Томми с грустью подмечает, что снег в парке слишком притоптанный в тех немногочисленных местах, где его не расчистили. Жаль, ему нравится, как он хрустит под подошвой зимних ботинок, особенно если выпал совсем недавно. Иннит и мог бы полезть на газон, где снег не чистили и сугробы спокойно образовывались поверх земли, укрыв её не самым толстым, но одеялом. Может, он бы даже упал для снежного ангела, как в детстве, да вот только…

Делать это одному не так уж и весело, а Грейсон его уж точно не поддержит в чересчур ребяческой выходке. Тот вообще выглядел слишком каким-то насупившимся, глубоко задумавшимся о чём-то. Томми вполне привык к этому, вот только за все полчаса их прогулки это уже, скорее, напрягало.

Иннит чаще всего был просто переполнен энергией, особенно когда добровольно шёл на контакт с людьми. Когда это было возможно и не было очередного эмоционального упадка, Томми действительно вкладывал всего себя в общение с людьми, ожидая, что они сделают это в ответ.

Он никогда не принуждал никого к ответам, помимо шуточных навязчивых сообщений. Поэтому Томми всегда было легко с Уилбуром, который охотно шёл на контакт всегда; ему было легко с Таббо, который мог поддержать любую тему: даже сюрреалистическую идею собрать атомную бомбу в гараже, украв уран или плутоний.

Томми нравилось проводить время с Грейсоном. Он чувствовал себя уже не тем Томасом Иннит, который навсегда запечатлён в прошлогоднем школьном альбоме. Он уже был достаточно взрослым парнем для отношений, у которого они даже были.

И в этих отношениях он хотел разговоров.

С Грейсоном у них было не так уж и много точек соприкосновения. Почему Томми тянуло именно к этому парню, он не понимал, но при всех мыслях отмахивался, мол, «любовь никогда не понять».

Грейсон был замкнутым и малость высокомерным. Томми знал об этом, но почему-то ему казалось, что в отношениях всё, может быть, будет по-другому. При этом Иннит мыслил достаточно рационально, чтобы не вкладывать большие надежды на их партнёрство.

«Ну, или я просто заразился драматичностью у этой суки, — думает Томми, подразумевая Уилбура. Ноги начинали уставать от долгой и бессмысленной прогулки по парку, и Иннит предложил своему спутнику передохнуть на лавочке. Грейсон угукнул и также молча сел.

В конце концов, всё было не так плохо, а Томми просто свойственно преувеличивать.

Иннит вспомнил, как много они играли вместе, разговаривали в школе и переписывались. Их личные встречи тоже обычно не проходили в тишине. Конечно, они не всегда пестрили эмоциональностью в разговорах, но сегодня, скорее, исключение, нежели правило.

Что-то случилось?

Томми спрашивает не только у себя, но и вслух, когда шум происходящего настолько начал давить в уши отсутствием разговоров, что казалось ещё немного и он взорвётся изнутри.

Грейсон как-то излишне медленно, поворачивая шею, перевёл взгляд от россыпи заснеженных деревьев на него. Капюшон фиолетовой куртки тихо зашуршал.

— Почему ты списал проект? Ты мог попросить помочь меня.

Руки Томми, покрасневшие от холода, сжались на коленях. Он всё никак не мог убрать их в карманы или надеть перчатки, лелея мысль о том, что, возможно, Грейсон всё-таки возьмёт его за них.

— Что? — с широко раскрытыми глазами спрашивает Томми. — Ты серьёзно поверил мистеру Брайану?

В конце прошлой недели Томми сдал проект, ради которого и ходил в библиотеку, а потом потратил ещё несколько дней, чтобы привести записи в порядок, правильно оформить их и внести исправления. Всё ради того, чтобы получить «неудовлетворительно», хотя проект был очень хорош. Именно это и насторожило старого маразматика, мол, Томми никогда в жизни не написал бы что-то такое. Двадцать минут и так небольшого урока ушли на то, чтобы раскритиковать Иннита и устыдить его перед всем классом за списывание, которого не было. Томми держался только на обещание Уилбура намазать этому пожилому придурку доску мылом и устроить ещё какие-нибудь подлянки, чтобы отомстить за свои честь и репутацию.

И Грейсон, который неделю получал сообщения и слушал, как же Томми всё-таки устал писать этот проект, и ради которого тот и взял дополнительную работу, чтобы он гордился тем, какой у него парень…

…встал на сторону учителя?

— Я серьёзно не понимаю. Я же говорил, что мне будет несложно помочь.

— Ты реально думаешь, что я не делал этот грёбаный проект сам? — уточнил Томми, всё ещё не веря в это.

Ощущался конфуз как предательство, и это задевало больше всего.

— Мистер Брайон сказал, что ты не пишешь так обычно и, следовательно, ты не мог написать его сам, — упрямо продолжил гнуть своё Грейсон нарочито безэмоциональным голосом, словно говорил какой-то трюизм. — Знаешь, вообще-то он не такой уж и плохой человек, просто весь класс его постоянно задалбливает.

