просил. Угощал теплыми конфетами из кармана. Принес герань в горшке. Пусть необычно, но это все же цветы. Витя не дарил ей цветов ни разу. Не то, чтобы они были очень нужны… Подружки смеялись, что Даша — сердцеедка, вон за ней парень бегает, а ей наплевать.

Женя не признавался в любви, слава богу, но все время был рядом. Списывал, давал списать у себя. Что-то говорил, она что-то отвечала. Пустые фразы, мираж каких-то отношений, которые даже дружбой толком назвать нельзя. Когда люди дружат — они хотя бы интересны друг другу. Однако резко оттолкнуть было как-то неловко — человек ведь старается, хочет порадовать. И папа вот не раз говорил: связи — главное, чем надо заниматься во время учебы. Кроме самой учебы, конечно. Поэтому Даша мешкала, и чем дольше это длилось, тем более неудобным становился воображаемый разговор-расставание. Да и после чего расставаться? Между ними ничего и не было.

— Сходим со мной в клуб? В компьютерный, — Женя поспешно снял очки, запотевшие от перепада температур, протер краем серого шарфа. — С друзьями тебя познакомлю.

Даша колебалась — с одной стороны, она привыкла к Жене и он стал казаться уже не чужим человеком, а приятелем, хоть и не другом. Она никуда не ходила сто лет, в жизни все словно застыло и уже начало плесневеть. Новый опыт — это полезно. Даша никогда не бывала в клубах — ни в компьютерных, ни в каких-либо еще. Но с другой стороны… у нее есть Витя. Что бы он сказал? Однако Даша с Женей ведь же ничего такого не делают. Просто общаются. Женя ей даже не нравится в этом самом смысле, ни капельки! Вот Даша ему — кажется, да. Ну и что? Теперь сидеть в подвале и бояться, как бы кому не понравиться?! И это ведь не свидание, там будут какие-то его друзья.

Клуб находился в подвале с облезлой зелено-белой штукатуркой и бетонным полом. Под потолком лениво крутились вентиляторы, узкие окошки едва пропускали тусклое февральское марево. Светились десятки экранов, и вместе с ними светились луны-лица: голубые, зеленые, красные… У входа сидел, тоже уставившись в компьютер с какими-то таблицами, помятый мужчина неопределенного возраста, в очках и с бородой. Он даже не взглянул на вошедших, только многозначительно побренчал стоявшим на столе пластиковым лотком с рублями.

Компания у Жени подобралась из таких же неулыбчивых очкастых парней — кто с ровной челкой до глаз, кто выбрит наголо. Разговор поддерживать они совсем не умели, да и старались ли? Шугались от Даши, Даша — от них. А когда сели на разнокалиберные стулья и уткнулись в экраны, то и вовсе забыли о ее существовании. Даша понаблюдала за тем, как по карте перемещаются какие-то человечки, но быстро заскучала. Заняла свободный компьютер и полезла в сеть — без цели, просто за всякой всячиной. 

В первый раз ее разбудили крики: кого-то выгоняли, он ругался громко и матерно. Душный воздух полнился запахом нагретых проводов, пыли и пота. Даша снова положила голову на локти.

— Эй, нам пора, — Женина рука легла неприятно близко к шее, потрясла за плечо.

— Да я не сплю, — зевнула Даша, протирая глаза.

Силуэты Жениных друзей один за другим растворились в темных подъездах, а сам он очевидно решил проводить Дашу до дому. Сунув руки в карманы, топал рядом, размашисто и неуклюже раскидывая ноги, что никак не вязалось с закованным в неподвижности туловом, и рассказывал о какой-то игре. Даша не понимала и половины слов, но вежливо кивала и улыбалась в нужных местах. 

— На чай не пригласишь? — спросил Женя в ухо.

— Какой чай, уже ночь, — Даша поежилась, тронув холодную ручку подъездной двери. — Но спасибо, что проводил.

— Та любой бы проводил, — махнул рукой Женя, едва не задев столб. — Уже ночь.

На Дашу внезапно накатило раздражение — и за этот дурацкий вечер, и за еще более дурацкое "та"... 

— Пока, — сухо сказала она.

