Томми хотелось кричать.

Но вместо этого он сказал всё то ядовитое, что было в его мыслях, шёпотом, привычным и горьким от слёз, которые скопились в уголках глаз.

Уилбур выглядел потрясённым. Он знал, что и впрямь был виноват, что пошёл за ним, хотя Иннит просил не делать этого. Но все эти грубые слова в его адрес… Нет, их он не заслуживал.

Только когда Томми отвернулся после очередного оскорбления и поднёс руки к лицу, шмыгая носом, призрак понял, что что-то не так.

Томми в какой-то момент встал со своего стула, чтобы подойти к Уилбуру и в обвинении тыкнуть в грудь, а потом сел на кровать. Иннит мог вспылить, тем более у него была причина на этот раз, но не до такой же степени. Это было не похоже на Томми.

Уилбур осторожно приблизился к нему, больше интуитивно стараясь быть аккуратным, нежели действительно испытывая страх.

Может, Иннит не имел в виду то, что наговорил. Хотя бы большую часть. Какой-то частью своего разума Уилбур понимал, что это так. Или ему хотелось верить в это.

Но слова всё равно задели его.

— Мне уйти? — осторожно спросил Сут, и Томми вздрогнул.

— Блять, не смей, — не оборачиваясь, хрипит подросток. — Я не переживу, если ты меня снова бросишь.

Он пытается шутить, но сам сгибается почти пополам, стараясь подавить судорожный вздох.

Уилбуру от этого зрелища самому хочется сжаться. Томми выглядит жалко, и Сут ловит себя на мысли, что даже если бы и впрямь хотел уйти, то не смог бы. Вместо того чтобы раствориться где-то за пределами комнаты и пропасть навсегда, Уилбур подходит совсем близко к кровати и садится за спиной подростка.

— Хорошо. Я и не собирался.

— Тогда… — Томми оборачивается, смотря покрасневшими глазами с голубыми радужками прямо в душу. — Обними меня?

Уилбур даже не удивлён такой просьбе. Он молча раскрывает руки для объятий, и Томми тут же льнёт к нему, обхватывая за торс, пока широкие ладони несмело ложатся на плечи.

Это… это нормально. У Уилбура никогда не было желания оттолкнуть Томми, даже если они прикасались друг к другу.

Иннит чуть ли не вжимается в друга, всхлипывая. Уилбур казался сейчас достаточно осязаемым, чтобы уткнуться ему в плечо и скрыть всхлип.

Сут чувствует на себе лишнюю влагу.

— Что случилось? — спрашивает призрак, аккуратно ведя ладонью вдоль позвоночника вверх и вниз.

— Такой… такой пиздец, Уил, — говорит Томми. Уилбур молчит, подталкивая того продолжить. Иннит вздыхает, пытаясь собраться с мыслями. Он точно не собирается рассказывать, что хочет поцеловать его. Но какую-то часть всего происходящего ему хочется выложить перед ним, потому что Уилбур — единственный человек, пусть и мёртвый, кому он сможет рассказать это «хоть что-то». — Когда он поцеловал меня, я понял, что…

— Что? — подхватил и направил Уилбур, когда Томми замялся.

— Не хочу этого…

Уилбур моментально изменился в лице.

— В смысле? — обеспокоенно спросил призрак.

Томми это рассмешило, и он хихикнул, что было плохо слышно, но Уилбур почувствовал это кожей.

— Ничего такого. Просто, ну, я понял, что не хочу целоваться с ним.

«Конечно, это не всё. Но я не скажу тебе» — мысленно добавил Томми.

Понадобилось время на то, чтобы мальчик успокоился. Хотя объятия, как и любой другой физический контакт, ускорял этот процесс в несколько раз, Томми был не против притвориться, что ему нужно ещё пару минут. Уилбур терпеливо вынес это испытание, сознаваясь себе в том, что ради Иннита готов потерпеть небольшой дискомфорт и жжение в коже от страха прикасаться к кому-то.

