На «первое свидание», которое не было ни первым, ни свиданием, по мнению Бруно, сестры собирали его как на войну. Хорошо еще, что мама не увидела в этом столь невероятного события.

— Да, волосы в нашей семье — настоящее проклятие, — причитала Пепа, заканчивая погребение расчески в глубине его шевелюры.

— Но, по крайней мере, его наложил не я, — буркнул Бруно.

— Волнуешься, — заметила Джульета, положив ему руку на плечо.

— Нет, — вяло огрызнулся он. — Девчонки, хватит, я в порядке.

Чем дольше его собирали, тем крепче колотил мандраж.

— Ты надел не ту рубашку! — Пепа все-таки заметила торчащий из-под плаща воротник.

— Какая разница…

— Она мятая!

— Пепа, пожалуйста!

— Что?

— Не нагнетай.

— Как только ты сменишь рубашку!

Шипя сквозь сомкнутые зубы и чуя в воздухе запах грозы, Бруно пошел и надел другую рубашку. Ему не нужна буря в доме, ему не нужен разряд молнии в лицо, ему нужно просто довести внешний вид до удовлетворительного с точки зрения сестер и слинять из дома.

Пепа горела желанием проводить его через весь город, а Бруно судорожно отбивался, выдумывая новые и новые предлоги. Джулс, впрочем, смогла убедить Пепу не наседать, и Бруно, наконец, улизнул из дома. Не пройдя по главной дороге и десятка шагов, он свернул на окраину, собираясь пройтись по кромке леса.

Колотившееся, как припадочное, сердце начало успокаиваться. Забота сестер, конечно, приятна, но излишне суетная. Воспринимай они его «первое свидание» как обычный визит к подруге, он бы нервничал меньше. Мурашки бы все равно бегали под плащом и рубашкой, но не так буйно. Шаг бы ложился ровнее, предвкушение встречи не мешалось бы с беспокойством.

Выйдя к дому Таллистеров со стороны леса, он не решился вторгаться во внутренний двор и хотел было обойти по периметру, но тут кто-то напрыгнул сзади и зажал ему рот ладонью.

— Тс-с-с!

От резкого движения Бруно дернулся и чуть не скинул неожиданного седока.

— Извини, — шепнула Дженни на ухо, — просто не хочу, чтобы мама заметила, что ты пришел.

С этими словами она убрала ладонь и сделала шаг назад. Сердце еще колошматилось о ребра от испуга, но Бруно, обернувшись, неловко протянул руку. Хотелось как-то по-особенному поприветствовать: обнять, хотя бы коснуться. Дженни не запнулась ни на секунду, смело отвечая рукопожатием.

— Рада тебя видеть.

— Почему? — он тут же осекся и уставился себе под ноги. На плечи легла знакомая тяжесть. — В смысле, я тоже рад. А «почему» — это я про маму спросил.

— Наговорит тебе гадостей, — ни на секунду не сбившись, отозвалась Дженни. — Она с утра не в духе.

— Ругалась, что ты пропала? — сделал Бруно догадку, пока Дженни вела его вокруг дома.

— Ну, — девушка вдруг смутилась и заправила выбившуюся из косы прядь за ухо. — Скажем так, у нее была своя версия произошедшего, которая ее полностью удовлетворила. Я не стала ее разубеждать. — А твоя? И сестры?

— Все в порядке, никаких проблем. Но Джулс, правда, рассказала маме и Пепе о тебе, так что… Теперь им интересно познакомиться.

— Ох, ну… — Дженни скованно пожала плечами. — Как-нибудь, наверное… — она тут же перешла на шутливый тон, так что заминка почти забылась: — Как только пригласишь.

Бруно только улыбнулся. Познакомить Дженни с Джулс очень хотелось, а вот с Пепой и мамой… Как только он пытался это представить, голова инстинктивно втягивалась в плечи. Пока он мысленно паниковал, они прошли к пристройке с отдельным входом.

— Мастерская?

— Ага-а-а, — протянула Дженни, отпирая внушительный замок. — Ты бы хотел посмотреть? — в тон проникли нотки неуверенности. — Извини, я как-то не спросила, прежде чем тебя сюда тащить.

— Конечно, я хотел бы! — торопливо почти выкрикнул Бруно и тут же снизил громкость. — Я с радостью посмотрю твое место работы.

— Папа тоже там работает, но не сегодня, — Дженни пропустила Бруно вперед и зашла следом. — А у меня есть своя личная территория, сейчас увидишь.

