Больше всего на свете Игорь Гром не любил, когда его поучали. Просто терпеть не мог. В такие моменты в нем просыпался злой надутый мальчишка, не желавший никого слушать и абсолютно уверенный в том, что лучше всех знает, что ему делать и как правильно поступать. Одно дело, когда Гром был неправ, знал это, но, то ли из вредности, то ли по какой другой причине, упорно не желал этого признавать. Другое – когда он на сто процентов был уверен, что правда на его стороне. Тогда он мог огрызаться, язвить и до последнего стоять на своём, лишь бы последнее слово оставалось за ним. В конце концов, он – майор полиции, ему двадцать шесть лет, имеет он право на своё мнение или не имеет?
Вот и сейчас, слушая, как его в очередной раз распекает начальник – Фёдор Иванович Прокопенко, Игорь хмурил брови, отворачивался в сторону, сверля мрачным, недовольным взглядом офисную дверь. Он знал, что за ней ребята-коллеги уже делают ставки на его увольнение. Правда, по опыту работы, Игорь был уверен: никогда в жизни суровый Фёдор Иванович не подпишет его заявление, разве только под давлением очень сильных обстоятельств. Ну а сейчас? Что он такого сделал? Промчался по Питерским дорогам на мусоровозе? Снёс памятник на торжественном мероприятии перед кучкой журналистов? Так ведь никто не пострадал. Зато грабители уже схвачены и сидят за решёткой. Дело закрыто и даже план выполнен, все замечательно. Так он и заявил Прокопенко, но тот все равно был недоволен.
– В команде надо работать, Игорёк, в команде, – тон генерал-полковника был уже скорее просительный, чем начальственный. Игорь усмехнулся. В команде… Нет уж, спасибо, в одиночку оно как-то надёжнее. Плавали, знаем. Да и с кем? С Цветковым, у которого слов всегда больше, чем дела? Или с Зайцевой? Она хоть девчонка и неплохая, толковая, но представить её своей напарницей Игорь не мог, ни за что. Да и зачем они ему? Он сам себе голова, отлично справляется с преступностью своими методами. Немного эксцентричными, конечно, методами – это факт. Но ведь с ними и нельзя по-другому, с этими бандитами.
Однако Фёдор Иванович в этот раз, похоже, был настроен решительно. День у него не задался с самого утра. Пришлось встать очень рано и репетировать торжественную речь для открытия памятника, которую не успел выучить накануне. А он эти речи терпеть не мог – всегда чувствовал себя неловко, даже когда приходилось поздравлять коллег по работе с Днём рождения. От переживаний и недосыпа разболелась голова, а может, давление подскочило – Прокопенко выяснить не успел – опаздывал на церемонию. А в итоге все сорвалось благодаря одному парню с его мусоровозом, который теперь сидит за столом и пытается уверить все отделение в том, что он круче всех. В общем, генерал-полковник рассердился. Достал из ящика стола листок бумаги, ручку и положил все это перед Громом:
– Пиши. Пиши, по собственному.
Игорь поднял на Прокопенко удивлённый взгляд. Опять? За что? Но начальник только сердито шевельнул седыми усами и кивнул на листок:
– Пиши, пиши.
За дверью кабинета началось активное движение. Весь полицейский отдел, внимательно наблюдающий за происходящим, сделал вывод: сегодня Игорь Гром уж точно покинет стены этого заведения. И ставки резко возросли. Кучка из банкнот на столе Игоря стремительно увеличивалась, пока тот в кабинете генерал-полковника подписывал заявление об увольнении.
Все с нетерпением ждали исхода поединка. Не потому что ненавидели Грома, а так, из желания почувствовать азарт, ну и немного разбавить серые рабочие будни. А чем ещё заниматься? Не потерянный же кошелёк дедка пенсионера искать, только время без толку тратить. Полный полицейский, битый час уже пытающийся растолковать этот момент тому самому пенсионеру, тяжко вздохнул. В это время дверь генеральского кабинета отворилась, и майор Игорь Гром, собственной персоной, предстал на его пороге. Глаза всех, бывших в это время в зале, обратились к нему.
