Она провалилась в бесконечный кошмар. Всё самое жуткое, что могло произойти с ней сегодня вечером, казалось сном на яву. Её преследовало чувство постоянной погони, слышались какие-то шорохи, мерещились тени. «Я смогу убежать. Тебе меня не догнать!» — убеждала себя Улла, убегая от невидимого преследователя. Но сил оставалось всё меньше и даже во сне она чувствовала, что мышцы напрягались, когда она бежала по затянутому туманом лесу. От этого казалось, что тело разрывалось на части от боли и страха неизвестности.

А тень всё бежала за ней, не отставая ни на шаг. Иногда обгоняя её, Улла видела хищную улыбку и властный взгляд. Она отгоняла его прочь и вновь старалась вырваться вперёд. Сбежать. Победить.

Остаться свободной.

И кто знает, сколько бы она ещё могла так проспать, убегая от страха потерять свободу, если бы не прикосновение к плечу.

Улла немедленно распахнула глаза, какое-то время не двигаясь, словно пыталась вспомнить, где находится.

— Улла, ты как? — взволнованно спросил юноша, который и разбудил девушку прикосновением к плечу. Лофгрен перевела испуганный взгляд голубых глаз на него. Тёмные пряди с выгоревшими кончиками, слегка завивались на голове юноши, а такого же цвета глаза, как и у неё, смотрели внимательно и обеспокоенно.

— Нут? — спросила она, словно долгое время не видела своего друга, и решила убедиться, что это именно он. Он кивнул в ответ. — Что ты здесь делаешь?

— По-моему, это не тот вопрос, который сейчас прозвучал. Что насчёт: как ты? Как тебе чувствовать себя на границе детства и взрослой жизни? Да и ты не ответила на мой…

Что она может сказать ему? Ей страшно, противно и хочется убежать отсюда как можно дальше, но она не сможет оставить сестру и мать. Жрецы и глава их города превратит жизнь семьи погибшего травника в настоящее мучение за её желание.

— Чувствую себя как примятая под подошвой сапог трава.

«Но ты же мне много раз говорила, что трава, как бы по ней не ходили, со временем встаёт вновь», — подумал Нут, садясь рядом с девушкой.

— А ещё этот кошмар… — Она обхватила себя за плечи, прижимая к груди колени. Травница посмотрела на Нута, мысленно пытаясь ему рассказать о своём сне, от которого он её пробудил.

Их дружба длится уже не первую зиму. Они часто встречались в городе, в школе, на пристани, куда отец ходил продавать травы морякам и на этой лесной поляне, ставшей их общем тайным местом. Поэтому они часто могли понять друг друга, просто посмотрев в глаза другого.

Воцарилась недолгая тишина, пока Нут пытался открыть неплотный занавес страха девушки, о котором она не могла сказать вслух. В её голубых глазах он видел отражение кошмара и своего бессилия. Она боялась и ненавидела происходящее. Как бы он не хотел ей помочь, как бы не хотел быть рядом, сегодняшний день изменит их жизнь навсегда.

Они уже не смогут быть просто друзьями.

— Я не могу сказать, что всё будет хорошо, — начал Нут, касаясь плеча девушку. Он старался не сильно сжимать на плечо, но давая ощущение присутствия и поддержки. Обнять подругу было бы лучшим вариантом, но обнятые колени были неким защитным барьером от внешнего мира. Он просто подождёт… Как это было в другие разы и будет поддерживать доступными методами, вдыхая приятный запах трав и цветов, что исходил от девушки. — Но… Я хочу, чтобы ты верила.

Травница с благодарностью посмотрела на Нута. Она нуждалась в этой поддержке, как в воздухе, ведь быть сильной, а точнее казаться ей довольно сложно. И он один из немногих людей, что можно видеть её такой.

Этот момент был редким в её жизни, когда она показала свою слабость так же явно, как и до того, как замкнула в себе боль от утраты отца.

Раньше она была обычной девочкой, которая любила играть в куклы, собирать цветы и плакала по любому поводу, когда её обижали за невысокий рост или род деятельности её семьи. Но лес, что она так любит, что стал её вторым домом — отнял часть её души. Отнял отца.

