– Что это? – оборачивается Норн в сторону Первого, и того передергивает дважды — сначала при виде стремительно темнеющей радужки глаз фиксианца*, потом – когда он узнает в предмете, который Норн брезгливо держит двумя пальцами, свой агонизатор.

– Агонизатор, – говорит чистую правду капитан. – Используется для наказаний.

Он не уточняет, что обычно им "угощают" лишь за мелкие провинности, а за более крупные сразу отправляют в камеру агонии, где ощущения на порядок острее. Лишь машинально касается пальцами области ключицы — физических следов после применения агонизатора не остается, но в бытность мичманом Первому иногда казалось, что еще немного, и он на своей шкуре докажет обратное.

...Норн, заметивший это его движение, стискивает зубы и кладет, почти швыряет устройство на стол. Всеволод решает не накалять ситуацию и не забирать агонизатор обратно – все равно вряд ли в ближайшее время понадобится, вышестоящих по чину рядом не наблюдается. И не будет наблюдаться, пока они не выберутся с Эвридики.

Он, хоть и не слишком разбирается в эмпатии и связанных с ней явлениях — точнее, не разбирается вовсе — понимает, что от агонизатора прямо-таки "разит" болью и что фиксианец это наверняка почувствовал.

Всеволод видел однажды фиксианца, взятого в плен недалеко от Нейтральной зоны и два месяца проторчавшего на гауптвахте — отзывать флагман из зоны боевых действий ради передачи властям одного пленника никто не собирался. К концу импровизированного заключения сородич Норна представлял собой довольно жалкое зрелище — седой, с выцветшими от своей-чужой боли глазами.

— Они ж все эмоции чувствуют, сволочи. И непроизвольно стягивают на себя весь негатив, — поделился впоследствии с Первым, который Первым тогда еще не был, СМО**. — А у нас его... — взмахнул ладонью где-то над головой, обозначив масштаб проблемы. — Неудивительно, что ему быстро поплохело.

– Просвещаешь Норна на предмет Имперских нравов? – в дверях с ехидной усмешкой возникает Ким, смотрит на сжавшего кулаки фиксианца и продолжает: – Удобная на самом деле вещица. Затребовал, прилепил на наказанного, через некоторое время снял. Привычка не забывать отдавать честь начальству только так и вбивается. Замешкался – получай, – и в точно таком же неосознанном жесте трет плечо.

У Норна перекашивается от смеси бешенства и ужаса лицо, и он поспешно отворачивается, пытаясь справиться с эмоциями. Всеволод таки подхватывает со стола агонизатор, привычно вешает на пояс и в несколько шагов оказывается рядом со Вторым. Тот даже не обращает на это внимания, пристально наблюдая за фиксианцем, за что и расплачивается – ему прилетает могучий подзатыльник, сопровождаемый лаконичным: — Идиот.

Ким коротко и зло зыркает на него, взглядом напоминая, что лет этак десять назад Первый после аналогичного поступка уже валялся бы на палубе с ножом в боку. Про скорость реакции Второго еще на флагмане легенды ходили.

Норн смотрит на них точно так же, как после недавнего знакомства в джунглях — с откровенным опасением. Разве что терять сознание от болевого шока не собирается.

***

Проснувшись, Всеволод долго смотрит в темноту, слушая мерное дыхание Эллы рядом. Детали странного, в самой своей сути неприятного сна стремительно исчезают из памяти, но подспудное чувство неправильности остается.

Забавно – самый восприимчивый из них троих Норн, а черт знает что приснилось ему, на третьей планете Медузы пробывшему-то всего несколько дней...