Помещение было отделано досками, все: от пола до стен и потолка. В закуточке стояли веники и щетки. Рядом из стены выступала небольшая кабинка.

— Там мы работаем с твердыми породами дерева, — Дженни стукнула по стенке. — Чтобы микроскопическая пыль не расползалась по всей мастерской, фрезамиФрезером называется аппарат для обработки дерева, а фрезой — главный сменный элемент его оснастки. Фреза является тем режущим инструментом, которым осуществляется обработка деревянной детали. мы работаем внутри. Слишком долго нельзя: очень вредно для дыхания.

Дженни увлеченно принялась объяснять принцип работы инструмента, разрешив заглянуть внутрь кабинки. Странные конструкции из металла с насадками и ручками для Бруно выглядели совершенно непонятно. Но Дженни описывала их с такой любовью и взахлеб, что он легко поверил: эти машинки волшебные. Слова вдохновляющим щебетанием вдыхали в него восторг. Бруно смотрел, как светятся глаза Дженни, как в запале исчезают скованность и задумчивость, как она выдает одну мысль за другой, не глядя, какое впечатление производит, и терялся.

Закрыв кабинку, Дженни перешла к станку и образцам дерева, лежащим в беспорядке на столе и под ним. А, может, это такой причудливый порядок.

— Это мой станок, он просто чудо, — Дженни показала устройство. Что ж, оно было не такое непонятное, как предыдущие, Бруно даже смог бы его запустить и заточить что-нибудь. Наверное.

Пальцы Дженни ласково пробежалась по деревянной поверхности, Бруно засмотрелся. Он ничего не знал о резьбе, мягкости разных пород дерева, но все это вдруг засияло целым миром.

— А здесь можно найти сокровище, если покопаться, — Дженни окунула руки в огромный ящик с опилками и пояснила: — тут мы храним заготовки. О-па, гляди-ка. Нашла этого красавца не так давно. Может, выйдет из него что-нибудь.

Она держала на весу огромный твердый гриб так нежно, будто он был живым и хрупким. Умиление от этой картины затронуло Бруно всего целиком.

«Ты, похоже, попался». Но это не капкан в лесу, схлопывающий челюсти и дробящий кости. Это тонкая ловушка, тропинка из приманки, к финалу которой Бруно еще не подобрался. Он уже чувствовал подвох на середине пути, но не хотел возвращаться, даже оборачиваться.

— Прости, я не даю тебе вставить ни слова, — вдруг неловко засмеялась Дженни, вновь закапывая гриб в опилки. — Тебе интересно?

— Очень, — Бруно залюбовался ямочкой на ее щеке. — Ты интересно рассказываешь, — «И ты сама очень интересная», — мысленно добавил он. Ведь вслух это был бы перебор, да? — Расскажи что-нибудь о следующей работе.

— На самом деле у меня всегда несколько заготовок на разных стадиях, — но их показывать нельзя.

— Почему?

— Вдруг что-то пойдет не так, а я уже показала, — Дженни облокотилась на стол и посмотрела на него так, будто хотела рассмотреть доказательства, что ему можно доверять.

— Мне кажется, даже если так случится, нестрашно.

А что он вообще знает о страшно/нестрашно? Страшно ли, когда то, что ты делаешь не соответствует ожиданиям других? Страшно ли, когда вроде ничего и не обещал, а груз все равно давит на плечи?

Страшно.

— Страшно, — покачала головой Дженни в такт его мыслям, и он отступил. Даже не так, он сделал шаг навстречу.

— Прости. Я на самом деле понимаю.

Его ладонь легла близко к ее пальцам, но он не решился. Вчера они были ближе, куда ближе, но и смелости почему-то было больше. Казалось: легкое приключение, ничего не обещающее, не имеющее будущего.

Бруно снова ощутил давление на плечи и ссутулился.

«А почему ты не видишь с ней будущего? Может, потому что на самом деле ты его знаешь?»

Злость на себя почти оглушила, сбила и закрутила, и Бруно не заметил, как их пальцы все же переплелись. Кто сделал последний шаг? Бруно не уверен.

Дженни, с виду такая легкая, улыбающаяся и вдохновленная, будто нет никаких проблем, притягивала, но Бруно помнил про Кайо, про слухи в городе. Легкость — иллюзия. И он магнит тому, что ее разрушит.