— Ты сейчас серьёзно? То есть ты из-за этого решил поверить этому не такому уж и плохому человеку, а не спросить у меня, как всё было? И тебя даже не смутило, что я писал тебе, как заебался делать проект почти каждый день? — Может, Томми и делал всё не совсем сам, а с помощью Уилбура, но значительную часть работы он выполнял самостоятельно. Никто не мог так говорить о его детище. — Да и вообще, может я никогда не писал так просто потому, что мне похуй на математику?

— Почему тебе всё равно на учёбу? Я же объяснял, что…

Грейсон нахмурился, и Томми, перебивая его, надеялся, что это из-за сомнения в выводах учителя.

— Что она очень важна для тебя. И то, что мне она тоже должна быть важна, да-да-да. Я потому и взял этот проект, вот только знаешь, очень сложно заботиться о чём-то, когда тебя унижают перед всем классом, — Томми засовывает руки в карманы, наконец, пытаясь согреть обмёрзшие конечности. Ему уже не так сильно хочется, чтобы Грейсон взялся за них. — Нет, ну, какого хера? Я не хочу ругаться с тобой, но мне обидно, что ты не веришь мне.

Грейсон тяжело вздыхает:

— Ладно. Я тоже не хочу ругаться с тобой.

— Круто.

— Ага.

Тишина.

Томми не смотрел на своего парня, но сидя в полуметре от него, мог физически ощутить, как шестерёнки в его голове крутятся в попытках понять, как всё обстоит на самом деле. Иннит даже почувствовал некую гордость за то, что отстоял себя.

Прогулка продлилась недолго после этого. Грейсон просто в какой-то момент спросил, не проводить ли Томми до остановки, а потом они поднялись и пошли. Это всё ещё было также неприятно. Томми не нравилась такая тишина. Ему нравилась та тишина, которая повисала между ним и Уилбуром, когда он садился делать уроки или когда тема разговора иссякала и уходило от нескольких секунд до минут, чтобы придумать новую. То всегда была комфортная тишина, а эта — густая и склизкая, давящая.

Томми не нравится ругаться со своим парнем.

На остановке, заметив автобус, Грейсон наконец прекращает эту пытку для Томми.

— Прости, я как-то серьёзно не подумал об этом.

Томми нравится быть правым. Ему даже не получается подавить улыбку.

— Ну, ты хотя бы извинился.

— Ты серьёзно сам писал проект?

— О нет, не начинай снова, — хихикает Иннит, но тут же добавляет: — но вообще да. Сам.

— Тогда, я думаю, он был действительно хорош, раз его не признали твоим, — оба парня улыбаются друг другу, но один чувствует, как его кольнуло от того, что звучало это не слишком-то и хорошо. — В любом случае не забивай на учёбу.

— Конечно, мам.

Грейсон не комментирует подкол и продолжает говорить о своём.

Автобус вот-вот подъедет к остановке. Тон голоса становится неспокойным, старающимся успеть сказать всё, что на уме.

— Кстати ты помнишь, я рассказывал про фильм, на который хочу сходить с тобой? — Грейсон кидает взгляд за спину Томми, на автобус. Иннит угукает. Помнит. — Он на следующей неделе.

***

Вернувшись домой, Томми был малость расстроен тем, что его встретила только тишина, разрезаемая мяуканьем кошки, подбежавшей ко входу. Видимо, Ники хотела есть.

Уилбур должен был покормить её.

Сут не спустился к нему.

Его нет дома.

Томми просто на всякий случай перебрал в голове их последний разговор, пока шёл на кухню, чтобы убедиться, что он не вёл себя как задница. Если у Уилбура не было повода быть обиженной сучкой, то он и не должен был уходить, так ведь?

Да уж, Томми слишком винил себя за тот инцидент, понимая, что это отразилось не только на нём, но и на призраке.

Тогда по логике Уилбур ушёл по своим призрачным делам, хотя теперь Томми знал, что тот ушёл к Техно.

«А жаль», — думает Томми. Он надеялся, что Сут будет дома как обычно, когда вернётся с прогулки с Грейсоном. Иннит бы рассказал ему об ужасном предательстве со стороны своего парня, и призрак бы обязательно поддержал его, он уверен.

«Ну, и хер с ним».

Томми поднялся в свою комнату. Не так много времени осталось до прихода с работы мамы. Если Уилбур не соизволит явиться, то он может помочь ей с ужином. Почему нет?

***

Томми провёл исследование. Конечно, в силу того, что он мог сделать это, не прибегая к допросам, просто…

Грейсон сказал, что показ фильма состоится на следующей неделе. Может, до подростка дошло это не сразу, но что на следующей неделе?

Гребанное четырнадцатое февраля.

Может, Томми и не вспомнил бы об этом, если бы не Таббо, который за один вечер выел его мозги со своим «А как ты думаешь… стоит ли… а может, всё-таки».

Чёрт, а ведь Грейсон действительно планировал свидание ещё тогда, когда спрашивал его в первый раз.

Это не просто «чёрт», это самое настоящее «чё-ё-ёрт», как считает Томми. Это ведь даже мило. Определённо. Да. Точно.

Иннит прошаривает несколько сайтов кинотеатров: те, в которые Грейсон поведёт его с большей вероятностью. И у всех, конечно же, тематические дни. Томми не знает, какой фильм выбрал Грейсон, честно говоря, его тянет блевать просто от слащавости названий тех, что были на сайтах, но это же свидание. Они созданы, чтобы быть неловкими.