Нисколько не смущаясь, Игорь танцующей походкой спустился по лесенке с балкончика перед генеральским кабинетом, подошёл к своему столу и сгрёб изрядную охапку банкнот. Затем направился прямо к приунывшему пенсионеру и сунул деньги ему в руки.
– Держи, отец.
От такого подарка дедушка буквально оторопел, открыл рот, да так и сидел, пока Гром направлялся к выходу. Полный полицейский только развёл руками, а все остальные сразу поняли, что это значит – Игорь снова остаётся – и многозначительно переглянулись.
В своём кабинете Фёдор Иванович задумчиво сидел в кресле над Громовским заявлением. Отодвигал его, подвигал обратно, чертил ручкой на соседней бумажке замысловатые узоры и круги. Наконец, плюнул, взял листок и убрал в один из выдвижных ящиков стола. Шут с ним, все равно Игорь в чем-то прав. Раскрываемость без него действительно давно бы упала в глубокую яму. Да и сразу выгонять упрямого майора нет смысла. Перевоспитать можно. Приставить к нему кого-нибудь, чтобы учился командной работе. Вопрос только – кого?
А Игорь, между тем, направился в суд на слушание дела Кирилла Гречкина – богатенького сына местного бизнесмена, которого своими же руками и арестовал на прошлой неделе. На шикарной машине ярко-красного цвета, купленной явно не за свои деньги, Гречкин сбил насмерть девочку из детдома и позорно уехал с места преступления. На прошлой неделе Игорю удалось схватить и арестовать мажора под натиском бесчисленных вспышек и камер журналистов. А сегодня, в суде, тот сидел нагло развалясь на лавке, с таким выражением лица, что Игорь сразу понял: тут уже все решено и без его свидетельства.
Мальчишка в светло песочной куртке поверх красной толстовки, чуть не плача, выступал с трибуны. Игорь знал его. Лёша Макаров был близким другом погибшей девочки – из того же детдома, и теперь с пылкостью, поразившей даже самого́ майора, пытался доказать вину подсудимого. А тот лишь насмешливо скалил зубы, жевал жвачку, и едва не расхохотался, услышав возмущённое: «Он их купил!» Под «ними» подразумевались судьи. Кончилось все тем, что через несколько минут Гречкин – уже свободный человек, все с той же скалистой улыбкой и жвачкой вышел из здания суда под шум и вспышки журналистов. Посылая всем вокруг салюты, попутно припомнив Игорю Грому своё жестокое задержание, он сел в красную машину и укатил, бесконечно довольный собой и произведённым эффектом.
Игорь вышел позже, когда рассосалась толпа, утащили свои камеры операторы, и убежал Лёша Макаров – возмущённый, обиженный, поражённый до глубины души произошедшей на его глазах несправедливостью. Игоря, который попытался, было остановить паренька в коридоре, он оттолкнул и бросил что-то очень злое, на что Гром даже не нашёлся, что ответить. Сам майор не то, чтобы был очень уж удивлён, скорее, раздосадован. Не в первый раз на его глазах случалось подобное. Не в первый раз от рук правосудия уходил кто-то, у кого было много денег, много власти, и кто мог, благодаря всему этому, творить все, что вздумается, не опасаясь последствий. Обычно такие дела проходили тихо – чтобы не было лишних волнений. Но инцидент с Гречкиным вышел-таки в общественный доступ, и теперь о нем говорили все. И, судя по всему, будут говорить ещё долгое время.
Игорь поглубже надвинул серое кепи на глаза и сунул руки в карманы любимой коричневой кожанки. Пасмурное Питерское небо, казалось, собиралось пролиться дождём, хотя по прогнозу его на сегодня не обещали. Подул лёгкий прохладный ветер. Игорь уже собирался направиться обратно, в отделение, как в кармане завибрировал старенький мобильный телефон. Майор взглянул на экран, недоуменно нахмурился и, нажав кнопку «принять», поднёс телефон к уху.
– Да?