— Не будем драматизировать, — Дженни провела пальцами по его костяшкам и потянула в сторону шкафа у стены. — Здесь у нас коллекция инструментов и… — он махнула рукой вдоль полок, — много черновых изделий, которые не получилось довести до ума. Но в них попадается что-то интересное.

С Дженни все что угодно интересно. Любая щепка превращалась в историю, образ, когда попадалась ей под руку. А он сам? Вдруг такой же осколок, в котором она увидела то, чего нет? И вдруг он слишком острый с краю, чтобы брать в руки?

Дженни указывала то на одну фигурку, то на другую и рассказывала, чем они должны были стать, но не стали. Иногда она улыбалась, если считала задумку забавной, но невозможной, а иногда — грустно вздыхала. Бруно чувствовал, что нашел себя в этом шкафу. Это все — он. Каждая несчастная статуэтка или рельеф с изъяном. Каждый кусочек дерева, на котором дрогнула рука создателя, и один маленький элемент исправить уже не получится.

Экскурсия подошла к концу незаметно, Бруно даже не заметил, как они обошли всю мастерскую. Дженни прижала указательный палец к губам и показала на дверь. В ушах застучало от волнения.

Пол под ними чудовищно скрипел, а Бруно еще и плохо понимал, куда идти, потому что подниматься на второй этаж в комнату Дженни он морально не подготовился.

Едва он представлял, как может оказаться там, то в горле пересыхало. Может, он слишком трепетно относился к Касите и собственной комнате, а на самом деле в этом ничего такого. В конце концов, они спали рядом в сарае… Бруно споткнулся, громко скрипнув полом, а в ответ на взгляд Дженни замотал головой, краснея. «Просто забудь!»

Но она и не пригласила: они на цыпочках прокрались на кухню. Дженни отдала ему корзину, а сама начала складывать туда еду: пирожки, нарезанный хлеб и сыр. Бруно послушно подхватил глиняный кувшин с чем-то прохладным, чувствуя себя воришкой-новичком. Дженни, наоборот, хихикала, прикрывая рот ладонью. Это немного расслабляло, хотя встречаться в таком контексте с сеньорой Таллистер по-прежнему не хотелось.

— Твоя мама испепелит меня, — прошептал Бруно. Но в животе щекотало все сильнее, и губы невольно растягивались в улыбку.

— Это предсказание? — прошептала Дженни в ответ, подхватывая с полки плед.

— Да, вижу прямо сейчас!

Дженни беззвучно засмеялась, и это лучшее, что Бруно видел в жизни. Честное слово, то, как играл солнечный зайчик на ямочке на щеке, как тряслись плечи и колыхались косы, завораживало и развеивало песок времен, сохраняя для него момент.

— Она обычно отдыхает в это время, так что испепеление отложим. Пошли!

Через уже знакомую Бруно дверь они выскользнули в сад, и Дженни расстелила плед под яблоней. Дом загораживали кусты, так что из окна их было не видно. Посиделки, как ни странно, получились спокойными. На что бы ни падал взгляд, новые видения не вспыхивали, и постепенно Бруно прекратил метаться и теребить руками плащ и покрывало.

Они уплетали хлеб с сыром, запивая холодным отваром из ягод, и довольно щурились на солнце.

— Повезло, что у Пепы сегодня хорошее настроение.

— Передашь ей спасибо, как вернешься?

— Нет, уж лучше не попадаться ей на глаза.

Дженни подняла брови так, что они спрятались за челкой:

— Почему?

— Она запытает меня до смерти вопросами о том, как прошло мое… — Бруно запнулся. — Моя прогулка.

— Любопытство — не порок, — со знанием произнесла Дженни. — Мы, девчонки, очень любопытные. Мари тоже меня уже замучила. А вот Педро — совсем другое дело, он только клянчит предсказание.

— Джулс, может, и любопытная, но не дразнит меня, — буркнул Бруно. — А Пепа, может, на весь Энканто уже разболтала, что у меня появилась «подружка».

Дженни фыркнула:

— Пусть знают.

У Бруно внутри что-то екнуло и эхом прошлось от горла до живота.

— А по-моему, просто кошмар. Слухов обо мне и так, как песка в пустыне, — пальцы снова в беспокойстве зарылись в бахрому пледа и принялись ее мучить. — И менять что-то слишком поздно.

Дженни вздохнула, явно желая возразить. Выдержала долгую паузу, пока Бруно запутывал веревочки между собой. Затем все же сказала:

— Все изменится само собой, когда ты перестанешь задумываться об этом. Какая разница, что говорят люди? Поверь мне, я кое-что об этом знаю.