Женя втерся в дверную щель, гулко забухал по ступенькам следом. Лампочки не горели. Уже у самой двери в квартиру Даша повернулась к нему, чтобы опять попрощаться — неловко и снова раздражающе — сколько можно? И тут в кромешной тьме ощутила давление тяжелого тела и запах чужой слюны, мазнувшей по щеке.

— С ума сошел?! — зашипела Даша, отталкивая Женю прочь, в темноту. 

— А что такого? Ты вроде не против была.

— Против! У меня, вообще-то, жених есть!

— Это который уехал? Даш, ну реально, так нельзя.

— Не тебе решать, чего мне нельзя!

— Та нормально вообще, — голос стал злым и каким-то не по-мужски писклявым, — Как конспекты брать и конфеты есть это да, а теперь нет?!

Даша молча открыла дверь и, вскочив в квартиру, провернула ключ. 

— Что там за скандал у вас? — мама сонно почесывала голову, стоя в прямоугольнике светящейся ванной комнаты.

— Так, ерунда, — выдавила Даша дрожащим голосом.

Она написала о произошедшем Вите. Зачем? Не взялась бы сказать. Он ответил под утро, чередой гневных сообщений. Даша закусила угол одеяла, чтобы не разбудить родителей нервным смехом. Ревнует. Надо же. А вот этот эпитет уже чересчур.

"Кто бы говорил", — бросила Даша в пустоту виртуальной реальности и выключила телефон.

Разобраться в себе. "Для этого существует молодость" — говорилось в какой-то из прочитанных книг. Но быть может, не только молодость? И разбираться можно всю жизнь… и так в итоге и не разобраться. Это ведь тоже наверняка бывает? А разобраться в себе в контексте отношений с другим человеком, кажется, вовсе непосильная задача. Или бросить к чертовой матери и списать на то, что это и есть разница между мужчиной и женщиной, и им никогда не дано полностью понять друг друга…

──────── • ✤ • ────────

Мама подкладывала глянцевые листы под рассаду. "Женская яйцеклетка вырабатывает золото"*. Ядовитые цвета журнала выцвели от солнца и воды. На лоджии пахло теплой землей и листьями. Даша закончила поливать нежно-зеленые пушистые росточки, склонилась, вдыхая аромат. Совсем крошечки, и пока что все одинаковые — и помидоры, и перцы, и петрушка. Этим летом родители собирались снимать домик у тети Тосиных родственников и вырастить несколько грядок овощей. "Поправить витаминный баланс", по выражению бабушки. Она горбатиться на огороде не жаждала, летом планировала остаться с Дашей, в городе.

Даша подрабатывала секретарем в мелкой фирмочке по пошиву трикотажа. Дни шли за днями, как лошадки на карусели. Неужели это вся жизнь? Работа, учеба, уборка, потом снова работа, работа… Но чего иного желать — тоже непонятно, мечты казались слишком эфемерными, словно ускользающий сон, который забываешь сразу, как проснешься. С первой зарплаты удалось отложить почти все — тратить на модные тряпки глупо, книги можно взять в библиотеке. Может, потом однажды захочется чего-то эдакого особенного, и деньги пригодятся. Если не сгорят, конечно, как у родителей в девяносто восьмом. Но уж настолько пессимистично смотреть на мир не хотелось вовсе.

В начале апреля внезапно приехал Витя. На своей машине, блестевшей на темнеющем снегу во дворе, словно кто-то уронил в грязь огромную барбариску. День рождения Андра отмечали с размахом — вдруг оказалось, у мальчика много друзей, и не только из школы. Они смеялись, ели купленные Витей разносолы, играли, шутливо сражаясь за джойстики, выбегали на улицу и снова возвращались в дом. Даша ощущала себя лишней, чужой, хотя Андр пригласил ее сам и всем друзьям рекламировал Дашин пирог с капустой. Витя тоже не пытался влиться в общее веселье. Майор сидел на кухне с ноутбуком, какой-то размякший и унылый, но главное — спокойный.

— Прогуляемся? — Витя взял ее руку своей, горячей и крепкой.

Приходилось идти осторожно: солнце било прямо в глаза, под ногами то и дело темнели лунки с оттаявшими собачьими "подарками".  У обочины Даша брезгливо подняла ногу над очередной подозрительной проталинкой и увидела, что это не дерьмо, а чьи-то ключи с бесформенным темным брелком. Много секретов хранит зимний снегопад…

Витя свернул в сторону торгового центра — новенького, слишком шикарного для их захолустья.

