Кэйа привык к ранним подъемам, для него не было чем-то необычным вставать с первыми лучами солнца или даже раньше, когда того требовала работа, однако в этот раз его чуткий сон прервался по другой причине. Чей-то пристальный, изучающий взгляд был устремлён на его лицо, казалось, что смотрящий даже не утруждает себя морганием, от такого внимания хотелось неприязненно ёжится, но капитан постарался ничем себя не выдать и продолжил притворяться спящим. Ни сбившимся дыханием, ни случайным движением мужчина не хотел раскрыть себя, оставаясь будто бы застывшим в моменте. 

В комнате было душновато и тихо, единственным звуком, который мог слышать Кэйа, являлось чужое дыхание — глубокое и размеренное. И ничего кроме этого спокойного дыхания наблюдающего человека не могло быть подсказкой для рыцаря в попытках понять, что ждёт его дальше. Не могла же Царица отправить своего предвестника в Мондштадт ради убийства капитана кавалерии города без единой скаковой лошади? В этом было смысла столько же, сколько в его назначении на этот пост. Да и позволялось ли предвестникам марать руки столь мелкими делами? Для тех, словно для хищных цирковых животных, всегда подготавливали только самые роскошные декорации и большие арены. Отсюда и вытекал вопрос, что вчерашним вечером вынудил Кэйю заказать четвёртый бокал вина. С какой же целью Тарталья прибыл в Мондштадт? 

Этот мальчик был плох или же плох был сам Кэйа, рыцарь ещё не разобрался, но обязательно это выяснит. Изображать спящего до самого обеда толку не было, впрочем как и бояться смерти от этих неловких рук. Всё-таки предвестникам действительно нельзя пачкаться, а по-тихому убрать человека в этом городе, где у стен есть не только уши, но и рты для распускания сплетен и выбалтывания всех секретов, невозможно. Поэтому примерно определив положение другого человека по тому, как прогибается под их весом матрац и жару, опаляющего его плечо, дыхания, Кэйа сонно тянется, словно только что проснулся и с мягкой улыбкой шепчет Чайлду: «доброе утро». 

 — А да, доброе,— лохматый со сна юноша вздрагивает, розовеет щеками, но не отворачивается. Смотрит не то смущено, не то в нерешительности, мужчина не до конца может разобрать, а потому решает чуть-чуть расслабить Аякса, подползает ближе к чужому телу и кладёт свою голову на юношескую грудь. Специально выдыхает через рот, чтоб фатуи вздрогнул от жаркого воздуха, а руками оглаживает чужие рёбра. 

— Тебя что-то беспокоит? 

— Да нет, просто…— Чайлд мнётся какую-то секунду, но помедлив, продолжает,— так ты правда прям настоящий пират? 

Кэйа не выдерживает и в хохоте утыкается лицом в грудь фатуи, содрогаясь всем телом, под возмущенное сопение предвестника. 

— У тебя было что-то вроде детской мечты о первом любовнике — пирате? 

— Так ты мне соврал!— Аякс спихивает с себя только громче смеющегося капитана и вскакивает, принимая сидячие положение,— Черт, я должен был догадаться. 

— Тебе станет легче если я скажу, что мне жаль?— Кажется у Кэйи успели выступить слёзы, слишком уморительно. 

— Да какая уже разница. Почему ты сразу не сказал, что капитан торгового судна? Теперь я чувствую себя так глупо из-за вчерашнего пиратского флирта. 

Кэйа нуждается в минутке, чтоб перевести дыхание, этот мальчик его в могилу сведёт.

— Считай, я хотел произвести впечатление,— мужчина тоже садится, оглаживает чужую сгорбленную спину, целует острую лопатку и слезает с кровати. Он не пытается чем-то прикрыть наготу, наоборот, жаждет, чтоб на него смотрели и на него смотрят. Капитан ступает босыми ногами по ворсу дорогих ковров, тянет спину, чтоб мускулы заходили под бархатом кожи, и направляется к окну. 

— О нет, ты хотел надо мной посмеяться.

Кэйа резким движением одергивает тяжёлую ткань штор и впускает в комнату лучи совсем раннего солнца. Городские улочки ещё пустовали и заметить полностью обнаженного рыцаря в окне одного из номеров гостиницы никто не мог. Однако предстать в таком виде в обеденное время перед переполненными улицами Мондштадта капитан бы не засмущался тоже. 