Томми бы, наверное, хотел провести этот день по-другому, нежели на каком-то фильме, с сеанса которого он выйдет, подумает: «Так себе», но своему парню улыбнётся и скажет, что он круто провёл время.

Поход в кино, наравне со всеми остальными парами, был для Томми что ли клише как в тех самых фильмах, которые будут крутить в кинотеатре. Ну, или ему просто не нравились фильмы в жанре романтики. Или ещё что.

Но ведь… Грейсон готовился к этому. Томми не может просто взять и отказаться идти без обоснованной причины, которую всё равно не найдёт. Да и сам факт её поиска был бы неуважением по отношению к парню. Томми не такая тварь, в конце-то концов, чтобы причинять неудобства человеку, которому он небезразличен.

Но он может минимизировать потери со своей стороны.

Ужин, прошедший в молчании и постукивание столовых приборов о края тарелок, закончился. Томми заметил, что с тех пор, как он признался родителям, что ему нравятся не только девушки, но и парни, разговоры за столом и в целом свелись почти к минимуму. Он перекидывался парой повседневных фраз с родителями, которые скорее были похожи на выполнение пункта «Поговорить с домашними», нежели на полноценный диалог. Нормальных бесед критически не хватало, особенно с папой, но Томми старался делать вид, что всё нормально и его это совсем не беспокоит. Он даже Кэтрин не говорил об этом, ведь та почти наверняка пригласит его отца, чтобы разобраться со всем вместе с ним.

Сегодня была очередь не Томми мыть посуду, а его мамы. Тем не менее, подросток якобы невзначай зашёл на кухню, сел за стол так, чтобы видеть женщину и ждал, когда она закончит или просто обратит на него своё внимание.

— Что-то случилось, Том? — наконец спросила женщина.

Уилбур, парящий где-то на заднем плане, тоже наклонил голову, не имеющий понятия, что делает Томми.

— Я, м-м, — начал парень, пытаясь подобрать слова. — Как сказать… Ты можешь дать мне денег?

— А куда ты дел свои карманные, которые мы давали тебе в начале недели? Сейчас только среда, — услужливо напомнила женщина.

Родители Томми зарабатывали достаточно много денег, чтобы он ни о чём не беспокоился. Им даже хватало откладывать некоторые суммы на дальнейшее обучение своего единственного ребёнка. Тем не менее сам Томми был ограничен в финансовом спонсирование в угоду желанию научить его финансовой грамотности или какое-то подобное дерьмо, в которое Иннит никогда на самом деле не вникал.

— Я ещё не все потратил. Просто, ну, знаешь, там праздник в конце недели. Ты, наверное, даже знаешь какой, и… я в кино иду кое с кем…

Брови женщины подпрыгивают, и она широко улыбается. Ох, это то, чего Томми боялся и страстно желал избежать.

— Ты ведёшь кого-то на свидание? — игриво произносит старшая, наблюдая, как щёки Томми стремительно приобретают красный цвет.

Что ж, Томми следовало отложить покупку того комикса, на который действовала скидка в преддверии праздника, в угоду возможности отложить те деньги, добавив их к оставшимся, и избежать этого разговора с родительницей.

Где-то за плечом усмехается Уилбур, радуясь его положением. Томми ненавидит его особенно сильно за невозможность прямо сейчас обернуться и попросить завалиться.

— Технически. Типа, ничего такого. Да и знаешь, там, скорее, меня ведут, и я просто хочу заплатить за себя сам, чтобы не быть как девчонка, — признаётся Томми. Он ожидал, что Уилбур вставит какой-нибудь едкий комментарий, чтобы поддразнить его, пользуясь тем, что Иннит беспомощен, учитывая, что Сут — последний, кто должен был узнать о таком загоне подростка. Но прищурившись почему-то промолчал.

— Ты идёшь с Тем Самым Парнем? — глаза миссис Иннит заблестели в материнской гордости. Томми пора заканчивать разговор, если он не хочет слушать, как быстро летит время и какой он уже большой.

Это была ошибка всего людского рода, некогда считать его небольшим человеком.

Тем не менее, Томми всё ещё не добился своего. Пора переходить на другую тактику.

— Всё нормально, мама, — тяжело вздыхает подросток, показательно смотря в пол. — Я понимаю, что такому старому человеку, как ты, тяжело избавиться от своих устоев. И я понимаю, что дать деньги своему любимому сыну на что-то столько противоречащее этим самым устоям — нелегкое решение. Я понимаю всё, мам, и совершенно–

— О, Господи, Том, прекрати, — просит женщина наигранно серьёзным тоном. Глаза её всё так же прикрыты от улыбки и поблёскивают. — Дам я тебе денег, только прекрати играть умирающего лебедя.

— Никогда не сомневался в твоей любви ко мне, — довольно говорит Томми, прежде чем уйти в свою комнату, не замечая Уилбура поблизости.

А ведь его мама понимала, что подросток просто увиливает от разговора. Она не собиралась давить на него, требуя рассказать все данные парня, с которым он пойдёт в это пресловутое кино. Сам факт того, что её мальчик достаточно взрослый, чтобы отправиться на своё, вероятно, самое первое свидание, заставил сердце женщины трепетать.

