Сильвер с некоторой долей страха понял, что опять попался. Влип по полной и увязает все сильнее, и даже пожаловаться некому. В прошлый раз хотя бы Морф рядом был — тварь божия полуразумная. А, может, и хорошо, что некому: Сильвер ведь здорово погорел, когда смущенно посетовал Морфу, что привязался к Джиму Хокинсу — никогда не следует забывать про чужие уши. У ушей-то хозяин есть, а кто его знает, какие у него намерения. Тупое насекомое Скруп уж очень хотел занять место Сильвера и стать капитаном шайки вместо него. Другое дело — не выгорело у него, но свою ошибку Сильвер понял. Не следует болтать вслух, что снова к кому-то привязался — примут за слабость, и пиши пропало.

И вот что за натура у него такая?! Стоило Аманде сказать, как она скучает по умершему отцу, и Сильвер расклеился. Но окончательно его добило ее сочувствие насчет его давно погибшей родни. Наверное, впервые за долгие годы ему кто-то посочувствовал. Хотя нет — Джимбо ведь тоже посочувствовал насчет его механических частей тела. Вот так они и залезают тебе в душу и очень даже уютно там устраиваются. И ты ничего, ну совершенно ничего не можешь поделать: руки так и чешутся о них позаботиться.

С матерью-то у девочки, видать, терки были сильные. Оно и понятно: мать хочет сделать все, чтобы устроить судьбу дочери — по своим понятиям, конечно. Но что поделаешь, если у девчонки другое мнение на то, что для нее лучше. Извечная проблема отцов и детей. Ну, в этом случае — матерей и детей. От Аманды волнами исходило одиночество. У Сильвера аж сердце защемило — такая тоска застыла в ее глазах.

Ну, ладно он — бывший пират, и за годы пиратской жизни привык к тому, что никому нельзя доверять. Подставят и продадут за грошик. Отсюда и привычка быть одному, даже в толпе. А эта девочка росла в нормальной любящей семье, ее холили и лелеяли. Для такой одиночество в тягость.

Впрочем, какая она девочка? Взрослая женщина уже, по Эфириуму успела поболтаться несколько лет — значит, бывалая. Правда, болталась она, судя по всему, все же в приличной компании, а не как он — среди отребья, где нужен глаз да глаз и нож за пазухой. «Стой-стой-стой! Начнешь думать о ней, как о женщине, и твоя песенка спета! — одернул он себя — Простая привязанность — это еще ничего, но упаси Боже, если привязанность выйдет далеко за рамки!»

Но, черт возьми, Сильвер с каждым разом, как ее видел, примечал, насколько Аманда не похожа на девчонку. Выпуклости на груди — опять-таки вполне для взрослой женщины. И рассуждала она зрело — серьезная, не легкомысленная. С чувством юмора. И вообще, раз ты умеешь пользоваться секстантом и рассчитывать маршрут, то ты уже вышел из детского возраста. Нет, все же она не девчонка. А он, Сильвер, — вляпался. «Черт бы тебя побрал, Ромеро престарелый!» — обругал он себя.

Грабанули они как-то раз одного торговца, а у того книжек было видимо-невидимо. Сильвер и взял себе кое-что почитать. Была там одна вещь, ужас до чего ему понравилась — так складно да ладно написана, он как сейчас помнил: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромеро и Жольетте». Закончилось и впрямь все очень печально для этих двоих. Сильвер себе такого конца не хотел ни в какую. Надо держать себя в руках, в конце-то концов.

Сильвер стоял и размышлял об этом, а его руки работали на автомате. Котел весело кипел на очаге, а Сильвер бойко резал овощи, приправлял суп, отчего по камбузу разносился пряный аромат, в сковородках у него шкворчало мясо.

— Ну и ну! До чего же ты здорово управляешься со своим механизмом! Хотела бы я себе иметь такую штуку!