Видеть Томми плачущим и не способным успокоиться намного страшнее, чем это.

В конце концов, подросток отстранился, шмыгая носом, и спросил:

— Как мне с ним расстаться?

Томми не смотрел на Уилбура, боясь, что тот каким-то чудом поймёт, что это, технически, из-за него.

Иннит не собирался встречаться с кем-то, а в тайне мечтать о другом человеке. Ну, то есть не мечтать, а просто думать и желать целоваться с ним. Аргх, это размышление на другой раз, сейчас у него есть более важные дела.

— То есть ты, как я понял, в целом ничего к нему не чувствуешь? — спросил Уилбур.

Как только Томми закивал, ему пришлось подавить в себе одновременно два позыва: обрадоваться, что, возможно, это потому, что… Нет, он резко себя оборвал и начать процесс самобичевания. Боги, Техно был так прав, когда сказал, что Уилбур сам навязал ему симпатию.

— Тогда, э-э, может, скажешь ему всё как есть? Кто угодно заслуживает, чтобы с ним были честны.

Они сидели друг напротив друга. Совсем близко, даже их колени соприкасались благодаря тому, что Уилбур всё ещё заставлял себя быть осязаемым. Они были близки, но не только в физическом смысле, пусть их и разделяла смерть, и, несмотря на это, оба не знали, что хранят друг от друга одну и ту же тайну.

Они не были честны друг с другом, но оба скажут себе, что это — «лучший вариант из всех». Так часто случается, когда разговор заходит о чувствах.

Молчать всегда легче.

— Ну, ты до сих пор не сказал мне, как умер, — пошутил Томми, доставая телефон. Уилбур поджал губы, и после быстрого взгляда подросток понял, что зря это сказал. Он попытался вернуть тему в нужное русло, передёрнув плечами. — Э-э, как думаешь, норм будет написать ему?

Уилбур был благодарен за протянутую оливковую ветвь.

— Ты серьёзно собираешься сделать это по телефону? — его брови саркастично подпрыгнули. — А как же все эти заявления, что ты настоящий мужчина?

Томми фыркнул:

— Ты отстал от тренда на расставания по интернету.

— Ну-ну, большой человек, как скажешь, — усмехнулся Уилбур.

Томми проигнорировал шуточный выпад в свою сторону, вместо этого всматриваясь в телефон и печатая в нём.

— Хотя, — подросток неожиданно вскинул голову, отвлёкшись от своего дела. — Норм будет расстаться с ним после нашего первого свидания? Да ещё и в такой праздник?

— Ну, — Уилбур пожал плечами. — Лучше не затягивать с этим, а то будешь мучить и себя, и его.

Томми согласно кивает и продолжает печатать, подавляя желание написать что-то в духе: «Прости, я неожиданно понял, что меня привлекает мой друг-призрак, и я не шибанутый честно, но, если что, я всегда думал, что ты прикольный чел, так что прости, что страсть к паранормальному оказалась сильнее нашей любви».

Это тупо, он сам понимает, но в качестве рефлексии? Томми пишет и тут же стирает, краснея. Как хорошо, что Уилбур в этот момент смотрит не на него, а куда-то прямо перед собой. По короткому взгляду Иннит решил, что тот о чём-то задумался. Сейчас ему не хочется лезть в голову призрака.

Закончив, Томми не сильно пихает Уилбура коленкой, и тот, вздрогнув, оборачивается.

Иннит показывает экран.

Уилбур быстро бегает глазами по строчкам.

«я так подумал… я не уверен, что готов сейчас к отношениям, и вообще мне кажется, что мы немного поторопились с тем, чтобы начать что-то. не то, чтобы я считаю всё, что было, ошибкой. нет. просто не думаю, что сейчас подходящий момент. ты был прав, что сейчас важно сконцентрироваться на учёбе и бла-бла-бла. ещё раз прости».

