Данте несётся по склону вверх, перепрыгивает через бордюры, мелкие кусты и дорожки гравия, оставляя Рай позади. Сбитое дыхание Вергилия дрожит за спиной, его длинная тень под восходящим солнцем маячит впереди. Данте стремится обогнать именно её.

Оборачивается через плечо, хочет улыбнуться.

Рай пылает под солнцем.

Данте спотыкается, падая на жухлую траву. Огонь берёт его в кольцо.

В ладонях занозы от старого прогнившего паркета. В звоне гильз и липкой от алкоголя пыли Данте ищет вылетевший из руки с ударом пистолет, задыхается в гари. Всё кругом оранжево-алое, клубится чёрным дымом.

Нащупывая рукоятку, Данте рывком поднимается и бежит от всепожирающего пламени, перепрыгивая через трупы, — прочь из здания, вверх по улице под дождь.

Разрезающий красным светом ночь фальшфейер режет глаза. У виска свистят резиновые пули, воздух пахнет перцовкой и потом — кругом мельтешат человеческие тела.

Подошвы кед скользят на мокром асфальте. Кто-то хватает Данте за капюшон толстовки. Удар смазывается, и Данте разносит визор на шлеме солдата в крошку коленом — в челюсть тут же врезается дубинка, скалывая шестёрку. В носоглотке кровь и горький белый дым от фальшфейера.

Данте заходится кашлем, кажется, выплёвывает лёгкие. Его валят на асфальт, заламывая руки за спину. В метре от лица падает световая граната. Данте успевает зажмуриться, прежде чем вспышка оставляет только тени.

На белой лестнице суда подошвы полицейских отпечатывают грязь. В оранжевой робе со следами вчерашней крови, с порядковым номером числа зверя Данте ведут под приговор. Сковывающий горло гнев заглушает всё, кроме звона наручников и цепей вокруг лодыжек. Теряя контроль, Данте шагает вверх под трибуну судьи.

По горе едва живых людей Данте карабкается вверх. Человеческие руки цепляются за его ноги, тянут в общую массу — Данте вырывается, бьётся — всё в липкой крови.

Не отмыться.

Между пальцев скользят влажные внутренности в тонкой оболочке. Грудную клетку жжёт в тисках людских тел — Данте никогда больше свободно не вдохнёт. Человечество напротив смотрит сквозь кости, к самому подножию, к началу.

Крик гаснет в стонах боли. Данте жаль, Данте так жаль. Сотни тысяч.

Вергилий хватает его за ворот плаща и вытаскивает под солнце, на самую вершину. Люди затихают, сгнивают, уходят в землю и обрастают травой.

Вергилий улыбается.

Данте опускает взгляд — всё под ногами пожрала тьма.

Его тень отбрасывает тень в Ад.