Аманда. Он был так занят готовкой и своими мыслями, что и не заметил, как она вошла. Сильвер с улыбкой обернулся и мягко сказал:

— Уж лучше не надо, мэм. Свои конечности все же роднее. К тому же, это бывает… х-м-м-м… ужас до чего неприятно. Ну, когда… — он не договорил. Хотел сказать: «Когда их тебе начисто отрывает к чертовой матери!», но не стал договаривать. И так понятно.

Она смутилась и слегка покраснела.

— Прости. Ты прав. Господи, в последнее время я постоянно попадаю впросак со своим глупым языком. Мне надо научиться молчать, — Аманда вздохнула.

— Да ничего, мэм. Балакайте сколько угодно. Мне оно не препятствует, — Сильвер ободряюще подмигнул ей.

— Ты ко всему относишься так легко?

— Так ведь дело давнее, чего уж там. Было и прошло. Если все время убиваться по прошлым делам, так и спятить можно.

— Урок философии от Джона Сильвера, — Аманда издала смешок и присела на скамью.

— Ну, я, конечно, не тот парень, который в бочке жил, но кое-что в жизни повидал, — сковорода в руках Сильвера вспыхнула, он подбросил на ней овощи, прожаривая, и кинул их в суп.

— Откуда ты знаешь про Диагона? — она вздернула брови.

— Да прочитал где-то. Я ведь в школу-то когда-то ходил, читать и писать умею, — Сильвер попробовал суп и зажмурился — вкусно. Он налил немного супа в миску и предложил Аманде.

— Попробуйте, мэм, вроде ничего получилось, — на этот раз он не стал подкидывать в суп глаз. Пошутить над доктором Допплером — одно дело, а вот с Амандой такую штуку проделывать не хотелось.

Она зачерпнула суп ложкой и отправила его в рот. Зажмурилась — так же, как и Сильвер пару секунд назад.

— Не ничего, а очень даже вкусно, — с улыбкой заявила она.

— Ну вот и славно. Скоро можно и пообедать.

Аманда задумчиво поболтала ложкой в миске. Сильвер видел, что ей охота задать ему вопрос, но не торопил — пускай соберется с мыслями.

— Скажи, а у тебя есть приличный костюм? — она наконец подала голос.

Сильвер даже застыл. Вот этого он не ожидал: к чему ей знать, есть ли у него костюм? Все же он ответил:

— Найдется, ежели в сундуке порыться. А что?

— Ну… Мы скоро подойдем к планете Тарталерра, а там хороший оперный театр. Но у них дурацкое правило: туда почему-то пускают только пары. А мне очень хочется сходить.

— Ну дела… — Сильвер до того опешил, что даже поскреб в затылке. — А чего ж Марвина не позовете? Он, вроде как, не такой неотесанный, как я.

Аманда вдруг засмеялась.

— Ну уж нет! — со смехом сказала она. — Я такой ошибки больше не сделаю. Пошла я как-то с ним один раз в театр. Он заснул в самом начале представления и так храпел, что мне стало стыдно. На нас шикали со всех сторон, я замучилась его толкать локтем, чтобы он проснулся.

Сильвер расхохотался.

— Мэм, а вы не боитесь, что я тоже так могу? — он давился от хохота.

— Ну, от парня, который знает про Диагона, я ожидаю, что он заснет хотя бы после антракта, — Аманда вытерла слезы, набежавшие на глаза от смеха. — Так как, пойдешь со мной?

Сильвер подумал. Мало ли что с ней случится на этой планете? Он затем и нанялся, чтоб ее охранять. К тому же он еще никогда не был в таких местах, и ему вдруг до ужаса захотелось посмотреть, что это такое.

— Пойду, мэм. Но вы уж не обижайтесь, ежели чего. А то вдруг я начну храпеть так, что там стены задрожат, — он хихикнул.

— Ну, вот и поглядим.