– Игорь, это правда? Это что, действительно, правда?
Гром вздохнул. Ну конечно, как он мог забыть. Сергей Разумовский – гений, миллионер, филантроп. Одно из самых заметных лиц современности, во всяком случае, в их городе. А для него просто Серёга – рыжий веснушчатый парень, с которым они дружили ещё с самого детства. Вот кто больше всех интересовался делом Гречкина. И, похоже, что информация об освобождении последнего уже дошла и до него.
– Так, значит, его отпустили? Игорь, но он же преступник!
– Серый, послушай меня, успокойся, – Гром старался говорить максимально ровным голосом, хоть нервы и у самого были на пределе. – Возьми себя в руки.
– Но как же это возможно? Он же… Почему ты ничего не сказал, Игорь?
Гром не ответил. Что бы он мог сказать? В таких случаях решение принимал не он – другие. Повыше, поважнее и повлиятельнее. Игорь прекрасно это знал. Как, впрочем, и Разумовский, который теперь ненадолго замолчал. Гром мысленно представил себе, как друг стоит где-нибудь у стола в своём шикарном офисе, закрыв глаза и стиснув зубы – он часто так делал, когда необходимо было успокоиться. Майор вдруг снова вспомнил Макарова Лёшу. Тот также импульсивно, по-детски, пытался сегодня бороться за справедливость. Кстати, где он сейчас? Как бы чего не натворил.
– До каких пор это будет продолжаться, Игорь? Выходит, что им все можно? И никто их не остановит? – голос Разумовского срывался и дрожал, как и всегда во время сильных эмоций. Потом вдруг он проговорил очень тихо: – Это же из нашего детдома девочка. Из моего… Как… Как же так?
Игорь прислонился к стене ближайшего магазина и вздохнул. Он не знал, что говорить. Да и слова тут были излишни. Оба прекрасно понимали друг друга. Оба хорошо знали, что у другого на уме. Но что это меняло?
Игорь посмотрел вокруг. Поднял голову вверх. Все было как всегда. Даже тучи на Питерском небе не расползлись в разные стороны, а по-прежнему серым покрывалом укутывали большой город. Куда-то торопились люди. Парочка: парень с девушкой, обнявшись и смеясь, прошли мимо. Мужчина с мальчиком – вероятно, папа и сын – остановились в двух шагах от майора. Мужчина присел на корточки и затянул потуже развязавшиеся шнурки у паренька на кроссовках. В конце концов, что изменилось? Разве в первый раз за все то время, что Игорь служит в полиции, происходило подобное? И – ему ли не знать – не в последний. Что изменится от ненужных вопросов и причитаний?
Игорь поймал себя на мысли, что уже около минуты просто молчит в трубку, и решил поинтересоваться:
– Как твоя презентация?
– Презентация?
– Презентация соцсети. Ты говорил, будет сегодня. Она ведь, – Игорь взглянул на наручные часы, – уже состоялась?
– Ах, да, – Сергей нервно рассмеялся. – Точно. Да, прошла… Но я, лучше, потом тебе расскажу.
– Заеду?
– Что?
– Заеду – расскажешь.
– Сейчас? – майору показалось, что в голосе Разумовского послышался испуг. – Н-нет. Сейчас не нужно… У меня встреча. Вечером.
– После работы заеду, – Игорь усмехнулся. – Сейчас все равно не могу – дела. Все нормально?
– Да. Да. Вечером жду тебя.
Игорь нажал «отбой», ещё раз посмотрел вверх, и, сунув руки в карманы, в задумчивости направился своей дорогой.
– Ты сказал ему?
Сергей обернулся, поглядел на своего собеседника сквозь упавшую на глаза прядь рыжих волос.
– Нет. Не сказал.
– Прекрасно…
– Ты так и не объяснил мне, почему я должен молчать.
– Все узнаешь. Со временем. А пока пообещай мне, что не сболтнёшь лишнего, пока я не скажу. Это ведь не так сложно?
Сергей усмехнулся.
– Не переживай. Не настолько я безнадёжен.