Говорят, что отцы любят своих дочерей очень и очень сильно. Да и кто не будет любить своих детей, если они все желанны? И всё же каждая его дочь, как он сам говорил, был для него драгоценным цветком. А по сравнению с иногда строгой матерью, Улле казалось, что отец — это добрый волшебник, что может находить интересное и необычное в мелочах, знает много легенд и сказок. И всегда будет рядом.

Оказалось, что не всегда.

Какова же сильной была боль утраты для всех в её семье, когда на утро им как-то сказали, что нашли травника Эйольфа Лофгрена задранным диким зверем. В тот день, казалось, что весь мир перевернулся вверх дном.

Уже не могло быть как раньше. Да, была семья, но с уходом отца, настал момент совершеннолетия старшей сестры, и их осталось всего лишь трое. И тогда Улла решила, что должна стараться не огорчать маму и улыбаться для Эир. И нет — это не было маской, которую она могла бы надеть, чтобы сделать вид, что всё в их жизни хорошо, она лишь хотела таким образом дать силы всей в их семье. Силы на то, чтобы жить как раньше. Хоть немного.

А выход замуж явно не подходит под слово «раньше».

Вероятность того, что после замужества ей разрешат заниматься её делом и помогать своей семье почти приравнивается к нулю. Ведь её старшая сестра теперь занимается только ремонтом одежды — делом мужа в её новой семье.

Маленькая капелька скользнула вниз по щеке, стараясь унести с собой страхи и боль. Она должна быть сильной. Ведь Боги их учат именно этому!

Нут чувствовал, как девушка начала освобождать своё плечо, слабо улыбаясь уголками губ и растирая щеки рукавами сарафана. Слезы лишь мимолетная слабость для неё.

— Как ты? — спросила Улла чуть дрожащим голосом от избытка эмоций, помня слова друга. Он решил начать свой рассказ о какой-то нелепой истории, случившейся с ним с утра, чтобы взбодрить подругу, вызвать ей улыбку. Хотелось и поделиться испытанным и отвлечь её от мыслей, что напугали травницу во сне.

Хотя может это был и не совсем страх, а просто печаль от бессилия. Всё же девушка не раз говорила, что не хочет взрослеть. Не хочет покидать семью. Не хочет быть чьей-то женой, что будет покорно опускать голову, как их этому учат.

Скрывая взгляд, он подумал, что она достойна лучшего, чем эти правила.

Он набрал в лёгкие воздух, начиная свой рассказ из забавных историй, что случились с ним…

***

— Так вот, я принёс эту кадушку с рыбой. Всё вроде бы было нормально и не предвещало беды… — Он улыбнулся своим воспоминаниям о сегодняшнем событии. Всё же спустя время намного забавнее кажутся свои действия и поступки.

— Но ты не ты, если с тобой что-то не случится, — тоже начиная улыбаться, вставила Улла то, что знает о сыне торговца рыбой.

— О, да! Игрушки младших братьев лежали на пороге в самый подходящий момент. Слава Одину, они из дерева и лишь отскочили в сторону, но вот кадушка полетела вверх и… — он сделал паузу как бродячие актёры распаляя интерес. — Она упала на меня, раскидав всю рыбу. Игрушки в чешуе, я весь с головы в этой чешуе, на плечах несколько рыбёшек. Кстати, от меня рыбой не пахнет?

— Мне казалось ты пахнешь солью… Хотя, — она сделала вид, что принюхивается к нему. — Нет. Всё же ты пахнешь солью. Но если ты так переживаешь, — она сорвала колоколовидный сиреневый бутон, наполненный первым сладким нектаром для пчёл. Растирая его в своих руках, она получила ароматную кашицу, поднося её к Нут. — Мне кажется этот запах тебе подойдёт. Понюхай.

Сладкий, но едва уловимый запах чуть щекотал нос. Конечно, запах был больше женским, поэтому она сорвала травинку с сочным и освежающим запахом и растёрла её в своих руках, создавая нежный запах.

— Теперь точно всё.

— Давай это сюда, — он протянул ладонь, намекая, чтобы она выложила туда свою цветочную кашицу. — Поможешь?