* * *

В порт Тарталерры они пришли через трое суток. Оперный театр открывался вечером, а «Джордж» причалил днем — пришлось подождать. Но когда на планету опустились сумерки, Сильвер уже стоял внизу возле сходни в самом своем добротном костюме и ждал Аманду. Он извелся от нетерпения и любопытства, а Аманда все собиралась и собиралась. Впрочем, она же женщина. Ей нужно больше времени, чем ему, чтобы привести себя в порядок. Хотя бы потому, что у Аманды волосы были длинные, с такими наверняка возни много…

Сильвер кинул очередной мимолетный взгляд на «Джорджа», и… замер на месте. Дыхание вдруг перехватило, а вот сердце забилось как бешеное. Аманда появилась на том конце сходни, и выглядела она… «Боже, что за диво!» — он выдохнул это про себя, прикусив язык, чтобы не брякнуть это вслух. Аманда была великолепна: в длинном вечернем платье голубого цвета — такого голубого, словно небо Эфириума днем. На голове она умудрилась соорудить высокую прическу, открывающую обнаженную шею и плечи, а ведь до сих пор Сильвер видел Аманду с простой косой, да и плечи, как и все остальное, у нее были под одеждой. В ушах поблескивали сапфировые капли, на шее сверкала такая же капля, только побольше. Аманда сделала шаг, и Сильвер взлетел по сходне, подав ей руку.

— Давайте-ка я вам помогу, мэм, — галантно сказал он. На ней были легкие туфельки на каблуках, и Сильвер опасался, что она поскользнется, и тогда вечер закончится очень быстро и не без травм. Аманда, смущенно зардевшись, вложила свою руку в его ладонь, и он подивился, какая маленькая у нее ручка — утонула в его лапище тут же. Впрочем, на этой маленькой ручке были довольно жесткие мозоли от снастей. Сразу видно — не привыкла она прохлаждаться, когда другие работают.

Сильвер помог ей сойти со сходни. Двигалась она при этом легко, словно шла по дороге — тоже привычка, ну а как иначе, когда делаешь это годами. В театр они поехали в кэбе. Сильверу не так уж и часто доводилось бывать в богатых частях любого города, и сейчас он с интересом посматривал по сторонам. Город освещался фонарями, сверкал, как рождественская елка.

— Ты заметил, что ночью города выглядят совсем по-другому? — вдруг спросила Аманда.

— Мэм, я как-то больше в портах обретаюсь… Но думаю, вы правы. Порт — он ведь тоже меняется по ночам. Правда, в страшноватую сторону. А город очень даже красивый.

— Я рада, что ты оценил, — Аманда хихикнула.

Уж на что город сверкал, а здание оперы было еще краше. Если оно уже снаружи такое, каким же оно должно быть внутри? Сильвера очень интересовал этот вопрос. Они вышли из кэба и направились вверх по ступенькам ко входу, украшенному колоннами. Толстый важный привратник в позолоченной ливрее остановил их перед самыми дверьми, и Аманда предъявила ему билеты, купленные заранее. Сильвера этот сноб смерил высокомерным взглядом.

— Этот господин с вами, леди, или он — ваш телохранитель? — с подозрением спросил он.

«Тебе-то какая разница, павлин расфуфыренный?!» — Сильвер с возмущением открыл рот, но Аманда холодно отрезала:

— Это — мой кавалер! — она смотрела на привратника так, словно он был пылью под ее ногами. — У вас какое-то предубеждение против киборгов, милейший? А может, вам не нравятся урсиды? Вы что, расист?

Подобное обвинение на этой планете могло закончиться для привратника потерей работы. И навряд ли его потом наняли бы куда-нибудь еще — слухи расходятся быстро. Привратник побледнел, как сметана, и засуетился.

— О, простите меня, леди, я вовсе не имел в виду… Прошу вас, пожалуйте внутрь! — его голос дрожал, когда он угодливо раскрыл перед Амандой тяжелые толстые двери. Она с достоинством и гордо выпрямленной спиной проплыла в вестибюль, и Сильвер с ухмылкой последовал за ней.

— Фу ты, ну ты, мэм, вот это вы его обработали! Век бы смотрел, — пробормотал он. — А как по началу этот льстивый колобок выпендривался!

Аманда прыснула.