— Именно поэтому ты в курсе, как это ужасно, — Бруно лег на спину и подложил руки под голову. Дженни последовала его примеру, и они вместе вгляделись в небо. Облака сеточкой марли тянулись от края до края.

— И поэтому это не должно мешать нам жить.

— Не должно, но пока мешает.

— Тогда, возможно, наше место просто не здесь.

Бруно с недоумением повернул голову к Дженни.

— Что ты имеешь в виду?

Дженни тоже повернулась, серьезное выражение задумчивости придало ей совсем взрослый вид.

— Где-то там, за скалами, — целый мир. И никто не знает о твоем прошлом, о тебе. Можно быть кем угодно.

— Это невозможно, ты же знаешь, — Бруно с тоской вгляделся в туманные пики гор. — Свеча оградила Энканто от внешнего мира, и эти горы непроницаемы.

— Разве кто-нибудь проверял этот факт? — Дженни хитро прищурилась. — Вдруг лазейка есть?

— И тебе не страшно было бы уйти?

— Страшно. А еще — жутко волнительно. Только представь, — Дженни подняла руку вверх и будто провела ладонью по небу, — новые места, новые люди, новые эмоции.

— Звучит пугающе, — пробормотал Бруно, вопреки своим словам завороженно следя за тем, как Дженни перебирала пальцами солнечные лучи.

— Только пока не попробуешь.

Эти слова всколыхнули в нем решимость, но, конечно, не чтобы пересечь горы. Это казалось нереальным, будто сказка. Но, чтобы снова взять Дженни за руку, решимости Бруно хватило.

«Пугает, пока не попробуешь».

Их пальцы переплелись, а второй рукой Дженни все водила по небу, то закрывая солнце, то снова ловя его свет.

— Свобода не так уж далеко, Бруно, — шепнула она, уверенная, что он услышит. — Она внутри нас, я уверена.

Может, так и было. Бруно этого совсем не чувствовал, но очень хотел просто верить Дженни.

Когда еще не совсем стемнело, но воздух стал прохладнее и легче, они нехотя поднялись, совсем не заметив, что за последний час придвинулись друг к другу вплотную, ища тепла.

— Пойдем, я отопру калитку, — Дженни потянулась, разминая мышцы. — Только потихоньку.

— Хорошо, что мне не приходится бежать из окна, — неловко пошутил Бруно.

— Ты и не сбегаешь, — начала Дженни, но ее прервал радостный детский вопль.

— Бру-у-у-уно!

Он вздрогнул от неожиданности, а на Дженни накинулся маленький вихрь, который тут же спрятался за ее юбкой.

— Ты снова пришел! — глазами размером с блюдца от ужаса и восторга малец вытаращился на Бруно, не зная, то ли бежать обратно в дом, то ли остаться под защитой сестры. Дженни закатила глаза и виновато ему улыбнулась.

— Я уже ухожу! — выпалил Бруно.

— Ну-у-у, — заканючил брат Дженни, но она недовольно его одернула:

— Педро, уже поздно, тебе скоро ложиться спать. Бруно тоже надо спать, а он живет далеко.

— А он не может остаться у нас?

Бруно поперхнулся воздухом, Дженни фыркнула.

— Я хочу предсказание! — продолжал мальчик.

Бруно не успел отказаться: на улице раздался еще один голос:

— Педро, куда ты подевался? Ну-ка домой!

Дженни поймала его взгляд и выразительно покачала головой. Это все, чем они успели обменяться, прежде чем на улицу вышла сеньора Таллистер. Она вновь вытирала руки полотенцем и устало смотрела перед собой, прямо как в их первую встречу.

— Опять, — выразительно вздохнула она, посмотрев на Бруно, — Добрый вечер, Мадригаль.

Прозвучало совсем не удивленно. Похоже, она знала гораздо больше, чем показывала.

— Добрый, сеньора Таллистер, — вежливо кивнул головой он.

— Дженни, ты куда собралась на ночь глядя?

— Я просто провожаю Бруно, — ровно отозвалась та. — Он уже уходит.

— Раз так, и ты иди домой. И уложи Педро.

— Но… — Дженни насупилась, и Бруно заметил, как ее ладони сжались в кулаки. Он незаметно коснулся ее руки, вставая чуть впереди, и шепнул:

— Не волнуйся, еще увидимся.

Дженни кинула на него беглый вопросительный взгляд.