Уилбур подавил смешок, когда Томми сердито глянул на него.

— Это серьёзно вообще-то!

— Извини-извини. Это неплохо для первого расставания, но попробуй убрать последние слова. Тебе с ним ещё учиться, и что-то мне подсказывает, что он будет напоминать, что ты хотел сконцентрироваться на учёбе.

Томми согласился и сделал так, как ему посоветовали, а потом с замиранием сердца отправил сообщение.

Сообщение было прочитано в ближайшие несколько секунд, и долго ответа ждать не пришлось. Грейсон достаточно сухо сказал, что если Томми так думает, то он согласен с ним.

Иннит почувствовал странное облегчение.

Уилбур — отчасти.

***

У Томми есть проблема.

И ещё горсть, вытекающая из неё.

Кэтрин говорила, что есть несколько способов справиться с трудностями жизни. Ну, или шагов, Томми не слишком внимательно слушал свою психологиню.

Во-первых, о проблеме нужно думать не как о проблеме, а как о задаче, требующей решения.

Здесь появляется первая проблема задача.

Томми не знает, какого исхода, решения он хочет. Для этого нужно разобраться с причиной, почему ему захотелось поцеловать Уилбура. Это трудно. Томми хочется махнуть на это рукой, забыть, как какое-то недоразумение, ведь это оно и есть, да?

Тогда почему в первую же ночь после неожиданного открытия он всё равно думал об этом? Почему Томми, когда погас свет, а Уилбур пожелал ему сладких снов, получив в ответ «спокойной ночи», всё равно думал, затаив дыхание, о том, как этот же призрак целует его, поглаживая плечо? И в этой грешной фантазии сам Иннит отвечал на поцелуй.

Почему?

С этим не хотелось разбираться, но отступление означает смириться с этим, а Томми не знает, чего хочет.

Сознание подсказывало, что он хочет, чтобы это случилось, но более здравая часть…

не находит причин, почему этого не должно быть.

Но ведь Уилбур его друг. Его призрачный друг, с которым их разделяет смерть. И у Томми вообще есть нехорошее подозрения, которое значительно мешает ему.

Почему всё должно быть так сложно?

Томми не хочет с этим разбираться. Нет. А насильно мил не будешь. Он не может заставить себя думать об этом, когда какая-то часть его так противится мыслям об этом. Максимум его возможностей — поверхностный анализ, насколько серьёзно он влип.

Что ж.

Томми определённо тянет к Уилбуру или начало тянуть так сильно после мыслей о поцелуе. Но это вполне оправдано, учитывая, что он единственный, кто прикоснулся правильно, даже сам того не ведая. Следовательно, Сут был тем самым человеком, о котором Иннит мечтал так долго.

Да уж.

А что ещё?

Ну, Томми определённо ценил Уилбура. Как друга, пусть и мертвого. Но достаточно преданного даже не из-за обстоятельств.

Уилбур был хорошим другом. Желание Томми, чтобы он был всегда рядом с ним, можно было обусловить этим.

Верно?..

Блять, когда думаешь о друзьях в будущем, не представляешь, как вы целуетесь.

Томми влип. Ему хватает этих двух пунктов, чтобы понять это.

Как так вообще вышло?

Самое ужасное — то, что ему не с кем поговорить об этом, ведь его доверенным лицом всё это время был Уилбур. Томми ведь не расскажет той же Кэтрин или Таббо о призраке? Может, его друг ещё и задумается, точно ли он не бредит, но вот психологиня гарантирует Инниту поход к психиатру уже не только за таблетками.

Если бы… Если бы только кто-то другой оказался этим «человеком с идеальными прикосновениями», то Томми мог бы рассказать.

Но по злобной воле судьбы он был в замкнутом кругу.

Впервые показалось, что система не так уж совершена. По-настоящему впервые.