Он раскрыл ей свою ладонь, подсаживаясь ближе. Тонкие пальчики коснулись его большой горячей ладони. Чувствуя точечное тепло на щеке, касание на груди, но не слишком сильное, чтобы нарушить черту, он не вовремя вспомнил слова брата. «Это твой шанс. Я о празднике, если что. Подумай хорошенько», — сказал ему брат с утра, когда приносил ритуальную рубаху, которую надевал сам несколько лет назад.

Вновь касание. Щекотно, невесомо и мало. Очень мало!

Нут прикрыл глаза, понимая какую ошибку совершил. Лучше бы он продолжал видеть её сосредоточенное лицо, которое не имеет отпечаток любви, или хотя бы влюбленности. Закрытые глаза наоборот обостряли собственные чувства в ненужный момент, дорисовывали картинку, как того бы хотелось ему, прикрепляясь словами брата о паре на праздник в честь Богини Фреи. Ох, если бы только она спустилась чуть ниже, размазывая этот аромат дорожкой от щеки к шее…

Светлая бровь удивлённо слегка поднялась вверх. Думая, что Нут так пытается защитить глаза, если вдруг она проведёт по его лбу этой ароматной кашицей.

Остановившаяся рука на его груди чувствовала биение его сердца. Это было так странно для неё! Она хотела отдернуть руку — это неправильно, так долго задерживать контакт с другим человеком, даже с другом, но было так необычно чувствовать биение чьего-то сердца под ладонью. Что-то в этом было успокаивающее.

— Вот и всё, — сказала спокойно она, убирая руку от груди Нута.

— Спасибо, — открыл юноша глаза. Сказать было сложно даже просто эту фразу. Всё же юный возраст дает знать о себе. — Улла, — он позвал подругу, что начала уже перебирать травинки в руках, запустив пальцы в зеленое покрывало. Она медленно подняла свои голубые глаза, не понимая, почему его голос сейчас звучал так приглушённо. Тем временем он продолжил, — а что если тот, кто тебя догонит будет достойным парнем… Подарит дом, семью?..

Слова кольнули с болью в груди, вспомнился недавний кошмар…

— Кто? Ну уж нет. Я хочу подольше быть свободной. Ты же знаешь, мне сложно кому-то подчиниться.

Нут усмехнулся, опуская взгляд.

— Тут я с тобой не поспорю.

— А что насчёт тебя? — постаралась она перевести тему. — Ты уже выбрал себе примерно девушку, которую догонишь и сделаешь своей? Скажи честно, как подруге — это Индрид? Дочь кузнеца, что бегала за тобой в школе. Немного выше меня с темными волнистыми и густыми волосами. — Она описывала девушку, видя недоумение на лице рыбака. — Значит не она…

— Я вообще не помню о ком ты говоришь, — растягивал он слова, не припоминая лица описываемой девушки. Да и не очень ему нравилась эта затея с выпытыванием имени его будущей пары.

— Может тогда… — травница легла снова на траву, вспоминая девушек, что смотрели в сторону её друга.

Конечно, она видела эти взгляды. Находясь в городе и будучи внимательной к окружающему пространству, несложно заметить взгляды направленные на «Мальчика с чешуйкой на щеке». Некоторых она знала лично, продавая им травы или зная со времён непродолжительной учёбы.

— Давай это останется секретом, — краснея, ответил он, но пряча румянец за рукой, будто неосознанно потянувшейся к волосам.

Приподнявшись на локте, девушка посмотрела на него невольно улыбнувшись.

— Ого! Ты сейчас как спелые ягоды рябины, — подметила она, сравнивая румянец с яркой ягодой. — Но знаешь, а я рада за тебя, что этот праздник принесёт тебе счастье. Видно ты очень дорожишь ей, раз не хочешь сказать её имя, — она обиженно толкнула его в бок кулачком. Продолжая игру, он повалился на землю, придерживая место удара.

«Не знаю, стоит ли ей говорить имя. Вдруг она не так поймёт, обидится. Я не смогу потом жить с этим грузом на сердце. Она наверняка будет очень расстроена, но быть может Улла поймёт?» — глядя на мирно плывущие облака, подумал Фискер. Он запустил руку в волосы, взъерошивая сухие от солнца волосы.