А ведь она действительно помнила своего сына тем самым маленькими мальчиком, с круглыми щеками и весело подпрыгивающим гнездом волос. Такого Томми, который не боялся одной определённой улицы, не плакал когда-то каждый день на протяжении месяца и не просиживал в ванне часы, пытаясь оттереть давно смывшиеся капли красной, алой…

Так вечером одиннадцатого февраля отец семейства узнал от своей любимой жены, что их сын идёт на свидание с другим парнем.

Мужчине всё ещё было сложно осознавать, что его ребёнок… такой. Безусловно, он любит Тома, но не может не думать о каждом слове собственных родителей, брошенных о новостях про распространение вирусовимеется в виду распространие вич/спида, но я не особо хорош в истории, чтобы указать более точное время лмао, когда все газеты пестрили заголовками о быстром росте числа заразившихся.

Особенно часто заражались и заражали те, у кого был госексуализму, который больше походит на оскорбление и сравним с болезнью, сейчас принято использовать гомосексуальность.

«Но это было давно», — сладостно щебечет голос его жены в голове. Сейчас другое время, сейчас мир намного более терпелив ко всему… такому. Да и ВИЧ не настолько страшен.

Но он не может. Закаменевшие скрепы.

Мистеру Инниту сложно смотреть на своё любимое, правда любимое чадо по утрам и думать о том самом заголовке, взгляд на который упал ещё в далёком детстве. Сложно заставить себя заговорить с ним.

Но это не должно разрушить его семью. Он не может, не должен допустить того, чтобы какой-то абсурд, вложенный в голову ещё давно, причинил боль его самым близким людям.

Но это так сложно, особенно, когда в голове всплывают все эти заголовки.

Мама Томми накрывает на стол, когда подросток спускается. Всего пару минут назад женщина зашла, чтобы предупредить об ужине. Томми, до этого шепчущийся с Уилбуром, пробежался взглядом по лицу матери, пытаясь понять, услышала она что-то или нет. В ней определённо чувствовалась какая-то тревога, но была она чем-то, что женщина желала скрыть от своего сына, чтобы не обременять его лишний раз. Атмосфера вокруг женщины, когда подросток спустился, не поменялась. Показательно расправленные плечи, выпяченная грудь и вздёрнутый вверх подбородок будто за неё говорили: «Это проблемы взрослых, мои, я справлюсь без того, чтобы втягивать в это ребёнка».

Только спустившись, Томми понял, что на столе стояло всего две тарелки. Для него и его мамы.

Женщина вела себя как ни в чём не бывало, хоть по мелкой дрожи можно было понять, что что-то не так.

— Где папа? — напрямую спросил Томми, пытаясь вспомнить, видел ли он своего второго родителя хоть раз за день, помимо завтрака.

— Он задержится на работе, — натянуто улыбнувшись, будто всё в порядке, будто всё должно быть, ответила женщина.

Томми с прищуром смотрел несколько секунд. Женщина отлично справлялась с ролью и не дрожала под тяжёлым взглядом своего чада.

Что ж, видно, Томми не стоит лезть в это.

***

Уилбур чувствовал странную тревогу. Он за несколько лет так и не смог определиться, где рождались все его ощущения, а такое состояние у него было впервые.

Словно, он сам стал сплошным переживанием о чём-то.

Находиться рядом с Томми не то, чтобы не хотелось. Было трудно. Иннит же чувствовал себя раскрепощённо рядом с призраком и не стеснялся делиться большей частью переживаний о предстоящем свидании. Уилбуру же приходилось улыбаться и пытаться поддержать своего друга.

Это было сложно, но правильно. Максимум, что Уилбур может дать кукушонку — это свою поддержку. Ничего больше. И это так сильно удручало его, особенно, когда призрачное сердце требовало этого чего-то большего.

Уилбур признался себе, что хотел бы больше никогда не говорить с Томми о его парне, но вслух, конечно же, не озвучил этого. Не более. Уилбур стал чаще сбегать на «призрачные дела», что Иннит точно замечает, но спрашивать не решается. Это к лучшему. Сут не смог бы объяснить.

Но сейчас было что-то ещё и совершенно другое.

В то утро Уилбур просто интуитивно понял, что сегодня он никуда не пойдёт. Несмотря на то, что всё шло гладко, как обычно, беспокойный звон бил тревогу в нём.

Томми, как всегда, в этот день недели вернулся домой в то же время. Они поболтали о школьном дне, пока Иннит перекусывал. Потом подросток с призраком поднялись наверх. Томми сделал часть своего домашнего задания, отложив большую часть на потом. Они поговорили ещё. Томми спросил, не собирается ли Уилбур уходить, потому что он обещал Таббо помочь достроить их базу, а Сут сказал, что сегодня хочет понаблюдать, как тот играет.

Первой, как всегда, с работы вернулась мама Томми. А его отец не пришёл вовремя, как подметил призрак, и тут же старые воспоминания волной обрушились на него, захлёстывая весь разум тревогой.

Уилбур ненавидел все те дни, когда его отчим не возвращался с работы вовремя. Это никогда не значило что-то хорошее.