— Ты хочешь… прямо туда, внутрь? 

— Ну да, а что? — Витя обернулся.

— Да так, ничего.

Может, все-таки стоило потратиться на модные тряпки? Даша стиснула Витину ладонь. Было немного боязно — вдруг выгонят? Но все обошлось. Внутри пахло свежей краской, сновали люди. В нишах стояли красиво подсвеченные пальмы. От ярких вывесок, отражавшихся в полированном полу, зарябило в глазах. 

— О, классно, тут бар сделали, — Витя потянул Дашу за собой. Она старалась смотреть вниз, чтобы не встретиться взглядами с каким-нибудь работником, а если не дай бог еще и спросят что-то… — Садись, чего ты?

Витя уверенно заказывал питье, называл марки… Человек за стойкой — бармен? Ведь так? — уважительно кивал, снимал с полок бутылки, встряхивал серебристый стакан.

— Будешь что-нибудь?

Даша отчаянно помотала головой. Сидеть на таком высоченном табурете было неуютно: как на не в меру длинном пеньке! Когда бармен ушел куда-то, стало полегче дышать. Даша смотрела, как Витя, опершись на стойку, прихлебывает из стакана нечто со льдом. С потолка свешивались лампы в старинном стиле, освещали полированное дерево, металл, запотевшее стекло, покойно лежащую руку с красивыми длинными пальцами, аккуратно подпиленными ногтями.

— Это так странно, — сказала Даша. — Я думала, после того раза с водкой… Ты не сможешь пить. Никогда. 

— Водку — нет, — пожал плечами Витя. — Коньяк, виски, коктейли. Помогает расслабиться, — он отпил еще, протянул ей стакан: — Хочешь попробовать? Это вкусно.

— Нет, спасибо. 

Он расстегнул куртку, вытащил шарф, морщась, растер шею. Даша задохнулась, на миг увидела темное, страшное, какое-то длинное пятно прямо на яремной вене.

— Это что?! — она оттянула ворот больше, вглядываясь. — Тебя что, били? Как в школе?!

— Нет, — смутился Витя, убрал ее пальцы своими, ледяными и мокрыми.

Даша молча пыхтела от злобы. 

— Это она? Она такое с тобой?..

— Да какое "такое"-то? — усмехнулся Витя. — Подумаешь, синяк. Анжела просто любит… вот так. 

— Вот так?! Это ненормально! — Даша всхлипнула от остро накатившей, какой-то отчаянной жалости: — Давай прекратим все это! Прямо сейчас, позвони и скажи, что ты решительно отказываешься…

— Я справляюсь! — выкрикнул он. — И не надо меня жалеть, я трахаю ее и кончаю от этого, если тебе важно!

Даша в смятении опустила глаза, схватилась за круглые края высокого стула, словно он действительно вырос над городом и зашатался где-то в вакуумно-пустом, холодном небе.

***

Мама, фальшиво напевая, собирала чемоданы.

— Как вы тут будете без меня? А? Я вам наморожу котлет. 

— Мам, я умею готовить, — буркнула Даша.

— Уметь и готовить — это разные вещи! 

— Ну мам, — она подошла, обняла за плечи, пухлые и мягкие, как обтекающее тесто. — Все будет хорошо. 

— Обещаешь? 

— Да. 

— Смотрите у меня! — мама шутливо погрозила пальцем, а потом вдруг кинулась к дивану, села и всплеснула руками: — Ой, не поеду я никуда! Если бы хоть вдвоем. А так… чего я там не видела?

— Пирамиды. И пальмы, например.

— Пальмы я видела в Феодосии, когда ездили в свадебное путешествие.

— Ну ма-ам. 

— Ладно, ладно. Привезу вам гостинцев. Я папе рубашек нагладила, в шкафу висят. Надо еще купить, может, там присмотрю. Ты следи, чтобы не ходил как бомж, а то знаю я его. Другим все — себе ничего.

Даша села рядом,прижалась.

— Ты у меня умница, — доверительно прошептала мама.

— Почему умница? — удивилась Даша.

— Учишься, работаешь, за Андром вот приглядываешь, — мама вздохнула и молча погладила по спине. Ничего не сказала про Витю, и Даша была за это благодарна.