— Я справлюсь, — Бруно улыбнулся с уверенностью, которой не чувствовал, и скрестил пальцы за спиной.

— Тогда спокойной ночи, — Дженни на секунду замерла, а затем порывисто обняла его за шею. Все мышцы вдруг одеревенели, и Бруно ощутил себя ее скульптурой, не в силах пошевелиться. Дженни так же быстро отстранилась, а он так и не смог отреагировать. Она ушла, не обернувшись, уводя за руку Педро, а Бруно поймал на себе насмешливый взгляд сеньоры Таллистер.

— Вы… хотели что-то сказать мне лично? — с трудом Бруно взял себя в руки и посмотрел на женщину, пару секунд выдержав прямой взгляд.

Та вздохнула, продолжая комкать в руках несчастное полотенце.

— Скажи мне, Мадригаль, почему ты здесь?

— Я… Ваша дочь…

«Ваша дочь мне безумно нравится».

— Моя дочь, — повторила сеньора. — Моя дочь, как показал опыт, совсем не разбирается в людях.

Бруно хотел было возразить, но женщина продолжила:

— Возможно, ты неплохой парень, Бруно. Я не знаю. Но Дженни слишком быстро доверяется чужим. И это может снова ее обжечь.

«Не сильнее, чем ее уже обожгли. И отнюдь не чужие», — подумал Бруно, но промолчал.

— Так почему ты здесь? — она внимательно посмотрела на него, и в этом взгляде отразилась уже знакомая Бруно проницательность.

Почему? Из-за предсказания, так? Но, на самом деле, он здесь, потому что хотел. Но мог ли себе это позволить?

— Подумай об этом. Ведь если твоя причина исчезнет, ты — тоже. Что ты оставишь после себя?

Бруно застыл, глядя на сад, откуда Дженни так и не забрала плед. Он ведь думал о том, чтобы не вмешиваться и не испортить все. А теперь слишком поздно. Об этом ему говорила сеньора Таллистер? Отчаянно не хотелось оправдываться перед ней, но вот перед собой — не мешало бы. Что бы посоветовала Дженни?

«Пф, просто уходи, — фыркнула она в его голове. — Мы разберемся с этим».

Ему вспомнился ее восхищенный взгляд утром после того, как они застряли в сарае на всю ночь. В приливе вдохновения он ухмыльнулся и накинул капюшон.

— При всем уважении, сеньора, я всегда знаю, что случиться и как, — он представил, как в тени его глаза блеснут зеленью, хотя сейчас, пока он не предсказывал, они были блеклые и скучные. — Не вам рассказывать мне о грядущем.

Между ними повисла пауза, женщина замерла, даже перестав мучить полотенце. Затем посторонилась, отпирая калитку:

— Мы увидим, Мадригаль. Ты, и я, и Дженни. И, я надеюсь, не пожалеем.

На нетвердых ногах Бруно вышел. Тело потряхивало, но путь был знаком. Он шел по улицам, ничего не видя, прямо как в их с Дженни первую встречу. Ох, если бы он был так уверен, как показывал, то был бы готов обнять весь мир, искренне ему улыбнуться в кои-то веки. Но все портил скрипящий на зубах страх.

«Свобода внутри нас».

Он никогда не будет свободен от будущего, никогда не перестанет его бояться. Нет над ним никакой власти, как бы он не пытался показать обратное. Он забывал об этом, глядя вместе с Дженни на облака, глядя на нее, сжимая ее руку в своей. Но стоило уйти — все возвращалось.

С наступлением темноты жители зажигали фонари вдоль дороги, и прошмыгнуть тенью не вышло бы. Но Бруно и так с радостью не замечали. Ну, почти все.

— Сеньор Мадригаль! Сеньор Мадригаль!

Бруно услышал не с первого раза, а, услышав, — вздрогнул. К нему приближалась довольно молодая женщина с лампой в руках. Она почти бежала к нему, но, когда Бруно остановился, замерла в пяти шагах.

— Вы со мной? — Глупый вопрос. Бруно скинул капюшон и будто потерял всю защиту. Голос дрогнул.

— Да, простите… Я много раз была у вашей сестры, — замялась женщина. — Но это не решило мою проблему.

— Джульета не вылечила вас? — поразился Бруно. — Такого не может быть, сеньора?..

— Гузман, — представилась она и грустно вздохнула: — Возможно, потому, что я здорова. Как и мой муж, но…

Легкий румянец украсил ее щеки.