Но ведь у Томми в семье всё по-другому, да? Да ведь?

Уилбур старается искренне верить в это, ошиваясь рядом с подростком.

Впрочем, ужин проходит спокойно. Даже, можно сказать, хорошо. Мама Томми выводит его на разговор, спрашивая, как дела в школе, у его друзей и ненавязчиво пытается побольше разузнать о его парне. Младшего же не останавливал даже набитый едой рот, он рассказывал какие-то незначительные казусные истории. Уилбур уже знал их и особо не вслушивался, мотая круги по комнате.

Потом Томми помогал маме убрать и помыть посуду.

И всё вроде стало на круги своя, когда они вернулись в комнату. Томми доделал свою домашнюю работу, поболтал с Уилбуром, параллельно переписываясь с Грейсоном, а потом ушёл спать. Призрак, выключив свет, некоторое время стоял в тишине, прислушиваясь к мирному сопению Иннита, которое перетекло в глубокое сонное дыхание. Только после этого Уилбур смог выйти из комнаты. Пусть его самого сон никогда не спасал от ужасных происшествий, Томми и его семья были другими. Так мальчику ничего не должно угрожать.

Уже на лестнице было видно, что на первом этаже горел свет. Телевизор приглушённо, чтобы не разбудить Томми, транслировал какую-то вечернюю передачу. Миссис Иннит всё ещё не спала, ожидая мужа.

Лестница находилась прямо напротив входной двери, и Уилбур не успел сойти с самой последней ступени, как проход на улицу открылся. Сут мог бы почувствовать зимний холод, но, кроме собственного, ничего не было.

В образовавшемся проёме появилась тёмная фигура, подсвеченная сзади уличным фонарём. Из зала вышла миссис Иннит, которая замерла, смотря на мужа.

Мужчина, покачнувшись, зашёл в дом.

Вот оно.

У Уилбура был наточен глаз на пьяных людей.

Блять.

Сут рефлекторно замер, сжавшись всем нутром. Появилось это противоречивое желание и оставаться на месте, чтобы не вызвать ещё больший гнев, и побежать наверх, чтобы успокоить свою сестру. Голову Уилбура даже не посещала мысль, что сейчас всё не так, здесь нет «его», нет его мамы, его сестры, его самого.

Женщина сурово спросила, наблюдая, как нелепо её муж пытался снять обувь, держась одной рукой за стену.

— Где ты был? Ты что, пьян?

Эта картина.

Голос раздвоился в голове Уилбура, одновременно с мамой Томми это спросила другая женщина ещё несколько лет назад. Сейчас её же фразы всплыли в памяти.

Мужчина еле-еле стянул обувь, а за ними и верхнюю одежду, вешая куртку не за крючок, а за капюшон.

— Ну? Чего молчишь? — в этот раз строгости в голос добавить не получилось. Женщина звучала надломлено. Наверное, она уже двести раз успела пожалеть, что рассказала мужу, что сын просил деньги на свидание с парнем.

Уилбур аж дёрнулся в непреодолимом страхе убежать или поддаться вперёд, чтобы помочь, когда мужчина сделал шаг в сторону своей жены. Удара, конечно же, не последовало, как ожидал Сут. Ничего такого. Это не его семья.

Мужчина обхватил руки миссис Саймонс со всей нежностью, на которую был способен сейчас:

— Мне так жаль. Так жаль. Не понимаю, как ты могла выйти за такого придурка, как я.

Женщина нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Да всё! Он же мой мальчик, понимаешь? — заикаясь, спросил мужчина, и лицо женщины перед ним просияло от осознания. — Я ведь не должен был… с самого начала ещё. Ты же во всём была права.

Гнев миссис Иннит почти сразу испарился. Она покачала головой, наклоняясь, чтобы скрыть улыбку.

— Тебе нужно поспать.

Очевидно, Уилбур не понимал, о чём говорил мужчина, но общий вывод он смог сделать. После того, как мама Томми увела своего мужа в спальню. Разум призрака был пуст. Так много мыслей, что если бы их переписали на лист, то текст наслоился настолько плотно, что образовалось бы однотонное пятно.

Томми не в опасности. Уилбуру не нужно бежать к его кровати, чтобы просидеть у неё всю ночь и удостовериться, что его сну ничего не помешает.

Но он это всё равно сделает.

***

Утром Томми замечает кардинально другую атмосферу за столом. Навряд ли дружелюбнее, чем последние пару месяцев, наоборот.

По ощущению всё стало хуже.

Он видел потерянный взгляд своего отца, который постоянно скользил на руки, сложенные под столом. И он видел маму, которая старалась улыбаться, как обычно, игнорируя присутствие мужа, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Видимо, она думала, что всё совсем не очевидно. Раньше Томми казалось, что атмосфера была ужасной, когда он был со своей семьёй, из-за него.

Но тут что-то другое.

Что-то, что заставляло его беспокоиться сильнее, чем обычно. Только смелости во время поездки до школы спросить у мамы у него не хватило. Ещё Томми подметил, что Уилбур стал… ни сколько более странным, сколько наоборот, как обычно, учитывая, что это только в предыдущий день у него произошёл скачок нужды быть рядом с человеком.