— А что если я догоню тебя? — спросил он, не сразу понимая, что вопрос слетел с его губ совершенно незаметно.

— Нут! Нет. Зачем тебе? Ты же пошутил? Хорошая шутка, — лепеча отшучиваться она, но видя серьезный взгляд друга, смотрящий на небо, нерешительно переспросила. — Шутка, ведь так?

Принимая вертикальное положение, он вытянул ноги, что уже начали затекать. Он снова взъерошил волосы, проводя рукой ото лба к затылку, останавливаясь на шее.

— Сперва послушай. Я знаю, что ты не хочешь никого в мужья, а обряд для тебя, как и для меня, мрачный праздник, столько вокруг него слухов. Но послушай, — он коснулся её руки своей, но она тут же отняла ей, располагая на коленях. — Я обещаю с тобой ничего не сделать, пока того сама не захочешь, дам ту свободу, пока не будешь готова. Это лучше, чем другой человек и позорный браслет. — Пауза. Он подбирает ещё один аргумент. Это действительно нужно ей и ему. Он будет рядом с ней, а она получит свободу, но все буду думать об этом иначе. Главное, чтобы в браке были и не гуляли от своей пары, а дальше делайте, что хотите в своей семье. — Я знаю про инцидент с Рорером. Слышал от брата. Но я смогу за тебя заступиться.

Она смотрит на него пустым взглядом, не понимая, зачем он произносит эти слова, зная её ответ. «Так он влюблён в меня… — Печально и в то же время с каплей презрения подумала Улла. Сердце сжалось и медленно стучало в груди. Казалось, что это биение наполнило поляну. Почему он не сказал об этом раньше? Почему скрывал? А чтобы изменилось, если бы он сказал е о своих чувствах относительно неё? И как она сама этого не замечала? Быть может она слишком доверяла ему как другу, видя его только в этой роли. Но она не хочет быть чьей-то супругой так скоро. — Что же мы делаем, Нут? Что же…»

— Я пойму, если тебе нужно время подумать, но ты сама знаешь. Времени осталось очень мало до начала праздника.

— Я поняла тебя хорошо, Нут, — произнесла она чуть позже, когда ветер сильнее заиграл в траве. Светлые не заплетенные пряди щекотали щеки и отвлекали от более важной темы. Юноша улыбнулся уголками губ, наблюдая за девушкой в белом обрядовом платье, что пыталась успокоить пряди, играющиеся с потоком воздуха. — Но… мне сложно сказать «да» сейчас. Хотя в твоих словах есть смысл, я не могу допустить, чтобы тебе было больно, если ты предложил мне это. Ты для меня…

— Хороший друг. Я знаю, — хмыкнул, пожимая плечом. — Ничего. Я смогу это выдержать.

Она обдумала ещё раз его слова. Нет! Определённо должен быть ещё способ. В этом году парней всё равно немного больше, а значит за каждой из них будет вестись охота. За ней уже как минимум двое.

А что если всё-таки отложить дарение цветка?

— Хорошо, — сказала она наконец. — Я подарю тебе цветок - позже, но ты не должен за мной гнаться. Всё-таки лес — это мой второй дом. Я найду, где спрятаться. А затем, спустя год, когда браслет спадёт с моей руки я… я, — она так и не смогла сказать эти слова в конце. «Стану твоей». — Ты клянёшься? Скажи… Скажи, что понял.

Он согласно кивнул.

Выбор сделан и Улла сама сделала шаг навстречу этой клятве. Она безумна? Возможно. Сама хотела быть свободной, а поклялась стать кому-то женой. «Нуту. Не просто кому-то, а Нуту», — поправила себя девушка.

Он был хорошим человеком и преданным другом. Но в в роли своего мужа она не видела никого. Тем более Нута Фискера.

— Я уйду первой, — незамедлительно сказала девушка, как только увидела согласный кивок. Она не слыша слова прощания своего «суженого», стараясь быстрее покинуть любимую поляну, где только что услышала признание в любви от друга, в чьей дружбе она была уверена до самой смерти. Переходя с шага на бег, Улла бежала в сторону дома. На юных глазах вновь были слёзы.