— Вы не могли бы заглянуть, — прошептала она едва слышно и неуверенно. — Заглянуть в наше… ну, будущее.

Бруно сгорбился и напомнил:

— Мог бы. Но будьте готовы к тому, что вас не обрадует то, что я там увижу.

— Знаю, — сеньора подняла на него печальный взгляд. — Но иначе я буду мучиться.

— Приходите завтра. Тогда и расскажете обо всем, — он потеребил край плаща и признался: — Потому что сейчас я, правда, мало что понял.

— Ох, конечно, прошу прощения! — сеньора Гузман просияла. — Сейчас уже так поздно, в самом деле. Я навещу вас, только…

Бруно подобрался, ожидая подвоха.

— Только, прошу вас, не стоит никому говорить о том, что я навещу вас. Мой муж был против.

Он даже улыбнулся от облегчения.

— Конечно, никто, кроме моей семьи, не узнает о вашем визите. Детали предсказания я сообщу вам лично и за порог Каситы они не выйдут.

— Благодарю. Вы моя последняя надежда.

— Искренне надеюсь, что это не так, — пробормотал Бруно, но женщина уже прощалась, в волнении ничего не слыша.

Глядя, как она удаляется, Бруно гадал, будет ли она так же доброжелательна после того, как услышит о своей судьбе. А может, в городе станет на одного проклинающего его человека больше. Стоит аккуратно спросить Джулс об этой сеньоре, чтобы немного подготовиться.

С этими мыслями Бруно вернулся домой. Касита приветливо поцокала плитками пола, когда он ласково провел по дверному косяку.

— Джулс уже ушла спать?

Касита неоднозначно похлопала дверцами шкафа, но дорожка из движущихся плиток однозначно указала на кухню. Свет горел едва-едва, и Бруно понял, почему, едва зашел.

Джулс дремала, сидя за столом и положив голову на сгиб локтя. Рядом стояло уже поднявшееся тесто. Партия готового печенья лежала на противне. Бруно вздохнул и осторожно потряс сестру за плечо.

— Джулс, просыпайся, уже поздно.

Та вздрогнула и сонно подняла лохматую макушку.

— Бруно? Ты уже вернулся?

Она заозиралась и тут же попыталась вскочить.

— Боже, тесто! Как я могла заснуть?

— Тише, сиди, ты устала, — Бруно придержал ее за локоть, когда Джульета запнулась.

— Нет, я должна закончить до завтра.

— А Пепа с мамой? Они еще не вернулись?

— Получается, нет, — сонно моргая, отозвалась сестра. — Они на какой-то встрече с фермерами. Ты голодный? — тут же задала свой любимый вопрос Джульета.

— Нет, все в порядке, — Бруно ощутил укол стыда за то, что единственный гулял вместо того, чтобы работать. И Джульета это тут же заметила.

— Братишка, у тебя завтра прием посетителей, потом море предсказаний и снова посетители, а сегодня свободный день по праву.

Бруно обреченно вздохнул, вспомнив о предстоящих завтра переговорах. Каждый раз по-новой.

— Как прошло свидание? — игриво спросила Джульета, все-таки начиная колдовать над тестом. Жаль, что Бруно мог помочь только на уровне подай-принеси, чтобы не испортить волшебство.

— Это было не свидание!

Джулс рассмеялась.

— Ох, прости, конечно. Твоя встреча.

Хитрые глаза сестры блестели озорством, и это дико смущало.

— Э-эм… Ну, Дженни показала мне мастерскую, а потом мы устроили пикник.

— Звучит замечательно, — поощрительно улыбнулась ему Джульета. — И как ты себя ощущаешь?

— Я… — Бруно прислушался к себе и вдруг понял, что от беспокойства почти ничего не осталось. А вот приятное ощущение легкости вернулось. — Мне хорошо, Джулс. Мне так хорошо.

— Ох, Бруно, как я рада, — Джульета сложила печенье с противня в миску и потянулась к Бруно обниматься. Мягкий запах выпечки окончательно погрузил его в уют и тепло. Джульета погладила его по спине и шепнула: — Что ж, давай поскорее закончим, а то мне еще кормить маму и Пе-э-э-эпу, — она не удержалась и зевнула. — А я уже дико хочу спать.

— Да, я заметил, — беззлобно фыркнул Бруно. — Не волнуйся, мы мигом управимся.

Завтра ему предстоит вникать в просьбы жителей города, а еще через день — искать слова, которые услышать они, возможно, не захотят, но зато выходной сестры не будет омрачен рутиной.