Сегодня Сут зашёл в комнату через полсекунды после выключения будильника, став первым, кого увидел блондин.

За завтраком Уилбур ненавязчиво болтался поблизости, но в школу с ним не пошёл, только пожелал удачи и предупредил, что, возможно, уйдёт по призрачным делам.

Что ж, Томми показалось, что есть в этом какая-то странность. Конечно, причуда Уилбура стала ясна в самом начале, когда подросток узнал, что его новый знакомый не то, чтобы уж жив. Сегодня он был будто… более дёрганным и одновременно учтивым, излишне вежливым.

Хорошо.

Что-то определённо не так во всём этом доме и в жизни Иннита. И он обязательно разберётся со всем этим послезавтра.

После своего свидания.

***

— Ты замёрзнешь, — говорит Уилбур.

Томми крутился перед зеркалом уже около десяти минут, что не было критично, не считая того, что он ещё вечером выбрал, в чём пойдёт.

«Это не должно быть что-то слишком праздничное», — рассуждал Том. «Пусть думает, что я не в курсе, но при этом я должен выглядеть достойно».

Уилбур от души посмеялся. Сут не знал, может ли он покраснеть, учитывая, что кровь давно застыла во всех сосудах, да и он призрак, а не зомби. Он и не хотел, просто Томми так взволнованно крутится у зеркала, подбирая одежду на свидание, чтобы выглядеть достойно. Когда Уилбур комментировал что-то, Иннит оборачивался к нему с лёгким румянцем. Это было так очаровательно. Весь Томми был таким… таким предрассветным.

Это кружило голову, заставляя чувствовать нехватку кислорода в лёгких, если призраки вообще могут испытывать что-то подобное. А если нет, то Уилбур сломал систему тем, как сильно он восхищался и был влюблен в Томми.

Одновременно с этим сердце Уилбура сжималось от боли. По крайней мере, в грудине болело так же сильно, как могло бы при жизни.

Томми собирался на свидание и не с ним. Они вообще никогда не смогут сходить вместе куда-то, как нормальная пара, как того заслуживает Томми.

— В кинотеатрах достаточно холодно, — добавил Уилбур, смотря на футболку Томми. Почему-то вечером накануне его совсем не посетила мысль, что тот может замерзнуть.

— Думаешь? — Томми хмуро осматривает своё отражение. Время поджимает, и ему стоит уже спускаться на первый этаж и обуваться, если он не хочет опоздать на автобус.

— Определённо. Накинь что-нибудь сверху, — предлагает Уилбур, выступая ещё и в роли персонального стилиста.

Томми думает пару секунд прежде, чем достаёт из шкафа короткий синий кардиган. Он был немного вылинявший, но Иннит редко надевал его, поэтому вещь ещё не утратила свой объём и мягкость. Он быстро натягивает вязаную ткань на себя, поворачиваясь к другу на оценку.

— Выглядишь очень хорошо, — комментирует Уилбур, показывая два больших пальца вверх.

Томми, видимо не привыкший к комплиментам, едва видно, что ускользает от внимания Сута, краснеет.

— С-спасибо.

— Ты точно не хочешь, чтобы я пошёл с тобой? — спрашивает Уилбур. Он заранее знает ответ, но не может побороть желание внутри себя хотя бы попытаться.

— Это свидание, смекаешь, Шиз? — кто-то бы на свидание с тобой позвал своего друга.

«Официально, это не свидание» — думает Уилбур, но решает не озвучивать мысли, да и в этот момент он был больше сконцентрирован на том, чтобы не скривиться от этого «друг».

— Но–

— Даже если он не увидит тебя, это не значит, что ты можешь пойти, — прерывает его Томми до того, как Уилбур успевает закончить. Он хлопает себя по карманам светлых брюк, проверяя, не забыл ли деньги, ключи и телефон, а потом поворачивается к призраку и говорит снова: — Ну, я пошёл?

— Не знаю? — хмыкает Уилбур. — Ты пошёл?

Томми цокает.

— Ты так хорошо умеешь поддерживать друзей в трудный час, Уил. Где ты такому научился? — саркастично говорит Томми, складывая руки на груди.

— Ладно-ладно, — призрак широко улыбается, несмотря на то, как бы ему хотелось, чтобы Томми сейчас остался с ним. — Удачи, кукушонок.

— Ага, да к чёрту.

Уилбур проводил Томми до входной двери, и тот попросил дальше не идти за ним. Ну, и ладно. Суту самому не очень-то и хотелось. Как только входная дверь закрывается и в скважине щёлкает механизм, Уилбур понимает, что остался один.

Он практически слышит, как шумит тишина, звеня в ушах.

«Так дело не пойдёт», — бормочет себе под нос призрак.

Он ждёт пару минут, за которые успевает покормить белую кошку. Томми уже должен был уйти достаточно далеко. После этого Уилбур выходит из дома.

Он не может просто находится в тишине. Нет.

До оживлённой улицы, где Уилбур чувствует себя лучше, идти недолго.

Потом на остановку. От неё всего две станции до той, где…

В толпе парень в фиолетовой куртке привлекает внимание Уилбура.

Он выглядит знакомо.