──────── • ✤ • ────────

Соцсети — это странно. Как будто не люди, а реклама людей. Идеальные ракурсы, красивые фоны, рассказы о дорогом, далеком, чужом. Даша завела страницу только потому что Витя сказал, что завел свою. И теперь смотрела, смотрела… На фотографиях Витя был будто сам на себя не похож — как игрушка, очень красивая игрушка. Пальмы, море, белая рубашка, белые шорты. Парус. Волосы выгорели на солнце. Или вот это — в свитере крупной вязки, с бумагами в руках. Еще очков не хватает для образа. И чтобы облизнул дужку, глядя в камеру фотоаппарата… Куда с ним равняться какому-то унылому Жене? И вообще кому-либо? На одном фото у Вити был клоунский нос, на парном к нему носа уже не было, но ресницы и губы остались ярко накрашены. Пожалуй, над этой фотографией Даша сидела дольше всего и открывала ее чаще. Это все шутка, конечно, но смешно не было, только… волнующе. Очень странно и пугающе. Что еще она с ним делает? Даша положила ногу на ногу. Сердце колотилось. Очень стыдно. И очень жарко. 

Дом, учеба, работа, дом. Осень, зима, весна, лето. Снова лето. Даша приехала в столицу днем, и та показалась совсем иной, не похожей на город из того — прошлого — раза. Обилие людей, машин и света уже не вгоняло в оторопь, кое-какие места были знакомы. Даша добралась до Витиной квартиры совершенно самостоятельно. Зеленые клены красили брусчатку у дома серым кружевом, роняли незрелые вертолетики. 

— Привет, — Витя, с новой прической, пахнущий остро и чуждо, прижался к щеке, чмокнув губами у уха, словно в каком-то заграничном кино.

Они забрались на смотровую площадку возле университета, где рычали мотоциклы, смеялись люди в кожаной одежде и открывался шикарный вид на весь город. Однако теплый закат не мог сравниться с теми неоново-звездными далями, которыми любовались с этажа заброшенной стройки. Теперь все казалось каким-то чересчур вылизанным, чересчур правильным. Розовые облака, приличное место, невозможно журнальный, красивый парень рядом. Вот он накидывает ей на плечи свой пиджак…

— Я видела твои фотографии. Ну те, что… в сети.

Витя издал неопределенный звук, продолжая всматриваться в чуть кривоватую дольку солнца.

— Ты мне скажи правду, Витя. Ты на самом деле хочешь еще так жить?

Он посмотрел на нее, усмехнулся. Кажется, Даша совсем разучилась понимать его — раньше по изгибу рта сразу становилось понятно все-все, а теперь — тишина, остается лишь сам изгиб, невозможно манящий. Даша поцеловала со всей накопленной за разлуку страстью, и даже с языком. Витя мгновенно перехватил первенство, повел за собой. У Даши ослабли колени. Вот как он теперь умеет! — возникла мысль и растворилась вместе с последним лучом солнца. 

В машине пахло нагретой кожей, поверх — одеколоном Вити и еще какой-то сладкой отдушкой.

— Она извращенка, эта Анжела? Делает из тебя… женщину? — хотелось предъявить претензию, но голос получился неуверенным, томящимся.

Витя посмотрел в лицо, потом, не разрывая визуального контакта, открыл бардачок и вынул оттуда золотистый цилиндрик. Протянул Даше. Внутри все возмутилось: "Что это?! Зачем?! Ты что, совсем?!" но губы не произнесли ни слова. Пальцы обхватили теплый ребристый металл. Красить себя привычно. А вот красить парня... Рябиново-алый лег пятном на четко очерченный рот. У Даши дрожала рука, край слева чуть смазался. Витя точным жестом стер лишнюю краску, наклонился. Даша закрыла глаза, прерывистый вдох принес с собой жирный запах помады и дорогих мужских духов. 

Даша ощущала свое тело как отдельный организм-паразит, захвативший власть над сознанием. С открытым ртом, жадным настолько, что жрет все, что в него попадает: сладковатые от краски губы, горьковатый язык, щетинистый угол челюсти, соленые пальцы, сосок, плечо, снова губы. Все липкое, громко-горячее, душное и рябиново-алое. Вот что значит "трахаться", да? По-другому и не назовешь.