— С некоторыми надо построже, — хихикая, сказала она. — А то возомнят себя пупами земли вместо того, чтобы делать свою работу. Нам в ложу.

Сильвер с восхищением осматривал театр. Реальность превзошла все его ожидания: опера больше походила на роскошный дворец (он, правда, не знал, как выглядят внутри дворцы — бывать не доводилось, но подозревал, что именно так): золотая лепнина на потолке, и сам потолок разрисован — Сильвер так понял, что это сценки из жизни древних богов. И на стенах тоже картины в позолоченных рамах, и все это сверкает и переливается огнями. У Сильвера дыхание перехватило от восторга.

Они зашли в ложу и устроились в удобных креслах. В руках у Аманды был букет цветов и программка, которые она купила у служительницы оперы. В зале стоял гул, но вот свет приглушили, и освещенной осталась только сцена. Полились первые звуки музыки, и Сильвер прикрыл глаза: ему еще не доводилось слышать что-то настолько прекрасное. Да и где такое услышишь — в порту, что ли? Там в основном играли на скрипке, раздолбанном пианино и гармонике где-нибудь в трактире, и то, если повезет, а чаще всего обходились губной гармошкой. Да и играли простые матросские песенки. А тут было что-то грандиозное в своем великолепии.

Сильвер глянул на Аманду и замер второй раз за вечер. То ли это музыка на него так подействовала, то ли общая атмосфера, но теперь он глаз не мог оторвать от Аманды. Он вдруг увидел, какая у нее прекрасная шея — длинная, тонкая, короткие нежные волоски слегка курчавились на затылке, и его взгляд завис на чуть выступающей косточке — там, где шея плавно переходила в спину. Рот вдруг наполнился слюной, и Сильвер облизал губы. Он почувствовал, как вспыхнуло его лицо, а внутри все так и задрожало. Ужасно захотелось поцеловать Аманду в затылок, пройтись губами по этой косточке, прижать к себе и дотронуться пальцами до ее обнаженных плеч. «Господи, да что со мной творится?!» — он взвыл про себя.

Вот не зря он с самого начала пытался держаться на расстоянии! Да, он шутил с Амандой, частенько разговаривал и помогал на яхте, но все время держал в уме, что она — девчонка. Привязаться к девчонке — это все равно что привязаться к пацану вроде Джимбо: они ведь все равно, что дети. А с детьми может закрутить только последний поганый извращенец, каким Сильвер ни за что не стал бы. К детям Сильвер испытывал разве что отцовские чувства — не больше. И черт его дернул недавно подумать об Аманде, как о взрослой женщине! «Надо успокоиться! — всполошено подумал он. — Проклятье, вот же я вляпался! Так все задание провалить можно!» Вдова явно не будет в восторге, если он начнет флиртовать с ее дочкой!

Сильвер с усилием оторвал взгляд от Аманды и уткнулся в сцену. Там вроде как развивалась настоящая драма, и он постарался сосредоточиться на представлении. Он не понимал ни слова из того, что там поют — язык совершенно был ему незнаком, но пели чудо как хорошо, и Сильвер почувствовал, как по его телу бегут мурашки. Сюжет показался ему знакомым. Он вздрогнул. Ну, конечно! Это же Ромеро и Жольетта! Сильвер воспринял это как знак: засунуть свои желания и глупости подальше, чтобы больше не выныривали. Аманда — девчонка, и все тут!

И все же в самом конце он снова посмотрел на Аманду. Она украдкой вытирала слезы, и когда в зале вспыхнул свет, разразилась аплодисментами и швырнула цветочный букет артистам. Назад они возвращались в молчании. Уже почти доехали до причала, и Сильвер почувствовал, что с него молчания хватит.

— Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромеро и Жольетте, — тихо сказал он.

Аманда резко обернулась, ее глаза расширились размером с плошки.

— Ты знаешь эту вещь? — выдохнула она. — Которую мы только что слушали?!

— Довелось как-то прочитать. Хоть и печальная история, а мне понравилась, — он усмехнулся.