Уилбур щурит глаза, пытаясь рассмотреть, кто же это. Он подходит поближе, но тут же замирает, пытаясь слиться с толпой. К парню в фиолетовой куртке подходит Томми, его Томми широко улыбается и здоровается с ним. Это объясняет, кто это был. Грейсон. Уилбур кривится, наблюдая, как они неловко о чём-то разговаривают, а потом начинают свой путь до кинотеатра. С неким удовольствием призрак обращает внимание на то, что за руки они не держатся. Только соприкасаются локтями, спрятанными в рукава курток, так что случайные прикосновения даже не чувствуются.

Сут не должен идти за ними. Томми хотел, чтобы он остался дома, не шёл с ним или просто за ним. Уилбур хотел бы прислушаться к тому внутреннему я, которое эгоистично просит оставить ситуацию и просто уйти, чтобы не делать себе больнее. Другая часть говорит, что всё будет нормально, если его не заметят, да и вообще он пойдёт только, чтобы удостовериться в том, что с Иннитом всё будет хорошо.

Ему ведь будет спокойнее, если он будет уверен в этом, так ведь?

Почти потеряв парочку в толпе, Уилбур решается на шаг, который нежданно перевернёт всё.

Он идёт за ними.

***

Томми кажется, что фильм какой-то скучный, хотя он и ценит всё, что сделал человек, приведший его сюда. Конечно, Грейсон объявил, что это свидание, когда они стояли в очереди на кассе. Иннит готовился, и на вооружение у него была парочка советов, которые он откопал на форумах. Как можно кокетливее Томми убрал прядь волос, спадающую на лицо, за ухо и сказал:

— Да? А я не заметил.

Как бы Томми не пытался звучать заигрывающим, это больше было похоже на сарказм.

Грейсон на это тихо засмеялся, почти не слышно из-за гула толпы, состоящей из других парочек. Томми замер, прислушиваясь к этому звуку. Ему редко в жизни доводилось слышать, как смеётся его парень.

Дальше дело оставалось за малым. Всего-то сунуть кассирше деньги раньше, чем Грейсон заплатит и за него. Он может раскошелиться на попкорне и, возможно, колу, но не на билет. К такому Томми всё ещё не готов.

Кассирша сверкнула глазами, делая вид, что её совершенно не интересует небольшая перепалка между двумя покупателями, один из которых вяло доказывал другому, что может заплатить за своего парня сам. А этот другой, краснея, говорил, что не надо за него платить. Впрочем, их перепалка быстро закончилась в нежелании затягивать очередь, но Томми чуял, что ему это ещё аукнется.

В самом зале, куда уже начали запускать народ, царила полутьма, и Томми просто не смог бы заметить, что за ними увязался хвост.

Хвост, который никто, кроме Иннита, не смог бы заметить.

Зал был переполнен. Томми покраснел, что, спасибо всему сущему, было невидно в полутьме при мысли, что они ведь на одном из тех фильмов, на которых парочки, а они пары, обязательно целуются в романтические моменты.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Они еле как в образовавшейся толкучке нашли свои места и тут же сели, чтобы никто не занял их. Томми уже позарился на купленный попкорн, в очереди за которым они простояли всё время до начала сеанса. Иннит даже не оглядывался по сторонам.

Но сам фильм действительно скучный, хотя Томми нравилось, как ненавязчиво Грейсон сначала прижался к нему своим плечом, постоянно запускал руку в вытянутую миску с попкорном, а потом уже осмелился взять его за руку. Ладонь была сухой по сравнению с вспотевшей ладошкой Томми. Чёрт, Уилбур обещал, что в кинотеатре будет холодно, а здесь, наоборот, оказалось душно. Томми не особо следил за сюжетом, который был уж излишне клише, разве что одним глазком и в пол-уха. Больше внимания он уделял своему парню, за которым следил искоса, чтобы было не так очевидно. Грейсон постоянно переминался на сидении, пытаясь устроиться поудобнее. Когда экран загорелся ярким светом, Томми смог различить еле заметную пунцовость на его щеках. Может, румяна были вызваны духотой, но Томми нравилось думать, что на самом деле причина — он.

Пустых мест не было, как подметил Уилбур. Особенно рядом с этой парочкой, которой повезло ухватить такие хорошие места. Но он ведь не будет никому мешать, если сядет на спинку кресла позади какого-нибудь человека? Конечно, это понижало коэффициент скрытности от Томми, но того похоже не заботило ничего, кроме парня рядом.

Вроде.

Действия на экране были скучными, и Сут не заметил, как пропустил большую часть фильма, смотря на спину Томми.

Краем глаза он уловил шелестение вокруг и пытался понять, что происходит. Быстрого изучающего взгляда на экран, а потом вокруг, хватило, чтобы понять.

Любовный интерес главной героини наклонялся, чтобы поцеловать её.

Ох, нет.

Уилбур не сразу осмеливается отвести от парня и девушки рядом с ним взгляд, чтобы посмотреть на Томми. А чего он вообще ожидал, когда шёл за ним? Призрак ведь знал, что это свидание. А что люди делают на свиданиях? Правильно, целуются! Глупый, глупый Уилбур.

Метафорично сердце сжимается, и он медленно поднимает голову, смотря туда, куда был прикован взгляд весь сеанс.