— Даже если и так, ты расстроен?— Мужчина слышит за спиной тяжелый вздох, а взглядом находит совсем не торопящуюся в храм Розарию. Кэйа улыбается и машет ей рукой, та же, заметив голого рыцаря, показывает ему неприличный жест и продолжает свой путь. 

— Нет, конечно нет, мне нравится твой смех,— Кэйа слышит как юноша встаёт с кровати и подходит к нему со спины для нежных объятий,— И если чтоб услышать его, мне нужно выставлять себя дураком, то я не против. 

Мужчина мягко смеётся и ласкает чужие ладони устроившиеся на его животе, юноша ,смущенный своими же словами, утыкается в смуглую шею. 

— Ты надолго в Мондштате? 

— Уезжаю на следующей неделе,— Кэйа чувствует шеей невесомый поцелуй, улыбается и зарывается пальцами в мягкие рыжие вихры, прижимая к себе юношу ещё ближе. 

— На родину? 

— В Ли Юэ,— По шее рыцаря пробегает язык Чайлда и тот выпускает намеренно громкий, дрожащий выдох. 

— Я слышал там скоро церемония сошествия Властелина Камня, м?— Чужое тело напрягается, Кэйа попадает точно в яблочко. 

— Через три месяца вроде, а что?— Аякс старается себя ничем не выдать, но получается у того плохо. Якобы расслабленная интонация сквозит льдом, из рук пропала вся нежность, те будто готовы в любую секунду материализовать гидро клинки, чтоб избавиться от излишне любопытного любовника. 

«Ах, Аякс, тебе же так нравился мой смех»,— хотелось наигранно печально выдохнуть капитану, но тот только делает вид, что вовсе не замечает никаких перемен. Ни тяжелеющего в ожидании ответа молчания, ни внезапно замедлившегося дыхания, так сильно схожего с дыханием затаившегося в засаде хищника. 

— Да давно мечтал побывать на ней, но все никак не получается,— Кэйа разворачивается в чужих объятьях и устраивает свои ладони на веснушчатых щеках,— В этом году не получится тоже. 

Чайлд расслабляется и мужчина меняется с ним местами, прижимая спиной к холодному стеклу окна, юноша легко поддаётся. Утренние лучи только проснувшегося солнца делают волосы Аякса светлее, совсем медовыми, а коже дарят более тёплый оттенок. 

— Может повезёт в следующем?— Капитан по голосу слышит, нет, не повезёт. Ни в следующем, ни через два и вообще уже никогда, фатуи постараются. Сошествие архонта — вот оно, то событие достойное предвестника. 

«Спасибо за сотрудничество, сладкий,— мысленно благодарит Кэйа Аякса,— с тобой было приятно работать». Мужчина сминает чужие губы поцелуем, заставляя фатуи откинуть голову назад. В комнате раздаётся слабый звук ударяющегося о стекло затылка, когда капитан замечает движение за окном. 

Рассерженная Джинн жестами обьясняет, что ждёт его у себя в кабинете прямо сейчас. Негоже заставлять женщину ждать, заставлять ждать начальство — ещё хуже. 

— Прости, тигр, но меня ждут торговые дела на моем торговом судне,— Кэйа быстро целует удивленного такой спешкой Аякса в нос и идёт собирать разбросанную по номеру одежду. 

— Постой, может у тебя найдётся время для ещё одной встречи этим вечером?— рыцарь смотрел в эти надеющиеся глаза и ему ничего не стоило сказать что-то в духе «Не сегодня, этим вечером я на своём торговом судне отплываю в Иназуму прямиком через пепельное море, может быть как-нибудь в другой раз?», но он не говорит. Чайлд полностью обнажен и ему неловко, он чуть горбится и жмётся, будто в попытках стать меньше. В солнечном свете Кэйа может видеть, что на этом теле веснушек больше, чем звёзд на небе, они соседствуют с рваными шрамами, в своё время не получившими должного ухода, о происхождении которых можно только гадать. Но в парочке капитан безошибочно узнаёт чьи-то безуспешные попытки откусить чужой плоти. Волки? Нет, не совсем. 

…волки разрыва? А это уже интересно. 

Кэйа никогда в своей жизни не делал ничего просто так, а все, что ему было нужно от предвестника, он уже получил и большего ему не добиться. Вечерние прогулки под луной в компании фатуи — пустая трата его времени. Но капитан также понимает, что готов соглашаться на эти пустые прогулки до тех пор, пока рыжий юноша не станет скучным, а у того целая бездна секретов за душой. 

— Для тебя — найдётся.