— Прости, но ты совсем не похож на… — она закусила губу и неловко замялась.

— Да чего уж там, договаривайте. Не похож на ценителя прекрасного. Я знаю, как выгляжу — грубо и неотесанно, — Сильвер вздохнул. — И разговариваю не так гладко, как вы, мэм, но кто вам сказал, что я не могу проникнуться?

— О, сколько нам открытий чудных… — пробормотала Аманда. — А знаешь, в этом костюме ты не выглядишь неотесанно. Я бы сказала, что ты выглядишь очень даже солидно.

— Комплимент решили сделать? — Сильвер засмеялся.

— И вовсе нет! — Аманда картинно возмутилась. — Говорю то, что вижу.

Затолканные куда-то глубоко глупые желания выплыли наружу. Недолго же он продержался. Сильвер подцепил пальцем выбившийся из прически локон Аманды и заправил ей за ухо.

— У вас прическа слегка растрепалась, мэм, — заявил он, думая о том, что с удовольствием зарылся в ее волосы рукой и растрепал бы их совсем. По телу снова пробежали приятные мурашки, а внутри все натянулось, как струна. Он заметил, что Аманда приоткрыла губы, когда он дотронулся до ее волос. Наклониться и поцеловать ее — дело одной секунды, у него даже волоски на шее встали от желания. Сильвер прокашлялся, чувствуя, как на его щеки наползает жгучий румянец. Не надо было дотрагиваться до нее, но он просто ничего не смог с собой поделать. «Мне конец! — подумал он. — И как я до этого дошел?! Надо было пойти в бордель, а не в оперу!»

На его счастье, кэб остановился, и Сильвер поспешно выпрыгнул из него. Он подал руку Аманде, помогая ей выйти, и от прикосновения ее руки его ноздри раздулись, а дыхание сбилось. «Ох, проклятье, так и накатывает!» — Сильвер все же восстановил дыхание и проводил ее до «Джорджа». Аманда поднялась по сходне, а он так и стоял внизу.

— Ты идешь? — на самом верху она обернулась.

— Я еще погуляю, мэм, — краем глаза Сильвер все же заметил бордель, которых в порту было полно. Аманда кивнула — вроде как с разочарованием. Мелькнул край ее платья, и она исчезла. Сильвер прерывисто вздохнул и решительно направился в бордель. Напряжение доводило его до исступления. Он выбрал себе первого попавшегося андроида — выглядел тот, как разбитная грудастая блондинка — и еле дотерпел до бордельной комнатушки. Сколько раз он поимел эту «блондинку» — не считал. Заплатил за всю ночь, лишь бы слить все, что в нем накопилось.

Утром, еле передвигая ноги, Сильвер взошел по сходне. Впрочем, он был доволен — такая развеселая ночка должна была выбить из него все глупости насчет Аманды. Сильвер чувствовал себя пустым, как сдувшийся дирижабль. Но он увидел Аманду, уже стоявшую на палубе. Все его надежды пошли прахом. Аманда сейчас выглядела, как обычно: волосы заплетены в косу, строгая рубашка и штаны. Но Сильверу она показалась такой же красивой, как и вчера вечером, когда она была в своем голубом платье. Ну, дрожащие ноги он еще мог списать на ночное приключение, но как быть со снова сбившимся дыханием? И этим разгорающимся жаром внутри?

— Вот дерьмо, — буркнул он, но так, чтобы она не услышала, и громко поздоровался: — Доброе утро, мэм.

— Доброе, — она кивнула. — Выглядишь так, словно уголь разгружал.

— Бессонница замучила. Да вы не волнуйтесь, мэм, завтрак будет в лучшем виде, — он вздохнул и поплелся на камбуз. И что ему теперь со всем этим делать? Не шляться же каждый раз по борделям, как в очередной порт зайдут… Да и не помогло это — более того, он вдруг понял, что и андроида себе выбрал такого, что тот слегка смахивал на Аманду. Серьезно же он на этот раз вляпался.