И тут же вздрагивает, когда в темноте встречается с голубыми глазами, которые сейчас казались полностью чёрными из-за освещения.

Томми готовил себя морально к первому поцелую. Он хотел этого, как новую ачивку в игре. Первый поцелуй это ведь совершенно другой уровень любых отношений. Инниту было интересно узнать, попробовать, как это ощущается. Будет ли покалывать кожу на губах, или наоборот, когда всё закончится, их будет холодить?

Томми был готов и знал, что это случится сегодня. Он наблюдал за этим дрянным фильмом, чтобы понять, когда это произойдёт. Поэтому, как только Грейсон неловко перекинул через него свою руку, приобнимая и синхронно с парнем на экране тянется к нему, он не отталкивает его. Томми даже наоборот, собрав всю смелость в кулак, льнёт к нему.

«Это так странно», — первая реакция Томми. Губы Грейсона были какими-то теплыми. Неправильно тёплыми, словно сам Томми ожидал другого.

Рука Грейсона, ранее спокойно лежавшая на плече, что само по себе вызывало мурашки, но не такие сильные, как сам контакт губ с губами, начала двигаться. Вверх-вниз, пародируя то идеальное касание. Но это было не то! Нет, это жалкая пародия, не вызывающая того же самого «Бум!» в душе Томми, как это сделало прикосновение…

Уилбура.

Иннита резко накрывает осознание, и он вздрагивает, распахивая глаза. Поцелуй почему-то не прерывается, но что-то, как магнитом, тянет взгляд на себя.

И Томми видит его, Уилбура.

Блять.

***

Томми был зол. Ужасно зол. Он не знает, как у него получилось высидеть до конца сеанса, при этом позволяя Грейсону приобнимать себя за плечи, но поцелуев больше не было.

Томми всё ещё спиной чувствовал присутствие призрака. Как он только не заметил раньше? Он не собирается целоваться со своим парнем при своём друге.

При этом Иннит совершенно не понимал, на кого он злится. На Уилбура, Грейсона или себя. Ему хотелось злиться на весь мир, и он успешно занимался этим.

Просто, какого чёрта?

Грейсон настаивал на том, чтобы проводить его, и тогда маска Томми надломилась. Грубее, чем следовало, он сказал: «Отстань от меня». От кокетливого тона, с которым он заходил в зал, ничего не осталось. Где-то поблизости должен был быть Уилбур, и Томми очень нужно поговорить с ним. Очень.

Иннит выходит со своим парнем из кинотеатра, и какое-то время идут вместе и в тишине.

Настаёт время прощаться.

— Э-э, ну, пока? — не выдерживает первым Грейсон.

Томми в ответ только угукает и разворачивается, продолжая идти, слишком погружённый в свои мысли. На улице смеркалось и больше всего ему хотелось уже оказаться дома, в тепле. Уилбур шёл за ним, такой же притихший, но понурый. Томми не пробует даже шёпотом заговорить с ним, когда садится в автобус, а призрак — на соседнем сидении.

Томми ему устроит. Выскажет почти всё, что думает о нём. Какого хера он попёрся за ним? Нахуя, нахуя?

Иннит влетает в свой дом, распахнув дверь и убедившись, что призрак всё ещё рядом с ним. Он почти успевает подняться наверх, как замечает, что из кухни слышны приглушённые голоса. Он хмурится, замерев. Родители давно уже должны были закончить с ужином.

Подросток заглядывает в комнату и не остаётся незамеченным.

Стол, на котором обычно была клеёнка, сейчас был украшен красной скатертью, на которой стояло две тарелки, уже пустые, и почти такая же бутылка вина.

— О, Томми, как прошло твоё свидание? — миссис Иннит захихикала, поддёргивая бровями.

Томми, всё ещё хмурый, почувствовал, как Уилбур подошёл к нему сзади, тоже желая разобраться, что происходит. Это было похоже на то, как два брата вернулись с обычной прогулки и заглянули поздороваться с родителями.

— Э-э, хорошо, а как проходит ваше? Если я правильно понял.

Томми бегал взглядом от лица мамы до папы, понимая, что не видит в нём того же отвращения и неприятия.

Его отец просто улыбается ему. Немного кривой, винной улыбкой.

Искренней.

— Ну, я лучше спрошу после того, как оно закончится, — до того, как кто-то ответил подростку, он пожал плечами и развернулся. — Я к себе, завтра поговорим!

Томми убегает, ненавидя то, как много всего предстоит разобрать. И начнёт он с Уилбура, который виновато опустил голову, зайдя за ним в комнату. Это одновременно самая простая и сложная вещь, которая рвёт его на части.

А ведь только всё начало налаживаться. Только всё стало более-менее хорошо, и тут это.

Томми плюхнулся на кресло, развернув его так, что оказался лицом напротив Уилбура.

Сут нехотя оторвал взгляд от пола и посмотрел на него в ответ.

Понадобилось время, чтобы подобрать слова и осмелиться открыть рот.

— Почему ты пошёл за мной? Я ведь просил этого не делать, — дрожащим голосом спросил Томми. Сложно совладать самим с собой, когда напротив тебя стоит человек, о котором ты думал, пока впервые целовал своего парня.

Думал, что лучше бы он целовал его, а не Грейсона. Блять.